В моей душе живет нечто непонятное мне самому. роман «Франкенштейн» Мэри Шелли
пять лет назад Два вороных коня стремительно неслись по пустым улицам Ингольштадта. Если бы не тошнотворный запах человеческих испражнений и воющие над телами своих детей женщины, могло показаться, что город просто спит в этот жаркий летний час. Вот уже месяц здесь свирепствует страшная эпидемия. Все, у кого было достаточно денег и влияния, успели сбежать до объявления карантина, остальные же остались в городе, встретившись лицом к лицу с болезнью и болью. Это лето впоследствии будет названо «чёрным» не только из-за холеры — голод выкашивал людей с неменьшим остервенением. Худой старик с бледно-голубой кожей, красными слезящимися глазами и беззубым ртом ходил из дома в дом и забирал последние крохи хлеба. С каждым днём надежда растворялась в смрадном дыме, поднимающимся от переполненных кладбищ, где уже сжигали тела умерших. А единственный, кто мог хоть как-то повлиять на ситуацию, гений медицины Вальдман, погиб от рук тех, о ком заботился всю жизнь. Беснующаяся толпа разорвала профессора на куски, подняла избитого старика над каменной мостовой и бросила на раскалённые камни. И топтала, топтала, топтала… Пожар человеческого горя и безысходности тлел давно и хватило всего одного полусумасшедшего солдата, чтобы разжечь его. Если бы прививки были сделаны вовремя, если бы эти люди соблюдали хоть малейшие правила личной гигиены… Виктор заскрежетал зубами: он видел смерть профессора, человека, которого боготворил. И ничего не смог сделать. Испугался, спрятался за высокими и надёжными стенами университета, хотя должен был вместе с ним спуститься к больным. — Гоните, друг мой! Не жалейте коня! — услышал молодой человек голос своего спасителя. Он пришёл к нему в комнату поздней ночью и без лишних церемоний предложил свою дружбу и покровительство. — Вы верите в меня, граф? — Виктор стоял у окна и смотрел на город в предсмертной агонии. — Безусловно, друг мой. Безусловно, — кивнул мужчина, подходя к Франкенштейну и становясь рядом. Молодой человек бросил на него быстрый взгляд: — Вы, наверное, не знаете области, в которой проходят мои эксперименты. Иначе вы бы никогда не связались со мной… — Ошибаетесь. Я хорошо изучил предмет ваших исследований прежде, чем приезжать сюда, рискуя жизнью, здоровьем и репутацией. Вы хотите оживлять мёртвых. Слова прозвучали… Без лишней «воды» научных малопонятных терминов, без ненужной патетики. Он сказал это просто, спокойным, лишённым эмоций голосом. Виктор повернулся к своему гостю и ещё раз внимательно посмотрел в его глаза. И не увидел привычных ему вещей: ни презрения, ни снисходительности. Он вообще ничего не увидел. — Не просто оживлять… — прошептал учёный. — Я хочу победить смерть! Она отняла у меня слишком много. Мать, брата… профессора. О, Господь Всемогущий! — голос молодого человека задрожал, начал срываться. Виктор устало сел в кресло, спрятал лицо в руках и горячо заговорил: — Почему я не умер? Более несчастный, чем кто-либо из людей, почему не впал в забытьё и не обрел покой? Смерть уносит стольких цветущих детей — единственную надежду любящих родителей; столько невест и юных возлюбленных сегодня находятся в расцвете сил и надежд, а завтра становятся добычей червей и разлагаются в могиле или вообще превращаются в пепел. О, Боже! Франкенштейн плакал. Влад смотрел на него с лёгкой, едва заметной усмешкой презрения. Этот молодой студент был лучшим учеником почившего Вальдмана, непревзойдённого учёного, вплотную подобравшегося к победе над смертью. Теперь весь талант, все записи старика оказались в руках этого слабого мальчишки. Граф подошёл к юноше, положил руку ему на плечо. Виктор поднял голову и, в порыве благодарности сжав холодные пальцы графа, тихо спросил: — У вас кто-то умер, да? Поэтому вы ищете способ вернуть свою потерю? Я боюсь разочаровать вас, так как только начинаю свои эксперименты. У меня нет материала, нет оборудования. Мне запрещено выходить из этой комнаты до суда. — Что вы сделали? — Дракула помог молодому человеку подняться: того немного пошатывало. — Для экспериментов мне нужны… тела, человеческие тела, — теперь Виктор смотрел прямо в лицо графу, дрожь исчезла, а голос перестал срываться. «Как поразительно меняют его разговоры о работе», — не без удивления подумал мужчина. Франкенштейн помолчал несколько секунд и закончил: — Я раскапывал могилы и забирал тела людей, которых не коснулась болезнь. — Вас преследует церковь, — кивнул граф, размышляя о чём-то своём. — Верно, из Ватикана приказали местному архиепископу судить меня. Я пытался доказать, что мои исследования необходимы для науки, но разве хоть кто-нибудь меня услышал?! — Что же, в чём-то мы с вами похожи, Виктор. Я предлагаю вам дружбу, помощь и… покровительство. У меня достаточно связей, средств и влияния, чтобы вытащить вас отсюда, надёжно спрятать от преследования, оборудовать лабораторию. Я верю в вас, Виктор! — сильные руки графа сдавили тонкие, по-женски хрупкие плечи молодого человека; чёрные глаза приковали к себе робкий взгляд студента. — Что же вы хотите взамен, Владислав? — спросил Франкенштейн. Граф усмехнулся: — Если я скажу, что ничего, вы поверите? Если я скажу, что разделяю ваши взгляды, что мне надоело хоронить в сырой земле людей, которые занимали в моём сердце… определённое место… Вы поверите мне? Нет, не отвечайте! Дайте мне закончить! — Дракула жестом остановил юношу. — В своё время я сделал всё, чтобы избежать ледяных объятий смерти, этой мерзкой твари, которой всё равно, чью жизнь забирать. Но вы пошли еще дальше. Вы предлагаете победить её раз и навсегда, верно? — Если всё удастся, граф. У меня есть записи профессора. — Тогда не разочаруйте меня, Виктор! Этот разговор произошёл дней десять назад, точной даты Франкенштейн назвать не мог. События последних дней вымотали его до предела: нужно было срочно собирать бумаги, под покровом ночи переходить из дома в дом, пока граф добивался его освобождения. Страх, внушаемый этим человеком, был сильнее, чем ужас перед болезнью и смертью. Но Виктор всё равно шёл за ним, вверил свою жизнь в руки этого мрачного и опасного мужчины. Пути назад уже не было. Они скакали по пустым улицам Ингольштадта. Немногие выжившие люди толпились у северных и южных ворот, пытаясь вырваться из города. Кони с размаху влетели в толпу, смяли первые ряды, остальные бросились в стороны сами. — Остановитесь! — прогремел голос коменданта. Граф бросил ему в лицо бумагу и закричал в ответ: — Моё имя граф де Лион! Открывайте ворота, если вам дорога жизнь! Под возмущённый и горький вой толпы ворота распахнулись — в лицо Виктора ударила волна свежего воздуха, солнце, живое, настоящее, ослепило глаза. Здесь, за стенами больного города, дышалось легче и спокойнее. Сердце пропустило удар и забилось с новой силой. Жизнь забурлила в каждой клеточке тела, и молодой человек остановил взмыленного коня, упал на зелёную траву, вдохнул запах полевых цветов. — Не время, Виктор! — голос Влада словно разбудил юношу и разрушил мгновение счастья. — Вы абсолютно правы, граф, — Франкенштейн быстро поднялся, отряхнул с одежды травинки и улыбнулся: — Я готов ехать! Спустя почти месяц они добрались до туманных долин Трансильвании. Виктор впервые увидел горы, спящие Карпаты, леса, полные жутких созданий, которые по ночам следили за путниками. Этот мрачный край произвел на молодого человека двойственное впечатление: ему понравились простые люди этих мест, его чистый, сладкий воздух. Но вот здешняя ночь пугала до мурашек. И граф… Он казался полновластным властелином Трансильвании, хозяином всей местной нечисти. Хищное лицо Влада приобрело законченную суровость и твёрдость, как только их окутал первый туман. — Слушайте меня внимательно и запоминайте каждое слово, — сказал он, перед тем, как въехать в город. — Вам не нужно знать название этого места, не нужно знакомиться с местными жителями — ни к чему хорошему это не приведёт. Мне принадлежит один древний замок. Он полуразрушен, но нет лучшей защиты для вашей деятельности, чем его стены. Пока вы там, никто и ничто не сможет потревожить вас, уверяю. Я предоставлю вам оборудование, материал, пищу, слуг, женщин, если пожелаете. Всё, что будет нужно. Но запомните ещё кое-что: меня ненавидят в этих местах. Вы связали свою жизнь с жестоким убийцей, по мнению этих людей. Сейчас, в этот самый момент, вы ещё можете расторгнуть наш договор. Влад с вызовом смотрел на Франкенштейна. И молодой человек отлично понимал, что в этот миг решается его судьба. Именно в эту секунду он должен был раз и навсегда сделать свой выбор. — Вы единственный, кто поверил в меня, граф. Отныне моя жизнь в ваших руках. Самодовольная ухмылка тронула бледные губы мужчины: — Чудесно!***
Анна всегда отличалась отменным здоровьем и глубоким, крепким сном. Но вот сновидений она не видела никогда. Из-за этого девушка считала себя какой-то ненормальной, неправильной. Ведь сны видят все. Все, кроме неё. Были воспоминания, страшные и счастливые одновременно. Ей часто ночами виделась сестра, ночное небо и звёзды, такие близкие, что можно было дотронуться, если протянуть руку. Виделась белая хищная птица, евшая мясо с рук. И мать… Бледная женщина на смятых подушках. Всякий раз Анна вскакивала на постели, прижимала руки к груди, пытаясь успокоить дрожащее сердце. Она ни с кем не говорила об этом, но её собственные догадки были настолько ужасны и противоестественны, что девушка не хотела даже думать об этом. Но всякое полнолуние мать вновь и вновь приходила к ней, и принцесса слышала её слабый голос: «Не жалейте меня, спасите моего ребёнка! Он нужен Борису… он нужен Богу…» В эту ночь перед самым важным событием в своей жизни Анна почти не спала. Вместе с отцом и братом она стояла на коленях в келье перед изображением Богородицы. Девушка слушала, как молит о силе Борис, а Велкан — о стойкости и мужестве. О чём же молиться ей? Анна перевела взгляд на возвышенно-грустный лик Марии: «Молю тебя, матерь, пусть он не выйдет!» Через несколько часов солнце осветит землю в цветущем уборе весны. А пока луна висела на чёрном небосклоне мёртвым глазом и вокруг неё не было ни единой звезды. Ни одного свидетеля священной мести и справедливой кары. Что же, это даже хорошо. Возможно. Весь короткий путь от дверей собственного особняка до ворот родового замка Борис вместе со своими детьми прошёл пешком. Анна шла между братом и отцом, немного отставая. Её нельзя было назвать ласковой или нежной с тех пор, как ей исполнилось четырнадцать лет. Но сейчас, в это самое мгновение, все чувства, копившиеся в ней несколько лет, выплеснулись на горящие щёки: девушке вдруг показалось, что она проводит последние минуты рядом с родными. — Отец! — вскрикнула она и прижалась к груди родителя, царапая щёку о тяжёлый крест, который мужчина никогда не снимал. — Ну-ну, моя девочка, не надо. Скоро мы сразим Дракулу и вернёмся домой. Осталось немного, — Борис погладил дочь по тёмным кудрям, поцеловал в лоб. После этих слов Анна ясно поняла, что видит отца в последний раз. Слёзы высохли, волна чувств отступила и на лицо принцессы легла привычная маска спокойствия и хладнокровия. Если погибнет отец, они вместе с Велканом отомстят за него. Если падёт и брат, то она сама выступит против зла. И победит, ценой своей жизни! Родовой замок мрачной горой возвышался над городом. Он был красив и грозен. Потребовалось много лет и не меньше хозяев, чтобы из груды камней собрать столь величественное здание, не представляющее собой единого архитектурного ансамбля. Замок переходил от отца к сыну, и каждый владелец, исходя из своих прихотей или потребностей, что-нибудь добавлял к этому исполинскому сооружению. Ещё при первом владельце, Валерии Старшем, была построена квадратная башня, главная цитадель замка. Затем к суровой твердыне стали присоединяться башенки с изящными зубцами, с резными бойницами. Наконец, уже при Андрие Валериусе, последнем хозяине замка, была достроена длинная галерея с готическими окнами. Анна оглядела громадину, охраняемую каменными горгульями и драконами, и вспомнила все страшные истории о ней, к которым пять лет назад добавилась ещё одна: из Ингальштадта сюда вместе с Дракулой приехал преследуемый всем цивилизованным миром учёный. Виктор Франкенштейн, мерзкий ублюдок, верный слуга своего Хозяина. Девушка сплюнула на землю, вспомнив это имя: ради своих чудовищных опытов эта тварь грабила могилы. Сегодня утром к воротам замка отправили одного из внебрачных сыновей Валериуса с посланием Князю. Все видели, как он вошёл в ворота, но никто не видел, как вышел обратно. Некоторое время воины церкви стояли молча, глядя на замок. Территория перед воротами освещалась несколькими фонарями — невероятная роскошь, появившаяся здесь вместе с Франкенштейном. Наконец Борис вынул из ножен меч и проговорил, рассматривая блестящее лезвие: — Пора! — мужчина подошёл к воротам и со всей силы ударил по ним рукояткой меча. — Выходи, проклятый монстр! Хватит прятаться! Выходи и сражайся, если в твоей чёрной душе есть хоть немного чести и достоинства! — Значит, ты признаёшь, что у меня есть душа? — голос донёсся сверху. Борис задрал голову и отшатнулся. Граф сидел на каменной стене, слегка склонив голову. Неизвестно, как долго он наблюдал за незваными гостями. Дети Валериуса ощетинились лезвиями мечей, выставленными вперёд. — Какая честь… — проговорил граф с кривой ухмылкой, легко спрыгивая на землю. Анна, не сводившая с него взгляда, не заметила, как в его руке сверкнул клинок. — Ты привёл своих любимых наследников. Моё почтение, Анна, Велкан. Признаться, ваш визит неожиданность для меня, — Дракула вежливо поклонился. Теперь он улыбался жуткой улыбкой коршуна, приготовившегося схватить свою жертву. Вампир смотрел только на принцессу, и девушка чувствовала, как страх сжимает её горло. Она немного поддалась вперёд, как зачарованный птенец навстречу змее. Мужчина сделал несколько шагов к ней, но был остановлен мечом Бориса. — Хватит твоих игр, нечисть! — взревел Валериус, бросаясь на врага. Внезапный удар был встречен блоком. Мечи яростно сверкали во тьме, завораживали своим смертельным танцем. Борису было тяжело, очень тяжело — он уступал перед лёгкими и плавными движениями графа. Словно ожидая первого звука соединившихся в бою мечей, с места сорвался Велкан, бросился на помощь отцу. Но в этот момент из-за стен в небо взлетели три обнажённые фурии и с диким смехом накинулись на юношу. Невесты подняли его в небо, вырвали меч из рук. До земли долетел обречённый крик принца. Вампирши забавлялись, роняя его и подхватывая в полёте, вгрызались в кожу, сдирали одежду. На щеку упала капля крови. Анна провела по ней пальцем, недоумённо посмотрела на алый отпечаток. И только в этот момент смогла сбросить с себя оцепенение. Она посмотрела в небо, где на части рвали её брата, перевела взгляд на обессиленного отца, раненного в бедро и истекающего кровью. Борис уже стоял, прислонившись к запертым воротам, ловил воздух ртом и из последних сил сдерживал противника. — Анна! — закричал он, но звук его голоса был перебит отчаянным возгласом Велкана: — Беги, Анна! Девушка сорвалась с места, бросила меч и побежала в лес. Она не видела, как клинок графа пронзил плечо её отца, и тот медленно сполз на землю. Влад ногой выбил из рук Бориса оружие и сказал: — Я должен отдать тебе должное: из всех Валериусов ты единственный не побоялся выступить против меня открыто. Глупый, безрассудный, но в то же время смелый поступок. В замок его! — отдал он короткий приказ двергам, выскочившим из ворот. Эти злобные маленькие существа боготворили вампира. Борис потерял сознание и безвольным телом повис в руках двергов. За спиной графа опустились его невесты, жестокие, как дама пик в руках гадалки. И прекрасные, как грех, совершить который никогда не хватит духу. — Умницы! — Влад улыбнулся им, и вампирши с томными стонами припали к его рукам. На земле стонал Велкан. Его одежда была изорвана, на коже не осталось живого места. Только лицо фурии не тронули. — Иди домой, доблестный воин. Обними сестру, если она жива. У тебя ещё будет шанс отомстить мне. Или нет, — слова Влада утонули в беспросветной тьме, в которую погрузилось сознание Велкана. Солнце медленно поднималось над горизонтом. Его принесли домой лесорубы, по воле случае проходившие в тот момент недалеко от злосчастного замка. Холодное тело, покрытое укусами и царапинами, казалось мёртвым. Но когда крестьяне подошли ближе, то увидели, что несчастный всё ещё дышит. Каково же было их изумление, когда они узнали в израненном юноше старшего сына своего короля… Анна бежала по лесу, не разбирая дороги. В лицо её били ветви, она спотыкалась о коряги и корни деревьев. Где-то выли волки. За ней по пятам бежало чудовище. Оборотень. Девушка слышала его низкое рычание, ощущала противный запах псины. И бежала со всех ног дальше в лес, в самую его чащу. Несмотря на погоню, страх и боль — она подвернула правую ногу и теперь неловко хромала — её сердце грызли черви. Струсила! Надежда отца и Бога бросила своих родных на растерзание монстру! И скоро погибнет сама бесславной и глупой смертью в пасти зверя, на которого сама ещё вчера ставила капканы. Внезапно лес кончился, и девушка оказалась на крутом выступе. Не успев затормозить, принцесса, кувыркаясь, полетела вниз. Она не знала, сколько продолжалось падение, но чувствовала боль и тошноту. Очнулась Анна в неглубоком овраге, покрытом мягкой и прохладной травой. Мир кружился вокруг неё, луна смотрела мёртвым взглядом с тёмного неба. Девушка захрипела и встала на четвереньки, сжимая виски непослушными пальцами. Низкое рычание заставило её поднять голову. Оборотень стоял прямо перед ней, готовясь к прыжку. Его жуткие жёлтые глаза горели первобытной жаждой добычи. Принцесса пошарила руками в траве, надеясь найти хоть ветку, чтобы защититься. Её движение спровоцировало оборотня. Зверь рванулся с места, повалил девушку на спину, обдал смрадным дыханием. Анна зажмурилась, готовясь к боли. Морда оборотня была совсем рядом с лицом и его клыки слегка касались её губ. Внезапно тяжёлая туша оставила принцессу. Оборотень зарычал и исчез во тьме. Анна открыла глаза, посмотрела на небо и заплакала, зарываясь в мягкую траву. Девушка не заметила, как уснула, а домой вернулась только тогда, когда солнце уже поднялось в зенит. Не переодеваясь и не заходя в свою комнату, она побежала в покои Велкана. Естественно, слуги знали о событиях минувшей ночи. Брат лежал на столе посреди комнаты. Вокруг него суетился врач, возле окна стоял священник и перебирал чётки. — Брат! — прошептала девушка, целуя его в лоб. Велкан пошевелился. — Ты жив, о Господи, ты жив! — воскликнула принцесса. — Дочь моя, немедленно покиньте комнату! Не пристало молодой особе… — начал священник, но Анна не слушала его. — Он мой брат, отстань от меня! — девушка развернулась к нему. — Ты не знаешь, что он пережил, ты не имеешь права! — Сестра… Анна… — услышала принцесса слабый голос Велкана и вернулась к нему. — Святой отец прав. Не беспокойся, мои раны не смертельны. Иди к себе, отдохни. Когда со мной закончат, я сам приду к тебе. Постой, — он ухватил её за руку, — наклонись ко мне. Ближе. Ты ни в чём не виновата… — прошептал он. Эта речь далась ему тяжело, из некоторых ран вновь пошла кровь. Принцесса потупила голову и вышла из комнаты. — Что ты делаешь со мной, чудовище? — хрипел Борис, пока дверги пристёгивали его к устрашающей конструкции. Они находились в одной из башен без крыши, низкие тучи плыли над замком, задевали его шпили, молнии порезали небо. В башне искрились адские машины, от которых шли длинные провода. Их-то и прикрепляли к конструкции дверги. — Видишь ли, — начал вампир лениво. Он полусидел на гладком медицинском столе, сложив руки на груди, — вот уже пять лет мы с моим… другом пытаемся доказать одну интересную теорию. Для этого нужно несколько мёртвых тел и много энергии. Мертвецов у нас хватает. А вот энергии — маловато, к сожалению. Виктор использовал и молнию, и электрических угрей — безрезультатно. Тогда я решил попробовать использовать вместо обыкновенных проводников живое тело. Теперь ты догадываешься, почему я не убил тебя сразу? До этих слов лицо Бориса было пунцовым от боли и гнева, сейчас же оно смертельно побледнело: — Нет… прошу… умоляю… Лучше убей! — Не могу. Твоя жизнь нужна не мне, а науке, — Владислав подошёл к пленнику и улыбнулся: — А вот твои дети ещё послужат мне. — Этому не бывать! — закричал Борис, силясь вырваться из пут проводов. — Они прикончат тебя и твоих слуг! — Не думаю, — улыбка исчезла, уступив место суровой жестокости, вспыхнувшей в глазах графа. — Твой сын будет ползать в моих ногах, будет выполнять любой приказ, повиноваться каждому слову. Я прикажу убить — и он убьёт. Прикажу — напасть на собственную сестру — и он сделает это! — Анна… — прошептал одними губами Валериус. — А твоя принцесса сама придёт ко мне. По доброй воле. Так будет, но ты этого уже не увидишь, — вдруг вампир протянул пальцы к груди Валериуса и прикоснулся к массивному кресту, украшенному рубинами. — Эта милая вещь тебя больше не спасёт. Приближается гроза, нам не стоит задерживаться. Борис взвыл в своих путах. Граф отошёл от него и жестом приказал начинать. Разряд прошёлся по телу, мужчина неестественно выпрямился, задрожал. Его глаза выпучились и налились кровью, губы лопнули и кровь заструилась по подбородку. По волосам побежали искры, они вспыхнули, а вместе с ними и одежда. Валериус страшно и дико закричал, сгорая заживо. И только крест на его груди остался невредимым. — Ну хватит, — граф махнул рукой. Игор, один из самых верных, но слабых слуг, послушно выключил рубильник. Горящее тело облили водой. Огонь не успел причинить много вреда: обгорели лишь волосы и одежда, на лице и руках остались страшные ожоги. — Игор, дай ему зелье и позаботься о том, чтобы он выжил. Его живое тело нам ещё понадобится. Виктор сидел на широком подоконнике и смотрел на грозу. В чёрных облаках резвились крылатые фурии: они ловили разряды молний и с пугающей страстью наслаждались их действием на свои мёртвые тела. Сзади неслышно подошёл Дракула: — Вы чем-то расстроены, Виктор? Мужчина вздрогнул: — Вы всякий раз пугаете меня, граф, — он помолчал. — Тот… материал… что вы привели сегодня… Он жив? — Да, отдыхает в подвале после первого опыта. Я решил, что неразумно тратить его лишь на один эксперимент. Каковы результаты нашего труда? — Пойдёмте, я покажу, — Франкенштейн всегда был робок и молчалив. Сейчас же он выглядел как побитый пёс. В основной лаборатории, искрящейся десятками механизмов и агрегатов, на медицинском столе лежал мёртвый дверг. Маленькое, корявое существо, с радостью отдавшее свою жизнь. Виктор присоединил к нему провода, включил рубильник. Послышалось лёгкое гудение, постепенно набирающее силу. Дрожь прошла по мёртвому телу и рука мертвеца пошевелила пальцами. Франкенштейн отключил рубильник. — Если энергия, собранная с живого тела, даёт такой результат, то и ваш подопечный скоро сможет открыть глаза, — заметил граф, поворачиваясь к учёному. — Вас должен радовать такой прогресс. — Но мне не нравятся наши методы. Разве тот человек, через которого прошла молния, давал согласие на опыт?! — почти прокричал Виктор, хватая Владислава за руку. — Сейчас это уже неважно. Тот человек вёл не самую честную и праведную жизнь, и за его душой достаточно грехов. Мы всего лишь даём ему шанс искупить их перед смертью. — Но… — Виктор, — граф отцепил судорожно сжимающие его камзол пальцы доктора и серьёзно взглянул тому в глаза: — Вы так близки к успеху и хотите, чтобы пять лет труда прошли напрасно? Неужели вы готовы сдаться, когда почти победили смерть? — Нет, — Франкенштейн потупился. — Я готов идти дальше. Граф улыбнулся кончиками губ и кивнул ему. Гроза за окном кончилась.