— Итак, — Никко покрутил в руке пустую палочку, положил её на тарелку и, прищурившись, посмотрел на сидящего напротив сокомандника, — что скажет нам светило медицины?
Исами проглотил последний шарик данго и задумчиво посмотрел на соседнюю тарелку. Такео, вздохнув, без лишних слов пододвинул её к нему поближе, за что получил благодарный кивок.
— Светило устало после ночного дежурства в госпитале и жаждет только двух вещей: жрать и спать. — Исами ткнул в сторону друга палочкой, на которой одиноко висел последний шарик, и указал на опустевший стол. — И как видишь, еды здесь уже, — опустевшая палочка отправилась на тарелку, — нет, так что…
— Я угощу тебя раменом! — воскликнул Никко.
Исами потер подбородок, размышляя над предложением. Желудок, неудовлетворенный одними данго, радостно заурчал при одной только мысли о еде «покрупнее». Сидящий рядом Такео улыбнулся.
— Два рамена. И чтоб большие порции.
Никко обреченно застонал — количество денежных затрат за сегодня уже превысил все разумные пределы.
— Расслабься — я заплачу, — протянул Такео. — На этот раз это и вправду моя обязанность, хотя бы потому, что я сейчас побогаче вас двоих вместе взятых.
Говорил он это не просто так: примерно неделю назад Пятая команда в почти полном составе — кроме Такео, сославшегося на то, что Такахиро-сан попросил присмотреть за его сыном, пока он с женой в отъезде, — собралась в ресторане на барбекю. Киба, буквально выпихнутый Тамаки из дома «погулять» под надзором напарника, всё время витал в облаках и думать о материальном отказывался категорически. Акамару, почувствовавший умонастроение мастера, жрал мяса как не в себя — платить всё равно придётся щенкам, а с них не убудет — даром что ль ранг чунина получили?
— Хорошо. А теперь, Исами, информацию на стол.
Тот насмешливо фыркнул — да без проблем:
— В три часа заскочил Шестой. Узнал. Долго жаловался на Пятую Мизукаге. Передавал вам двоим привет и то, что если нужен автограф, то он всегда готов.
— Черт, — Никко отчаянно краснел, — не эту информацию. Давай ту, что про Тамаки-сан.
— Обещаю, что оплачу три больших рамена, если расскажешь, — подхватил сокомандника такой же красный Такео: Шестой тогда на «не надо» особого внимания не обращал и проштамповал той печатью всех троих, а Никко, злорадно посмеиваясь, еще и щёки ею украсил.
Исами смерил их скептическим взглядом и потер покрасневшее ухо.
— Один сейчас, два — потом. Тогда расскажу.
— Угх, сколько можно жрать-то? Куда в тебя всё это влазит — как был худой, так худым и остался! — взвыл Никко.
— А это потому, что я вам, обалдуям косоруким, все силы свои отдаю. Не ел бы столько — совсем исчез, а так, даже ветер почти не шатает. — Исами назидательно указал пальцем вверх. — И вообще, кто вам, обормотам, ранения и чакроистощение лечит? Дух бесплотный? И кто конкретно тебя, Никко, на закорках домой таскал после занятий с Ли-сенсеем?
— Оу, — Такео скрестил предплечья, — стоп! Исами, ты слишком много общался с Мамору-сенсеем! Скоро вообще в него превратишься.
— Да я и не против. Лечить он умеет мастерски — на бедре у тебя даже шрама не осталось, а ты им на штырь железный приземлился.
— Давайте уже купим этот чёртов рамен, иначе я помру от любопытства… — простонал Никко.
Исами выглядел довольным. Для полного и абсолютного счастья ему не хватало только семи часов хорошего сна, но это дело поправимое, если только он не перестанет упрямиться и расскажет требуемые новости своим сокомандникам, а то по-другому они не отстанут. Никко сейчас так вообще начнет перед его носом метаться. Исами поёрзал на лавочке, устраиваясь поудобнее:
— Тамаки-сан должна будет родить в марте, где-то в двадцатых числах…
— А кого? Кого?
— Что «кого»? Ребёнка, конечно же.
— Хватит издеваться! Мальчик или девочка?
— Если Шизуне-сан не ошибается, а она это делает крайне редко, то мальчик.
— Хо-о! — воскликнул Такео. — У Кибы-сенсея будет сын! У Кибы-сенсея будет сын!
Никко и Такео схватились за руки и закружились перед лавочкой, не переставая глупо улыбаться и кричать: «Сын! Мальчик! Сын!» — будто это они отцы этого ребёнка. Исами устало смотрел на творящееся рядом безумие и думал о том, что они точно ученики Кибы — тот так же улыбался и скакал по коридору госпиталя, узнав новости. Шизуне-сенсей даже пришлось пригрозить ему уколом успокоительного, если он не замолчит, не поставит свою бедную жену обратно на ноги и не успокоит Акамару. Последнего в госпиталь не пустили, но он всё и так прекрасно слышал из открытого окна и теперь громко лаял в больничном дворе, вертясь волчком и поддерживая радость своего напарника.
Исами душераздирающе зевнул — спать хотелось неимоверно, а день только начинался.
— Надеюсь, вы не забыли, что у нас миссия через два дня?
— Какая миссия, когда такие новости! — Такео сдернул его со скамейки и потащил в объятия. Рядом, как заведенный, ржал Никко.
— Вы такие придурки, — вздохнул Исами.
— А они имя ещё не придумали?
— Имя к госпиталю никакого отношения не имеет. Иди Кибу-сенсея пытай.
— Ах, — Такео окончательно потерял контакт с реальностью, — мы можем стать для этого мальчика старшими братьями или дядями, или даже крестными. — Такео проигнорировал обреченное «навряд ли» Исами и продолжил воображать. — А может кто-то из нас станет его учителем! Представь: я, ты или Никко — учитель сына сенсея!
Исами выпутался из сжимавших его рук и вернулся на лавочку.
— Ни за что! Вы поломаете жизнь ребёнку. Ты! — Исами ткнул пальцем в сторону Никко. — Затащишь мальчика в какую-то хрень, и он покалечится или умрёт. А тебя, — палец переместился на Такео, — я к нему даже близко подпускать не буду. Ты был таким милым ребёнком: из семьи гражданских, спокойный, сентиментальный, хороший теоретик…
Такео указал руками на себя, как бы говоря, что перечисленное не сильно расходится с действительностью: родителей он не менял, большую часть времени он спокоен, сентиментальность в комплекте присутствует.
— Ага, если бы всё это не заимело лёгкий флёр е… — «Не ругаться! — воскликнул Никко. — Вот нахватался у Мамору-сенсея». -…ти. А всё влияние Кибы-сенсея и Никко. — «Эй, я всё ещё здесь». — Страшно представить во что ты позже превратишься!
— Тогда решил сам себе сына сенсея заграбастать?
— Ещё чего не хватало. Мне детей и в госпитале по самое «не могу» хватает. Пусть мальчик будет ничейным, эм, своим собственным.
— Не интересный ты чего-то сегодня. Без огонька.
Исами запрокинул голову, опираясь затылком на спинку лавочки, и прикрыл глаза.
— Вот отосплюсь и будет вам двоим огонёк. Миссия на носу, — душераздирающий зевок, — ради вашего же блага я должен фонтанировать Силой Юности как Ли-сенсей. — Никко скривился, словно съел какую-то кислятину. Исами со вздохом поднялся со скамейки — пора было идти домой отсыпаться. — Ладно, я пошёл, по мне уже кровать горькими слезами плачет — всё ждёт не дождётся. — Он с наслаждением потянулся и, помахав друзьям на прощание, повернулся к ним спиной.
Дунул сильный ветер и листья деревьев зашумели громче и по-особенному.
— Не нравится мне здесь что-то… — пробормотал скачущий впереди Такео. — Чувство такое странное…
— Да ладно, миссию выполнили, пара деньков и мы в Конохе, — Исами старательно проигнорировал тянущее ощущение в желудке. — И тракт рядом по…
— Назад! — глухо заорал идущий впереди них Никко и Исами увидел, как он оттолкнулся от ветки и прыгнул им навстречу. За его спиной засветилось белым несколько точек. — Иса!..
…ми. Исами. Исами! Исами!
Кто-то тряс его за плечо.
Хватит, прекратите.
— Да очнись наконец!
Хлопок. Щёку обожгло.
— А?
— Поднимайся. — Смутно знакомый ирьёнин подцепил его за плечи бронежилета и поставил на ноги. — Давай, на меня смотри. Не вниз! — Кичихару — точно, это же Кичихару; он его видел на базе, даже поговорить успел о какой-то ерунде — дернул жилет на себя, притягивая поближе. — На меня. Или лучше на трещину на стене. Да, смотри на трещину и считай количество углов в ней. Давай, вслух считай.
Трещина была длинной и очень угловатой. Как на заказ.
— Один, два.
Тихо щелкнули застёжки.
— Три, четыре.
Грохнул на пол отстегнутый подсумок и фиксирующий пояс.
— Пять… Ше-э… Хых… — голос внезапно сломался. — Шесть.
По щекам потекло горячее. Почему он плачет? Кичихару дернул жилет, раскрывая и подцепил лямку на правом плече, чтобы снять окончательно.
— Се-емь. О-о-о… — Что случилось? Что
с ним случилось? Почему он не может прекратить плакать? Из-за слёз трещину на стене не видно, и голова трясётся.
— Оп, Исами, стоп, стоп, не падать. — Горячие руки подхватили его подмышки. В ушах противно запищало, а тело словно онемело. Как быстро бьётся сердце…
— Как он? — Кто-то прижал теплые пальцы к шее. Как же плохо.
Исами пропустил ответ Кичихару, и вообще потерял нить разговора. Взгляд никак не хотел отрываться от оставленного на светлом полу бронежилета. Стандартный конохский нового образца, весь в порезах — кое-где торчат маленькие щепки и мелкие металлические осколки— и с грудью, залитой темной кровью. Чья это кровь? Он же может вспомнить, чья она. Уверен, что может. Это важно.
По венам словно растекался жидкий холод: от кончиков пальцев, потерявших чувствительность, вверх; в груди часто и громко билось сердце, а желудок чувствовался так, словно он вот-вот решит выйти наружу — типичное чувство при переходе от легкого чакроистощению к сильному. Кожу на правой стороне лица неприятно стянуло, ресницы слиплись, а нижнее веко подергивалось и каждый мышечный спазм усиливал жгучую боль в щеке, которая с каждым мгновением становилась всё сильнее — спадал адреналин.
— …отправили. Этого под капельницу на «трёшку» с примесью анальгетика. И давай-давай, пока он ещё сознательный!
— Да-да, — Исами подтянули повыше и, придерживая, повели в сторону ближайшей свободной палаты… или койки — укрепление-то не сказать, что большое и лазарет в нём соответствующий — но на втором шаге ноги начали подгибаться и он едва не повалился кулем на пол. — Вот же ж бл!.. — гаркнули над самым ухом.
«Где же Никко с его „не выражаться“? Где этот поборник морали?» — в груди шевельнулось страшная догадка, которая быстро сменилась не менее ужасающей тошнотой. В глазах потемнело…
А потом Исами споткнулся о порог.
***
Киба сидел, сцепив руки в замок и опёршись на них лбом, и старался дышать размеренно и спокойно. Сакура стояла к нему спиной и смотрела в широкое окно на залитую солнцем мирную деревню, давая время примириться с новостью. Тишина нарушалась только еле слышными свистящими вдохами. Наконец, Киба отнял руки от лица и посмотрел на Хокаге.
— Нет. Я запрещаю, — отрезала Седьмая ещё до того, как просьба была озвучена. — Я понимаю твои чувства, — выражение лица Хокаге немного смягчилось, и она, обойдя стол, опёрлась на его край, — но скоро мне понадобится твоя помощь. — Киба открыл было рот, чтобы возразить, но был перебит. — Тело вместе с предварительным отчётом вернут в Коноху уже сегодня, Исами, скорее всего, завтра.
— А…
— Как только Шизуне даст добро на транспортировку. И, Киба, ты можешь с этим не согласиться, но всем нам очень повезло, что твоя команда попала в эту ловушку, — Седьмая твердо посмотрела в глаза Инузуки. — Сами того не зная, они спасли множество жизней сегодня и в ближайшем бу…
— Не говори мне о значимости смерти! — Киба уже был на ногах. — Один из моих учеников мёртв, а два других — искалечены физически и душевно. Им будет всё равно, что хорошего принесли их страдания! Разве ты, — он ткнул в сторону Седьмой пальцем, — никогда не хотела, чтобы Наруто и Саске были живы и гори весь мир чёрным пламенем?!
Седьмая перестала опираться на стол и вытянулась во весь свой рост, расправив плечи и приподняв подбородок; эмоции спрятались под безупречную маску холодного равнодушия.
— Вы заблуждаетесь, Инузука-сан. Я — Хокаге и должна думать о благополучии деревни. А теперь, — Седьмая не спеша села за стол, — покиньте мой кабинет. Если Вы будете нужны — Вас вызовут.
Киба молча смотрел, как она достала очередной документ из стопки. На лице у него застыло выражение гнева.
— Благодарю, Госпожа Хокаге, — он коротко поклонился и вышел за дверь.
Сакура спокойно отложила ручку и уронила голову на сложенные на столе ладони: иногда она ненавидела свою работу, и в последнее время это чувство возникало всё чаще. Наверно, ей пора уже задуматься над тем, чтобы выбрать себе преемника. Сакура устало потёрла переносицу. И Киба, конечно, хорош — надавил на незаживающую рану.
За спиной раздался деликатный стук.
— Входи уже.
— Госпожа Хокаге, — АНБУ в маске Куницы протянул Седьмой два запечатанных свитка: один от отряда Тэ, посланного разбираться с инцидентом, другой от Шизуне.
Первым Сакура вскрыла отчёт от полевой команды АНБУ. Быстро прочитав его, она встала из-за стола и направилась к двери, на ходу выдавая указания Кунице:
— Вызови Шикамару в госпиталь, скажи, что срочно, то же самое сделаешь и для Какаши-сана; если за ним пойдёт Гай-сан — не препятствовать. Делегацию вернуть в Коноху — как окажутся у ворот — доложить. Выполнять!
— Есть! — замаскированный шиноби исчез в облачке белого дыма.
Свиток от Шизуне остался лежать закрытым на столе. В конце концов, метки «Срочно! Жизненно необходимо!» на нём не было, а значит подождать до вечера он вполне мог.
***
На пороге дома Кибу встретили измазанный в краске Хиге и стыдливо прячущийся за дверью Акамару.
— Па веʼнуся! — радостно закричал Хиге и требовательно дернул отца за штанину. — Смотʼи, тиг'!
Хиге толкнул дверь, показывая укрывшегося за ней пса.
— Как настоящий… — только и смог промолвить Киба, с ужасом рассматривая того, кто всего лишь три часа назад был его хорошо знакомым нинкеном: вся шерсть на спине Акамару была залита сине-черной краской, а по бокам змеились, перемежаясь, полоски зеленого и красного цветов. На хвост ни синей, ни черной краски, видимо, не хватило, поэтому он был покрашен в желтый и красно-оранжевый. Лапы были измазаны в нескольких цветах, а на морде яркими пятнами выделялись оранжевый и зеленый отпечатки детской ладони, обрамляющие глаза. Выглядел Акамару несчастным и виноватым.
— Пʼавда? А Ака не хотев — боявся, — признался Хиге.
— Ясно, — понимающе кивнул Киба, поднимая сына на руки. Сопротивление при захвате запишется в пользу Акамару, но не более. Киба прошёл по цепочке следов, оставленных Хиге и его вынужденной нянькой, и замер на пороге гостиной. — Ой-ёй… — Баллы за сопротивление были с треском списаны со счёта Акамару, когда Киба осмотрел комнату. — Мама будет сильно ругаться.
— Ой, — сдавленно пискнул Хиге.
— Да, «ой». Поэтому сейчас мы все быстро-быстро идём в гости к тёте Хане и просим у неё убежища. А потом папа возвращается домой, ждёт маму и героически спасает положение.
Спасти — не спасёт, но ущерб минимизирует: диван пледом можно накрыть для конспирации, хотя, что делать с потолком и стенами вообще неизвестно. Впору было проклясть Сая, притащившего подобный подарок на День Рождение Хиге из-за того, что прочитал где-то о том, что дети должны развиваться творчески.
***
— Взрывов было несколько: здесь, здесь и здесь, — палец АНБУ в маске Сокола коснулся подробной карты местности. — Использовались не самые сильные взрывные печати, но модифицированного типа. Такую же ловушку нашли по другую сторону тракта, — палец сместился вправо. Во время обезвреживания одна из печатей детонировала, было выпущено большое количество металлических осколков, пострадавших нет.
Сакура кивнула:
— Судя по докладу о вскрытии, чунин погиб от разрыва внутренних органов и тяжелой кровопотери — дежурный ирьёнин извлёк из его тела несколько крупных осколков.
— Удивительно, что двое других остались живы.
— Меня интересует не то, как они остались живы, а то, кто и зачем установил там ловушки.
Стоящий рядом Шикамару задумчиво потёр подбородок.
— Насчёт «зачем» можно не гадать: по этой дороге должна была возвращаться делегация Кумо. На этом отрезке пути, — Нара провёл пальцем по темно-серой ленте дороги, — почти нет населенных пунктов, а значит и свидетелей. Но такая ловушка не смогла бы гарантированно убить всех — будет много раненных. И тут у нас есть уйма вариантов…
Шикамару замолчал, перебирая что-то в памяти. Вместо него заговорил Какаши:
— Исторически так сложилось, что у Конохи и Кумо всегда были напряженные отношения. Возможно, кому-то не по нраву договоры, которые заключаем мы с Облаком.
— Нужно проверить пограничный пост. Если целью было возродить напряженность между деревнями, то улики нужно искать на нашем посту, — Шикамару повернулся к АНБУ. — Я так понимаю, ни нукенинов, ни диверсионных отрядов в округе замечено не было.
— Нет. Есть слабый след, но недалеко от Бурлящего Ручья он теряется.
— Бурлящий Ручей?
— Да. Это одно из мест ежегодной Ярмарки в Стране Огня. Несмотря на сезонный характер, Бурный Ручей никогда не пустует.
— Хм… — Сакура хлопнула в ладоши, подзывая ещё одного оперативника АНБУ. — Куница, проекты всех договоров с Кумо сюда и захвати красную папку с пометкой «D» в верхнем правом углу. — Как только шиноби исчез, Хокаге повернулась к ожидающему приказов Соколу. — Куроду Исами, по прибытию, в отдел Специальных Расследований — пусть просмотрят его воспоминания и, заодно, оценят психическое состояние.
— Есть!
Шикамару посмотрел как тают в воздухе иллюзорные листья вызванные шуншином и зевнул.
— Вы как хотите, но у меня много других дел. Госпожа Хокаге, если буду нужен — зовите, — Нара на прощание вяло помахал рукой и скрылся за поворотом.
— Ух, вот лентяй, — проворчала Харуно, недовольно смотря вслед ускользнувшему советнику.
— Знаешь, Сакура, — тихо сказал Какаши, — ты стала замечательной Хокаге.
Седьмая устало посмотрела на своего предшественника и вернулась к оставленной без внимания карте.
***
Киба провёл щёткой по шее напарника, а потом ещё и ещё, плавно переходя на лопатки. Акамару тихо млел, наслаждаясь лаской. Сегодня был тяжёлый день: Хиге, наконец, решил проявить знаменитый инузуковкий характер и влезть во все неприятности, какие только мог найти на свою мелкую задницу. Пока Киба ходил где-то по своим делам, Акамару приходилось отдуваться за всех. И оказаться выкрашенным в несколько цветов была не самой худшей идеей, хотя и до лучшей ей было далеко — в какой-то момент он не смог удержаться и отряхнулся, заляпав краской не только стены, но и потолок к восторгу Хиге и ужасу Кибы. Отношение Тамаки к данному факту узнать не удалось, потому что в то время, как жена Мастера должна была увидеть новый дизайн помещения, Акамару счастливо отмокал в ванной под чутким наблюдением Ханы, пускай и в компании щенка Кибы. А сейчас же он наслаждался заслуженным вниманием.
Киба вернулся к морде Акамару и теперь легкими движениями расчёсывал короткую белую шерсть на лбу, замечая, как постарел его бессменный напарник. Он был уверен — в прошлом году седины у пасти не было. Киба аккуратно разгладил пальцем проступившую морщинку и увидел как Акамару довольно махнул хвостом.
— Нечасто я тебя теперь балую, — вздохнул Инузука. — Но у тебя для этих нужд есть Хиге. Думаешь, я не знаю у кого именно он научился делать эти «щенячьи глазки». — Акамару затих, а потом, поняв, что его раскусили, начал жаловаться на всё и всех, сдав с потрохами даже Цуме, которая каждый четверг втихомолку ест клубничные пирожные.
Киба обнял голову всё ещё ворчащего Акамару и прижался щекой к его лбу, закрыв глаза. Акамару на это только вздохнул и вырываться не стал. Так они молча просидели ещё полчаса, чувствуя угасающее тепло последних лучей солнца.
— Акамару… — голос у Кибы хриплый. — Никко погиб.
