Только поместье будет помнить.

…Наше знакомство было довольно нелепым — я до сих пор вспоминаю, как я преследовал ее, через заснеженный лес, а она, легкая как птичье перышко, перепрыгивала с ветки на ветку. В конце концов, я все же нагнал ее и первое, что она мне сказала: «Ты что, слегка тронутый?». Я с трудом переставлял ноги от бега через глубокие сугробы и схватки со стаей голодных волков, а она даже не запыхалась. «Огонь, а не баба», — подумал я тогда. Она и впрямь была очень пылка. Казалось, ее кожа такая смуглая не от солнца, а от ласковых языков пламени, в тепле которых она согревала руки холодной ночью, а ее глаза, черные, будто остывшие угли, глядели с прищуром и осторожностью…. -Коннор, я не уверена, что прилично читать чужой дневник, — заметила Эллен, отрывая взгляд от страниц, которые ей так упорно показывал индеец.- К тому же здесь довольно много… «личного». Особенно учитывая тот факт, что мистер Кэнуэй и Мария вот-вот вернутся. Индеец вздохнул и, забрав из рук женщины отцовский дневник, закрыл его и, протянув руку, положил на прикроватную тумбочку. Они так и лежали рядом друг с другом на кровати, принадлежавшей когда-то Ахиллесу. Тянущая боль в ноге и в ребрах мешала Коннору лечь с наибольшим удобством. Мужчина повернул голову и, с обожанием в глазах взглянув на Эллен, промолвил: -Я виноват перед тобой. Как бы жестоко это не звучало, однако ты права. Если бы отец был мертв, то получилось бы, что я бросил тебя ради покойника. -Радунхагейду, перестань, — тихо проговорила она, проведя рукой по растрепавшимся темным волосам мужчины.- Я это сказала в сердцах, я вовсе не то имела ввиду. У Коннора в груди потеплело. Ему было очень приятно, что Эллен запомнила и могла правильно произнести его настоящее имя. -Нет, ты была права. Глупо было все бросить и помчаться очертя голову куда-то, оставив тебя в неведении. Скрипнула дверь парадного входа и в коридоре послышались голос Кэнуэя-старшего и Марии. Девочка, не особо церемонясь, скинула с плеч шерстяной платок и поспешила в комнату Ахиллеса. Эллен, услышав шаги, торопливо встала с кровати и, оправив складки на платье, приняла безмятежное выражение лица и присела на стул, стоявший у постели. Она не хотела давать дочери повода для излишнего любопытства и вопросов. -Здравствуй, Мария, — ласково поздоровался Коннор, завидев девочку. -Привет, Коннор! Как ты себя чувствуешь? — Она подошла и присела на край кровати. -Спасибо, уже лучше, — ассасин улыбнулся. Эллен неправдоподобно кашлянула, пытаясь таким образом скрыть рвущийся наружу смешок. В комнату вошел Хэйтем. Вид у него был весьма утомленный. -Мистер Кэнуэй, давайте, я приготовлю вам что-нибудь поужинать? — предложила портниха, сделав несколько шагов навстречу будущему свёкру. -Буду вам очень благодарен, — отозвался англичанин, устало потирая лоб. А ведь раньше он не замечал за собой такой усталости. Может быть, он и впрямь стареет? -Мария, помоги мне приготовить ужин, — обратилась к дочери Эллен. Женщина с дочерью удалились в кухню, оставив Хэйтема и Коннора наедине. Тамплиер был благодарен им за предоставленную возможность переговорить с сыном. -Коннор, как теперь ты намерен действовать? — осторожно поинтересовался Кэнуэй-старший, присаживаясь на освободившийся стул. Радунхагейду поморщился, пытаясь устроиться поудобнее; лежа в одном положении, у него затекла спина и плечи, однако малейшая смена позы, вызвала в теле молодого мужчины нестерпимую боль. -Осторожно, сынок, — Хэйтем поспешил встать и помочь ему лечь. -Спасибо, отец, — промолвил могавк, когда им, наконец, удалось уложить его с большим комфортом.- Я не уверен. Я повел себя очень невоспитанным образом и теперь стыжусь смотреть в глаза людям. -Я понимаю, однако, должен заметить, что если эти люди действительно являются тебе друзьями, они не станут допрашивать и отнесутся с пониманием к сложившейся ситуации. И даже более того — их не должно касаться то, что происходит между тобой и Эллен. Индеец молчал, отрешенно глядя в сторону. Видя, что сын не знает, что сказать, англичанин негромко продолжил. -Должен заметить, что ваши отношения с этой леди зашли достаточно далеко, посему я настоятельно рекомендую тебе не думать о том, что подумают окружающие, а просто жениться на ней. Не повторяй моих ошибок, Коннор, не оставляй дитя сиротой, а себя — несчастным и одиноким. А насчет того, что подумают другие — даже не переживай. Завтра с утра я решу вопрос с женитьбой и все устрою должный образом. Тебе ни о чем не придется беспокоиться. Как только ты поправишься — мы все устроим. -А ты… одобряешь мой выбор? — осторожно поинтересовался метис, чуть хмуря лоб. На его лице читалось беспокойство. Коннор и сам не понимал, почему ему вдруг так важно стало одобрение отца.- Ведь она немного старше меня, уже была в браке и имеет ребенка…. -Не имеет значения, сколько ей лет, сколько раз она была замужем или количество детей от других мужчин. Если ты любишь и уважаешь эту женщину — ты полюбишь и ее детей, и для тебя не будет иметь значение ее прошлое.- Ответил Хэйтем, складывая руки за спину.- А как по мне, так эта женщина просто замечательная. Не каждая бы простила такой проступок. А Мария — очень славное дитя. Коннор улыбнулся. У Хэйтема мурашки побежали по спине — как улыбка на лице сына облагораживала его лицо и делала его еще более похожим на Гадзидзио. Спустя еще четверть часа Эллен позвала Хэйтема к столу, а для Коннора она отнесла ужин в спальню на подносе. Следующее утро началось для обитателей особняка с визита доктора Уайта, который зашел осмотреть травмы Коннора. Когда Лайл Уайт покинул дом, Эллен взялась за приготовление завтрака, Мария решила достать новоиспеченного дедушку массой вопросов на самые различные темы, а Радунхагейду оставалось только лежать в кровати и таращиться в потолок. Мужчина с удовольствием бы сходил сейчас с утра на охоту или просто прогуляться, но самочувствие не позволяло даже самостоятельно дойти до уборной — в этом ему теперь помогал отец. -А когда мама и Коннор поженятся? — полюбопытствовала девочка у Хэйтема. -Как только Коннору станет лучше. Думаю, надо подождать хотя бы несколько недель, — вздохнул Кэнуэй-старший, откидываясь на спинку кресла, в котором он сидел. Конечно, его заявление женить Радунхагейду в этот же день было весьма преувеличенным. Могавк полусидел в кровати, подложив под спину кучу подушек и наблюдал за беседой девочки и магистра тамплиеров. Ему было довольно непривычно видеть отца таким, сидящим в кресле, попивающим из чашки чай и беседующим с ребенком — это казалось как-то неправильно. Хэйтем не ассоциировался с человеком, который мог бы быть отцом семейства или кем-то вроде этого — он был скорее вечно сосредоточенным, слишком разумным, хитрым и непобедимым главой ордена. Все это с ролью дедушки как-то не вязалось в голове ассасина. Идиллия, воцарившаяся в особняке Дэвенпорта, с каждым днем становилась только безмятежнее. Спустя почти месяц Коннор уже и представить себе не мог жизни без отца, а Хэйтем, в свою очередь, без сына, Эллен и Марии. Жители как-то сразу прониклись к немолодому отцу хозяина поместья теплотой и дружелюбием. Только один человек день ото дня становился все мрачнее и мрачнее. Человек, который уже сотню раз пожалел, что его тогда, несколько лет назад не пристрелили за дезертирство. От того, что он почти ежедневно встречался с женщиной, которая была ему дороже всех сокровищ на свете, Дэвид начал пить, да так, что уже неоднократно дело доходило до драк. Кузнец то и дело сцеплялся с какой-нибудь компанией моряков и те, зачастую задавливая его количеством, нокаутировали мужчину, оставляя валяться где-нибудь на заднем дворе таверны. Остальные жители поместья, которые уже давно заметили, что с ковалем творится что-то неладное, начали обходить его стороной, удостаивая его лишь холодно-вежливым приветствием. В кузницу приходило все меньше и меньше людей — никто не желал иметь дела с вечно пьяным мужчиной, который кроме всего прочего, стал еще и очень вспыльчивым. *** В это солнечное апрельское утро Хэйтем, по просьбе Эллен, направился в таверну за куриным пирогом, который женщина заказала накануне для праздничного обеда в честь дня рождения Радунхагейду. Когда швея узнала, что за все годы, что индеец прожил в поместье, Ахиллес ни разу не предложил ему отпраздновать день рождения, она настояла на том, чтобы они устроили праздничный обед в кругу семьи в честь двадцати девятилетия могавка. Хэйтем шел к таверне. Погода была прекрасная — не смотря на то, что воздух еще был прохладный, солнце уже приятно пригревало, на деревьях уже начали распускаться первые листочки, а грязь на земле подсохла и уже практически не липла к подошвам ботинок. Жизнь в поместье казалась магистру тамплиеров почти раем — не доставало лишь Дзио. Хэйтем старался ради сына не раскисать, но каждые день, глядя на Коннора, он словно мысленно возвращался на двадцать девять лет назад. Возле таверны стояли Мириам с младенцем на руках, обернутым в одеяльца и Пруденс, возле которой неуклюже топтался на месте ее маленький сын. Женщины о чем-то обеспокоенно переговаривались, поглядывая на дверь таверны. -Доброе утро, дамы, — улыбнулся Хэйтем, подходя к ним. -Доброе утро, мистер Кэнуэй, — заулыбалась Мириам, переводя взгляд на мужчину, покачивая при этом на руках младенца.- Как поживаете? -Доброе утро, — будто бы эхом отозвалась Пруденс, ее лицо все еще выражало озабоченность чем-то. -Прекрасно, благодарю, — дружелюбно кивнул Кэнуэй-старший, привычным движением закладывая руки за спину. -Вы пришли пообедать? — Поинтересовалась Пруденс скорее из вежливости, чем из любопытства. -Нет, я пришел забрать свой заказ, — ответил мужчина. -Не советую сейчас туда заходить — Дэвид там опять напился и дебоширит, — вдохнула Мириам, покачивая младенца на руках.- Ума не приложу, что с ним случилось. -Да уж, а ведь такой хороший был кузнец, — вторила охотнице фермерша. Хэйтем нахмурился, поджав губы. Ему за почти месяц жизни в поместье так и не удалось лично познакомиться с ковалем. Однако он несколько раз видел его на улице и в таверне и был наслышан об этом человеке. Кэнуэй-старший вежливо склонил перед женщинами голову и направился к входной двери в таверну. Стоило ему приоткрыть дверь, как из таверны донеслись звуки пьяной ругани. Хэйтем вошел с невозмутимым видом, прикрыв за собой дверь. Его взгляду предстало нелицеприятное зрелище: кузнец сидел за одним из центральных столов, держа в руке бутылку, и громко кричал на хозяина таверны Оливера. Весь стол, за которым сидел Большой Дэйв, был залит алкоголем, да и одежды мужчины была перепачкана пятнами эля. Возле Оливера с довольно испуганным видом топталась его супруга — Коринн. -О, мистер Кэнуэй, слава Богу! — Воскликнула женщина, бросая к тамплиеру, как к последней надежде.- Прошу вас, помогите нам выдворить его! Он опять набрался и никак не хочет уходить. -Прошу вас, не переживайте, — вежливо отозвался Хэйтем.- Сейчас мы решим этот вопрос. Англичанин широкими шагами подошел к Дэвиду и, встав перед ним, уставился на кузнеца уничижительным взглядом. -Сэр, прошу вас покинуть заведение, — ледяным тоном промолвил тамплиер. Дейв поднял голову и попытался сфокусировать взгляд на лице собеседника. Его лицо имело серовато-желтоватый оттенок, от него сильно несло алкоголем, потом и рвотой. Единственное чувство, которое этот человек вызывал в Хэйтеме, было отвращение. -А ты папаша этого метиса?! — Грубо рявкнул Большой Дэйв, хлопнув рукой по столешнице, так что стол закачался.- Так скажу тебе, папаша! Твой выводок — самый большой ублюдок на свете! Не знаю, кем была та грязная шлюха, что понесла от тебя…! Дэвид не успел договорить, потому что Хэйтем схватил его за отвороты рубахи и со всей силой приложил о стол. Из носа коваля тут же хлынула кровь, заливая ему лицо. Коринн громко вскрикнула, а Оливер бросился разнимать их, однако Дэйв махнул рукой, отталкивая управляющего таверной, и попытался ударить Хэйтема, но промахнулся. Тамплиер сжал кулак и со всей мочи врезал оппоненту в поддых. Пьяный мужчина кашляя, повалился на пол, съеживаясь в позе эмбриона. Кэнуэй-старший пнул его для пущей острастки ногой в живот. -Извинись! — Прорычал Хэйтем, пронзая яростным взглядом Дэвида. -Мистер Кэнуэй, прошу вас, перестаньте! — Взмолилась Коринн, у которой от страха уже потекли слезы по щекам. Англичанин выдохнул, повернулся к ней и, положив руку ей на плечо, несколько секунд сочувственно смотрел ей прямо в глаза. -Прошу прощения мадам, — промолвил он очень спокойно, что совершенно не вязалось с его действиями несколько мгновений назад.- Но я не мог слушать, как он оскорбляет память моей женщины. Оливер, стоявший в нескольких шагах от них, рассеяно поглядел на Дэвида, который видимо, потерял сознание и так и продолжал недвижимо лежать на полу. -Ничего, — вздохнул хозяин таверны, подходя к Хэйтему и, подняв руку, похлопал его по плечу.- Мы все понимаем. В любом случае, спасибо, что помогли его усмирить. Дальше, мы сами справимся. Хэйтем кивнул и поспешно вышел из таверны, напрочь забыв про обещанный пирог. Настроение у англичанина было безвозвратно испорчено, а в ушах все звучали слова: «грязная шлюха, что понесла от тебя». Он брел по дороге обратно к особняку, растерянно глядя себе под ноги. Прошло уже почти три десятка лет, а были они с Гадзидзио вместе совсем недолго. Но эти слова, сказанные каким-то пропойцей стали для выдержанного и невозмутимого тамплиера как красная тряпка для быка. -Дедушка? — раздался голос совсем рядом и Хэйтем поднял голову, находя глазами источник звука. Мария шла к нему навстречу, придерживая подол платья. Она улыбнулась англичанину и, увеличив темп ходьбы, приблизилась к нему и крепко обняла. Как ни странно, Мария очень быстро приняла Кэнуэя-старшего как дедушку и, так и стала его называть — он не возражал. -Куда ты идешь? — Полюбопытствовал Хэйтем. При виде ее, он напрочь забыл про происшествие в таверне и заулыбался. Он так проникся к этой девочке, что глядя в ее большие, по-детски чистые глаза, было просто невозможно думать о чем-то плохом. -Мы с Филиппом договорились погулять сегодня, — ответила девочка, отпуская мужчину и глядя на него снизу вверх.- А ты разве не забрал пирог? -Он… еще не готов. Я зайду за ним позже, — запинаясь, промолвил тамплиер, проведя рукой по каштановым волосам девочки.- Ну ладно, беги, погуляй. А то Филипп тебя уже наверняка заждался. Только не убегайте далеко в лес! Мария помахала ему рукой, и Хэйтем направился к церкви. Из дверей выходил отец Тимоти, и мужчина поспешил к священнику. -Прошу прощения, святой отец! — обратился к пастору англичанин, придерживая на голове свою треуголку.- Могу я с вами переговорить? Отец Тимоти остановился и добродушно улыбнулся ему. -Конечно, мистер Кэнуэй. Чем могу помочь? — он внимательно посмотрел на собеседника. -Я бы хотел уточнить по поводу свадьбы Коннора и Эллен. Можно ли провести церемонию послезавтра? -Да, конечно, — отец Тимоти утвердительно закивал головой.- В какое время вам было бы удобно? -Думаю, лучше до полудня. Может быть часов в десять? -Как пожелаете. Но я просто обязан возложить на вас важную миссию, — посмеиваясь, добавил пастор, — прошу вас, проследите, чтобы на этот раз Коннор не сбежал. Хэйтем тоже рассмеялся и дружелюбно похлопал священника по плечу. *** Несмотря на утренний инцидент, день рождения прошел очень благополучно. Коннор, хотя и вел себя сдержано, очевидно, был тронут тем, как внимательны к нему были близкие. Он даже заметил, что обязательно отпраздную день рождения Хэйтема с не меньшим размахом. На что Кэнуэй-старший только посмеялся: -В моем возрасте, сынок, дни рождения ни такой уж и праздник. Через день с самого раннего утра все обитатели дома на холме начали готовиться к свадьбе. Мария помогала матери одеться, а Хэйтем, в свою очередь — сыну, попутно давая ему наставления. -Ну, вроде выглядишь хорошо, — с мягкой улыбкой заключил тамплиер, разглаживая на спине у жениха складки и одергивая рукава.- Правда, по-моему, за то время, пока ты лежал со своей ногой, ты располнел. Коннор насупился, глядя на отца через отражение в зеркале, однако он просто не мог сердиться на Хэйтема, видя, как тот ухмыляется, и негромко рассмеялся. Они стояли в одной из комнат на втором этаже, где теперь располагалась спальня Кэнуэя-старшего. Ребро у ассасина уже практически зажило, но ходить пока приходилось с тростью. Вот и сейчас Коннор стоял, опираясь на трость, которую ему выстругал плотник, живущий в поместье — Ланс о’Доннелл. -Почему я сомневаюсь? — Очень тихо спросил Радунхагейду, поворачиваясь к англичанину и настойчиво глядя ему в лицо.- А вдруг я не сделаю ее счастливой? Вдруг со мной ей будет хуже, чем с этим Квинсентом? Гранд мастер тамплиеров рассмеялся: -В этом я сильно сомневаюсь. Но ты уж постарайся, а я по мере возможности, буду вам помогать. Коннор испытал прилив благодарности к отцу — и вовсе не зато, что он пообещал им оказывать поддержку. Он был благодарен за то, что отец вопреки всему, что случилось между ними, сейчас стоял перед ним и просто был рядом. Он был благодарен за то, что отец просто был жив. -Пап, спасибо, — промолвил Кэнуэй-младший, положив руку отцу на плечо. Хэйтем стоял как громом пораженный — впервые в жизни Коннор назвал его «папой». Казалось бы, такая мелочь, но для него это теперь значило больше всех прочих достижений в его жизни. Тамплиер улыбнулся и легонько похлопал Радунхагейду по щеке. -И тебе, сынок, — вздохнул он.- Пойдем, а то невеста заждалась. *** Светило яркое солнце. На небе не было ни облачка. Легкий ветерок приятно освежал пылающее от волнения лицо портнихи. Эллен стояла перед дверьми, ведущими в церковь. Бусинки на ее платье красиво поблескивали в солнечных лучах, и каждый прохожий зачарованно оглядывался на прекрасную невесту. Там, у алтаря ее уже ждал возлюбленный — человек, который вот-вот станет ее мужем. В ее жизни, наконец, появился человек, который ее любит, ценит и уважает! Сердце билось в груди женщины как сумасшедшее, словно готовое выпрыгнуть от счастья. -Готова? — Раздался рядом тихий умиротворяющий голос Хэйтема. Эллен повернула голову и посмотрела на будущего свекра. Он был одет с иголочки в синий камзол и светло-серые брюки. На ногах тамплиера были до блеска начищенные сапоги. Свою излюбленную шляпу Хэйтем сегодня оставил дома и просто зачесал темные волосы с пробивающейся сединой назад и перевязал их лентой. Тамплиер галантно протянул невестке локоть. Портниха взяла его под руку и взволновано поглядела на двери церкви. Она была так счастлива, что даже сама пугалась этого чувства — настолько оно было велико. -Да, — выдохнула она. Заметив, как дрожит рука женщины, Кэнуэй-старший мягко погладил ее по тыльной стороне пясти и неспешно повел ее в церковь. Когда дверь открылась, гости, сидевшие на скамьях в церкви, повставали и, когда женщина проходила вдоль рядов, раздавались полные восхищения вздохи. От взгляда швеи не утаилось, что за одним из задних рядом стоял Большой Дэйв — вид у кузнеца от недавних возлияний был довольно бледный. Не смотря на то, что женщина бы предпочла, чтобы его здесь не было, она не стала портить самый счастливый день в своей жизни пререканиями с ковалем и просто прошла мимо. Радунхагейду, стоявший перед кафедрой, обернулся. Его глаза расширились от восторга — Эллен была так прекрасна, что даже если бы он искал всю жизнь — не нашел бы ей равных. Она как восхитительное ведение в белоснежном платье, плыла к нему навстречу. Когда она остановилась перед ним, Хэйтем вложил ее руку в руку индейца и, подойдя к свободному месту в первом ряду, присел рядом с Марией. -Прошу садиться, — промолвил отец Тимоти, а Радунхагейду и Эллен повернулись друг к другу.- Дамы и господа, мы собрались здесь, в этот прекрасный день, чтобы засвидетельствовать союз Коннора Кэнуэя и Эллен Райт. Пожалуйста, повторяйте за мной, — обратился к ним пастор.- Я, Коннор Кэнуэй, беру тебя Эллен Райт быть тебе опорой. — Я, Коннор Кэнуэй, беру тебя Эллен Райт быть тебе опорой, — слово в слово повторил мужчина, с обожанием глядя на женщину. У Эллен промелькнула мысль, что еще ни один человек на всем белом свете так не смотрел на нее. Ни разу она не видела такого взгляда у Квинсента или у любого другого мужчины, даже у влюбленного в нее Дэвида Уолстона. Она уже не слышала, что говорил отец Тимоти — ее взгляд был устремлен на Коннора, и она слышала только его голос, видела, как движутся его губы и мечтала только об одном — чтобы он поскорее поцеловал ее. -…В богатстве и в бедности, в болезни и в здравии, — продолжал Кэнуэй-младший.- Клянусь любить тебя, пока смерть не разлучит нас. В этот момент входная дверь с грохотом распахнулась. Этот звук отрезвил Эллен и Коннора и они, вместе с гостями и священником, недоуменно уставились на источник шума. В дверном проеме стояла женщина, одетая в потрепанное, перепачканное платье. Ее искаженное злобой лицо было довольно некрасиво — серовато-желтоватая рябая кожа, глаза светло-серые, почти бесцветные с сильно-нависающими верхними веками, обвисшие щеки и оскаленный рот, из которого виднелись кривые желтые зубы, мышиного цвета волосы были давно немыты и торчали клоками. Кроме того, судя по тому, что она не очень ровно держалась на ногах и не могла четко сфокусировать взгляд, она была сильно пьяна. Незнакомка сильно напоминала бездомную. Эллен непроизвольно пискнула от испуга, а гости зашептались. -Ты! — Заорала диким голосом женщина, указав пальцем с длинным желтым ногтем на Эллен.- Решила построить счастье на чужом горе, гадина?! Это ты убила Квинса! -Как ты здесь оказалась? — Только и смогла вымолвить портниха, отступив на шаг назад, испуганным взглядом глядя на женщину. -Кто вы такая?! — Потребовал ответа индеец, выступая вперед и закрывая собой невесту. -Спроси это у своей невестушки, женишок! — Рявкнула незнакомка и вновь обратилась к Эллен.- Это из-за тебя он подох как собака в какой-то канаве! Ты была недостойна его, поганая шлюха! Так не будет же тебе счастья, гадина! Все это время, одну руку женщина держала за спиной и вытащила, когда закончила свою тираду. Она держала, направленный в сторону Коннора и Эллен пистолет. Портниха даже не успела испугаться, когда раздался выстрел. Церковь наполнилась криками и гости, суетясь, бросились со своих мест к проходу. Хэйтем, не раздумывая кинулся к незнакомке и выбил из ее руки пистолет, после чего грубо скрутив ей руки, поволок к выходу из церкви. Коннор стоял, не двигаясь и не веря своим глазам, а на полу в луже крови лежал, заслонивший их собой Дэвид. Все произошло в мгновение — кузнец просто метнулся вперед и оказался под пулей. Эллен и Радунхагейду подбежали к Дэйву. Упав возле него на колени, женщина схватила коваля за руку. Ее белоснежное платье было тут же перепачкано кровью. По щекам швеи градом катились слезы. Доктор Уайт суетился рядом, но у него не было с собой ничего, что могло бы помочь, да и помогать уже было поздно — пуля попала прямо в область сердца. Дэвид умирал. -Эллен, — обратился кузнец к портнихе, глядя на нее из-под полузакрытых век, — прошу тебя, будь с ним счастлива. Я сделал это не ради Коннора, а ради себя. Я хочу, чтобы ты жила, была здорова и счастлива.- Дэйв уже с трудом дышал, из его рта слова вырывались вместе с хрипами.- Я не сделал бы тебя счастливой даже за тысячи лет, потому что ты бы никогда не смогла любить меня так, как его. Коннор, прошу, защити ее. Меня больше не будет рядом, чтобы заслонить вас. -Дэвид, пожалуйста, держись! Мы вылечим тебя, ты поправишься! — Воскликнула Эллен, хотя сама понимала, что здесь уже ничем не поможешь. Она зарыдала, когда рука кузнеца в ее руках обмякла, а его глаза закрылись. Вокруг происходила какая-то суматоха, но Эллен и Коннор этого не замечали. Они сидели в луже крови возле тела кузнеца. Могавк обнимал портниху, которая рыдала, уткнувшись ему в плечо. *** -Кто была эта женщина? — Спросил Кэнуэй-младший. Он, Эллен и Хэйтем сидели за столом на кухне. Перед каждым стояла чашка с горячим ароматным чаем. Был поздний вечер, и портниха уже отправила Марию спать. Дэвида похоронили несколько часов назад, после чего все присутствующие поспешили разойтись по домам. Во время похорон, Эллен все думала о том кошмарном сне, что привиделся ей не так давно. Ведь в том сне все было именно так, только она тогда подумала, что алое пятно на платье — это ее кровь. Теперь она поняла — сон был вещим, а кровь принадлежала Дэвиду Уолстону. Незнакомка, которую Хэйтем силой выволок из церкви, вырвалась из хватки тамплиера и бросилась бежать, правда, далеко она не убежала. Достигнув моста, она просто спрыгнула с него в воду, но приземлилась на мелководье и раздробила череп о камни. Ее тело унесло течением. -Ее звали Джоана Брукс. Она была из той компания, в которой Квинсент обычно выпивал. Она часто приходила ко мне домой, когда мы с Марией еще жили в Нью-Йорке, и угрожала. Видимо, она была неравнодушна к Квинсенту, но он сам никогда не интересовался ею, кроме как собутыльницей.- глухо отозвалась швея, подпирая щеку рукой. -Все понятно, — вздохнул Хэйтем, отпив из чашки.- Она видела в тебе соперницу, а когда он умер, сочла тебя виноватой и решила отомстить. Не понятно только одно — как она нашла тебя? -Однажды Квинсент приходил сюда в обществе своих дружков. Они пытались вломиться в дом Эллен. Скорее всего, один из этих «дружков» и рассказал Джоане о ее местонахождении, — выдвинул теорию Коннор, мрачным взглядом изучая поверхность стола. Портниха только кивнула, соглашаясь с этой версией.