Та, что не против

Юра проснулась от тянущей боли в ноге и не сразу вспомнила, где находится. Она обвела взглядом просторную комнату, освещенную единственным бумажным фонарем. На соседних футонах сладко посапывали одноклассники: Киё разлегся в позе звезды, Шима натянул одеяло на голову, оставив пятки голыми, Тори и Маки спали в обнимку рядом ‒ похоже, им часто приходилось ночевать вместе; Кана свернулась клубочком рядом с ее футоном. Только Рикуо видно не было ‒ его постель пустовала. Юра осторожно выбралась из-под одеяла. Ей хотелось пить, но спросить было не у кого. "Это ведь ничего, если я найду кухню и выпью немного воды?" ‒ подумала она, тихо прикрывая за собой сёдзи. Пробираться по темному дому, полному ёкаев, было немного жутковато и при этом захватывающе. Вчера, кроме самого хозяина, она и не видела никого. Зен, как ей показалось, встретил их не очень-то дружелюбно, все время хмурился и посматривал на нее как-то косо. Однако ногу он ей обработал быстро и умело, так что боль стала стихать почти мгновенно. Юра все еще чувствовала травяной запах мази и туго наложенную повязку. Дом был просторный, явно новый, но при этом современным совершено не выглядел: циновки, ширмы, сёдзи вместо дверей, лампы под бумажными абажурами с аккуратно выведенными иероглифами и никаких следов электричества или водопровода. Сжимая в пальцах о-фуду ‒ так, на всякий случай ‒ Юра, прихрамывая, шла по коридору в поисках кухни, но все комнаты оказывались пустыми. Здесь живет так мало народу? Или домочадцы Зена получили приказ не показываться на глаза? В очередной раз завернув за угол, Юра обнаружила за одной из дверей свет и приглушенные голоса. Наконец она сможет попросить дать воды или показать ей дорогу. Она совсем уже собралась было постучать, но в последний момент передумала. Что это было ‒ осторожность или любопытство ‒ Юра вряд ли смогла бы ответить. Она неслышно отодвинула сёдзи на ширину двух пальцев, не больше, и замерла. Первая ее мысль была о том, что она наконец-то отыскала кухню, а вторая ‒ что она не войдет туда под страхом смерти. Она нашла Рикуо, но тот был не один, и на кухню он зашел не воды попить. Сейчас это был не школьный товарищ Нура-кун – Третий владыка, повелитель всех ёкаев: оказавшись среди своих, он перестал считать нужным удерживать человеческий облик. И этот повелитель вжимал в стойку и исступленно целовал кого-то из своих подчиненных. Юра не смогла разобрать, кто это был, она видела только руки, вцепившиеся в белые с прочернью волосы Рикуо, обнаженное плечо под сползшим кимоно да изгиб шеи. Рикуо оторвался от своего занятия только затем, чтобы снять кимоно. Похоже, с выдержкой у Третьего все в порядке – он и пары секунд не возился с поясом, не путался в рукавах. Ему достаточно было небрежного движения плечами, чтобы темно-синяя ткань легко соскользнула с его плеч, точно живая, открывая взору цветные татуировки на спине. Юра заворожено проследила за этим действом, а к спине Рикуо ее взгляд просто прилип. Она вспомнила, что собственными глазами видела появление одной из татуировок - во время битвы с Кицуне. С тех пор татуировок стало больше. Эти рисунки, такие разные, такие непохожие, накладываясь друг на друга, создавая единый узор. Юра поймала себя на мысли, что могла бы бесконечно разглядывать спину Рикуо, особенно сейчас, когда узор словно переливался, повторяя движение мышц под кожей. Заглядевшись, Юра не сразу сообразила, что теперь может рассмотреть и ту, ради встречи с которой Нура поднялся с постели посреди ночи. Того. Рикуо был не с девушкой – он был с мужчиной, ёкаем. С Зеном. Ошибки быть не могло, теперь мелкие детали, на которые раньше она не обратила внимания, сложились в единую картину: серое кимоно, расшитое перьями, пепельно-зеленые, цвета незрелых яблок волосы, руки с красивыми, но слишком крупными для девушки кистями. Юра закрыла себе рот ладонью, только бы не издать ни звука, не выдать своего присутствия. Ей стоило бы развернуться и уйти или постучаться и обнаружить себя, но она не могла сделать ни того, ни другого. Это сумасшествие началось в тот день, когда они сходили на тот злополучный фильм. Глядя на отношения двух мужчин, она не испытывала ни ненависти, ни отвращения. Те короткие сцены, где два героя были вместе - действительно вместе - Юра смотрела широко раскрыв глаза и почти не дыша. Ей казалось, что ничего более красивого она не видела. Так действительно бывает? Чтобы мужчина любил мужчину? Признаться в подобном интересе одноклассникам она не решилась, особенно после того, как услышала обрывок разговора Каны и Рикуо. И даже себе она не решалась признаться в интересе несколько иного свойства – того, который сейчас пригвоздил ее к полу и заставлял смотреть, не отрываясь. Рикуо успел усадить Зена на стол и полностью стянуть с него одежду. Он неспешно целовал его, обводил пальцем татуировки, отслеживал каждую линию, каждый завиток; его движения были бережными, словно неловким прикосновением он мог причинить Зену боль. Зен, в свою очередь, только крепче вцеплялся ему в волосы и тянул к себе, словно то расстояние в несколько сантиметров, что еще оставалось между ними, было слишком велико. Он что-то говорил, выталкивая слова короткими отрывистыми фразами, и среди неразборчивого шепота Юра уловила только "прости" и "люблю". Рикуо подхватил Зена под колени, вынуждая высоко поднять ноги, а сам склонился ниже. Юра со своего места не могла видеть подробностей и была этому даже рада. Краска смущения и без того заливала ее лицо так, что казалось ‒ оно горит. Горело не только лицо, но и все тело. Жар прокатывался волнами, заставляя ее нутро сжиматься, а дыхание учащаться. Казалось, сам воздух вокруг нее электризуется, и с каждой минутой все сильнее. Это электричество дрожало на кончиках пальцев, покалывало кожу и прошивало все тело насквозь от затылка до копчика. Стоять становилось все труднее ‒ Юра чувствовала слабость в коленях и, чтобы не упасть, медленно сползла на пол, привалившись к косяку двери. Угол зрения изменился, теперь ей почти не было видно Зена ‒ только его ноги, скрещенные на широкой спине Нуры. Юра видела, как сжимает он коленями бока Рикуо, как напрягаются мышцы, как натягиваются, точно струны, сухожилия. Иногда Зен пытался погладить его ступней по спине или подцепить пальцами хакама и стянуть их вниз. Рикуо только тихо смеялся, хватал его за лодыжку, медленно целовал выступающую косточку, менял позу. Юра не увидела, когда что-то изменилось, скорее, услышала. Стон, от которого кровь в ее жилах вскипела и превратилась в жидкий огонь. Она не сразу поняла, что этот звук издал не Зен, а Рикуо. Он почти повалил любовника на стол и двигался, двигался, двигался… Сам он так и не разделся до конца, но в широких вырезах его хакама то и дело мелькали крепкие бедра, а над приспущенным поясом темнела ложбинка между ягодиц. На одну короткую минуту Юра представила себя на месте Зена: если бы это ее Рикуо целовал, ее вжимал в твердую поверхность стола, делал бы с ней все то, что сейчас делает с Зеном ‒ понравилось бы ей? Ужаснувшись собственных желаний, она зажмурилась. Как она могла допустить такое даже в мыслях?! Она ‒ оммёдзи, без пяти минут глава клана, ‒ и ёкай?! Открыть глаза снова Юра так и не решилась ‒ ей оставалось только слушать тяжелое, прерывистое дыхание, поскрипывание стола, шелест одежды и едва сдерживаемые стоны. Но даже одних только звуков ей хватало, чтобы ясно представлять себе то, что творилось на кухне. Комната наполнилась Страхом ‒ Юра чувствовала, как он вырывается наружу сквозь зазор между стеной и створкой сёдзи, но это был совсем не тот Страх, который Третий выпускал во время боя. От этого ‒ воздух в комнате дрожал и вибрировал, казалось, что даже стены вот-вот заходят ходуном. А потом стало тихо. О том, что ей стоило бы уйти сразу, как только она обнаружила этих двоих, Юра подумала, только когда услышала прямо над собой насмешливый голос Третьего: - Кейкаин-сан, не знал, что тебе нравится подглядывать. Юра хотела бы вспылить, разозлиться, ответить что-нибудь резкое, но мысли путались, перед глазами все еще стояла картина увиденного, а тело буквально ломило от напряжения. - Я хотела пить, но вместо воды нашла… вас, - она снова зажмурилась и тряхнула головой, словно пытаясь отогнать наваждение. - Но ты не вернулась в комнату, а осталась, - он приподнял ее лицо за подбородок, заставляя посмотреть на себя, и спросил уже мягче: - Тебе понравилось, Кейкаин-сан? Юра вспыхнула и замотала отрицательно головой. - А мне кажется, ты обманываешь, - он бесцеремонно задрал ей юбку и просунул руку между плотно сжатых колен. Юра ахнула от неожиданности, от наглости Рикуо и от того, как сильно отреагировало ее тело. Она выгнулась навстречу ласкающей ее руке - неосознанно, на одних только инстинктах. Смутная, мучительная неудовлетворенность оформилась во вполне четкое желание. У Рикуо были чуткие длинные пальцы, и действовал он ими осторожно, но уверенно. Юра вцепилась обеими руками в его руку и не позволяла ни проникнуть глубже, ни убрать совсем. Она запрокинула голову и закусила губу, стараясь дышать не слишком громко. Гордость оммёдзи велела ей встать и уйти, и непременно отомстить свидетелям ее позора, но другое чувство, название которому она не решалась дать, шептало: останься. - Кейкаин-сан, - Рикуо мягко высвободил свою руку и демонстративно посмотрел на влажные скользкие пальцы, а потом так же демонстративно их облизал, - ты выйдешь за меня замуж. В голосе не было ни намека на то, что это был вопрос. Остатки здравомыслия заставили Юру отрицательно покачать головой. Это было бы слишком дико, слишком неправдоподобно, даже если учитывать союз между их кланами. Даже если не учитывать, что ей только будет пятнадцать. Рикуо не стал возражать или уговаривать, он просто подхватил ее на руки и затащил внутрь комнаты. Створка сёдзи, подчиняясь толчку, прошелестела и негромко стукнула о косяк, не оставляя ни малейшего зазора. Юра оказалась в том самом положении, в котором так неосторожно представляла себя не далее как десять минут назад: на столе, с раздвинутыми ногами, между которыми устроился Рикуо и чувствовал себя там, похоже, вполне комфортно. Единственная разница заключалась в том, что позади нее на столе все еще сидел Зен. Если он и был удивлен, смущен или недоволен - он ничем не показывал этого. Он просто обнял ее, притянул ближе, позволяя лечь себе не грудь и устроить голову на плече. Рикуо не пытался ее раздеть, казалось, он ее вообще не трогает - настолько невесомыми были его прикосновения. Что такого в том, что он погладил ее по плечу? Или в том, что коснулся губами пульса на запястьях? Или в том, что пересчитал пальцами пуговицы на ее кофточке? Он не целовал ее в губы, не касался груди, больше не задирал юбку. Он лишь поддерживал ее на весу, и ей пришлось обхватить его ногами - так же, как недавно Зен. Он трогал ее почти целомудренно, и от этого Юра приходила в отчаяние. - Нура-кун… ‒ еле слышно прошептала она. - Ты вся дрожишь, Кейкаин-сан, - она только кивнула согласно. Ей самой казалось, что каждая клетка ее тела превратилась в струну, и теперь она вся состоит из множества туго натянутых струн ‒ еще немного и они начнут лопаться одна за другой. - Хочешь ли ты, чтобы… - Да! - она перебила его, не дослушав. - Пожалуйста… мне кажется, я умру, если ты ничего не сделаешь. Это было так… красиво… Ей хотелось сказать что-то еще, объяснить, может быть даже оправдаться, но все мысли точно вымыло из головы, потому что теперь Рикуо целовал ее, гладил, лез руками под одежду ‒ делал все то, что она успела себе напредставлять ‒ его глаза горели вишневым огнем, но в них были только нежность и восхищение. Она столько раз видела его в сражении, Нура умел быть жестоким и беспощадным, тем страннее была для нее эта почти отчаянная нежность. Юре казалось, что она попала в водоворот, и тот кружит ее и кружит, и это никогда не кончится. Единственной надежной опорой в этом кружащемся и качающемся мире оказались ладони Рикуо, обнимающие ее за талию, и руки Зена, который убирал с ее лица взмокшие пряди и осторожно гладил по щеке. Она почти не почувствовала боли. Скорее удивление от того, что, оказывается, все это время, с того момента, как она заглянула на кухню, ей хотелось именно этого ‒ медленных, тягучих движений внутри себя. Она набралась смелости и коснулась руками его груди. Провела в стороны и вниз, отслеживая контуры мышц. Юра, конечно, знала, что он силен, но сейчас он вообще казался ей высеченным из мрамора, нет - вырезанным из дерева, теплого и твердого. С ее пальцев точно стекали так долго копившиеся электрические заряды, заставляя Рикуо вздрагивать и сильнее прижимать ее к себе. И Юре нравилось это ощущение. Рикуо ускорил темп, и она перестала пытаться анализировать свои чувства и эмоции. Ее снова подхватило волной и несло вперед и вверх все быстрее и быстрее. Теперь ей казалось, что она ‒ река, запертая в собственном русле на пороге водопада, ждущая возможности прорвать плотину и вырваться на свободу. Сорваться вниз с огромной высоты, разлиться, напоить иссушенную землю, дать жизнь... *** - Кейкаин-сан, ты очень смелая, - Рикуо стоял, уткнувшись лицом ей в живот, и приводил в порядок дыхание, - и красивая. И твой брат меня убьет, - он ухмыльнулся, - во всяком случае, попытается. - Если кто-нибудь об этом узнает, я сама тебя убью! - Зен за ее спиной закашлялся, пытаясь сдержать смех. - Ну разумеется, они все узнают. Тсс, - он приложил палец к ее губам. - После того, что я сделал, я просто обязан на тебе жениться, а такую новость не скроешь. - Ты разве не пошутил? - Нет, - на этот раз Рикуо был предельно серьезен. Смешинки в его глазах погасли, а между бровей нарисовалась морщинка. - Возможно, мне стоило бы поступить так же, как мой отец в свое время - просто украсть понравившуюся девушку, но у нас немного другой случай. Поэтому я должен быть уверен, что моя жена… что ты не будешь против. Юра ответила не сразу. Она опустила голову и не смотрела Рикуо в глаза. Все это было слишком странно, слишком не по правилам. Если она согласится, это будет неслыханной дерзостью: союз ёкая и оммёдзи. Найдется масса противников и недовольных. Так ли ей хочется быть рядом с этим сумасшедшим аякаси, чтобы пойти против всех? Краем глаза она заметила шевеление сбоку и украдкой бросила туда взгляд. Рикуо переплел свои пальцы с зеновыми и сжимал их так сильно, что костяшки побелели. Наверное, Зену было больно, но он лишь молча поглаживал его запястье подушечкой большого пальца. Еще раз посмотрев на Рикуо, такого серьезного и сосредоточенного, так откровенно нервничающего, она вдруг улыбнулась: - Я буду не против.