Глава 20
Они бежали два дня без остановки. Малышка Хината хорошо держалась, но все-таки ей потребовался отдых. Разбив лагерь, они не рискнули разжигать костер, так как уже ступили на территорию Звука. Девочку сразу отправили отдыхать, ведь ее способности понадобятся им завтра, когда они доберутся до предполагаемой базы Орочимару. Джирайя в свете заходящего солнца пытался записать какие-то новые детали для его новой книжки. Кичи сканировала окрестности на наличие шиноби Звука, но пока в радиусе действия ее техники такие не находилось. — Дедуля Джи, — куноичи присела рядом с Отшельником. Она уложила разболевшуюся голову на плечо мужчины. — Орочимару ведь был в Акацуки? Джирайя удивленно воззрился на нее, но кивнул. — Но ему не нужны джинчурики и Наруто в частности. По крайней мере, не были нужны? — Насколько мне известно, — Саннин отложил свои записки, — главной целью Орочимару было, найти идеальное тело для переселения. Он, судя по всему, выбрал Учиху из-за их особенной чакры и глаз. Джинчурики для него не подходят, ведь предвидеть, как поведет себя Фуши Тенсей в присутствии демона, невозможно, а Змей никогда не пойдет на подобный риск. — Значит, он не собирается участвовать в отлове джинчурики наравне с Акацуки? — Я думаю, сейчас нет. Довольная ответом, Кичи махнула головой. Из сведений, добытых Итачи, она знала, что Змеиный Саннин должен менять тело каждые три года, а значит в ближайшее время Саске вне опасности, но вот насчет Наруто она сомневалась. — Так значит Какаши? — спросил Саннин, резко меняя тему. Куноичи густо покраснела, сама не зная от чего: тема пестиков и тычинок давно уже не была для нее новой и смущающей, тем более перед Джирайей точно нечего было стесняться. — Я помню, твой папа вместе с главой Учих пари заключили. Учиха ставил на то, что вы с его старшим поженитесь, шибко вы дружными были, — Джирайя перевел задумчивый взгляд на уходящее солнце. — Не любила судьба Учиху. Проиграл. Взгляд Кичи вдруг помутнел из-за выступивших слез, и она закинула голову назад, пытаясь их остановить. Воспоминания об отце, дяде Фугаку и лучшем друге, с которым она не виделась уже больше двух лет, с самого прощания внутри Цукиеми, болезненной волной отдались в груди. — Кто же знал, как все выйдет, — ответила она, — кто знал… Куноичи провела взглядом резко сорвавшегося в полет ворона, на сердце камнем легла тоска. — Джи? Отшельник хмыкнул вопросительно, он вперил притворно внимательный взгляд в свою записную книжку, но Кичи знала, что он ее слушает. — Почему Орочимару сбежал? — она увидела боковым зрением, как Джирайя вздрогнул, услышав вопрос. Такого он точно не ожидал. — Он, конечно, обладал мерзким характером, но я помню, как он любил Коноху и… не только Коноху, — нервно сжав пальцы, она заставила себя посмотреть на мужчину. Вся его поза выражала спокойствие и расслабленность, но Кичи знала, какой невыносимо тяжелый груз лежал на широких плечах сенсея ее отца. Он недолго притворялся. Вздохнув, Джирайя спрятал свой блокнот в отворотах куртки, сложил руки на подогнутых коленях. — Я думал, ты уже забыла совсем, каким он был, — его голос вдруг стал хриплым, совсем старческим, будто все прожитые годы навалились на него в одно мгновенье. — Легче его ненавидеть, если не помнить. — Но ты же не питаешь ненависти к нему. — В том-то и проблема. У меня никак не получается забыть, — Джирайя резко глянул на нее. — И мне начинает казаться, что я никогда не забуду. Намикадзе низко опустила голову, надеясь спрятать проступившие на лице эмоции. Она представила на мгновение, как забывает всё связанное с Учихами, свое детство, причины, по которым Итачи вынужден был поступить так жестоко с собственным кланом, и даже понимание того, что они с Отшельником говорят о совершенно разных вещах, о разных людях и поступках, не смогло успокоить ее. — Может, это именно то, что ему нужно? Чтобы ты помнил? Вдруг в ближайших кустах раздался шорох, который заставил двоих шиноби мигом подняться и насторожиться. Они сосредоточенно вглядывались в темноту, приготовив кунаи, но заметить миниатюрных змей в высокой траве было невозможно.***
Саске приземлился рядом с Наруто прямо у огромного валуна, который заслонял вход в пещеру. Он чувствовал, как изменились потоки чакры Узумаки, и ему не надо было смотреть в глаза друга: он и так знал какого они цвета. Красного. Учиха стиснул зубы от внезапно вспыхнувшего чувства злости. Он понимал причины переживания Наруто, но это не означало, что они ему нравились. Все-таки с Гаарой его связывали не самые теплые отношения. Узумаки, разогретый потасовкой с акулоподобным Акацуки, горел от ярости. Его кулаки невольно сжимались от желания разбить морды уродов, посмевших напасть на Гаару. Вдруг на его плечо легла рука. Саске слегка сжал пальцы, подбадривая, заставляя успокоиться. — Давайте уже разберемся с ними, — сделав глубокий вдох, предложил Наруто. —Не все так просто, — Какаши рукой остановил своего ученика, кинувшегося уже было ко входу в пещеру. Пока Хатаке объяснял Наруто и Сакуре про охранные печати, прибыла команда Гая — Учиха, — Неджи остановился рядом с Саске. Поздоровавшись с остальными кивком, он направил свой Бьякуган в сторону пещеры, скрытой от обычных глаз. — Хьюга, — приподняв бровь, в тон ответил Саске. — Прими мои поздравления. Слышал, тебе дали ранг Джонина. — Благодарю, — уголки губ Неджи дернулись в намеке на улыбку. — Слышал, с тебя сняли ограничения, так что, я думаю, твое повышение тоже не за горами. Саске не стал сдерживать довольную ухмылку. Теперь, после того, как его наказание закончилось, оставалось только вопросом времени, когда он пройден экзамен на Чунина, а затем Джонина. Неджи, изучавший пещеру с помощью Бьякугана, вдруг издал пораженный звук — все шиноби Листа обратили свое внимание на него. — Неджи, что там? — Наруто бросился к товарищу, схватив его рукав куртки. — Там несколько людей… — Гаара, что с Гаарой? — вопил Узумаки. — Эй, — Саске рукой отодвинул блондина в сторону, придерживая, чтобы тот не накинулся на Хьюгу снова, — дай ему сосредоточиться. Ты мешаешь. В итоге Хьюга больше ничего, кроме «нам надо спешить», так и не промолвил. Команда Гая разбежалась в разные стороны, готовые сдернуть печати синхронно с Какаши.***
Орочимару откровенно скучал. Верный Кабуто, желая угодить господину, отобрал все его проекты и исследования, заверив, что при необходимости позовет. Сначала эта идея пришлась Саннину по вкусу, но спустя неделю безделья он готов был уже на стенку лезть. Каждое утро он отрабатывал очередные ката, привыкая к телу Геньюмару, затем завтракал, читал, обедал, снова читал, ужинал, и снова читал, а потом ложился спать. За две недели он просмотрел все собранные за два года свитки, и его новые, совсем молодые еще глаза, казалось, скоро повылазят. Он уже умолял, чтобы хоть что-то произошло. — Орочимару-сама, — девчонка, Карин, как всегда вошла без стука. — Мы возвращались из северного убежища, и я засекла Того Человека. Кабуто приказал передать вам, что доставит его к северному входу. Налет скуки мигом слетел с него. Орочимару живо сорвался на ноги. Он, облаченный только в легкую тунику, кинулся к шкафу и переоделся в привычную одежду для боя, не стесняясь девушки. Его обнаженное тело она видела не раз и не два, когда проводила осмотр. — Показывай, — совсем по-змеиному, предвкушая прошипел мужчина. Тот Человек пришел как раз вовремя. Широким шагом он направился за красноволосой девушкой, едва не обгоняя ее — так сильно ему не терпелось повстречаться со старым другом. Он соскучился.15,5 лет назад
Орочимару поморщился от запаха перегара, пота, крови и других неприятных примесей. Он, безошибочно определив местонахождение цели своего визита в этот гадюшник, устремился к беловолосому громиле за барной стойкой. Джирайя уже был в том состоянии, когда язык не подчинялся мозгу, а мысли текли словно кисель, но он упорно пытался переспорить мужчину рядом с ним, при этом размахивая руками и громко выкрикивая матерные слова, коих он знал немало, да и оппонент его обладал приличным запасом. Неизвестный Орочимару мужчина вдруг резко замахнулся на Джирайю, намереваясь ударить, но, подоспев вовремя, Змеиный Саннин перехватил руку явно не шиноби. — Не стоит этого делать, мы уже уходим, — прошипел он, окидывая мужчину холодным презрительным взглядом. Впрочем, он забыл о нем тут же, поворачиваясь к изрядно перебравшему другу. — Орочи, душа моя! — Джирайя улыбнулся глупо, как могут улыбаться только пьяные, и протянул к брюнету свои большие руки. Вопреки желанию Орочимару не увернулся от этих рук. Он с тяжелым вздохом поднырнул под одну и, надавив плечом в районе подмышки Джирайи, заставил того подняться. Покачнувшись под весом более крупного мужчины, Орочимару сделал еще один глубокий вздох. Не так он собирался провести этот вечер. Его ждали множество экспериментов, клетки Первого, новая техника, а он тратил время на этого пьяного идиота уже в третий раз за неделю. Но, несмотря на то, что Орочимару думал по этому поводу, он не смог бы бросить товарища. Не сейчас. В любое другое время, он и не подумал бы искать Джирайю по барам, ведь тот погулял бы немного и вернулся. В любое другое время. Вместе они кое-как доковыляли до выхода. На свежем воздухе Жабий Отшельник вопреки ожиданиям еще больше навалился на друга, но и на это Орочимару промолчал, сам удивляясь своему терпению. Тем не менее, добравшись до скромной холостяцкой квартирки Джирайи, он тут же сгрузил его на пол и прошел на кухню дальше по коридору. Там он с уверенностью хозяина поставил на плиту чайник, нашел чай, который сам же и купил, приготовил чашку. Пока Орочимару заваривал чай, Джирайя так и оставался сидеть в прихожей, где его оставили, не сдвинувшись ни на йоту. Он даже не поднял головы, когда напарник вернулся и подобрал его, чтобы сопроводить на кухню и усадить за стол. — Выпей, — приказал Орочимару, пододвигая к другу чашку. Джирайя никак не показал, что услышал: он сидел, низко опустив голову, слегка покачиваясь, и молчал. Только тяжело дышал, будто каждый вдох и каждый выдох давались ему с трудом, с болью. Орочимару, не привыкший к такому другу, не мог это так просто оставить: тихий Джирайя пугал его. — Ты так горячо спорил с тем пьяницей, а мне не можешь даже спасибо сказать? Ничего. — Я слышал, в селении неподалеку открыли новые источники, я бы не отказался сходить туда. Ничего. — Ты знал, Данзо завербовал мальца Хатаке в Корень? Джирайя вздрогнул, услышав последнее и еще ниже опустив голову, обхватил ее руками. Из его груди вдруг вырвался звук, похожий на вой раненого животного, и Орочимару тут же пожалел о своем стремлении разговорить товарища. Уж лучше бы Джирайя молчал, только бы не издавал этих леденящих душу звуков, не раскачивался словно маятник, не цеплялся руками за свои волосы, словно пытаясь вырвать их вместе со своими мыслями, с воспоминаниями. Вопреки всеобщему мнению, сердце Орочимару было далеко не из камня. Джирайя — его друг, его напарник, его … и смотреть на его страдания было почти невыносимо для брюнета. Сорвавшись со стула, он упал на колени у ног Джирайи, вцепляясь длинными пальцами в его бедра, давая почувствовать, что он рядом, что Джирайя не один. — Он был мне, как сын, Орочимару, — хриплым, сломанным голосом прошелестел Жабий Отшельник. — Я любил его, как сына. Дитя из пророчества. Моё дитя. Он должен был жить долго и счастливо. Они оба должны были. — Намикадзе был Хокаге, он исполнил свой долг перед деревней, — уже в который раз повторил Орочимару. Он понимал, что это мало чем может помочь: сейчас Джирайя не был шиноби, он был отцом, который похоронил своих детей. — Он должен был жить ради Конохи! — всхлипнул Отшельник, крепче цепляясь сильными пальцами в хрупкие на вид плечи Орочимару. — Минато и Кушина, — терпеливо повторил брюнет, стараясь не шипеть от боли, которую причиняла крепкая хватка на его руках, — защищали деревню, как поклялись это делать всем мы. Она защищали своих детей, как клянётся делать каждый настоящий родитель. Твой ученик следовал тому, чему ты его учил. Джирайя захрипел, пытаясь сдавить в могучей груди рыдания, но предательские слезы таки покатились вниз, чтобы тут же впитаться в мягкую ткань туники, в которую был облачен Орочимару. В ту ночь Джирайя долго еще оплакивал свою утрату, а Орочимару долго сидел рядом, выражая молчаливую поддержку. В ту ночь он в порыве несвойственной ему горячности поклялся всегда быть рядом с другом, никогда не покидать его. Каким же он был глупцом.Наши дни ***
— Джирайя, сколько лет сколько зим. Наконец ты решил ответить на мое приглашение, — Змеиный Саннин широко раскинул руки, будто собирался обнять связанного пленника. — Орочимару, ты помолодел. Снова сбросил кожу? — сплюнув на пол перемешанную со слюной кровь, Джирайя широко улыбнулся, словно и правда пришел в гости к радушному хозяину. — Пришлось воспользоваться местным брендом, — брюнет провел рукой по своему плечу, сбрасывая невидимые пылинки. — Носится неплохо, но ты ведь знаешь — я всей душой за Конохского изготовителя. — Старый ты хрен змеиный! Живо меня отпусти! Где Кичи и Хьюга!? — Джирайя заворочался, пытаясь ослабить свои путы, на что змеи, сдерживающие его, только сильнее сжались вокруг могучего тела, заставляя прекратить любую активность. — Как всегда, бранишься, словно дышишь, — Орочимару недовольно покачал головой, отчего его черные волосы шелковистой волной соскользнули с плеча. Он подошел к Джирайе ближе и грациозно опустился на колено, почти соприкасаясь с Жабьим отшельником. Джирайя заворожено следил за ним, в голове его проносились, тысячи воспоминаний о том, что между ними было. Когда-то Орочимару так же склонялся к нему, и за этим следовали сладкие поцелуи и часы удовольствий. От одних воспоминаний к щекам прилил жар, хоть Джирайя уже давно не был тем мальчишкой, которого что-либо могло смутить. Протянув руку, Орочимару нежно прикоснулся к щеке Джирайи, стирая следы грязи и пыли, и Жабий отшельник прильнул к нему, будто и не было всех этих лет вражды. Будто они, как в далеком прошлом, после тренировки скрылись в доме Орочимару, где им никто не мог помешать изучать друг друга. — У тебя появились новые морщины, — заметил Змеиный саннин. Он говорил полушепотом, боясь разрушить, что бы это ни было. — Из нас троих только меня это не беспокоит, так что никаких проблем, — так же тихо ответил Джирайя. — Ты постарел, и я это вижу, но одновременно и не вижу совсем. Для меня ты все такой же, как и двадцать лет назад. Как такое может быть? — брюнет любопытно склонил голову набок, не отрывая прохладные пальцы от щеки бывшего друга. Внутри него бушевал ураган эмоций, который возникал только в присутствии этого мужчины. Он думал, что все давным-давно прошло. Три года назад в пылу битвы из-за боли и злости Орочимару не почувствовал этого урагана, но вот он, на месте, где был всегда, ставший за все годы только сильнее. — А ты совсем такой же внешне, но внутри давно не тот, — Джирайя тяжело сглотнул и отодвинул свое лицо от нежной ладони. Прекрасный момент рассыпался под тяжестью слов. Орочимару резко поднялся и отошел от пленника, будто желая убежать, но он точно знал, что боль, вспыхнувшая от слов бывшего напарника, с новой силой последует за ним везде: слишком важен был этот человек для него, слишком дорог каменному и холодному сердцу. Пытаясь сохранить невозмутимость, он подошел к столу и наполнил бокал из кувшина. Последние эксперименты сказались на его щитовидной железе, делая метаболизм в разы быстрее, и ему теперь все время хотелось пить, поэтому он распорядился в каждой комнате держать питьевую воду. — Я не враг тебе. Пока. Тебе и Конохе, — делая глоток, заверил он. — Сразу после нашей битвы три года назад ко мне нанес визит старый знакомый. Он дал мне пищу для размышлений, и теперь, мои исследования направлены в другую область, поэтому я не намерен нападать ни на Учиху Саске, ни на Коноху. Напротив, я охотно понаблюдаю за всем со стороны, ведь скоро события завертятся с невообразимой скоростью. — Ты что-то знаешь? — Ничего особенного, но земля слухами полнится, а мои маленькие дружки, — Орочимару кивнул на змей, медленно сползавших с тела Джирайи. Жабий Саннин повел плечами, сбрасывая последнюю. — Везде пролезут, знаешь ли , — он бросил еще один взгляд на мужчину. — Только я тебя прошу, Джирайя, давай без сюрпризов. Я только построил это убежище, и мне не хотелось бы искать новое. Жабий отшельник махнул рукой. Он не собирался нападать. Он видел, что Орочимару владеет информацией, которая была важнее желания надрать зад бывшему товарищу по команде — Ты так и не ответил, где Кичи и Хината. — Да все с ними будет в порядке. Хината с Карин. Все, что девчонка ей сможет сделать, это достать своей болтовней, — Орочимару сделал еще два глотка. — А внучка твоя с Гурен. Не волнуйся, я приказал только задержать ее и не причинять серьёзных повреждений, хотя я и сомневаюсь, что она на это способна. Я видел силу Намикадзе. Она взяла от родителей только самое лучшее. — Хочешь изучить ее, — сузив глаза, рыкнул Джирайя. Что бы ни происходило между ним и Орочимару, если только змей попытается причинить вред дочери Минато, это тут же забудется. — Прекрати. Ты прекрасно знаешь, что я бы не поступил так с тобой, — Орочимару закатил глаза. — Ты убил нашего сенсея, — напомнил Отшельник. — Видит бог, к этому все давно шло. Та битва должна была состояться еще десять лет назад, и только один из нас мог выжить. Но девчонку я никогда бы не тронул, — лицо Орочимару против обыкновения выражало крайнюю серьёзность. — Я бы не поступил с тобой так, — повторил брюнет. — Ты едва не убил Наруто. — Кабуто едва не убил Наруто, и он за это ответил. Принимая эту слабую отговорку, Джирайя с удобством устроился на широком диване. — Так что у тебя за информатор? — перешел он к делу. — Учиха Итачи.