Глава 8
Кичи оглушило на время. Она не могла ни дышать, ни слышать, лишь смотреть на непроницаемое лицо Генмы, на котором только смертельная бледность выдавала то, что он услышал слова Хокаге. Он застыл словно каменное изваяние, уставившись прямо перед собой. Кичи хотела встать, растормошить его, заставить сказать что-то. Она хотела накричать на Хокаге, на всех присутствующих джонинов, чтобы они прекратили вести себя так, будто ничего не произошло. Будто сердце Генмы не разбилось только что жестокими словами на тысячи осколков. Вдруг на её руку легла чужая рука и, переплетая их пальцы, крепко сжала. Это оказался Какаши, который сидел рядом. Он смотрел перед собой, что-то говорил и выглядел так, будто это не его ладонь сейчас сдерживает Кичи от истерики. Заставив себя выдохнуть, девушка сосредоточилась на том, что говорили другие джонины, про себя молясь, чтобы собрание быстрее закончилось. Когда Третий их распустил, большинство шиноби осталось на месте. Те, кто знали Генму и Хаяте. Они поднялись и подошли ближе к всё такому же застывшему Ширануи. Все переглядывались между собой, не зная с чего начать, что сделать. — Генма… — попыталась Кичи. Спецджонина всего передернуло. Он отвёл взгляд от столба и посмотрел на столпившихся вокруг него друзей. В его глазах плескалась бездна. Открыв рот, он попытался что-то сказать, но получился только неразборчивый сип. Тогда он резко поднялся, заставив нависшую над ним толпу отшатнуться. Он прочистил горло и на этот раз у него получилось: — Оставьте меня, — бросил он и направился к выходу. Кичи бросилась за ним, но её потянуло назад. Она даже не заметила, что так и стояла, сжимая ладонь Какаши. Со злостью вырвавшись из его хватки, девушка побежала за Ширануи. Тот медленным, но уверенным шагом направлялся к джонинскому кварталу, к своей квартире. Подстроившись под его шаги, Намикадзе пошла рядом не говоря ни слова. Просто давая ему почувствовать, что он не один. Она не представляла, что можно было ещё сделать с человеком, у которого в один момент рухнул весь мир. В квартире Генма опять застыл. Он стоял посреди маленькой комнатки, которая играла роль гостиной, и глазами исследовал обстановку вокруг. В комнате было довольно аккуратно. Только несколько разбросанных домашних вещей, которые принадлежали самому Ширануи да шарф, наткнувшись взглядом на который, Генма судорожно вздохнул. Он резко схватил тёмную ткань и, уткнувшись лицом, глубоко вдохнул. Кичи не успела даже глазом моргнуть, как он рухнул на колени — и по комнате пронёсся отчаянный крик, приглушённый шерстяной тканью. Шарф принадлежал Хаяте. Хаяте, который умер.***
Пять лет назад
Она больше не могла сидеть рядом с Итачи на том обрыве. Итачи не мигая пялился своим Мангекьё на дно ущелья, прямо в воду реки Нака. Именно в эту реку час назад упал Шисуи. Кичи сложила печати и вместе с ветром унеслась прочь от Учихи с его безумными глазами, прочь от страшно ревущей реки, прочь от места, где её друг покончил с собой. Она не осознавала, куда бежит, но не очень удивилась, оказавшись у квартиры Генмы. Ширануи открыл после первого же стука, будто ждал кого-то под дверью. Увидев, кто пришёл, он забеспокоился, но не успел ничего спросить. Кичи бросилась в его руки, уткнувшись своим лицом в широкую грудь. Через тонкую ткань домашней футболки, которую она отчаянно сжимала в свои кулаках, чувствовала, как бьётся его сердце, и не смогла больше сдерживать рыданий. — Дорогая, что случилось? — потерянно выпрашивал у неё Ширануи. Он был не на шутку испуган, впервые после смерти родителей видя свою подопечную в таком состоянии. — Ши… Ши, — заикаясь она пыталась объяснить, но никак не получалось сказать полное имя. — Шисуи? — догадался Генма. — Что-то произошло с Шисуи? Он ранен? — Он мертв! — прокричала Кичи и ещё сильнее прижалась к спецджонину. — Мертв? — одними губами потрясённо прошептал Ширануи. Вдруг в дверь постучали, и спустя мгновенье в квартиру вошёл Хаяте. Он удивлённо посмотрел на обнимающуюся парочку, на заплаканное лицо Кичи, на растерянного Генму. Тот так испугался реакции Намикадзе, что забыл о согласившемся, наконец, пойти с ним на свидание Гекко. В отчаянии Ширануи посмотрел на Хаяте, надеясь, что тот поймет: Генма никак не мог бросить девочку в таком состоянии. — Я пойду, поставлю чайник, — решительно ответил на взгляд Хаяте и, разувшись, направился на кухню. Они не покидали её всю ночь, успокаивая, даря утешение, делясь надеждой.***
Наши дни
Кичи тяжело привалилась к двери ванной. За ними Генму уже который час рвало в унитаз. Сегодня она нашла его в подворотне у какого-то богом забытого гражданского бара. Ей казалось, что люди не могли допиваться до такого состояния. Генма не то, что идти не мог, он даже имени своего не помнил. Едва дотащив его до своего дома и потратив немыслимое количество чакры, девушка еле успела отвести его в уборную, прежде чем его стошнило прямо на мамин ковер, который та привезла из какого-то портового селения. Хаяте похоронили четыре дня назад. С тех пор Генма был судьей на екзамене. Он прилежно исполнял свои обязательства, но по завершению каждого дня исчезал в очередном баре, откуда его потом поочередно выуживали то Кичи, то Райдо то Аоба. В тот злосчастный день, после собрания дзенинов, Генма вернулся домой и долго ещё сжимал в судорожно стиснутых кулаках шарф Гекко. И даже после того как спецджонин забылся глубоким сном, он не отпускал кусок ткани, будто та была последней ниточкой, связывающей его с партнёром. Он так и пролежал в кровати, то засыпая, то просто пялясь в окно, до самих похорон. Все его друзья и родные Гекко пытались всячески поддержать горюющего мужчину, но он всеми силами избегал их, и пытался забыться с помощью алкоголя. В этот вечер, повезло Намикадзе, нашедшей его неподалёку от того места, где обнаружили тело Гекко. Из своей комнаты показались Наруто и Саске. Они вернулись ненадолго со своих тренировок для того, чтобы принять ванну и обновить изрядно потрёпанную одежду. — Мы можем чем-то помочь? — вышел вперёд Учиха. Он достаточно тяжело воспринял новость о смерти Гекко. Они с Саске хорошо общались. Генин ценил мечника как друга и уважал как человека. — Да, можете, — решила вдруг Кичи. — Пойдите, пожалуйста, домой к Генме и принесите ему несколько комплектов сменной одежды. Он поживёт некоторое время у нас. Саске согласно кивнул и вместе с Наруто отправился выполнять задание. Кичи же, сходив на кухню за кружкой воды, вернулась в ванную. Генма лежал на полу, уложив голову на холодный кафель, не прикрытый ковриком. Его глаза были открыты, но пусты. Положив чашку рядышком так, чтобы можно было дотянуться, Кичи опустилась на пол и зеркально повторила позу Ширануи. От него слегка несло, но её это не волновало. Так они пролежали, пока не вернулись мальчики.***
Со стуком опустив пустой стакан на стойку, Кичи попросила бармена повторить. Старый шиноби в отставке, окинув её понимающим взглядом, плеснул двойную порцию лучшего рома и, подумав, добавил сверху. Девушка осушила стакан в два глотка, даже не поморщившись. Лёгкое жжение от алкоголя ни в какое сравнение не шло с тем, что творилось у неё внутри. Три часа назад умыв и переодев, она уложила Генму спать, чтобы спустя час проснуться от отчаянного крика и последовавших за этим рыданий. Она истратила всё успокоительное, которое имелось в аптечке, и даже тогда Генма умолял Хаяте не уходить, просил не бросать его. Они вместе с Ширануи бывали на таких миссиях, что любой бы сломался, делали такое, о чем некоторые шиноби и подумать боялись, но даже тогда оставались собой. Смерть любимого сокрушила Генму в мгновение ока, оставив за собой разбитого на миллион осколков человека. Кичи не представляла, как его собрать обратно. — Ещё, — махнув рукой, попросила девушка. — Нет, пожалуй, тебе хватит, — послышалось у неё из-за спины. Девушка резко обернулась — перед глазами немного поплыло, и Какаши размазался в неопределенное пятно. — Не тебе решать, — напряжённо ответила она. Что сенсей тут забыл? Он её преследовал, следил за ней? — Раз уж ты сейчас за себя решать не в состоянии, то мне, — не согласился Копирующий Ниндзя. — С чего ты решил, что я не в состоянии? — Потому что один твой друг умер, а другой страдает, и ты пьёшь уже третью двойную порцию крепкого рома, — спокойно объяснил Какаши. Он стоял, сложив руки в карманы. Вся его поза выражала собой расслабленность, но Кичи откуда-то знала, что это обман. — Так ты всё-таки следил за мной? — воскликнула торжественно девушка: её очень обрадовало, что её догадка оказалась верной. — Да, следил, — не стал отрицать Какаши. — Почему? — склонив голову на бок, поинтересовалась Намикадзе. — Потому что ко мне пришли Саске с Наруто, рассказали о Генме и о том, что ты убежала, не сказав куда, и выглядела при этом взволнованной. Они беспокоились о тебе. — С каких пор мальчики идут к тебе за помощью? — ревниво поинтересовалась Кичи. Не то чтобы она была против, но и особого энтузиазма по этому поводу не испытывала. — Я их сенсей, это нормально, что они решили обратиться ко мне. — Черта с два это нормально! — встав со стула, воскликнула она. Мир покачнулся, и Кичи точно бы свалилась, если бы её не подхватили сильные руки. Какаши прижал девушку к себе. — Вот видишь, — прошептал он ей в висок. Приобняв Кичи за плечи, Хатаке направился к выходу из бара. Притихшая Кичи не сопротивлялась. Её слегка вело, и без сенсея она бы точно свалилась. — Я не знаю, как ему помочь, — поделилась Намикадзе спустя некоторое время. Они прошли уже половину пути к джонинскому кварталу, и Кичи не стала спрашивать, почему они направляются в сторону, противоположную её дому. — Ему так больно, а я ничего не могу сделать. — Ты и не сможешь, — Какаши поудобней её перехватил. — Каждый справляется с горем по-своему. А иногда и вовсе не справляется, просто настолько к привыкает, что перестаёт замечать, или наоборот, зацикливается на своей боли, и тогда уже ничего не сможет спасти. Но Генма не такой, — со знанием говорил Копирующий. — Хаяте был для него целым миром, и этот мир исчез. Он научится жить без него, со временем, — доведя её до своей квартиры, Какаши остановился, чтобы открыть двери. В окно они не полезли, и Кичи была за это благодарна. Она не была уверена, что сейчас в состоянии пролезть в окно. — Но ты не видел его, Какаши. Он словно сам умирает. Шиноби зашли дом. Сероволосый джонин усадил Кичи на стульчик в прихожей, чтобы помочь разуться. — Уверен, именно так он себя и чувствует, — Хатаке помог ей подняться, и они направились в его спальню. Кичи ни капли не удивилась и не сопротивлялась его решению привести её в свою квартиру, уложить её на свою кровать. Только когда он, укрыв её, выключил свет и направился вон из комнаты, она попросила: — Останься со мной. И он остался.