***
Sie kommen zu euch in der Nacht und stehlen eure kleinen heissen Tränen sie warten bis der Mond erwacht und drücken sie in meine kalten Venen
Он замирает у двери, едва слышит тихое, рвущее изнутри рыдание девушки. Медный ключ перенимает дрожь его сильной руки и не желает встать на свое законное место, соскальзывая и скрепя. - Санса! - зло рычит он от своего бессилия и старается сделать все, чтобы завладеть своими собственными руками, чтобы открыть дверь. - Он внутри меня... - сквозь рыдания сестры слышит он и, сжав кулаки, отворяет ногой дверь. Деревянный защитник со скрипом падает с петель и, подняв легкий туман пыли, ложится на деревянный пол, представив его взору то, от чего в душе его поселяется страх, о котором он, казалось бы, с войной забыл: она лежала на спине, откинув в сторону плед, неестественно выгнувшись и касаясь ладонями своего живота. Ключ с оглушающим звоном упал на деревянный пол. Он давно понял, что его любимая сестра была беременна от того немецкого ублюдка, что держал ее взаперти и пытал, лишив рассудка. Он надеялся, что в бреду своего сумасшествия она не поймет почему меняется ее тело и не причинит себе вреда. Надеялся, что он поможет ей вырастить того ребенка, что появится на свет, как если бы это был его ребенок. Он просто не мог слышать, как ему предлагали отдать ее Красной Жрице - женщине, которую так прозвали из-за ее кровавых промыслов и детоубийства, чтобы из нее вырвали эту маленькую жизнь. - Джон, он внутри... Р-рамси... внутри... - захлебываясь и задыхаясь от рыданий, шептала она и, будто пыталась избавиться от того, что внутри нее. Ему стоило немалых усилий, чтобы ринуться к ней и, взяв за плечи, прижать к себе. - Почему, Джон? Почему он во мне? - Она плакала громко, навзрыд, заставляя его самого внутри обливаться кровавыми слезами. Внутри все сжималось, при виде ее исхудавшего тела, при виде безумного взгляда, при виде ее беспомощности и осознания того, что именно он не защитил. - Он мой... - тихо шепчет Старк, пытаясь привести ее в чувства, - ... нет никакого Рамси! - Он касается губами ее щеки, убрав пальцами пряди волос с ее лица. - Он умер, Санса. Ты сама сожгла его сердце. Такой человек, как он, не может оставить за собой потомство. Ты принадлежишь мне, и это дитя - тоже мое. - Он прекрасно понимает, как ужасно звучат его слова по нормам приличия, но и по-другому он не может: она доверяет лишь ему и принимает лишь его объятия. Чужие прикосновения она воспринимает, как яд, как кислоту, которая будто съест ее плоть, прикоснись кто-либо к ней. И он... он не может видеть, как она страдает. Лучше он скажет ей это, пока они наедине. Он обманет безумную, чтобы самому стать таким же - безумным. На миг, короткий миг, глаза ее расширяются и она замирает в его объятиях, не пытаясь больше причинить себе вред. Ее тонкие руки бесшумно падают на пол от бессилия и из губ ее доносится тихое: - Твой...Nun liebe Kinder gebt fein Acht ich bin die Stimme aus dem Kissen ich singe bis der Tag erwacht ein heller Schein am Firmament Mein Herz brennt
- Я буду петь ему, нависнув над колыбелькой, и покажу ему мое горящее сердце, Санса, чтобы он помнил свое происхождение... - она жмурится, не обращая внимание на голос того, что стоял с улыбкой на мертвом лице и огнем в ледяных голубых глазах, нависнув над ними, и оборачивается к брату, чтобы обнять. Джон, в-первые за эти три года ужасной войны тепло улыбнувшись и не поняв почему она так внезапно проявила ласку, обнял ее хрупкое тело, уткнувшись в ее угловатое плечо. - Я дам ему поиграться с ним, моя дорогая... - она сжимает пальцами грязную, грубую ткань его формы и чувствует тепло его тела. - Мое сердце горит, Санса! Mein Herz brennt, Meine liebe...