Однажды в сказке

1. Поначалу это утро в деревне ничем не отличалось от себе подобных: кузнец привычно, ни свет, ни заря поднял своих подмастерьев и учеников, трактирщик привычно переругивался с торговцем, пытавшимся содрать за привезенные овощи на несколько грошей больше, деревенские кумушки также привычно собрались у колодца на деревенской площади и самозабвенно перемывали кости всем и вся. Но незадолго до того, как на деревенской церквушке ударил колокол, призывая прихожан, в деревню пришел Он. С первого взгляда было видно, что человек сильно измучен, шел он пошатываясь, часто замирая перед тем, как сделать шаг, словно был неуверен в том, что делал. Вид пришельца заставлял деревенских морщиться, бродяг здесь не любили, а никем иным он просто быть не мог – босой, одетый в рваную холщевую рубаху и такие же драные портки, заросший густой щетиной, всклокоченный. Бродяга тем временем доплелся до местного трактира. Ко всему прочему он явно был голоден и последние метры своего пути шел на запах еды. Нынешний владелец трактира «Драконова милость» - по местной легенде прапрабабку рыжего Джона когда-то уволок пролетавший мимо дракон, но потом склочную красотку спешно вернул, да еще и доплатил, чтоб назад забрали – нежданного гостя встретил немилостиво: - Эй, куда прешь, отребье? Здесь не церковь, милостыню не подают и задарма не кормят. В ответ бродяга неожиданно выпрямился, стало видно, что он достаточно высок, прохрипел что-то невразумительное и, отодвинув величественным жестом опешившего рыжего Джона, вошел в трактир. - Не понял? – взвыл трактирщик, явно не привыкший к такому обращению, и бросился за бродягой. – Ты куда? А ну пошел отсюда! Вон! Завсегдатаи, уже успевшиеся собраться, удивленно смотрели на разворачивавшуюся перед ними сцену. Оборванец же, не обращая внимания на вопли Джона, бросился к ближайшему столу, схватил кусок хлеба и быстро, не жуя, проглотил его. - Ах ты, гнида! – заорал Джон. – Ну я тебе покажу! – и с этими словами он набросился на пришлого. Тот, неожидавший нападения, от толчка в спину упал. Посетители же на это дружно расхохотались: еще бы, не каждый день здесь дают такое зрелище. Джон, понимая, что местные целиком и полностью на его стороне, под ободряющий смех еще и пнул упавшего: - Пшел вон, пес! А не то я тебя… Что именно собирался сделать с пришельцем рыжий трактирщик, деревенские так и не узнали. Тот, шатаясь, встал, вытер кровь с разбитых губ, и мрачно уставился на собравшихся. Его голубые глаза грозно сверкнули сквозь спутанные, грязные волосы, и он, выпрямившись, одним быстрым движением отодрал доску от стола и с глухим рыком пошел в атаку... Надо признать, что дрался бродяга весьма и весьма - местные потом долго спорили, был ли он военным, и если да, то где мог служить: в пехоте или же в кавалерии – и если бы не голод и крайняя усталость, то его вообще бы могли и не одолеть. Но увы… Правда, когда окровавленого и бесчувственного оборванца вышвырнули на улицу, никто из завсегдатаев трактира не пог похвастаться, что ему не досталось: пара проломленных голов, десяток различным переломов, разбитые носы, опухшие уши, выбитые зубы – таков был итог внезапного сражения. Вопреки всеобщим ожиданиям, бродяга довольно быстро пришел в себя, а когда сердобольная служанка из трактира принесла ему воды и кусок черного хлеба, и вовсе был на ногах. Много позже девушка рассказала, что ее просто потрясло, с каким царственным видом он принял это подношение. В общем, пришлый остался в деревне. Правда, особого общения у него с местными не получалось, потому как выяснилось, что бедолага… немой, но это совсем не помешало тому, что приятели из местных у него появились, причем из числа тех, кого он тогда отходил в трактире. Мужики его за это даже зауважали и периодически пытались пристроить к какому-нибудь делу. Увы, но из этого ничего хорошего не вышло. У бедняги все валилось из рук, он просто не был ни к чему приспособлен. А еще у него оказался вспыльчивый характер. Как-то кузнец, к которому бродягу на очередную подработку притащили новоявленные дружки, за какую-то оплошность отвесил ему подзатыльник, на что тот мрачно сверкнул глазами и швырнул в него кувалдой. Хорошо, что кузнец успел пригнуться. Потом-то выяснилось, что оплошность совершил кузнецов подмастерье, и подзатыльник был незаслуженным, но кто ж любит признавать, что был неправ? Со временем пришлый бродяга и деревенские притерлись, вполне мирно сосуществуя, но временами он все равно дико раздражал местных. Ну а что? Можно сказать приняли, приютили, обогрели, а он? А он идет по улице, задрав голову и выпятив грудь, как будто не нищий, а благородный лорд, едва заметным кивком отвечая на приветствия. - Тоже мне, принц нашелся, - пробурчал как-то в след бродяге кузнец, коротавший время за разговором на крыльце трактира. - А может, в самом деле, принц? – пробормотал писарь. – Откуда голытьбе манер-то набраться? - Да где ты манеры у него видел? – вступил рыжий Джон. – Небось увидел у кого и теперь просто повторяет. Ха, тоже мне Принц-бродяга! Это издевательское «принц-бродяга» прилипло к пришлому как банный лис, и довольно скоро тот и сам стал откликаться на это прозвище, говорить он по-прежнему не мог, только хмыкал и гыкал, но все слышал. Постепенно жизнь в деревне пошла своим чередом. Однако вскоре мирную скуку деревенского бытия вновь нарушили бурные события. На этот раз зачинщиком оказался местный староста. Он, будучи изрядно пьян по поводу удачного сговора о браке младшей дочери, ехал с дружками в телеге по улице, когда впереди замаячила одинокая фигура Принца-бродяги. Староста кричал, ругался, орал и еле успел придержать коней, чтоб не сбить его. Взбешенный тем, что дорогу ему не уступили - и кто главное! - староста хлестнул его кнутом и прикрикнул на лошадей, однако отъехать не успел… Стальная рука схватила колесо за обод и дернула назад с такой силой, что кони присели: это Принц-бродяга, потирая вздувшийся от удара кнутом рубец, решил отомстить обидчикам. Кто знает почему, может, звезды так встали, но обычно недолюбливавшие старосту жители встали на его сторону. Даже приятели бродяги. Деревенские, с палками и дубинками в руках, собрались раз и навсегда призвать пришлого к порядку. Зажатый в угол, окруженный со всех сторон разъяренной толпой, он тихо, угрожающе рычал, словно загнанный медведь, но пощады просить явно не собирался, всем своим видом давая понять, что будет драться до последнего. Почему-то местным вдруг стало страшно – противник был один, а их почти два десятка, но они его боялись! – и это общее чувство их объединило. Скорее всего, бедолагу убили бы, ибо только так местные могли избавиться от своего страха, но прежде, чем первая дубина опустилась на голову Принца-Бродяги, между ним и толпой протиснулся человек в темно-сером плаще и с посохом в левой руке. – Колдун! – дружно выдохнула взбудораженная толпа. Времена, в которые приключилась эта история, были смутными, нервными, мрачными, таинственными, но богатыми на события: еще попадались говорящие драконы, бродили по миру злые ведьмы и колдуны, творившие свои темные дела, время от времени вырывались на волю страшные жители потустороннего мира, в лесах встречались упыри и волкодлаки, болота кишели русалками, в замках водились привидения, а странствующие рыцари периодически побеждали какого-нибудь злого волшебника или воскресшего мертвеца. Деревня, помимо искусного кузнеца и вроде бы драконова потомка в лице прощелыги-трактирщика, могла похвастаться еще и тем, что у них был свой собственный волшебник. Именно его появление на деревенской площади и спасло Принца-Бродягу от печальной участи. Хмуро оглядев толпу, новоприбывший поинтересовался: – Ну и чем он вам сейчас-то не угодил? Деревенские молча переминались с ноги на ногу и угрюмо молчали. То, что волшебник вступился за пришлого, стало неожиданным, и не очень-то приятным, сюрпризом для них, его, несмотря на то, что повода он до сих пор не давал, в деревне побаивались. И в тихую гордились, далеко не все города могли похвастаться собственным чародеем. Наконец, кузнец выступил вперед и чуть заикаясь, начал говорить. Из толпы принялись поддакивать, слово за слово и заговорили чуть ли не все, торопясь поделиться упреками и претензиями в адрес бродяги. Гомон стоял такой, что мрачный волшебник, как ни старался, толком ничего не мог понять. Но то, что пришлого ждет печальная участь – или изобьют и выгонят, или вообще убьют – сообразил. Дождавшись, когда заткнется рыжий трактирщик, он вскинул руку и все мгновенно замолчали. - Что ж, если вам так мешает этот бедолага, и вы забыли о заветах милосердия, - чародей хмуро глянул на крестьян, - я его забираю. С этими словами он повернулся к Принцу-Бродяге и протянул руку, собираясь ухватить того за рукав потрепанной рубахи и увести. Но, напоровшись на гневный взгляд голубых глаз, вдруг неожиданно даже для себя склонился в легком поклоне и жестом пригласил идти за собой. Изумленная толпа молча взирала на то, как бродяга, расправив плечи, кивнул спасителю и направился прочь.