Sirenia — In Summerian Haze
С трудом подавив раздражение, чтобы не показывать ему своих истинных чувств, Эрика выдохнула и постаралась взять себя в руки. — Черт, терпеть не могу, когда ты подкрадываешься! — обернувшись, огрызнулась она на Сола, но он будто бы и не обратил на это никакого внимания. — От меня что надо? — Ничего, — безразлично пожав плечами, сказал Сол. — Я просто мимо проходил, — вождь отхлебнул из бутылки, которую держал в руках и, усмехнувшись, протянул ее девушке. — Кажется, немного выпивки тебе сейчас не повредит. — Не повредит, — резко ответила Эрика, выхватывая у него емкость и, лихо опрокинув предложенный алкоголь, скривилась от его крепости. На глаза навернулись слезы, и понадобилось немного времени, чтобы продышаться. Но на удивление, ее действительно отпустило, и даже с присутствием Сола смириться стало гораздо проще. — Фу-у! Как ты это пьешь? — протянула Эрика под его смешок и с подозрением добавила: — Слушай, а ты не боишься спиться? Ты ведь тут ничем особенным не занимаешься, только охотишься, бухаешь, да валяешься в гамаке… — Что за жизнь, да? — ответил вождь с издевкой, не вдаваясь в подробности, и поддел Эрику: — Однако, местный ром даже тебе я не посоветовал бы, валит с ног на раз! — Что значит «даже мне»? — возмутилась она, упирая руки в тонкую талию. — На что ты намекаешь? — Да что ты, дорогая, ничего такого… — засмеялся этот паршивец, вскидывая руки. — Но о твоей «нежности» на острове ходят легенды! Кто чуть не сломал нос Белзару и смог оседлать буйвола? Дикари тебя уважают, а некоторые даже и боятся… Даже вон, пальме досталось! — весело заметил вождь, указывая взглядом на шершавый ствол растения. — Хотя, насколько я вижу, пострадала не только пальма… Сол, не отводя взгляда от ее лица, аккуратно, будто боялся спугнуть покорность Эрики, взял ее ладонь, и только когда понял, что она и не думает сопротивляться, опустил глаза на предмет своего интереса. — Тот самый случай, когда расплата за эмоции наступает немедленно, да? — его полные губы были растянуты в полуулыбке, но взгляд серьезен, как никогда, и Эрика, которая хотела уже выдернуть руку из его ладони, в один момент передумала. Его прикосновения не были противны, хоть умом она и понимала — после того, что он сделал: запер ее и насмехался, — она не должна стоять тут с ним, выпивать и любезничать. Но когда подушечки его пальцев нежно прошлись по содранной коже, а вслед за этим Сол приблизил ее руку к своему лицу и прижался губами к ее ладони, она совсем растеряла всю свою браваду. Это было так на него не похоже, так странно и вообще… В этом жесте таилось столько тщательно скрываемой заботы и некой интимности, что она медленно вытянула из его пятерни свою ладонь, на которой все еще ощущалось осторожное прикосновение. — Скажешь, что случилось? — приглушенно спросил он, будто бы даже и не заметив ее действия. Конечно, он знал что произошло, не спускал с нее глаз и видел, как она застукала Диего с Лилу. Ставить ее в известность о том, что он следил за ней, ему не хотелось, однако Сол не по наслышке знал, что она сейчас испытывает и отчего-то чувствовал потребность поддержать девушку. — Ничего такого, о чем можно было бы говорить, — невозмутимо отозвалась Эрика слабым голосом. — Просто настроение паршивое. — Ясно, — кивнул он и наморщил нос. — Все ни к черту, понимаю. А знаешь… Я как раз могу предложить один прекрасный способ отвлечься! — Это какой же? — недоверчиво спросила девушка, внимательнее приглядываясь к вождю. — Пойдем, покажу тебе кое-что, — предложил Солморо. — А это обязательно? — Вовсе нет. Просто… Ты что, испугалась? — удивился Сол, расплываясь в улыбке и поиграв бровями, принимая все тот же до рези знакомый ироничный вид. — Не волнуйся, дорогая, ничего такого криминального я не предлагаю. Но если ты не хочешь, я могу прогуляться и один. — Вот еще, с чего это мне тебя бояться! — фыркнула она и дернула плечиком, вызвав у него новый приступ веселья. — Просто привыкла ждать от тебя подвох. — А кто сказал, что его не будет? — тихонько шепнул он ей на ухо, обдав теплым дыханием с чуть заметным запахом алкоголя. — Охотно верю, — буркнула Эрика, пытаясь представить, что же имел в виду вождь под «отвлечься». Почему-то в голову лезли картины одна пошлее другой. И стало вдруг жарко, а внизу живота призывно заныло, что она сама себя мысленно обругала. — Ну и что же ты хотел мне показать? — нетерпеливо спросила Эрика, когда они почти достигли кромки воды. Она не хотела себе признаваться, что за эти дни она успела полюбить эти неспешные вечерние прогулки к океану — одна или в компании с Лилу, которая очень и очень хотела выучить их язык и все время тормошила Эрику, спрашивая те или иные значения слов. — Просто посмотри наверх. Эрика задрала голову и… у нее перехватило дыхание. Да, на полигонах и даже в Дружелюбии, конечно, несомненно, звездное небо всегда красиво, но тут! Темный, прозрачный небосвод, казалось, можно потрогать руками, рассыпь звезд волшебным, таинственным покрывалом окутывала его. Девушка даже протянула руку, чтобы дотронуться до холодных ярких точек, каждая из которых будто бы дышала жизнью. Вдохнуть она вдохнула, а вот выдохнуть почему-то было проблематично. Она так и стояла, восторженно глядя вверх под пристальным взором Солморо, пытаясь впитать в себя эту красоту, упоение теплой ночи, влажный морской воздух, и отчего-то ощущала переполняющую сердце эйфорию. Потрясающее зрелище успокаивало растревоженные чувства, дарило надежду, вселяло уверенность в завтрашнем дне. — Я тоже, впервые обратив здесь внимание на ночное небо, долго не мог оторвать от него взгляда, — подняв глаза на темный небосвод, проговорил Сол, немного криво усмехаясь. — В городе почему-то такого не увидишь, или воспринимается далеко не так… — Так странно видеть тебя, смотрящего на звезды, — подивилась Эрика, переводя на него взгляд. — Что же в этом странного? — Ну ты такой… приземленный. Думаешь только о себе и еще о том, как бы меня подколоть… — О, поверь мне, дорогая, я думаю о гораздо более серьезных вещах, а подкалываю тебя исключительно ради любви к искусству, — снова гаденько ухмыльнулся Сол, и наваждение прошло, будто и не бывало. Вновь перед ней был тот самый Солморо, которого хотелось во сне придушить подушкой или чем-нибудь хорошенько огреть. — Там, откуда я родом, тоже не особенно заметно такое зрелище. — Ты про Лос-Анджелес? — оживилась Эрика. — Про него… — Расскажи мне про этот город. Я так и не смогла на него посмотреть. — Ну, про красивых девушек ты знаешь, хоть это и неактуально для тебя, скорее всего, — сказал он, смеясь. — Я вырос в уверенности, что наш город самый лучший, самый безопасный. Я любил его заново отстроенные улицы, яркие огни, морской воздух… — А почему ты говоришь в прошедшем времени, теперь больше не любишь? — Ты действительно ничего не знаешь? — Мы только сейчас отправили делегацию в этот город… — Об этом я в курсе, но информация в общих чертах все же должна у вас быть! — Последние два года я служила на воздушном полигоне. Наши ученые все еще хотят сделать прорыв и преодолеть земное притяжение, чтобы отправить людей в космос. У меня было закрытое обучение, и я как-то выпала из общественной жизни… Да и Лос-Анджелес до последнего момента оставался скрытым городом, нам лишь сказали, что безупречные оставили его для себя, чтобы самим жить там, в городе новейших технологий… — Когда я был маленьким, я думал, что лучшего города и быть не может. Мне было почти семь, мы с родителями любили гулять по набережной: есть мороженое, сладкую вату… Мне казалось, что это и есть рай — мы ни в чем не испытывали нужды. Знали о скримменах и принимали стену вокруг города за благо, что она бережет нас. У нас было все в изобилии — еда, вода, технологии… Потом уже мы узнали, что этот город безупречные оставили для себя, чтобы после порабощения человечества жить там… — Интересно, как бы они с вами решали вопрос? Так вы их и пустили жить… — Ты будешь смеяться, но пустили бы с радостью. Мало кто из жителей Лос-Анджелеса готов отказаться от спокойной жизни в загоне, поэтому как миленькие пустили бы. Но расчет был вовсе не на толерантность горожан, а на другое. Сол замолчал и принялся пялиться на океан, когда Эрика просто на месте не могла устоять от нетерпения. — На что? Ну Сол, что ты замолчал? Скажи же мне! — Ты знала, что когда сладкая вата тает, она скапливается на коже карамельными капельками, и их потом очень вкусно слизывать, — задумчиво произнес мужчина, не глядя на Эрику. — Я вот знаю. И никогда не забуду этот вкус — соленная от бриза кожа и сладкие карамельные капли. Потому что следующее, что я помню в тот день — несколько хлопков и отца, падающего мне под ноги с простреленной головой. И тишина. Просто гробовая тишина… Тишина, которая давит, от которой сходишь с ума… Так я узнал, что в нашем идеальном городе есть преступность. Бандитские кланы заехали в благополучный район, устроили разборки, пострадали мирные жители. Власти скрывали тот факт, что в Лос-Анджелесе есть преступность — они боялись, что изобилие кончится. Теперь ты понимаешь, до чего может дойти желание хорошо и спокойно жить? — И ты пошел бороться с преступностью? — Ты не замерзла? — спросил он невпопад. — Не пора ли нам возвращаться? — Сол. Это правда? Ты хотел отомстить и пошел в полицию? — Вождь повернулся и зашагал в направлении деревни, ни слова ей не отвечая. Эрика с досады чуть не топнула ногой, но, стремясь выяснить все, что только может быть ей доступно, она решила, что сейчас не время демонтировать характер. — Тебе так трудно мне ответить? — спросила она, как можно мягче. Сол остановился и пристально посмотрел на Эрику. — Если я отвечу, ты перестанешь злиться из-за убийства пацана и назло мне влипать в неприятности? — Я вообще-то не влипаю в неприятности назло тебе, — нахмурилась Эрика. — Да и насчет пацана… Я просто подумала, что ты прав, наверное, хоть мне и трудно поверить в подобное коварство Белзара и его способности так все просчитывать. Я больше не злюсь. Ты ответишь? — Ну пошел, — с некоей досадой кивнул он, — и что? Ты видишь, как много я наборолся? И где оказался? Так что мне не хотелось бы это обсуждать, ничего не вышло из этой затеи. Чего ты ежишься, тебе холодно? — Не особо, — повела она зябко плечами. Эрику уже давно настораживало стремление Сола ничего о себе не рассказывать, но в свете того, что она услышала, теперь не сложно было догадаться, что ему тяжело вспоминать родителей. По крайней мере, все укладывалось в его легенду — жил в достатке, пошел бороться с преступностью, чтобы отомстить за отца. Это было понятно. И понятно, что ему непросто думать о погибшем на его глазах отце… Эрика глубоко вздохнула и продолжила, меняя тему: — Просто ветер слишком… мокрый. — Это морской ветер, — ответил ей Солморо, как ни в чем ни бывало продолжая путь. — От него кожа становится соленой на вкус. Попробуй, лизни руку, я не шучу, — доверительно склонился он к ней, кивнув в подтверждение своих слов. Эрика снова чуть нахмурилась, снова ожидая подвоха, а Солморо пристально уставился на занятное зрелище: ее язычок показался между губ и влажно прошелся по руке. — Ну что, удостоверилась? — хрипло спросил он, с неудовольствием отметив, что слишком откровенно на нее пялится. — Ха, и правда, соленая! — улыбнулась Эрика. Ей было слегка неловко, что она заставила его говорить о неприятных вещах, и спешила немного загладить свое упрямство. Гневливость и раздражительность уступили место покладистости и даже некоторой степени наивности. Солу, на самом деле, несмотря на все эти неудобные и тяжелые разговоры, очень нравилось, как она улыбается, такой притягательной улыбки он не видел у девушек подобного склада и теперь гадал, это очередная игра или она просто сбросила свои маски. Эрика выглядела настолько необычно, что взгляд от нее он смог оторвать с трудом. — Ой, я теперь, наверное, вся соленая, с головы до пят! Как тут можно жить? — Теперь ты понимаешь, отчего я так тебя берегу? Жить тут непросто, и я крайне заинтересован отсюда улететь все-таки! Солморо не мог не поддеть ее, несмотря на то, что ему совершенно не хотелось возвращаться в деревню, и он судорожно искал повод погулять подольше, однако, вместе с тем, вождь старался не выдать своей заинтересованности в этом. Насколько он успел понять — девице палец в рот не клади, хоть она и занятная, не было ни одной причины возиться с ней, кроме оговоренной — она пилот, и в его интересах, чтобы она здравствовала, хотя бы до того момента, как появится возможность с этого острова улететь. Ее безопасность — это его головная боль, как ни крути, но в данный момент ей ничего не угрожало, а он искал повод побыть с ней наедине еще немного… — Ну да, конечно, — фыркнула Эрика и прибавила шагу, чтобы обогнать его. В мокасины попал песок и мешал идти, но Эрика упрямо двигалась вперед, не останавливаясь и не оборачиваясь. Почему всегда так — когда она уже начинает думать, что поняла, как дальше себя с ним вести, он опять делает какой-нибудь финт… Каким же он все-таки оказался крепким орешком, который не расколоть так сразу. Эрике очень хотелось узнать Сола поближе и хоть что-то еще, пусть, не всю подноготную, конечно, но что-то большее, что-то, что дало бы ей зацепку о том, как его обворожить и привязать к себе, но она больше не решалась спрашивать, чтобы не попадать в такую неловкую ситуацию, как сейчас. Хоть он держался и не показывал, а взгляд его все равно из беспечного и лукавого превратился в настороженный и тяжелый. Эрика была уверенна, что испытывает влечение к нему из-за всей этой загадочности, оттого-то так безумно и хотела его получить и разгадать. Вот так просто и сложно одновременно. Для нее было более чем странно, а может быть, и необычно, настолько отдаваться на волю безрассудных желаний, которые появились совсем неожиданно, спонтанно и как-то слишком ветрено. Без церемоний, ухаживаний и всяких подобных прелюдий, но определенно засасывающих в водоворот некого безумия. Мало того, как бы Эрика ни пыталась его подловить, Сол так и не давался ей в руки. Капризная девчонка внутри нее все никак не могла получить свою игрушку, вождь прочно поселился в ее мыслях, отобрав сон, и почти лишив аппетита. Но ведь если бы она его не привлекала, то ничего бы между ними тогда и не было. Она покосилась на догнавшего ее вождя и нахмурилась, заметив, что он с трудом сдерживал усмешку. — Ну и что на этот раз ты увидел смешного? — довольно резко спросила она, не сбавляя хода. — Ты так смешно злишься и пыхтишь, что невольно возникает мысль: а не попить ли нам чайку погорячее? — Удобно быть самым умным среди дураков, да, вождь? А ты попробуй блеснуть среди равных! — Это как же? — ухмыльнулся Солморо останавливаясь. — А ты верни мне пистолет и посмотрим, кто лучше стреляет! — Эрика тоже остановилась и заносчиво смотрела на вождя, в ожидании, что же он все-таки ответит. — У меня есть идея получше, — доверительно сообщил он, подходя к ней поближе, и добавил: — Пистолет я тебе не верну, но ты можешь показать себя в метании ножей. Бьюсь об заклад, я сделаю тебя с полпинка! — М-м, а с чего это такая уверенность? — скептически парировала Эрика, изогнув одну бровку. — Да я готова пообещать горячий поцелуй тому, кто меня переплюнет. Метать ножи меня учил отец, и я уверена, что умею делать это уж точно лучше тебя! Она дернула плечиком и вдруг, сделав резкий выпад, одним движением вытащила из-за пояса вождя грубый охотничий нож и метнула его в дерево. Сол немного оторопел от того, насколько молниеносно все произошло, но с удивлением понял, что его оружие воткнулось прямо посередине ствола пальмы, которая была на расстоянии почти шестнадцати футов от них. — Неплохо, — покачал головой Солморо и пошел вытаскивать клинок. Выдернув стальное лезвие из дерева, вождь направился обратно к девушке, поигрывая ножом в руках. Эрика пристально наблюдала за ним, не ведая, что же он задумал, но то, как он вертел в пальцах оружие ей не понравилось. Слишком игриво. Слишком легко. Точно не к добру. Кажется, она была к нему несправедлива. — Как ты относишься к сороконожкам? — неожиданно спросил мужчина прищурившись. — К кому? Вместо ответа, Солморо развернулся и метнул нож с такой силой, что Эрике показалось — оружие улетело куда-то вдаль и его уже не найти. Но немедленно раздавшийся приглушенный удар гораздо дальше того дерева, в которое попала она, говорил о том, что клинок достиг цели. В округлившихся голубых глазах мелькнуло удивление. — Пойдем. Покажу тебе, — мотнул головой Сол и направился за своим ножом. Когда Эрика подошла, Солморо протянул ей на острие длинную, многоногую, извивающуюся тварь, выглядевшую настолько премерзко, что ее передернуло. Фу! — Вот, знакомься. Это сороконожка. Правда прелесть? — пытаясь сдержать победную улыбку, проговорил Сол. — Ой, гадость настоящая. А ты сжульничал, потому что стоял ближе и… — Никто тебя за язык не тянул, дорогая! — глумливо возразил Солморо и забавно сощурил один глаз, точно нахальный кот. Эрика поджала губы и глубоко вздохнула. Ну кто бы мог подумать, что он такой меткий, где только научился? — С тебя поцелуй погорячее, как и договаривались, а я уж так и быть, потерплю пару минут. Уловив в его тоне пренебрежительные нотки, Эрика вновь дернула плечиком, подошла поближе, сознательно медля и, легонько облизав свои губы языком, взглянула на него этак оценивающе. Сол выглядел настоящим победителем — гордо расправленные плечи, задранный вверх подбородок, нагловатый взгляд. На лице его играла бесстыжая ухмылка и серо-голубые глаза вспыхнули лукавыми искрами. «Ах, значит «потерплю пару минут»… Ну что ж, вызов принят. Терпи, вождь!» Он непрост, ох как непрост, привык брать все, не задумываясь и не спрашивая. Задавать правила и все контролировать… Но ей однажды удалось лишить его контроля, и не было оснований полагать, что не удастся еще раз. Она приблизилась, сократив между ними расстояние до минимума, устроила на его затылке свою ладошку и, привстав на цыпочки, приникла к губам Сола, уловив исходящий от него мятно-лимонный запах. Медленно вдохнув, стараясь, чтобы всколыхнувшиеся воспоминания не лишили ее самообладания, она осторожно прихватывала его губы. Сначала мимолетно, едва-едва, будто дразня и играя, а следом смелее, настойчивее, упрямо желая почувствовать его реакцию. О, да, она знала как вызывать в мужчинах похоть, знала, как именно и что нужно для этого делать, но кто бы еще подсказал, как самой не реагировать на все это так остро… Сол, своими подколками добившийся чего и хотел, с удовольствием наблюдал за разыгрываемым специально для него спектаклем. Все эти ее нарочито медленные движения, плавные жесты, томные взгляды… Он позволил ей вытворять со своими губами все, что девушке только заблагорассудиться, полагая, что у него уж точно все под контролем. Ровно до тех пор, пока Эрика не провела по его нижней губе языком, вызвав у вождя едва заметную дрожь удовольствия. Несмотря на крайне профессиональный поцелуй, нельзя было сказать, что он не был возбуждающе азартным. Даже наоборот. Очень интересно, как далеко их заведет это опасное противостояние? Сол втянул воздух поглубже, следя за ней из-под полуприкрытых век, и приобнял девушку, потому что исступленно целующие его губы, остренький язычок, подстегивающий и тут же отступающий, обнажённое колено, прижимающееся к его ноге, её пальчики, скользнувшие по его шее в волосы на затылке, отнюдь не вызывали неприятных ощущений. Игра продолжалась, и самое интересное, он начал получать от нее удовольствие. Да почему нет? Она хороша. Этого не отнять. Почувствовав подающиеся под своим напором губы Сола, Эрика отметила, что если ему и нравились ее действия, то виду он старался не показывать, покорно отвечая, но не поддаваясь на ее провокацию. Она отстранилась на секунду и, пытливо вглядываясь в серо-голубую глубину его глаз, ничего похожего на полыхающее возбуждение обнаружить там не смогла. «Ну ладно, вождь, ты сам напросился!» Стараясь игнорировать охватывающий ее саму сладкий озноб, она, в попытке удержать свое превосходство, сама подтолкнула Сола к пальме, вынудив вождя облокотиться спиной о шершавый ствол, запустила пальчики в темные пряди волос, крепче прежнего прижимая к себе его голову, чтобы откровеннее целовать, жадно прихватывать его припухшие, чертовски соблазнительные, умелые губы, скользить по ним языком и бесстыдно дразня, пробираться им внутрь его рта. Сол прекрасно понимал, что стремительно теряет всю свою бесстрастность, но ни остановиться, ни оторваться от пухлых и влажных губ девицы уже не получалось, отзываясь на ее, с каждой секундой жарче распаляющиеся поцелуи и осмелевшие прикосновения. «О, да, вот теперь действительно вышло погорячее!» Одно мгновение на вдох, и крупная мужская ладонь легла на ее талию, безапелляционно притягивая Эрику к себе еще ближе, требовательно сжав в объятиях, не желая ни в чем уступать, целуя ее сильнее, глубже, перехватывая инициативу в свои руки, задыхаясь и ловя наслаждение, растягивая его, запоминая… Сердце заходилось в безумном ритме, а все тело наливалось мучительно-сладким возбуждением, концентрируясь пониже пояса. Сдавленный тоненький всхлип, сорвавшийся с губ девушки, был слишком похож на едва сдержанный стон, если им и не являлся, раз оказался достаточно громким, чтобы пробиться к слуху Сола даже сквозь его собственное шумное и частое сбившееся дыхание. Правда, до конца в этом он все-таки не был уверен — перед глазами мутилось, тело слушалось очень уж избирательно, и он все никак не мог сообразить, то ли это Эрика так нетерпеливо об него терлась, судорожно притискивая поплотнее свои бедра к его, то ли он сам, беспорядочно оглаживая стройное и потрясающе отзывчивое тело, невольно прижимался к нему до боли. Да и пальцы ее, отчаянно, но почти неощутимо царапающе его плечи сквозь ткань одежды, то замирали вдруг, впиваясь с силой, то лихорадочно гладили и гладили, рассыпая мурашки удовольствия… Все слилось воедино — прерывистое тяжелое дыхание, налитые мускулы плеч под ее ладонями, сильные руки, ласкающие ее выгибающуюся спину, жадные, горящие губы, глушащие едва уловимые стоны, сумасшедшее сердцебиение и его терпкий, мужской запах… «Ну разве можно так притягательно пахнуть?» Все мысли Эрики перепутались в тщетной попытке осознать, что же в этом человеке было особенного, что все ее существо стремилось отозваться на каждое его прикосновение, и она прикрыла глаза, забираясь ладошкой под его футболку, с удовольствием отмечая дрожь, пробежавшую по мужскому телу от лёгкого касания ее пальцев, гладящих такую широкую, такую напряженную спину, плотно прильнув к нему всеми нежными изгибами. Время от времени в ее голову приходила здравая мысль, что вести себя надо поскромнее, раз уж она не собиралась заходить дальше поцелуя, но как приходила, так и уходила, и в результате Эрика пропустила тот миг, когда сопротивление соблазну еще имело смысл. Ее губы полыхали под его настойчивыми, вынуждающими выдыхать стоны наслаждения и совсем не желающими ни отпускать, ни дать возможность вздохнуть, губами… А ведь несколько минут назад он с почти очевидной притворной беззаботностью язвил себе самодовольно, будто оказанное ей внимание, она еще и выслужить должна была. «От себя не убежишь, верно, вождь? Не такой уж ты и непробиваемый оказался». Да и Эрика, рассчитывающая лишь поставить на место этого зарвавшегося дикаря, доказав ему, что способна лишить его всякого контроля над ситуацией, давно сама потеряла этот, оказавшийся мифическим, контроль. Она позволила обострившимся чувствам увлечь себя, полностью ощущая его взвинченность, его возбуждение и нетерпеливые руки на своем теле, заводясь от этого все больше и сильнее. Он был таким близким и желанным в этот миг, что ее окатило мурашками, защемило где-то под ложечкой, а внизу живота отдалось сладкой тянущей пульсацией… «Оттолкнуть, его нужно оттолкнуть и гордо уйти, ввернув фразочку поехиднее… Разве нет?» Эрика уже не помнила, а надо ли в самом-то деле. Душа вывернулась, дикое возбуждение захлестнуло с головой. Она ведь думала, что ничего не почувствует такого. Не должна была чувствовать. Сможет ли она теперь взять и уйти? «Черт, да конечно, нет!» Какое-то сумасшедшее удовольствие снесло им крышу напрочь… Она уже не прижимала его к стволу дерева — он вжимал ее в себя. Сильно, больно, яростно, как в первый и последний раз. Не вздохнуть, не шевельнуться. Все оказалось так грубо, требовательно и просто, но до чертиков приятно, настолько тепло и хорошо, что у Эрики подгибались коленки, а сердце чуть вовсе из груди не выскочило. Губы Сола спустились на ее шею, перемежая жадные прихватывания с нежными касаниями горячего языка, что так остро контрастировало с невозможно тесными объятиями, будто ему было жаль выпускать ее хоть на мгновение, а кончики его пальцев неторопливо хозяйничали под задравшейся майкой девушки, поглаживая теплую кожу и плечо… «Плечо?» Эрика опасливо скосила глаза и вздрогнула всем телом. Ужас, более холодный, чем внушали все вместе взятые змеи и крокодилы этого острова, ошпарил ее с макушки до пят. Солморо отстранился, почувствовав, как совершенно разомлевшая было девушка, заметно вздрогнув, внезапно окаменела, жадно хватая приоткрытым ртом прохладный воздух и испуганно вытаращив глаза, в которых плеснулась настоящая паника… Это все, что он успел заметить перед тем, как его оглушил пронзительный визг ужаса, от которого немедленно заложило уши. Спину прошиб озноб, и он даже физически почувствовал, как пот ползет по его лопаткам, вот только почему-то не вниз, как полагается, а вверх… — Да что такое случилось? — вождь как следует встряхнул Эрику, тревожно ее разглядывая. Может, ее укусил кто, хотя… — Там… там… на мне, — не моргая, она уставилась на свое плечо, и Солморо резким движением сбросил с нее сороконожку. Глубоко вздохнув, он вдавил ее ногой в песок и повернулся к Эрике. — Из-за этого ты так орала? — Она… Он… Это показалось мне огромной просто… Она была прямо… и щекотала, а потом поползла и я… — Ладно, все хорошо… — успокоил ее мужчина. — Она тебя не укусила? С тобой все нормально? — Я не могу так, не могу! — шумно набрав воздуха, отчаянно вскрикнула Эрика так, что он вновь поморщился от ее громкости. — Я хочу хоть на секунду оказаться там, где ничего не ползает, не кусает и не опасно… — Да брось, давно должна была уже привыкнуть… — начал было вождь, но заметил, как к ним бежит его охрана, тревожно галдя на своем языке. — Ну вот, приперлись на твой крик, — недовольно констатировал Сол и, бросив короткий взгляд на девушку, пошел улаживать дела с телохранителями. Когда же встревоженные дикари убрались обратно, вождь, обернувшись к тому месту, где он оставил Эрику, хотел крикнуть ей, что их проводят до деревни, но увидел, что девушки нигде нет. Ушла. Сбежала. И опять одна. «Ну вот что за строптивая девица, сказано же, опасно здесь!» Сол оглянулся по сторонам, чтобы удостовериться, что Iris не прячется нигде, не играет с ним в свои игры, а действительно сбежала. Что бы это могло значить? Для нее этот поцелуй был больше, чем просто флирт или она всерьез жалеет о том, что допустила между ними близость? С последним Солу смириться было непросто, тем более девица явно таяла в его объятиях и испытывала удовольствие, уж это он спутать ни с чем не мог… Значит, игра? Взгляд его упал на криво стоящую в песке бутылку. Подняв ее, вождь убедился, что на дне плескалось еще немного напитка и, ухмыльнувшись, направился в деревню. Он не хотел этого, но сегодня хороший день, чтобы напиться. Видеть никого не хотелось. Обычно он не любил одиночные возлияния, сколько бы он не подшучивал над этим, а окончательно спиваться у него цели не было. Но сегодня глуповатые дикари вызывали в нем раздражение, даже презрение. Где-то в глубине души он чувствовал, что нарастающее недовольство, растравленное шаманом, дает свои плоды, и последнее время тяготился даже охранниками, постоянно отправляя их по выдуманным заданиям. Проходя мимо хижины Бесстрашных, Сол подумал было, не составят ли Диего с Итоном ему компанию, но весьма характерные приглушенные стоны, доносящиеся из-за двери, которую хотел уже было толкнуть вождь, внесли коррективы в его планы. Самое необычное в этой ситуации, что первая реакция Сола была весьма бурной — холодный пот прошиб спину, в груди невольно вскипел гнев, а воображение, как на зло, подсунуло все остальное: тонкий, изгибающийся стан в чужих руках и разметавшиеся по подушке светлые волосы. Вождь не был любителем подсматривать, но все же мельком заглянув и увидев, что в объятиях Диего пребывала Лилу, и испытал немыслимое облегчение. Итона тоже нигде не было видно, и Сол не стал его искать, скорее всего, блудливый Бесстрашный предается тем же любовным утехам, что и его товарищ, поэтому разжившись закуской, он побрел туда, где смог бы в одиночестве предаться алкогольной Валгалле. Оказавшись в бунгало и все еще собирая перемешавшуюся в голове реальность по кусочкам, Эрика укладывалась спать, безрезультатно пытаясь убедить себя, что гуляющая по ее телу дрожь была оттого, что к ночи просто похолодало, и ни оставшийся на пляже мужчина, ни его прикосновения с поцелуями здесь были ни при чем, несмотря на то, что о-о-очень уж волнующие ощущения они вызывали. Себе-то врать было глупо. Волнующие настолько, что Эрика раздосадованно осознавала — в этот раз списать ее тягу к этому человеку на влияние алкоголя и желание проучить за все его демонстрируемое пренебрежение, у нее не получалось. Пар стравлен, но витающее между ними напряжение никуда не делось, только усилилось, а подобные игры с огнем, судя по полнейшей потере самообладания, как правило, заканчиваются в постели. Она заигралась в своем стремлении доказать то, что Сол неравнодушен к ней, как бы он этого ни скрывал, а его весьма откровенная реакция на её действия это только доказывала, и Эрика сама растаяла, чуть не попавшись на крючок. Как же глупо вышло начать вечер с ревности к Диего и закончить отнюдь не невинными поцелуями в объятьях Сола, которому все эти игры пришлись по душе! Эрика поспешила одновременно и порадоваться, и разочароваться, что их безрассудная идиллия так жестко прервалась, иначе… А иначе что? Она не удержалась бы, в чем не признавалась даже себе. Не смогла бы. Вот хоть тресни. Устоять перед этим нахалом для нее оказалось куда сложнее, чем она себе представляла, и это было слишком уж непривычно. Неправильно. Эрика гордилась тем, что крутила парнями и никогда за ними не бегала. АрТи был не в счет — сердцу не прикажешь. Да и не притягивал больше ее Итон ни капельки. А вот Сол… Кажется, она и не осознавала, насколько чуть не пропала. «Ну же, возьми себя в руки, это лишь эмоции!» — приказала она себе, заворачиваясь в плед с головой. Несмотря на усталость и витающую в воздухе бунгало духоту, Эрика была уверенна, что не сможет уснуть, перебирая в памяти волнующие моменты этого вечера и вновь покрываясь мурашками от воспоминаний о с ума сводящих губах, таких напористых прикосновений, даже требовательных… А что, если Сол сейчас придет к ней? Что она будет делать? Ехидничать и злорадствовать про себя, что, впрочем, естественная реакция мужского организма на близость женщины, мешает вождю спать или сама нырнет с головой в этот безрассудный омут… Сладкий спазм в животе заставил ее досадно простонать сквозь закушенные губы и закрыть лицо ладонями. «Чертова сороконожка, дрянь такая! Если б не она…» От одной только этой мысли ее бросило в жар, а разыгравшаяся фантазия, сука услужливая, немедленно дорисовала тяжесть крепкого мужского тела, покрывающегося бисеринками пота от напряжения и руки, до болезненности сжимающие ее бедра. Как припухшие губы впиваются в ее шею, в чуткий на ласку сосок, возвращаются к ее губам… Как он несдержанно проникает в ее тело глубоким толчком, заставляя метаться под собой, стискивая ногами его бедра и вскрикивать, подаваясь навстречу безудержному ритму… Но он не приходил, как ни странно, и успокоившись, Эрика вскоре почувствовала, что ресницы стали удивительно тяжелыми, и она, сама не заметив как, быстро провалилась в глубокий спокойный сон.***
Солморо потерял счет времени. То ли нервотрепка последних дней сказалась, то ли алкоголь попался излишне крепкий, но не успев опорожнить первую бутылку, Сол почувствовал, что его неумолимо клонит в сон. В воздухе стояло душное марево, и затуманенному алкоголем сознанию казалось, что именно от духоты и невозможности нормально продышаться очень сильно хочется спать… Однако, вяло ворочающиеся мысли никак не давали сознанию отключиться, прокручивая последние события и вызывая самые разнообразные эмоции — от неоправданного восторга до оглушающего раздражения. «Не надо было мне связываться с этой Бесстрашной, видел же, знал, что ничего путного из этого не выйдет, и что? — корил себя Сол. — Она поимела меня, и поимеет еще не раз, когда все-таки допечет, и так в руках себя держать последнее время все труднее… Еще этот неудачный взлет… Сколько их еще будет? Пять? Пятнадцать? А получится ли, вообще, что-нибудь или так и придется всю жизнь пытаться выживать тут, среди дикого племени, постепенно теряя надежду хоть когда-то оказаться на материке?» Эти два года проведенных на острове, показались Солу бесконечными, он развлекал себя, как мог, и то постоянное чувство опасности, что без устали преследовало его, почти вросло в сознание, стало его частью… Но это совсем не означало, что Солморо не хотелось иной жизни. Хотелось, и даже очень… Хотелось просто лечь в постель, не ожидая, что открыв глаза, можно напороться взглядом на змею, или, что еще лучше, на… неожиданного гостя… Сол почти не удивился появлению Эрики, будто всегда знал, что она обязательно к нему придет. Девушка зябко обнимала свои плечи, смеялась, что-то говорила, и вот что было самое странное — он смотрел на нее будто бы со стороны, словно был зрителем в кинотеатре или просматривал старую видеокассету. Эрика гуляла по пляжу, разговаривала с кем-то, а он видел только ее крупный план, будто оператору нравилась эта смазливая девчонка, и он снимал только ее, а Эрика об этом даже и не догадывалась. Сол боялся даже моргнуть, до рези всматривался в это изображение, собирая по кусочкам все оттенки ее улыбки, каждый лукавый взгляд, брошенный на него… На него? Или на кого-то другого? Девушка повернулась в его сторону и стала приближаться, улыбаясь, заигрывая, рассматривая его с интересом, и он все отчетливее понимал, что ему не хочется нарушать эту идиллию. Не хочется насмехаться или подкалывать ее, не хочется больше ее отталкивать. Сознавал, что ему нравится ее открытая, без тени самодовольства улыбка… Она была все ближе, он уже ощущал прохладные узкие ладони на своей груди, поглаживающие сверху вниз, касающиеся его живота, спускающиеся еще ниже, и прикосновения становились все настойчивее и откровеннее, а ее ловкие руки уже избавляли его от одежды… — Iris, я сейчас немного не в форме… — пробормотал он заплетающимся языком, при этом, однако, ничуть не сопротивляясь. Хоть все это было и неожиданно для него, тем не менее безумно приятно, вызывало истому во всем теле, правда, все ощущения воспринимались, как через толстый слой ваты. Но быстрые пальцы уже расстегнули его ширинку, не давая ему ни опомниться, ни что-либо предпринять, а теплые губы сомкнулись на его члене и стали медленно двигаться, доставляя волны наслаждения. Сол не смог сдержать стона, откинув голову назад и зажмурившись еще сильнее. Как бы он ни был пьян, а эта девушка действовала на него ошеломляюще. Она то влажно облизывала головку языком, стремясь доставить ему удовольствие, то вбирала весь член до основания, посасывая, помогая себе ласкать его пальчиками, и Сол чувствовал, что долго не продержится, несмотря на то, что все это казалось необычным, больше похожим на сон, а положение его — полулежа в гамаке, — было далеко от удобного. Но ей в рот он готов кончить и так, ловя пробирающее до всех закоулочков тела, блаженство. Где-то на задворках сознания шевельнулась мысль, что так быть не должно, и на Эрику все это совсем непохоже, но губы девушки двигались все быстрее, и очень скоро вообще все мысли и сомнения оказались вытеснены единственным желанием получить долгожданную разрядку. Уже кончая, он вцепился в волосы девушки, сжав их пальцами на затылке и понял, что не так… — Дира! — выдохнул вождь, уже никак не имеющий возможности предотвратить реакцию организма. Дикарка сильнее сомкнула губы на его члене и прекрасно ощутила такую вожделенную пульсацию, чего она, собственно, и добивалась, уверенная, что теперь-то вождь от нее никуда не денется! Но к ее изумлению, он грубо отпихнул ее, и даже в темноте было видно, как мужчина грозно хмурился. — Какого хрена ты приперлась? Ano ka lang ba? (Что ты тут устроила?) — Lider ako… (Вождь, я…) — Дира запнулась в недоумении. Она никак не могла понять, что же разозлило того, кого она по праву считала своим. — Не смей ко мне подходить, поняла? — Сол испытывал страшную досаду и сам не мог понять отчего. Вместо расслабляющей истомы в его груди бушевало раздражение, а реакция совсем не поддавалась контролю, и он едва сдерживался, чтобы не ударить так некстати объявившуюся девицу. — Что Дира сделала не так? — сквозь слезы спросила она. — Я лишь хотела сделать приятное своему вождю… — Пошла вон! — рявкнул Сол, испытывая самые противоречивые эмоции. С одной стороны, он понимал, что Дира ни при чем, и то, что он ждал совсем другую женщину, не ее вина. Но при этом то, что она все время к нему лезет, навязывается и мешает… Да твою мать! — Не смей ко мне приближаться! Ясно? Я не хочу тебя видеть! Как-то один из его… друзей говорил, что мужик бесится в двух случаях: когда рядом с ним не ТА, и когда ТА не рядом с ним. Почему это вспомнилось и с каких пор он стал думать, что есть какая-то ТА, с которой ему хочется быть, Сол, конечно же, не мог осознать, но, кажется, именно в данный момент он испытывал сразу два этих утверждения на себе и готов был орать в голос, только бы избавиться от распирающих грудь негодования и досады. Поправив свою одежду и обогнув девушку, вождь отправился к себе в бунгало с намерением лечь спать и выбросить сегодняшний день из головы. Он так стремительно ворвался в хижину, что дверь, жалко скрипнув, слетела с одной из импровизированных петель. Эрика уже спала, завернувшись в плед и повернувшись спиной ко входу. Отчего-то это открытие вызвало новый приступ раздражения и Сол пнул ногой топчан, на котором стояли его трофеи, любовно собранные после того, как Эрика повыкидывала их в окно. Вспомнив, как он разозлился, когда увидел, что она натворила, Солморо снова хмуро посмотрел на кровать, где мирно посапывала девушка. — Спишь уже? — в полный голос спросил вождь. — Да брось, не может быть, что ты уже заснула… Но Эрика лежала не шелохнувшись, а Сол внезапно подумал, что он непозволительно протрезвел после того, как обнаружил Диру… возле своего гамака. Поспешно выудив из запасника еще одну глиняную бутыль, он с неудовольствием заметил, что та совершенно пустая. Осмотр запасов совершенно не порадовал — алкоголя в бунгало не было. То ли кончился, то ли… — Ты вылила, признавайся? — грозно спросил Сол у завернувшейся в плед Эрики. Но она никак не реагировала: то ли и правда уже крепко спала, то ли придуривалась. Конечно, ей-то что? У нее-то все преотлично! Бутылка полетела в дверь, но так как голову еще мутило, Сол промазал и попал в стену, засыпав пол глиняными черепками. — И теперь будешь делать вид, что дрыхнешь? — уже спокойнее спросил он. Пространство качало. Кровать была страшно вожделенной. Но вождь успокаиваться не хотел. Неясные ему самому чувства блуждали в нем, а в голову полезли уж совсем непрошеные мысли: «Что если сейчас содрать с нее плед и навалиться сверху, прижав девицу к топчану? Она явно будет не так уж и сильно сопротивляться… Ведь целовала она меня с откровенным удовольствием и, очевидно, сдерживала стоны. Черт, надо было проверить, и текла, скорее всего… Так тесно прижималась… Что ж не проверил-то…» Ожидаемое, но совершенно неуместное возбуждение снова начало одерживать верх, и Сол шумно втянул воздух носом, призывая себя к контролю. Нельзя о ней думать так… Не надо… Она играет с ним, а он… Рука сама собой нащупала еще одну бутылку и швырнула ее в стену. Грохот, черепки, карусель в голове… А она спит. Вот черт, ему бы такие нервы… Кто она такая, черт ее дери? То приближает, то отталкивает. То флиртует, то дает понять, что ничего не хочет. Бывало, что он сам устраивал девчонкам качели, да только Сол знал, что с ним такой номер не пройдет. Но тут, на острове, в замкнутом пространстве, ему просто некуда деваться — Эрика волнует его, сильно цепляет, бесят ее капризы, а ее игра интригует, но… поддаваться он не намерен… Он не должен. Не должен… А вот с чего бы это, интересно? Ради чего такого он не может плюнуть на все, как он и сделал, собственно, позволив похоти главенствовать над собой, и просто взять то, что само идет к нему в руки? Ведь она будет играть с ним в свои игры до тех пор, пока не добьется своего, и он не будет ходить за ней как телок на веревочке. А разве он не это делает сейчас? Разве глиняные черепки на полу не свидетельство того, что она добилась, чего и хотела, и он готов уже практически на все, лишь бы она допустила его до своего тела? И что он ведет себя, как самый настоящий кретин, спуская ей с рук все ее капризы? Сол нехорошо прищурился и снова оглянулся на спящую девушку…***
В отличие от мечущегося из крайности в крайность и пребывающего в не самом лучшем расположении духа Солморо, Эрика вполне спокойно плавала в странном вязком сне, сквозь который иногда едва-едва пробивался довольно резкий знакомый голос и подозрительный грохот, но, как оказалось, не такой уж и сильный, раз девушка так и не проснулась. Недоумение она почувствовала лишь выплыв из небытия, открыв глаза и обнаружив себя в тесноватом, мрачном неизвестном ей пространстве. Она лежала в одной футболке, заменяющей ей пижаму на чем-то ворсистом и пахнущим зверьем, наверное, на шкурах, но брошенных прямо на непрогретую землю, отчего было зябко. И судя по пробивающимся в щели между досок бледным солнечным лучам, это был какой-то сарай. Ну ничего себе… Тревога накатила удушливой волной, сердце прыгнуло и заплясало в груди, рождая волны раздражения, и Эрика все никак не могла спросонья сообразить — что все это означало? Почему она здесь? Кто ее перенес? Это… это Сол сделал? Но за что? Он же сам вчера отменил домашний арест, и запирать ее было незачем. Или вождь на нее обозлился, он мог… Эрика не понимала, а мог ли в самом деле, и пыталась вспомнить, как, вообще, тут оказалась, что ничего не почувствовала и не проснулась? Тщетно. Она отчетливо помнила, как вернулась в бунгало и легла спать после прервавшегося поцелуя… «О-ох! — Слезы обиды сами навернулись на глаза, и дышать воздухом, наполненным запахом грязных шкур, пыли, дыма костров и чего еще жутко неприятного, стало просто невозможно. — Неужели Солморо решил так меня проучить за то, что я его дразнила и соблазняла? Как же так, выходит, пока я перед сном пребывала в своих глупых грезах, вождь, поди, вынашивал план мести, и дождавшись, когда я уснула, запер где-то, сукин сын. Черт возьми, черт! — Под ложечкой у нее так мерзко заныло от разочарования. А еще от праведного гнева. — Такого унижения я ему не спущу. Ведь почти поверила, что у них может быть что-то! Почти поверила!» У Эрики нашлась бы целая куча вопросов и домыслов к немилости Сола, но сориентироваться как следует она не успела, потому что за стеной послышались голоса на уже знакомом наречии, и она бросилась к двери. Толкнула — заперто. Ну кто бы сомневался! Захлебываясь злостью на вождя, обидой, досадой и, черте знает какими еще эмоциями, Эрика принялась барабанить в отделяющую ее от такой вожделенной свободы преграду. Довольно хлипкую, кстати, так и ходящую ходуном. Голоса по ту сторону стали громче. — Эй, откройте немедленно! — крикнула Эрика, твердо решив, что если никто не отреагирует на ее требование, то она разнесет этот сарай ко всем чертям собачьим. Но к немалому удовлетворению Эрики, за обшарпанной дверью раздалась возня, означающая, что ее сейчас отопрут. Скрип подгнившего дерева, ее невольница открылась и тусклые солнечные лучи заставили девушку на миг плотно зажмуриться. «Сколько же я проспала, если сейчас даже не полдень, а день клонится к закату? Это крайне странно, не такая уж я и засоня!» Эрика сделала шаг к выходу, но путь ей немедленно перегородил один из дикарей с самой решительной рожей. — Вождь не велел беловолосой женщине выходить, — не собираясь и двигаться с места, прострекотал охранник. Эрика глубоко вздохнула, сжав кулаки, и отчеканила: — Bakit ako… na… naka-lock? (Почему меня заперли?) — Так велел вождь. — С какой это стати? — возмутилась она, но непонимающий ее дикарь ничего не ответил и легонько оттолкнул сухопарой ладонью назад, чтобы захлопнуть дверь. — Какого хрена ты руки свои немытые распускаешь?! Пусти, — грозно рявкнула Эрика от подобной бесцеремонности и попыталась протиснуться на улицу, но абориген не позволял, стоя чуть ли не насмерть. — Paraanin mo ako. (Дай мне пройти.) — Эрика старалась сохранять спокойный, но твердый тон, ведь не драться же ей с охраной муженька. «Только этого не хватало! — А сердце мучительно сжалось. — Почему Солморо надо мной издевается?» — Нет. Вождь не разрешил выходить. Она сощурилась, пристальнее вглядываясь в лицо аборигена. «Показалось, или в его голосе промелькнула угроза? Да и дикаря этого, со страшной рожей, я не знаю, хотя приближенную охрану Сола успела запомнить!» — Позови его. Скажи, что я хочу его видеть. Дикарь смерил ее немного любопытным взглядом, коротко кивнул, закрыл дверь и удалился, оставив тут же заметавшуюся из угла в угол Эрику наедине с собственным негодованием и бушующим в солнечном сплетении раздражением. «Пожалуй, то, что Сол не запер меня в бунгало, даже к лучшему. Ведь попадись мне под руку один из его нежно лилейных трофеев поувесистее, не удержалась бы — отлупила бы им вождя за милую душу, пока череп не превратился бы в кучку малюсеньких обломков. И высказала бы при этом столько новых и нелицеприятных эпитетов в его адрес, что уши завернулись бы в трубочку даже у самого матерого сапожника!» Но ничего тяжелого, к ее глубокому огорчению, в сарае не обнаружилось, и Эрика люто злилась. «А что мне еще, собственно, остается, сидя в этой темной хибаре? Звать на помощь Бесстрашных? После вчерашнего несправедливого ареста, и мысли подобной не возникает — если Диего или Итон и примчатся на крики, то наперекор Солу не пойдут, и выпутываться по-любому придется самой. Зато ни в коем случае не откажу себе в удовольствии и обязательно пну этого паршивца, если он меня отсюда не выпустит!» К тому времени, когда послышались приближающиеся шаги, Эрика успела намаяться, ожидая, пока владыка дикарей, судя по прошедшему времени, явно не спешащий покидать любимый гамак, решит почтить ее персону своим светлейшим присутствием, и в красках представляла себе все возможные кары, что она обрушит на голову Солморо. Поэтому не удивительно, что как только за дверью стали снова возиться, она гордо вздернула подбородок и набрала в легкие побольше воздуха, чтобы устроить ему отменный разнос. А там будь что будет. «Ну все, дорогой, ты доигрался!» Дверь открылась, но все подготовленные фразы застряли у нее в горле, подобно рыбьим костям, а сердечко тревожно ахнуло в пятки.