Немая

В одной из палат совершенно простой больницы города Токио сейчас стоял бардак. Ну как "просто больницы", может, больница и простая, но вот палата была платной, и ей выделялся целый этаж. Это было не в новизну для такой организации, ведь всегда детям богатеньких родителей давались самые большие апартаменты, да и еще с тем, что в большинстве нормальных больниц запрещено находится, к примеру, с телевизором или же с ноутбуком, ну и на худой конец с компьютером. Почему же тогда этому человеку предоставили отдельный этаж? Всё очень просто, этот человек никто иная, как сама Люси Хартфелия, спонсор этой организации. Возвращаясь к бардаку, стоит сказать, что на кровати Люси сидела и ревела во весь голос... Да, голос! После множества операций, проведенных ведущими специалистами (в том числе и Водолея) этой самой "простой" больницы столицы Японии, голос к Хартфелии вернулся. Так вот, ревела она и швырялась вещами во всех, кто только пытался зайти в ее палату. На этаже уже столпились все: медсестры, врачи, санитарки, даже простые больные, которые сдружились с психующей девушкой. ― Что здесь происходит? ― спросила подоспевшая Водолей. Девушка с длинными синими волосами в белоснежном халате смотрела на этот бардак как на снег среди июля... А когда доктор перевела свой взор на буйствующую подопечную, то была несказанно рада! Всему виной голос блондинки, он значительно окреп за два месяца, пока Водолей была в командировке в России. ― Ах, Водолей! ― с криком Люси подбежала к синевласке и обняла ошарашенную девушку. Хартфелия отпустила из своих объятий подругу и заявила: ― Всё хватит! Я не могу больше! Мне скучно на этом этаже. Переведи меня ко всем, ― потребовала бывшая идол всей Японии и беззаботно дула щечки, показывая пальцем на нескольких человек их толпы, которые были в больничных халатах, а значит, являлись пациентами. Водолей посмотрела на столик у окна, который каким-то чудом уцелел при приступе агрессии Хартфелии, а это был именно он. На столике покоилась история больной. Странно, кто ее сюда положил? Она должна быть у дежурной медсестры, а не тут... Хотя сейчас доктора это мало волновало. Она прошла и, взяв папку в руки, начала перелистывать многочисленные листки в поисках чего-то. Стояла гнетущая тишина, прерываемая только шелестом листов, вздохами Люси и просьбами покинуть помещение, поступающими от санитарок, обращенными к некоторым зевакам. Через несколько минут долгого ожидания, когда в палате остались двое, Люси устала ждать и с раздражением спросила: ― Ты скоро?! ― Ты хотела, чтобы я тебя перевела? Я должна тебя огорчить... ― Водолей, ну не могу я здесь одна!.. ― Дослушай же! Я выписываю тебя, можешь ехать домой, ходить в школу и дальше целоваться со своим Жераром, ― проговорила Водолей, но, не дав даже рот открыть Хартфелии, продолжила уже расстроенным голосом: – Но я должна тебе сказать две вещи. И они плохие. С какой начать? С плохой или плохой, которая хуже первой плохой? ― Без разницы, ― ответила Люси, прыгая на койку вниз животом. ― Ну тогда с более менее хорошей: ты не сможешь петь. Голосовые связки не выдержат. Слишком мы их изранили, чтобы они могли петь, как раньше. Начнешь петь ― потеряешь голос. Тишина. Водолей смотрела в окно. Там было светло, более того, скоро ученики с ужасом поймут, что лето закончилось и пришла пора учиться. Кому-то предстоял последний год, кому-то еще два, а кому-то еще долгих одиннадцать лет, но они, маленькие детки, еще не знают всей прелести школы. Скрипнула койка. Люси села, она повернула голову в сторону Водолея. В ее глазах читался страх. ― Что же хуже? ― дрожащим голосом спросила Люси. ― Мы не вылечили тебя. Только вернули голос. Но если ты будешь волноваться, то потеряешь его, в этот раз навсегда... ― Ты издеваешься!? Я целый год, почти десять месяцев, безвылазно пролежала в четырех стенах этой чертовой больницы; разные анализы, жуткие процедуры, миллионы потраченных нервных клеток... А ты говоришь мне, что кучка лучших специалистов не смогла меня вылечить?! Какого черта, Водолей? Разве я за это им плачу?! ― не в силах остановить себя, кричала Люси. Но, когда Водолей решительно подошла к оной и обняла, то девушка заплаканным голосом спросила: ― Как так, а, Водолей? Объясни мне... ― Видишь? Все зависит от твоего душевного состояния. Когда погибла мисс Лейла, тебя по-настоящему поддерживал отец, но когда... ― Водолей замолчала, Люси стиснула халат врача, приготовилась к худшему, ― когда мистер Джудо погиб, мы не оказали должного внимания твоему состоянию. Это целиком и полностью наша, Духов, вина. Мы понесем должное наказание... ― Люси оторвалась от девушки и дала ей слабую, можно сказать, пощечину. Да какая это пощечина? Простое прикосновение... ― Никогда не смей мне говорить про наказание! Что угодно, но только не это... ― с мольбой в голосе проговорила Хартфелия. Девушка до ужаса не любила, когда кто-то из тех, кого она считала друзьями, говорят с ней формально, с неким подражанием или еще чем. Просто терпеть не могла… ― Слышь, Хартфелия, выметайся из моей больницы! ― в шутку прикрикнула Водолей, рукой схватившись за щеку. ― Она не твоя, ― напомнила Люси. ― Скоро будет! ― Так, доктор Водолей, никто меня не сместит, пока я жив! А я собираюсь долго жить, так что попридержите коней, ― в дверях показался мужчина средних лет. Как говорит о нем избранница Скорпиона: "Главврач нашей больницы Сатана, спасающий жизни!" ― Джек, шел бы ты отсюда. Это мой пациент и больница скоро будет моей! ― А не слишком ли ты дерзишь своему начальнику? ― эти двое поцеловались лбами и сверлили друг друга взглядом. Между ними, наверное, гроза с молниями прошла, не то что искра. ― Ну блин, как всегда! ― завопила Хартфелия. ― Идите отсюда куда подальше, мне еще собираться. Как ни странно, но Джек, добрый и малый главврач этой недочудесной больницы, и его заместитель Водолей, которая постоянно отлынивает от работы, но знает свое дело, послушались Люси Хартфелию, спонсора этой небезызвестной организации, и покорно вышли за пределы сначала палаты больной, а потом прочь с этажа. Они молча шли в кабинет Джека и даже не препирались, каждый думал о своем. Но, как только дверь за Водолеем закрылась на замок и Джек устроился в кресло, отвернувшись к открытому окну, то он задал важный для всех служащих этой больницы вопрос: ― Ты сказала? ― в ответ тишина, значит ― нет. Получается, что стоящая "на ковре" девушка с синими волосами не сказала пациенту о том, что лучший друг Джека Стенли, главврача ведущей больницы города, Роберт Найт, подняв замороженное дело о смерти Джудо Хартфелия и перечитав на десятки раз то, что он не смог разгадать почти два года назад, нашел зацепку и "возбудил" дело № 9676...

***

― Здесь ничего не изменилось, ― с толикой грусти в еще ослабленном голосе проговорила Люси, когда та зашла в свою квартиру и плюхнулась на кровать в своей комнате. А может, грусть была вызвана уходом Водолея? Синевласке нужно было ехать в больницу, писать отчет о командировке, иначе бы ее реально погнали с работы. Квартира находилась на втором этаже пятиэтажного строения, светлые тона, которые всегда успокаивали Люси, после очередного скандального подписания выгодных для "ХартКомпани" договоров. Мало мебели и приличных размеров кухня. Что-что, а готовить блондинка любила. Может, у Хартфелии и был особняк в Токио, но она предпочла ему квартиру вблизи школы. Интересно, как изменились ее друзья за всё то время, пока девушка была в больнице? Общаться и вообще хоть как-то связываться с ними запретили Духи, ну, и Стенли. Причины, как таковой, не наблюдалось, но Люси догадывалась, что ее знакомые сравняли бы больницу с землей своими психами, взять хотя бы одного Драгнила. А если бы они увидели трубку, торчащую из шеи девушки... Лучше не думать об этом! Посещения в целом были запрещены, скорее всего, из-за боязни, что ее друзья прознают о этой больнице. Наверное, все нашли своих вторых половинок... до Нацу наконец дошли чувства Лиссаны, а Локки понял, что Эльза не такая, как все. Люси была бы искренне рада за них! А за себя? ― Интересно, как там Жерар? ― Нормально твой Жерар поживает, ― немного обиженный голос раздался в дверях. Хартфелия повернула голову в сторону дверного проема и застыла. ― Локки!.. ― девушка бросилась к парню на шею. Мейн приобнял Люси. ― И я рад тебя видеть и слышать твой голос... ― проговорил Локки, сильнее прижимая блондинку и улыбаясь во весь рот. ― Кстати, когда будем записывать новый альбом? ― поинтересовался рыжеволосый, отпуская свою "сестренку". ― А разве Водолей тебе не сказала? ― Чтобы там ни было, это врачебная тайна. Она не имела права мне что-либо рассказывать. Забыла? ― поинтересовался Локки, проходя на "святую территорию" и уже из нее спросил у девушки: ― Тебе что: кофе или горячий шоколад? ― Холодный чай, ― обычным голоском проговорила Люси. ― Что? Чай? ― переспросил Мейн, а когда увидел кивок, то прикрикнул: ― Кто ты и что сделал с ненавидящей чай Хартфелией?! ― Ха-ха, Локки, умеешь же ты настроение поднять! ― со смехом отозвалась Люси и села за стол, ожидая свой чаек...

***

В плохо освещенном помещение одного из заброшенных зданий на окраине Токио шел серьезный разговор: ― Она в городе, у себя в квартире, с ней Мейн, ― тихо проговорил парень, обращаясь к стоящему к нему спиной боссу. ― Где она была? ― В больнице. Она вернула себе голос, ― будто чего-то боясь, еще тише заговорил парень. Хотя он никогда ничего не боялся, положение обязывает. ― Как ты, близкий для нее человек, не знал о том, что она ложится в больницу?! ― закричал босс, а его подчиненный даже не шелохнулся. ― Я ей не самый близкий человек, ― подчеркнул парень. ― Так стань им! ― Да, Жозе-сама, ― подчиненный поклонился и вышел, стараясь как можно дальше уйти от этого гнилого места. Кто бы мог подумать, что один из самых влиятельных ублюдков с черного рынка, да и не только, назначит место встречи для важного разговора в разваленном доме за городом? Да и еще так, что ни один его телохранитель не участвовал. Странно, не находите? И кто же этот мальчуган-подчиненный?

***

Держа кучу одежды в руках, Близнецы стояли около примерочной в женском бутике и жадно ловили ртом воздух. Душно. Дышать было нечем, распродажа ― дело серьезное, поэтому Овен и Дева решили не проходить ее мимо, затащив с собой в так называемый ад и парней. ― Слушай, Нец, может свалим по-тихому? ― Я вам сейчас свалю!.. ― грозно сказала Дева, в очередной раз выходя из примерочной в красивом вечернем платье. ― Тебе так идет! ― быстро сориентировался Близ, когда заметил злобный взгляд своей подруги. ― Правда? А я думала, что… ― договорить Дева не смогла, ее перебил телефонный звонок, чему несказанно обрадовались парни и даже вздохнули с облегчением. Девушка, не заметив этого, отошла подальше от этих несчастных. В этот момент из второй примерочной вышла, красная, как рак, Овен. Ей вообще не понравилась идея Девы затащить парней с ними за покупками. ― Ты прекрасна, ― выдохнул Близ. Его глаза светились счастьем, а когда до него дошло, что он сказал, парень отвернулся. ― Благодарю, ― пропела радостная Овен. Но подошла не менее радостная Дева и всё внимание было приковано к ней. ― Люси выписали, она дома, и у нее Локки, ― обрадовала друзей девушка. Никто не сказал ни слова. Все дружно улыбнулись и, наплевав на покупки, бросились к дому златовласки. Благо, он был не так далеко. Когда Люси открыла дверь, на нее напрыгнули сразу все, и она бы упала, если бы ее не придержал Скорпион, который тоже недавно подошел. ― Мы рады тебя видеть… ― прокричала все. ― Спасибо, дорогие мои, ― со слезами на глазах проговорила блондинка. Да, она была рада видеть всех, но все равно сердце разрывалось. Она хотела видеть Жерара. Хвала всем святым, завтра она поедет в студию звукозаписи, чтобы сказать, что больше петь не будет, а там будут ее любимые "цветочки".

***

После вечеринки, которую закатили Духи, Хартфелия осталась одна. Всю вечеринку ей не давали передохнуть: Люси то, Люси сё… она устала и сейчас просто плюхнулась на кровать и думала явно не о великом. ― Блин, еще убираться. Не святые Духи, а простые свинки, ― канючила девушка. Только она поднялась с кровати, как в дверь постучали. Быстро добежав до кухни и вооружившись ножом, Люси на цыпочках подошла к двери, а тем временем человек, который стучал, скорее всего, ушел, потому что больше стука не было. Хартфелия всё равно открыла дверь, и не зря. Быстро обезоружив блондинку ее заключили в теплые, но крепкие объятья. Постояв вот так на пороге некоторое время, Люси всё же решила прервать эту идиллию: ― Жерар, ― обратилась она, ― ты меня только не задуши. И вообще давай зайдем, а то… ― Хартфелия, да помолчи ты, ― со смехом проговорил Фернандес. ― А вот за это я и обидится могу, ― оповестила блондинка и, взяв за руку Жерара, предварительно закрыв дверь, повела его в комнату. Но в коридоре он притянул ее к себе со словами: ― Ты со мной так долго не разговаривала, а общаться не хочешь, только обижаться? ― парень заметно погрустнел. Он обнимал ее нежно, будто боялся ее сломать, покалечить… Она подняла голову, и они встретились взглядами. Расстояние между их лицами значительно сокращалось. Еще чуть-чуть и…

***

― Ты чего замолчала? Продолжай, мне интересно чем всё это закончилось! ― выпрашивала Мира, сидя вместе с Люси в пустой студии звукозаписи. Парни пошли таскать аппаратуру, работников было мало, и они в основном были стариками. Сегодня выходной, воскресенье, последний выходной перед тем, как пойти в школу в понедельник. ― Между нами ничего не было, мы просто уснули вместе. И я должна сказать, что это было лучшее утро за всю мою жизнь! ― сказала, вспоминая детали, Люси. Дверь открылась, и Хартфелия с улыбкой на устах повернулась в ее сторону, явно полагая, что там ребята, но радость быстро сошла с ее лица. В дверях стоял молодой человек с черными волосами и темно-карими глазами. Он смотрел на Люси, а та смогла выдавить из себя лишь одно: ― Зереф…