Эффект куклы

Дин Томас, настроивший для Гарри портал на Драконью Гору, явно имел на него зуб за уведенную еще на шестом курсе девушку, потому что выбросило новоиспеченного аврора в полумиле от береговой линии таинственного острова, аккурат в неласковые объятия еще не прогретого апрельского моря. Смачно ругнувшись, вспомнив даже не сколько белье почтенного Мерлина, а скорее то, что под ним пряталось, Гарри размашистыми гребками поплыл к видневшемуся на горизонте пляжу. Благо опыт купания в ледяной воде в его жизни уже был, но Томас все равно козел. О чем Гарри не забыл просветить небеса и окружающую его местность, когда выбравшись на песок, наколдовывал согревающие чары для себя и осушающие для своих вещей. Осмотревшись на довольно однообразный пейзаж островка, основную площадь которого занимала скалистая гора, при ближайшем рассмотрении и правда здорово напоминавшая голову и хребет дракона. Лишь у основания «хвоста» имелась некоторая растительность в виде молодой весенней травы и редкого кустарника. Туда-то Гарри и направился, потому что если и нашелся сумасшедший, который решил поселиться на этом продуваемом ветрами и затопляемом морем острове, то сделать он это мог только в «хвосте» - единственном ровном участке. Едва вступив на траву, Гарри понял, что не ошибся. От поляны фонило как минимум пятью защитными щитами, охранными сигналками пятнадцатой степени сложности и магией отвода глаз, мощности которой хватило бы на десять платформ Кингс-Кросса. Кто-то о-о-очень постарался, чтобы его не нашли. - Гермиона, Гермиона… - качая головой, шепнул Гарри, любовно обводя контуры заклинаний. Красотища неимоверная, что аж зависть берет. Такого уровня наложения Гарри и за десять лет бы не добился, но вот разрушить – это как два пальца об асфальт. Да и в народе говорят, что ломать не строить. Всего три взмаха и пять пасов палочкой хватило, чтобы в клочья разорвать возведенные магические баррикады. Не тронутой Гарри оставил лишь одну сигналку, в которую и запустил булыжником. А потом присел на ближайший нагретый солнцем валун и стал ждать. Звук шагов, сопровождающийся шелестом травы и шорохом ткани, Гарри услышал, но поворачиваться не стал. И когда на него упала тень, и когда его спину прошил контрастный осуждающе-радостный взгляд, а слуха коснулось обиженное сопение, даже тогда Гарри не обернулся. Но когда, обогнув валун, подошедшая встала напротив, Гарри не выдержал. Вскинув руки, он вцепился в ворот ее джинсовой куртки и рванул на себя, прижимая к груди, в которой восторженно-аритмично забилось еще мгновение назад мерно бьющееся сердце. - Я просила не искать, я писала… - глухо сказала Гермиона, предприняв попытку освободиться, но ее еще крепче сжали в объятиях, запустив ей в волосы пальцы, зафиксировали голову, давая в полной мере насладиться ля-мажором своего сердца. - Не трепыхайся. Я так-то еще злюсь, поэтому лучше не дергайся, - устраивая подбородок на ее заметно удлинившемся «вороньем гнезде», буркнул Гарри. Мимоходом пробежавшись пальцами по бокам девушки и убедившись, что не нормальная худоба ему не показалась, неодобрительно поцокал языком. На это ему выдали сакраментальное: - Уж чье бы пикси пищало, а твое бы молчало. После чего в ответ его также облапали, но вместо знакомой с детства худобы, обнаружив под одеждой стальные мышцы, уважительно хмыкнули. А потом ему уткнулись носом в основание шеи и разрыдались. Что ж, он тоже рад ее видеть. Очень-очень рад. Потянув подругу на себя, Гарри удобно поместил ее на своих коленях, ни словом не комментируя тот факт, что его недавно высушенный пуловер вновь намокает. Полтора года. Он не видел Гермиону Грейнджер полтора года. Мордредовых полтора года, когда между изнуряющими тренировками и выматывающем обучением на аврора, он занимался поисками подруги, сбежавшей от ведомых только ей демонов. Подающая большие надежды молодая ведьма, перед которой распахнули свои двери почти все отделы Министерства Магии; которую лично Кингсли просил занять место своего секретаря; которая наконец-то обрела личное счастье с тем, кого любила с детства, она просто исчезла без объяснения причин, едва смолкли праздничные салюты, знаменовавшие конец магической войны против Волдеморта. Написав три письма – родителям, Рону и ему, Гарри, с одинаковым по содержанию текстом: «Не ищите, не пишите, так надо», Гермиона исчезла. Рон носом землю рыл, пытаясь ее разыскать. Поисковые маячки были бесполезны против мага уровня хогвартской зубрилы. Совы возвращались с невскрытыми конвертами и короткой припиской в углу: «Я же просила». Это короткая надпись была единственным доказательством того, что девушка жива. У Гарри сильно испортились отношения с Роном, так как он вначале считал именно его виновным в исчезновении Гермионы. Но видя, с каким упорством друг ее ищет, Гарри понял, что был не прав и предложил свою помощь. Он первое время наивно полагал, что между его друзьями произошла банальная размолвка и Гермиона решила таким образом поставить зарвавшегося бойфренда на место, или просто взяла таймаут, чтобы остыть и собраться с мыслями. Он не лез в это первые месяца два, пока не осознал, что все гораздо серьезнее и будь то простая ссора влюбленных, подруга бы уже давно остыла и вернулась. Присоединившись к поискам, он осознал отчаяние Рона – когда такой маг как Грейнджер решает исчезнуть, он исчезает. Запала Рона хватило на полгода, еще три месяца он продержался на чистом упрямстве, потом еще месяц на самолюбие и еще неделю из-за того, что ему было стыдно перед Гарри, который словно заразился от него одержимостью, вознамерившись, во что бы то ни стало, найти пропажу. Рон сдался, признав поражение. Он смирился с потерей и отпустил ее. Гермиона стала его прошлым. Рон с головой ушел в работу, став партнером Джорджа в магазине и стал встречаться с другими девушками. Гарри не мог и не стал его осуждать. Это не было предательством – Гарри это хорошо понимал. «Не ищите, не пишите», давало право его другу забыть Гермиону даже сразу после исчезновения. Мало найдется настолько великодушных мужчин, чтобы простить такое вот вероломное, без объяснения причин, исчезновение любимой. Но чувства Гарри к Гермионе были далеки от романтических. Их связывали узы совсем иного окраса. Еще живы были, да и вряд ли забудутся, воспоминания того, как они мотались с ней по лесам и горам, преследуемые Пожирателями и Охотниками за головами. Причем воспоминания того, когда их стало двое, после покинувшего их Рона, были ярче, острее. Он помнил, как делил с ней единственно оставшийся спальный мешок, натирал ее простуженную уксусом в надежде сбить температуру, самолично рвал свою майку на лоскуты, когда у нее не было возможности найти средства женской гигиены. Слишком много у них было такого вот личного, настолько далекого от лирики, а потому, гораздо более глубокого, монументального, что отступить, стало бы синонимом «предать». И вот он нашел ее в богом забытом месте, хотя лишь черт, или тот, кто выше, знает, чего ему это стоило. Он нашел ее: такую родную, такую ранимую, такую… Грейнджер, что на досадное недоразумение в виде намокшего ворота, Гарри просто не обратил внимания. Не прерывая рыдания подруги ни бессвязным шепотом с набором стандартных глупостей, ни поглаживанием головы и спины вкупе с фразой, вроде: «ну будет, будет» или ее антонимом «ну поплачь, поплачь», ни даже вполне уместным убаюкиванием, а лишь просто крепко к себе прижимая и делясь ля-мажором своего сердцебиения, Гарри позволил ей полностью выплакаться. А потом наглым образом напросился на чай. Отказывать другу в гостеприимстве, когда он все равно уже ее нашел, смысла не имело и, не сумев разомкнуть объятия намертво вцепившегося в нее Гарри, Гермиона повела того к своему убежищу. Когда-то заброшенный рыбацкий домик, а ныне обжитый беглянкой, даже при ближайшем рассмотрении выглядевший, как груда больших валунов, изнутри радовал комфортом и уютом. Стены, лишь за редким исключением в виде пары узких окон и закутка под кухню, были заставлены книжными полками, «под завязку» набитыми книгами, свитками и журналами. Гарри широко улыбнулся. Даже в добровольной ссылке Гермиона не изменяла себе. Это не могло не радовать. Значит, есть шанс вернуть ее в мир. Узнать причину исчезновения, помочь все разрулить, и вернуть. Сомнений в том, что это удастся, у Гарри не было. Ведь нашел же он ее, ведь вопреки всему нашел. А значит и все остальное ему под силу. Только вот не ломать нужно, а строить. Это Гарри тоже уже понял. Закончив с осмотром, он обернулся к Гермионе, растерянным изваянием застывшей посреди единственной в доме комнаты и сказал то, чего она, по-видимому, ждала, но совсем не желала услышать: - Рассказывай…