***
Мы напились чаю и отогрели носы, теперь нас гонят в баню, а потом спать. Ведь ночью мы все вместе пойдём в храм.***
Мы сидим в пижамах в тёплом и мягком кресле, смотрим, как твоя мама стелит нам футоны, и слушаем её бесконечно-радостные восклицания о нашем ребёнке. И мне это тоже нравится. Ты в центре внимания всей большой семьи. А значит, мне нечего волноваться. Я обнимаю тебя, тесно прижимаю к себе, а ты кладёшь голову мне на грудь. И мы незаметно для себя засыпаем прямо в кресле.***
Я просыпаюсь от какого-то вкусного запаха и от того, что ты забралась ко мне на колени и, ласково глядя, гладишь меня по голове. Оказывается, уже вечер, и мы должны поторопиться, чтобы прийти к ближайшему храму до того, как там соберется толпа. Ты уже одета. Я одеваюсь, и мы выходим на улицу. Она освещена тысячами ярких разноцветных огней. Празднично одетый народ рекой стекается к храму. Храм украшен разнообразными гирляндами, яркими фонариками. У тебя сверкают глаза. Ты снова превращаешься в маленькую девочку, которую я впервые встретил на баскетбольном матче в, кажется, ещё таком недалеком детстве. Тогда у тебя были точно такие же глаза. Мне это нравится. Мне нравится и то, что ты тянешь меня к каким-то прилавкам, после того, как мы помолились. Нравится, что ты с таким восхищением, свойственным только ребёнку, оглядываешь все вокруг. Нравится то чувство ностальгии по детству, когда ты покупаешь мандарины и кормишь ими меня, буквально закармливаешь, но я и не думаю тебе перечить. Нравится то, что когда все мандарины съедены, ты снова тащишь меня к прилавкам. Нравится то, как у тебя зажигаются интересом глаза, когда ты видишь табличку «Предсказания» и, получив у меня разрешение, тянешь бумажку. Нравится, что на том клочке написано — у нас будет мальчик. Нравится придерживать тебя, чтобы ты не упала от счастья. Нравишься ты. Я всё ещё не сплю, а ты с усердием читаешь журнал для будущих мам. Через некоторое время откладываешь его и начинаешь с энтузиазмом рассказывать всё, что оттуда узнала. Щебечешь о том, что ты делала, пока я был на работе. Говоришь, что тебя тревожит, а что — радует. Смеёшься от счастья, а потом внезапно ойкаешь и снова смеёшься: «Пихается, смотри, Дайки, его пяточка…» Нежно поглаживаешь вдруг возникший бугорок на своём животике. Берёшь мою ладонь и, успокаивающе что-то напевая, кладёшь её на то место. Я прикладываю свои губы около ладони и тихо шепчу: «Я твой папа…» Ты смеёшься от радости и обнимаешь меня. — Я люблю тебя, Дайки. — Я тебя тоже. Мы ещё долго сидим перед камином, глядя, как огонь пляшет на деревянных поленьях. И где-то за полночь за окном снова идёт снег. Я всегда буду любить снег. Я всегда буду любить тебя, Юки.