Девушка для Бальтазара

Бальтазар переместил их в ванную комнату, где Флоренция без сил упала перед туалетом. Ее сильно рвало. А ангел не смог удержаться от комментариев. — Виски хлестать — это не чаек потягивать. Тут без последствий никак. — Бальтазар усмехнулся. — Как ты вообще до этого додумалась? Не могла меня подождать? Девушка очень хотела ему ответить, но ей было некогда. Она слишком много успела выпить, и это все просилось вон из неподготовленного организма. — Да еще и с Касом! Что он вообще здесь забыл?! — Он… хотел поговорить… — переведя дух, сказала Сабрина и продолжила знакомиться с белым другом, напрягая все мышцы живота. Бальтазар сел на корточки рядом с ней. Он и не такое видел за свою долгую жизнь, поэтому нелицеприятный вид девушки его нисколько не смущал. — Все из-за кладбища, да? Ты хочешь забыть все, что видела? Но пойми: алкоголь тебе в этом не помощник. Чем больше ты будешь пить, тем сильнее будет боль, которую придется запивать. Это замкнутый круг, который трудно разорвать. Поверь, я давно живу и знаю не одного такого человека. Я не хочу, чтобы ты загубила и так свою невеселую жизнь. Он поднялся и выпрямился. Ему пришлось покинуть Сабрину, чтобы поговорить с еще одним «трезвенником». — Кас, черт тебя подери, ты что творишь?! Я же тебя просил не лезть в мою жизнь! Кастиэль почему-то сидел на полу, прислонившись спиной к дивану. Он слегка покашливал и морщился, отворачиваясь от окна, откуда нещадно лил солнечный свет. — Пришел к тебе я изначально. — Я это понял, что печально. Какой ко мне вопрос имеешь? Иль говорить ты больше не умеешь? — сочиняя на ходу, съязвил Бальтазар, скрестив на груди руки, словно он был женой, встречающей мужа в два часа ночи после пьянки. — Что с тобой, Бальтазар? — Кастиэль начинал потихоньку трезветь и приходить в чувства. Он сильно нахмурился, массируя пальцами виски. — Со мной? Со мной, да? Ладно… Ты сначала подумай, что скажешь Винчестерам, когда они узнают твою тайну, а потом уже спрашивай, что со мной не так. — Ангел выглядел спокойным в целом, но вот его глаза говорили об обратном — в них варилась злоба. — Как я вообще могу тебе доверять теперь? Его голова постоянно меняла положения. Она то резко дергалась в бок, то плавно поворачивалась к Касу. Руки тоже не находили себе места, потирая плечи или разводясь в стороны. Бальтазар вел себя так, как любой нормальный человек на его месте, — ангел пытался не психануть и не накричать на товарища. Задетый за живое, он хотел уничтожить друга. — Мы договорились, что ты не будешь лезть в мои дела, а Флоренция как раз самое что ни на есть мое личное дело. Но ты пришел без предупреждения и начал с ней пить! И ты до сих пор не понимаешь, что со мной? Кас оперся одной рукой о пол, другой схватил край стола и с трудом поднялся покачиваясь. Его взгляд прояснился лишь наполовину, потому что второй половиной он пребывал в своих мыслях уже который год. — Прости меня. Бальтазар скользнул взглядом по его растрепанной одежде и в целом помятому виду. В его глазах было раскаяние, слегка приправленное ложью, но для Каса это было нормально. И Бальтазар понимал ангела. Однако он ничего ему не сказал в ответ. Кастиэль, может быть, и чувствовал себя виноватым, но сам пока этого не понял. Ему просто нельзя было потерять доверие того, кого он посвятил во все свои планы, это было бы просто глупо, а от глупостей Кас старался держаться подальше — не считая сегодняшнего дня. — Я не хотел, Бальтазар. Ангел до сих пор молчал. На челюсти заходили жевалки, и он не мог ничего ответить. Бальтазар не сводил взгляда с Каса. — Я больше не потревожу твой дом. — Кас, я не понимаю: зачем ты вообще приходил? Что мешало тебе просто позвонить, а? Ты же так с Винчестерами связь держишь, если они не вызывают тебя своим коронным «Касси, к ноге!» Кастиэль не удержался от осуждающего взгляда. — Я хотел спросить, пойдешь ли ты со мной до конца? Не сбежишь, как сбежал с Небес, при первой опасности? — Касси, пойми, я не трус, лишь защищаю то, что мне дорого, то есть себя. Мне никогда не нравилась политика Небес. А когда ты ее разрушил, у меня появилось то, что называется свободой, и я не хочу это снова потерять. Поэтому я с тобой. До конца. — Он подошел к Кастиэлю ближе. — Я уважаю тебя, и ты, пожалуйста, уважай меня. — Я… Я постараюсь больше не лезть в твои дела… — И на том спасибо. А теперь, если ты не возражаешь, мне нужно кое-кому помочь, а то она мне всю плитку в ванной испортит. — Да, конечно. Кас исчез как не бывало. Бальтазар до глубины души был растроган словами Кастиэля, что сразу же о них забыл, потому что души у него не было. Да и уж очень ему надо было спешить. Ангел вернулся в ванную. Вопреки ожиданиям Бальта, она оказалась в порядке, что нельзя было сказать о Флоренции. Девушка, как умирающий в пустыне, тяжело дышала, прислонившись к стене. Сквозь полуопущенные веки она увидела Бальтазара, мысленно умоляя его о помощи. Ангел присел рядом на корточки, сложив руки в замок и добродушно и заботливо улыбаясь. Сам он никогда не испытывал проблем с алкоголем — бог миловал. Но вот смотря на других, невольно им сочувствовал, понимая свое превосходство. — В твоем нынешнем самочувствии виновата только ты, дорогуша. Сколько ж ты выпила? Я так посмотрел, вы с Касом почти весь мой бар уговорили. — Ну, Бальт… ну прости меня… Это было глупо по-попытка умереть… — заплетаясь, проговорила с трудом Сабрина. — Так что там за хорошие новости? — Что? — Бальтазару показалось, что он ослышался. — Ты умереть собралась? — Говоришь так, будто я тебя оскорбила. — Конечно, оскорбила! — Бальтазару представлялась ситуация более чем очевидной. — По-твоему, все эти прогулки по Лондону, хорошее отношение и другие прелести совместного со мной проживания ради того, чтобы ты себя потом убила? Ну нет. — Это потому что моя душа — твоя, — полусонно сказала Флоренция. Ее ничем не поддерживаемая голова завалилась набок, и пустой взгляд смотрел в никуда. — А слабая душа бесполезна… Бальтазар не стал с ней спорить, потому что отчасти оно все так и было, но внутри себя он не согласился с ней. Ангел почти забыл про сделку, как бы парадоксально это ни звучало. Здесь дело не в том, слабая душа или нет, а в том, что Бальт уже настолько привык к Сабрине, что не мог позволить ей умереть. Он спас ее в тот раз, спасет и сейчас. И не от алкогольного отравления (от его качественных напитков Флоренция точно на тот свет не уйдет) — от самой себя, потому что с этим человеком девушка не в лучших отношениях. Ангел дотронулся пальцами до ее лба, и Флоренции сразу стало намного лучше. Она зевнула. Бальтазар снова ее усыпил.

***

На следующий день Бальтазар решил-таки довести начатое до конца. Вчера у него не получилось сообщить Флоренции, что он нашел медиума и назначил встречу в полдень. Галатея уже ждала их. Это была приятная на вид чернокожая старушка с седыми завитушками, собранными в аккуратную прическу на затылке. В ее внешности не было ничего примечательного: ни янтарных бус до колена, ни золотых перстней на пальцах, ни яркого макияжа — именно так себе Сабрина обычно и представляла гадалок. Ясным взглядом карих глаз женщина скептически обвела Бальтазара и Флоренцию. Ее контора была почти в центре небольшого городка в Аризоне — услуги Галатеи пользовались популярностью среди местных. Женщина махнула рукой вошедшим и скрылась за длинной шторой из бусинок, которые с громким звуком бились друг о друга. Бальт подтолкнул съежившуюся Сабрину вперед за медиумом. Ее кабинет был довольно мрачным. Горели только свечи, расставленные везде, где только можно. Больше их было на небольшом круглом столике, за который Галатея и села, рукой указав Флоренции на стул перед собой. Девушка растерянно посмотрела на Бальтазара. Молчание медиума сбивало ее с толку — а вдруг она немая? Не хотелось бы обидеть старушку. — Успокойся и садись, я не немая, как видишь, — скрипучим голосом сказала Галатея. — Я понимаю, почему ты не смог узнать причину ее ясновидения, ангел. Этой причины просто нет. Флоренция Торндайк — обычная девушка прямиком из 1912. Не люблю это время, духи постоянно на него жалуются. — То есть как это? — с недоумением спросил Бальтазар. — Да вот так. Многие утопли, теперь ходют и ноют на уши. Голова от них щас так и треснет. — Старушка потерла виски. Сабрина так и не поняла половину всего сказанного Галатеей, но это явно было не то, о чем спрашивал Бальт. Ангел покачал головой, тяжело вздохнув. — Ты сейчас пошутила? — Конечно, милок, ведь я истинный придворный шут. Кто ж еще? Ты ангел, дурень, выражайся яснее, я не могу читать твои мысли. — Она постучала пальцем по голове, недовольно смотря на Бальтазара. — Как обычный человек может предсказывать будущее, Галатея? Женщина не ответила, взяв ладонь Сабрины и внимательно, с прищуром, посмотрев на линии. Она хмыкнула, протянув звук «М». — А знаешь, пташка, ты прав. Вот энтой линии я не видала никогда. Я возьмусь за твою ненаглядную, а ты погуляй пока. Свежим воздухом дышать полезно. — Ну нет, мне нужны все подробности. — Я не могу работать, когда посторонние дышут тут, понимаете ли, в моей квартире. Вон отсюда. Я позову тебя, когда закончу. — Какая же ты все же неприятная женщина, Галатея. — Главное, шобы мозги на месте были. Бальтазар усмехнулся и исчез. Ему, конечно, совсем не хотелось оставлять Флоренцию с медиумом один на один, но выбора у него не было — таковы правила Галатеи, которые ему придутся выполнить, иначе эта старая бестия даже за баснословный гонорар откажется работать.