the god that failed

Первое, что ударяет в голову – холодящий нервные окончания шок. Ленивые перекатывания по постели и запланированное похмелье отодвигаются на второй план, на первом громадным колоссом чем-то ядовито-кровавым изрыгает: «Полиция! Арест!». Это первый раз, когда Чимин так глупо и самонадеянно попадается на крючок, замирает каталептическим истуканом и не знает, оправдываться или сдаться. Раньше все промахи покрывались детективами, вовремя поданными взятками и связями с правоохранительными органами, но теперь, копая против прошлых работодателей, встав наперекор закону, Чимин влип не по-детски. Прикрываться некем, в тюрьму и даже просто в душный, безликий полицейский участок не хочется. Когда он успел проколоться? Ведь все было предельно осторожно, высший пилотаж, удвоенная секретность, так какого хера? Обычные госслужащие не имеют в своем распоряжении подобной информации. Удушающе долгий выдох через нос, осечка через плечо и шаг назад. Если его схватят в квартире, то обыска не избежать, а там раскроются потаенные гнойники, возрастет срок. Отделаться условным и печальными глазками? Отнюдь. Бежать? За спиной следователя – выход, путь к освобождению и ворота в рай, только вот протиснуться в худую щелку и совладать с вдвое большей мускулистой массой покоробленный, отдающий чахлостью, организм не в состоянии. Чимин смотрит снизу вверх, пытается вчитаться в нагло всунутый бейдж и совершенно случайно замечает один маленький изъян, отличающий оригинал от подделки… Периферийное зрение улавливает над головой что-то напоминающее чучело птицы, но на деле – какой-то темный ящик из мусора. Глухой удар, статная фигура следователя надламывается и падает под ноги, вместо него перед лицом вырастает перепуганный, взмыленный Тэхен. Он в панике оглядывается и заталкивает свалянную в грязи тушу в квартиру, запирает дверь и отфутболивает выпавший значок к Чимину. - Что за пиздец? Проблема в том, что Чимин и сам не в курсе, он поднимает пластиковую картонку и вглядывается вновь, с натяжкой вспоминает мастер-классы от Юнги по обличению подделки и не находит причин для сомнений. - Фейк, - проглотив стресс, сообщает он. – Выполнено на скорую руку, печать съезжает, чтобы не было заметно слов. Он не из полиции. - Тогда откуда и как он узнал, чем мы занимаемся? - Ты меня, блять, спрашиваешь? – взрывается Чимин, нервно роясь в карманах в поиске сигарет. Тэхен медленно оседает на пол рядом с неким обезвреженным Ким Сокджином, смотрит, как на трухлявое червивое бревно, с опаской и отвращением. - Пришел узнать, не здесь ли Чонгук, называется, - обреченно отколупав прилипший камешек к щеке жертвы. – Может, связать его? - Чонгука? – Чимин протяжно выдыхает дым. – Сдурел, что ли? - Я про этого кадра, идиот, - огрызается Тэхен, явно пребывая не в самом лучшем расположении духа. С кончиков волос все еще капает непогода. – Хотя эту мелкую тварь тоже надо бы. Где он, кстати? - В ванной, – невозмутимо отвечает Чимин, пряча в задний карман неоспоримую улику – подделанное удостоверение. Кажется, день обещает быть интересным. - Бля, серьезно? – всплескивает руками Тэхен, уже успевший за короткое время поисков переволноваться на год вперед и передумать множество устрашающих версий. – Я уже решил, что он сдох! Дверь уборной с робким скрипом приоткрывается, являя виду напуганного Чонгука, рискнувшего выйти на знакомые крики. Он нерешительно смотрит сначала на глубокомысленно курящего Чимина, ища поддержки, потом на раздраженного, полыхающего Тэхена, чувствуя укол совести, но когда глаза достигают пола и бездыханного на нем тела, приходится схватиться за грудь, попытаться сбежать обратно в ванную. Боже, неужели на его счету еще один труп? - Он просто в отключке, расслабься, пташка, - цыкает Тэхен, трепля мирно сопящего Сокджина по голове, заодно выуживает из фирменного пиджака бумажник. – А теперь будешь, пташка, объясняться. Что ты у моего псевдо соседа в подвале забыл-то? - Мы просто… - начинает было Чонгук, но яростно выжавший в пепельницу остатки табака Чимин обрывает. - Я думаю, у нас сейчас проблемы поважнее ваших дешевых выяснений отношений, - кивнув на слабо дернувшегося во сне Сокджина. Тэхен раздосадовано кивает, соглашается. Устроить сцену он еще успеет. Выдающего себя за следователя парня они усаживают на трехногую табуретку, вопреки всем тэхеновым аргументам не связывают и приводят в чувство нашатырным спиртом. Сокджин кашляет, давясь резким запахом, ошалело распахивает глаза, обнаруживая себя схваченным в плен шестью грозными глазами. - Так-так-так, - лениво вытягивает Тэхен, пафосно выхаживая вокруг табуретки. – Наше дитятко очнулось. Неужели нельзя было получше сфабриковать документы, м? Будто ты не знал, в чье логово направляешься. - О чем Вы говорите?! – моментально возмущается Сокджин, не в силах терпеть столь хамское обращение к своей многоуважаемой персоне. – Я поймал Пак Чимина с поличным и пришел арестовать его, как полагает закон! - Ой, ой, ой, полегче, - Тэхен успокаивающе шикает, усаживает взметнувшегося на ноги Сокджина обратно на стул. – Мы прекрасно знаем, что ты не тот, за кого себя выдаешь, дорогуша. Давай на чистоту: кто ты и откуда знаешь о том, чем мы занимаемся? – Тэхен наклоняется совсем близко, впиваясь жалом по-змеиному пожелтевших глаз в лицо опешившего следователя. Но всю, с таким старанием напущенную атмосферу вдруг рушит: - Стойте! – Чонгук стремительно вскакивает, тыча в Сокджина пальцем. – Он и правда из полиции. Я Вас помню! Замешательство в глазах Сокджина сменяется настороженностью, а после в них на миг мелькает удивление, он беззвучно чертыхается, понимая, что спалился по полной программе. Кто же мог подумать, что здесь окажется этот надоедливый мальчишка? - О чем ты говоришь, Чонгук? – выгибает бровь Чимин. – Я точно уверен, что удостоверение подделанное. - Да, потому что он не из отдела по борьбе с мошенничеством, он был на месте преступления, мы даже разговаривали, черт возьми. Вы тот самый судмедэксперт! – выпаливает Чонгук, вызывая еще больше морщин на лбу непутевого Сокджина. - Господин, попрошу объясниться, - вновь напускает на себя важность Тэхен. Сокджин тяжело выдыхает, поднимая голову. Его идеальный план со свистом сдувается, превращаясь в бесформенное нечто. - Чонгук прав, я на самом деле был на месте преступления и действительно работаю в полиции судмедэкспертом, - он ведет плечами, скидывая впившуюся в него назойливую тэхенову руку. – И если бы вы повели себя как нормальные люди, а не стали колошматить чем попало по голове, все бы закончилось хорошо и мирно. Арестовывать я никого не собирался – нужно было для виду, ну и припугнуть хотел. Я пришел с предостережением, а не с угрозами. - С какими еще предостережениями? – вспыхивает Чонгук. – Хватит вешать лапшу на уши, я все еще пытаюсь свою снять. Ведь именно Вы первый сказали, что смерть моей матери – несчастный случай. Не вижу повода для случайностей! Эмоции рвутся наружу, вопросов – жужжащий улей, а из ответов – одно мошенничество. Чонгук брызжет слюной и видит в помятом Сокджине, у которого вместо воды внутри плещется кофе, круглого предателя и обманщика. Однако Чимин умеет успокоить дымящийся вулкан, мягко берет за руку и усаживает на место, невзначай ведет большим пальцем по запястью, подрывая новую бурю – бабочки. - Можно продолжать, да? – с силой оторвав непонимающий взгляд от сладкой парочки, Тэхен согласно кивает. – Именно я так и сказал, признаю, однако это тоже было неким предостережением, которое вы всей дружной компанией умудрились нарушить, сами не зная, под какое дуло подставили задницы. Твоя мать умерла не просто так, мне ли не знать, ведь именно я убедил полицию в том, чтобы закрыть дело и замести следы к истинным преступникам. Но все же я убедительно прошу вас оставить эту затею, все намного опасней, чем вы думаете. И только если вы остановитесь прямо сейчас, сможете спасти свои шкуры. А тебе, мелкий, вообще бы залечь на дно по-хорошему и не высовываться, - и только крепко сжатая чиминова ладонь спасла Чонгука от очередного выпада. Повисшая натянутой струной угрожающая тишина лопнула от тэхеновых громогласных рукоплесканий и выразительного смеха. - И ты что же думаешь, мы после всего этого цирка запросто смотаем удочки? Ха, разбежался! Быстро выкладывай всю правду матку или я не побрезгую замарать руки о твое смазливое личико. Кто ты такой на самом деле и откуда знаешь о взломе?! - Я попросил бы поуважи… - Да высирал я вместе с протухшим ужином твое уважение, быстро говори! – встряхнув Сокджина за накрахмаленный ворот рубашки, Тэхен приставил к его горлу остро заточенный нож, искрой блеснувший во мраке подвала. - Тэхен, прекрати, - твердо вымолвил Чимин, оставаясь предельно спокойным и безразличным. Давно стало ясно, что криками и истериками делу не поможешь и, уж тем более, не выпытаешь правду. С нажимом сдавив плечо друга, он отвел его в сторону и занял главенствующую позицию. Хладнокровие в безэмоциональном лице пугало гораздо сильнее смертельного огнива. – А теперь, когда физическая опасность миновала, ты выложишь нам все и не подавишься истиной. Как ты узнал о взломе, и зачем тебе потребовалось отводить носы полиции от дела? – незаметно переходя на неформальный, нагловатый тон. – А, забыл сообщить, если выкажешь нежелание говорить, я не премину сообщить настоящей полиции о подделке их же удостоверения. Ах, какая жалось, такая подстава от коллеги. Сокджина передергивает. Доселе безобидный компьютерщик оказался ядовитой гадюкой. Развязываются завязки на языке – нет выбора. - Я подставное лицо в полиции. Работаю на одну преступную группировку, тесно связанную с мафией – узнаю нужную информацию на раз-два и заметаю следы непреднамеренных или неудавшихся убийств. Сбываю ложные показания и скрываю тела, фальсифицируя их кремацию, таким образом, мои боссы получают товар для черного рынка. Узнал о взломе я легко и просто, мне ничего не стоит распознать ваши секретные коды и неполадки в базе, а мне, между прочим, было поручено охранять информацию по делу Чон Мисук, чем я сейчас и занимаюсь. Вычислив хакера, я пришел сюда, чтобы припугнуть и лишь вежливо попросить не лезть. В группировке пока не знают, что творится под их носом, но стоит вам копнуть чуть глубже, и дожить отведенный с рождения срок уже не сможете. Тэхен фыркает. - Ну и как же ты предлагаешь нам иначе узнать правду? - Никак. Не слышал? Узнаешь – коньки отбросишь. Или жить надоело? Столкновение двух Титанов, ощетинившихся пантер и рычащих волков. Древний питон Каа встревает в перепалку, своей тяжеловесной бесстрастностью пресекает любые споры. - Так, стоп. Во-первых, то, чем мы зарабатываем себе на хлеб, уже подтверждает, что жизнь нас немножечко подзаебала. Никогда не слышал о психологии протеста? – Чимин претенциозно скалится. – Во-вторых, нам же решать, что с житьем-бытьем своим делать. В-третьих, спасибо за годную информацию, мы ее учтем в дальнейшем расследовании, а тебя попросим не встревать, если только не хочешь выложить нам о деле подробнее и досконально разъяснить, какого черта кому-то потребовалась больная алкоголизмом бедная женщина? - С какой стати я должен раскрывать вам все карты? – топорщится Сокджин, чуть не вскакивая с табурета. - А с той, дорогуша, что у нас есть доказательства твоего предательства. Теперь еще и в устной форме, - Тэхен вытаскивает из кармана мобильник, злорадно поднимает над головой работающий диктофон. – Я же сказал, что ты не в курсе, в чьи лапы полез. Сокджину остается лишь изумлено распахнуть глаза, скрывая на дне вероломное малодушие. Его не только поймали с поличным, но еще и вонзили нож не в горло, а в спину, загнув крючком наконечник. Глупая, глупая рыбка. Он хватается за голову, взмаливаясь за все совершенные грехи. - Что вам нужно? - Все, - подает голос Чонгук. – Все, что ты знаешь и до последней капли. - Ребят, но вы поймите… У меня невеста, скорая свадьба, я не хочу рушить свою только начинающуюся жизнь, если меня раскусят в группировке… - А нефиг было начинать, если сомневался, - огрызается Тэхен, хмыкая. – В преступники просто так не лезут, так что теперь не жалуйся. Твое желание обезопасить сыграло против тебя же. Сокджин отрывисто выдыхает, стараясь совладать с трясущимися от волнения руками. Сердце трепыхается колибри. - Хорошо, - наконец сдается он, обреченно роняя голову. – Я все расскажу и покажу, но завтра. Сегодня у меня еще вызов, новый труп, куча тухлятины и гадства. Я все еще работаю судмедэкспертом, на минуточку. Завтра в девять ноль-ноль всех желающих жду на заднем дворе окружной сеульской больницы при университете. Там все и узнаете, - последние слова вырываются сдавленным шепотом, прахом некогда безжалостно сожженных в исполинской печи. Троица бегло переглядывается, оставляя решающий вопрос безмолвным. Чонгук неуверенно перебирает пальцы, Чимин прокашливается. - Ладно, - побегав глазами с одного на другого, отваживается Тэхен. – А теперь вали. Быстро проваливай, я сказал, пока я не вырезал на твоей заднице красноречивое «жополиз»! Просить второй раз не приходится, спотыкаясь, Сокджин вылетает в учтиво открытую Чимином дверь, забыв про фальшивое удостоверение и разоблачающую аудиозапись. - Соси, ублюдок! – выкрикивает Тэхен вслед, гадливо посмеиваясь. - Знаешь, Тэ, ты иногда крайне омерзителен, - морщится Чимин, с глухим щелчком затворяя дверь. – Не с той ноги встал? Изначально накаленная атмосфера веселого утречка полыхает языческим костром. Замышляется жертвоприношение в виде нервных клеток. У Тэхена все еще ломит и саднит все тело, новоиспеченные лиловые синяки и тонкие царапинки напоминают о бурной ночи, а рассмотренный теперь бедлам открыто говорит о том, что у Чимина была не менее страстная. - Я бы попросил, - утробный рык вырывается из его груди. – Вопрос все еще остается открытым: что ты делал у Чимина этой ночью, детка? – обращаясь к стушевавшемуся Чонгуку. - Мы просто пошли вместе после тусовки, и я решил зайти, потому что знал, что тебя нет дома, - ему не совсем понятна буйная реакция, но что-то коробит, не дает сказать правду. Тэхен несколько раз кивает сам себе, будто пытаясь сопоставить улики и переварить узнанное, а потом берет Чимина за локоть и отводит в сторону. - Вы что, переспали? – две залитых гневом глазницы впериваются в айтишника. – Какого хера, Чимин, он еще ребенок с не обсохшим молоком на губах! Ты понимаешь, чем тебе это грозит? Для него это не какой-то там перепих, а чувства, первый раз, сюси-пуси, отношения..! - А с чего ты взял, что для меня это перепих? – в ответ с не меньшей злостью кипятится Чимин. - По глазам, блять, вижу. За их вздыбившимися спинами обидчиво грохочет хлопком дверь – Чонгук все слышал и подавился досадой. Ему очень хотелось, чтобы Тэхен заткнулся и перестал молоть чепуху, так опасно сочащуюся правдой, балансирующую на грани утеса в долину разбитых сердец. И не то чтобы Чонгук так скоропостижно и опрометчиво влюбился, он не уверен, что происходит, но бороть в себе порывы подбежать и обнять мягкого, плюшевого Чимина становится с каждой секундой все сложнее. Его слова и злость лишь подпитывают веру в тэхеново прогнившее восприятие мира, но сомнения и стыд душат, ноги сами решаются на юношескую истерику – порой сбежать с места преступления проще, чем признаться. - Вот видишь! – с каким-то страдальческим ликованием возносит руки кверху Тэхен. – Теперь догоняй и бери ответственность. Ты у мальчишки девственность украл, между прочим. Но Чимин не колышется. У него повторяется утренний паралич и мозговой штурм, плющащий череп. Кто для него Чонгук, и сменилась ли целомудренная забота о меньшем чем-то большим за эту ночь? Проблема в том, что Чимин не знает. Из-за бурлящего в крови алкоголя в нем сработал инстинкт насолить распутному другу, продемонстрировать, что его ярые старания раскрепостить Чонгука ничтожны, а он способен сделать это по щелчку пальцев. Однако хотел ли он Чонгука на самом деле? Да, безусловно, и совершенно не жалеет о происшедшем, только вот розовых соплей и мелодрамы не хочется. Свобода выбора все еще пропагандируется в их кругах. - Алло, принцессу свою догонять будешь?! – кричит Тэхен прямо в ухо, разгоняя цепочки рассуждений. - Сам догоняй, Марио, - едко плюется Чимин, выпроваживая за дверь. Тэхена уговаривать не приходится, проорав напоследок еще парочку крепких и предусмотрительно напомнив о завтрашней встрече в девять, он срывается в замок к Боузеру за простодушной принцессой Пич. Чонгук в глубокой задумчивости отыскивается у парадного входа, воланчиком раскручиваются стеклянные двери, гроза успокоилась и моросит дождевой пылью. Он стоит в нерешительности под узким козырьком навеса, не зная, куда и от кого бежать. Тэхен замирает поодаль, засунув руки в карманы, сочувственно наблюдает со стороны и снова мокнет – протекают трубы. Только спустя несколько долгих минут решает бесшумно подкрасться к недвижимому Чонгуку. - Пойдем, - Тэхен берет его под локоть и завлекает прямо в мокрый туман пасмурного утра. Чонгук не расспрашивает, просто волочится следом, смаргивая набухающие на ресницах капли. Повторяются события месячной давности, сменяется лишь невыносимый зной на тропическую влажность, а переулки все те же: нищие, тесные и кисло-пахнущие, отовсюду топорщится газон плесени. Они идут с полчаса, забредая все в большие дебри, продираясь сквозь джунгли и беззубых старушек. Чонгук рассматривает точеный надменностью профиль, думает, что, может быть, Тэхен на деле не такой, каким кажется, просто с рождения был ошибочно высечен под ублюдка, а внутри тешится теплотой и даже кротостью, прячет за скверной пошлятиной. И отчего-то с Чонгуком обходительный лишь крупицами, и то с опаской, на пробу, прощупывая каждый кусочек, чтобы случайно не уколоться выпирающей костью. Тэхен что-то упрямо недоговаривает, хоронит в себе человечность. Они останавливаются около ларька с арбузами рядом с жилым комплексом. В голову ударяет комбо из дежа-вю, Чонгук мнется. - Что ж, настал тот великий день, когда и тебе, дорогой мой, придется учиться добывать пропитание бесчестным путем, - напыщенно торжественно заговаривает Тэхен. – Я долго откладывал этот момент, но теперь осознаю, что моих запасов на двоих катастрофически не хватает, так что, вперед, нахлебник, зарабатывай свой куш самостоятельно. - Ты предлагаешь мне своровать? – распуская всю угрюмость, ужасается Чонгук. - Ну да, а что в этом сложного? Дело принимает серьезные обороты, это уже не детский сад, Чонгуки, ты должен учиться, - одобрительный хлопок по плечу. – Я даже облегчу тебе задачу. Видишь ту кожаную сумку на ремешке, висящую на шезлонге продавца? Это в простонародье касса. Твоя задача добраться до нее и заграбастать столько купюр, сколько поместится за пазуху, а я в это время буду отвлекать его, делая вид, что очень придирчиво выбираю арбуз. Как только справишься, проходи мимо ларька вперед по дороге, будто обычный пешеход, я догоню спустя пять минут. Справишься? - Тэхен, но это так низко… - лепечет Чонгук, заламывая фаланги и искривляя сухожилия. Даже живя в беспробудном мраке нищеты, он никогда не опускался до воровства, поэтому сейчас подобное казалось диким, почти что неандертальским. - Именно на том уровне, на котором мы находимся, так что вперед, казак – из огня да в полымя. Какой бы страх и неприязнь Чонгук не питал, выбора ему не предоставили – пришлось кидаться в омут с головой и уповать на свою невзрачность. Пока Тэхен театрально закатывал скандал по поводу размера арбузов, цвета, завышенной цены и странного звука, Чонгуку удалось подобраться к сумке на расстояние протянутой руки. Периферийное зрение продавца было полностью занято хамской физиономией эксцентричного покупателя. Дело встало за малым: ловкость рук и отсутствие шума. Один, два, три… Губы натягиваются в струну, Чонгук жмурится и… не может. Дрожащие пальцы никак не ухватываются за ремешок, словно неуклюжий крюк в автомате с игрушками. Тратишь горстями нервы, а желаемое не получаешь. - Вы перебрали уже все арбузы, уважаемый! Брать будете или нет? В этот момент Чонгук прошмыгивает мимо, опустив голову как можно ниже и занавесив глаза челкой, руки накрепко сжаты в карманах толстовки. Он легонько задевает тэхеново плечо, не сбавляя темпа. - Да как Вы смеется повышать на меня тон? Слово клиента – закон! Знаете что? Я позабочусь, чтоб Ваш антисанитарный ларек завтра же прикрыли! – в пылу выплюнув последние слова оторопевшему продавцу прямо в лицо, Тэхен напоказ разворачивается, вздернув нос, и уходит за Чонгуком, громко стуча каблуками. Спустя пять минут, как он и обещал, они равняются. Тэхен с энтузиазмом обхватывает Чонгука за плечи, напрыгивая, с гордостью лохматит макушку. - Ну, где деньги? Показывай! Не трудно, не правда ли? Но Чонгук молчит, радости не выказывает и лишь тупит взгляд, опуская ресницы. Он так и не смог. - Погоди, ты что не..? – Тэхен останавливается, вытягивает руки Чонгука из карманов, не находит ожидаемых купюр. – Чонгук, какого черта?! И на что мы жрать сегодня будем? Вот иди и подбирай консервы на свалках теперь, думаешь, я шутил, когда сказал, что не вытягиваю два рта?! – Чонгук молчит, чувствуя, как вина разгорается внутри. – А, или знаешь что? Проваливай к своему неповторимому Чимину! Раз вы уже спали, пусть теперь и содержит, берет ответственность, а я отказываюсь. Ты ничтожно бесполезен, Чон Чонгук! - Да что ты знаешь обо мне и Чимине?! – последние слова задевают, вдарив со всей дури по больному. – Он совсем не такой, как ты, которому нужен один лишь секс! Как можно так жить, я не понимаю? Ебаться с двумя одновременно и возносить это! - Ты… - кипящая ярость свистит скачущим по плите чайником; Тэхен звереет и уже не умеет успокоиться. – Откуда ты знаешь? Тебя вообще это не касается! Не смей даже кончик носа совать в мою личную жизнь, слышишь?! – он переводит дыхание. – Какой же ошибкой было согласиться помочь тебе. Нужно было захлопнуть дверь машины и сдать копам, как изначально и планировал… Чонгуков мир сходится на одной точке и затапливается, все двери накрепко заблокированы, а вода просачивается сквозь щели. Дышать нечем даже под потолком. Желчь вливается сгустками, умирают все намеки на привязанность к Тэхену, бьются в апатии попытки наладить дружеские отношения. С этого момента между ними разорваны все начала, и слеплена из болотного торфа ненависть. Тэхен тяжело дышит, запоздало переосмысливая сказанное, а Чонгук уже разворачивается, больше не тратится на бессмысленные крики и дебоши, он уходит, притворяясь обычным пешеходом, так и не разглядев, что в последний момент Тэхен ловит воздух, не успевая коснуться руки. После несколько мгновений затравленно разглядывает пустующую ладонь, смачно сплевывает под ноги и скрывается в подворотне. В тонких пальцах мигает огонек зажигалки. По тоскливой, плутающей дороге домой Чонгука все еще мучают сомнения, но он не перестает надеяться на теплый прием из кольца любящих рук. Потасовка с Тэхеном нехило расстроила и подкинула в котел неопределенности. По-хорошему ему бы волноваться из-за нежданного визита судмедэксперта и уже подступающей к горлу правды, но истинная причина, сведшая его со всей преступной компанией, залегает илом на дно, постыдно заменяясь любовной ересью. Чонгук горестно оборачивается, находя за спиной мираж из метающего искры Тэхена. Теперь им ни за что не наладить отношения, но можно попробовать проклевать лед на другом фронте. Он достает телефон и набирает Чимину незамысловатое, пропитанное ребячливой уязвленностью: «Я скучаю». Большой палец долго дрожит на кнопке «отправить», а потом костенеют подозрения – ответа не следует. Чонгук все равно идет на риск, возвращается к массивной двери в подвале и стучит три раза, сбивая костяшки. Ему открывают сразу же, будто Чимин все время сидел у порога и в своей сосредоточенной манере ждал, подперев подбородок руками. У него на лице неписанное утомление, тоска и вписавшееся чонгуковым приходом облегчение. Волновался все-таки. А еще думал. Беспрерывно думал, ломал собственные убеждения и принципы, через силу согласился с Тэхеном и попытался убедить себя, что Чонгуку не мать Тереза, а покровитель и защитник – хен с небольшими привилегиями. Малого отпускать нельзя, им нужно заполнять одиночество и довольствоваться. Начнут потихоньку, а там успеется. Пока что Чимину катастрофически нужен кто-то под боком. И этот кто-то стоит прямо перед ним. - Я тоже скучал, - поздний ответ на сообщение в устной форме, обнадеживая. Чимин не горазд на частые и амурные нежности, ему даются с трудом простейшие истины, а вот Чонгуку – проще. Он протискивается через стену хладнокровия и обосновывается в чиминовых руках, словно в родном доме, сам укладывает ладони на талию, скрещивая в эфирных объятиях. Чимин стесняется, прячет у Чонгука на груди голову, светя макушкой, и чувствует себя по странному маленьким и слабым за оградой из широких плеч и сильных рук, спонтанно цепляется за проявившееся необычное чувство, обхаживает. Жаль только, что от Чонгука подобной защищенности не получает, может только воображать и надеяться, что когда-нибудь мелкий вырастет из милого кролика в состоятельного властного мужчину, с которым не придется сюсюкаться.