Теория терапии

      — Как я выгляжу, мальчики?       Джокер вышел из небольшого служебного помещения, в котором находился порядком несколько десяток минут. Мужчина попросил своих подсобников не расходиться и ждать его, пока не выйдет. Конечно, эту с виду просьбу обжаловать никто не мог. А сейчас он стоял на полном обозрении, театрально разведя руки в стороны. На его лице сияла самодовольная улыбка, которая давала понять, что её хозяин добился должного эффекта.       Как в старые добрые времена. Прямая спина, снисходительная улыбка и острая желчь публики. На большем эта комедия не строится.       Джокер нетерпеливо несколько раз протопал ногой, всем своим видом намекая на то, что пора хоть что-нибудь да прокомментировать. Он перенес вес на правое бедро, вульгарным образом поправляя манжеты на новой черной рубашке.       — Решили сменить имидж, босс?       — То еще будет, друг мой! В конце концов, я теперь не сумасшедший, чтобы сочетать фиолетовый цвет с зеленым. Я теперь вменяемый человек, а следовательно должен соответствовать этому!       Зеленоволосый мужчина достаточно сильно рассмеялся, чтобы позволить эхо пронести его глас по всему заброшенному складу и пробрать до дрожи находящихся в помещении несколько человек. Джокер теперь выглядел более отталкивающе социальность, чем обычно. Его неестественно бледное лицо с кроваво-алыми губами и ядовито-зеленым цветом волос резко контрастировали на общем фоне его вида: черная лакированная обувь, такая же черная, ничем не примечательная рубашка, черные джинсы, плотно обтягивающие худые бедра, и черное пальто.       — Жаль теперь, что желтенький значок с улыбочкой не прикрепишь. Это же будет выглядеть очень невменяемо, правда?       — Почему черный, извиняюсь?       — Ну как почему! Я же должен соответствовать вменяемости и адекватности Готэма. А кто у нас самый вменяемый и адекватный человек в городе?       Как две стороны одной монеты. Просто стоят друг друга. Только их плохая шутка в том, что однажды один уподобится другому. Станет тем, чем никогда не желал быть. И если первый к этому придет через убийство, то другой...       Джокер неторопливым развесистым шагом обошел двух мужчин и встал у них за спинами, принуждая тех не оборачиваться к нему лицом. Он чуть приобнял обоих парней за плечи.       — Комиссар Гордон?       — Да, конечно, это Бэтси-бой. Но лосины я, конечно же, надевать не стал... люди не поймут!       ... через излишний фанатизм.       — Босс, машина подъехала...       — Так скоро? Прекрасно! Время навестить мою ушастую девчушку.       Время двигалось к позднему вечеру, но, как известно, в основном только двум социальным слоям все равно на это, все равно, когда приниматься за работу или отдыхать: преступникам и правоохранительным органам. Время двигалось к позднему вечеру, а значит для одних уже заканчивался день и, как обычно, на экране телевизора начинался новостной репортаж с неподражаемой Вики Вэйл, для других же - не было разницы между днем и ночью, когда дело касалось Темного рыцаря в маске и игра стоила свеч.       Бэтмен вдавил педаль газа в пол, когда ему пришло сообщение о побеге Джокера из Аркхэма и о совершающемся сейчас преступлении. Мужчина надеялся, что эти два случая не связаны между собой, но его надежды окончательно рухнули, когда в небе загорелся ярчайшей звездой и эмблемой бэт-сигнал.       — Альфред, что выяснилось по преступлению?       — Поступила сигнализация о незаконном проникновении, Мастер Брюс. Но если наши ожидания оправдаются насчет вашего друга, то обычным взломом ничего не обойдется.       Глубокий вдох и подобающий этому выдох слышался на другом конце связи, а потом настала тишина с прилагающимся напряженным молчанием. Альфред всегда умел только сильнее накалить обстановку, говоря какую-нибудь очевидную вещь вслух. Загадкой оставалось одно: специально ли? Но, быть может, этим он просто хотел проверить своего вспыльчивого сына на некую объективность, на вещи, соответствующие действительности.       — Я так понимаю, вы собираетесь быть в двух местах одновременно? Что выберете первым?       — Не смешно, Альфред. Не сейчас. Продолжай следить. Попробую дозвониться Гордону.       Мужчина отключил встроенную рацию и рванул бэтмобиль в сторону крупного телевещательного центра, где по словам полицейских было совершено незаконное проникновение. Уэйн по быстрому набору подключился к волне комиссара Гордона.       — Бэтмен, ты слышишь меня?       — Да. Что с Джокером?       — Он оцепил телевещательное здание. Многие работники успели оттуда выбежать, неизвестно по его милости или нет. Но будем с ним, как всегда, надеяться на какой-нибудь подвох. Я отправил туда несколько оперативных групп.       — Скоро буду. Это его очередная игра. Видимо, хочет устроить какое-то шоу в связи его повесткой в суд. Без самодеятельности.       — Кто бы говорил, Бэтмен. Кстати, откуда...       Мужчина резко прервал связь с комиссаром Гордоном резким нажатием кнопки на мини-компьютере, встроенном в бэтмобиль. Он остановил машину на максимально скрытом от посторонних глаз месте, которое только можно было найти в самом центре города, при этом применив устройство невидимости.       Каждый раз, когда я снова сталкиваюсь с ним в этой бесконечной битве слов и костей, я говорю себе: Брюс, посмотри на него. Он - всего лишь человек. Такой же человек, как и ты. Как и все остальные. Ему тоже нужен сон, еда. Он тоже умеет чувствовать...       Уэйн быстрым шагом прошел к главному входу телевещательной студии мимо толпы зевак и репортеров, сдерживаемой небольшой железной перегородкой. Он привык, что в таких жизнеопасных ситуациях много подобных неразумных людей, одни из которых стоят по глупости, другие - из меркантильности. Убедившись, что местные правоохранительные органы не имеют к нему вопросов и направленных на него орденов с оружием, мужчина включил свое детективное зрение - одну из функций на его маске, которая позволяла сканировать наличие каких-либо предметов внутри чего-либо или состояние здоровья. Последнее Бэтмен желал, что ему не понадобится.       — Заложенных бомб не обнаружено. Он выдвигал какие-нибудь условия?       Только что подошедший и запыхавшийся Гордон отрицательно покачал головой, нахмурившись. Комиссар выглядел взволнованным, особенно его волнение выдавали вторая сигарета в зубах и третья за ухом, которая меньше, чем через минуту сменит вторую.       — Тогда я захожу. Будьте наготове. Если есть еще заложники, требуйте переговоров. И держи меня в курсе.       Каждый раз, когда я снова сталкиваюсь с ним в этой бесконечной битве слов и костей, я спрашиваю себя: Брюс, а есть ли у него шанс на реабилитацию? Посмотри на него, он - всего лишь человек из такой же плоти и крови, такой же человек как и ты, как и все остальные. С такой же хрупкой нервной системой...       Приняв вызов с неизвестной радиоволны, Уэйн услышал знакомый прерывающийся на мелкие глотки воздуха смех.       — Бэтс, клянусь, это случайно!       — Что именно, Джокер? Взлом моей волны или незаконное проникновение?       — Рад, что ты приберег свое чувство юмора для меня, кексик! В наших отношениях с этим всегда было сложно.       Брюс краем сознания почувствовал, как Джокер ехидно улыбнулся, обнажая ряды зубов. Он продолжал идти по коридору, ведущему на следующий этаж. На удивление, но само здание внутри не было изувечено вандализмом Джокера или его наемников: все мимо проплывающие стены, двери и другие предметы обихода были в своем первозданном виде.       — На самом деле, случайность - это заложники и глупая сигнализация, я просто хотел поговорить!       — Но только не жертвами людей.        — Ха! Это ты так зовешь меня в ресторан? Нет, милый, в нашей ситуации по-другому никогда не получается.       Джокер залился истеричным смехом, представляя реакцию мужчины и его раскрасневшееся лицо, скрываемое маской. Преступник находился на самом последнем этаже многоэтажного здания. Он вальяжно восседал в кожаном кресле генерального директора, закинув ноги на рабочий стол. По правую его руку находился небольшой журнальный столик, обставленный вместо интересующей хозяина кабинета литературы алкогольными напитками.       — У меня для тебя сюрприз. Нет-нет, не миллионы за твою голову и куча наемных убийц, нет, забудь! Это что-то, что значит очень много для нас с тобой. И, да, Бэтс, небольшой вопросик на засыпку: а если бы ты меня голым увидел, когда я переодевался или выходил из душа?! Имей совесть, когда встраиваешь свои бэт-игрушки в плюшевых медвежат! Жду, пока!       Зеленоволосый мужчина резко оборвал связь со мстителем в маске, расплываясь в довольной улыбке и полностью откидываясь на спинку кресла. Аккуратно пальцами он подцепил первую попавшуюся ему на ощупь бутылку со спиртным, а другой рукой - притянул к себе стеклянный бокал. Немного рассмотрев и покрутив два предмета, дополняющие друг друга, мужчина решил, что лучшее им применение будет роль пушечного ядра по отношению к единственной работающей в кабинете камере наблюдения.       — Бэтс, сегодня будем без свидетелей.       Джокер хохотнул, отталкиваясь ногой от рабочего стола и прокручиваясь несколько раз в кресле. И не заставило его остановиться даже осознание находящегося в кабинете Темного рыцаря, который остановился на середине пути к безумцу, окидывая его вопрошающим взглядом.       — Все кончено, Джокер. Сдавайся.       — Нет, Бэтси, ведь я еще не закончил вторую часть своего выступления, вечно ты торопишь события!       Джокер легко и грациозно спрыгнул с кресла, удерживая зрительный контакт с мужчиной. Он пару раз качнул бедрами, плавными движениями своих ладоней очерчивая собственную фигуру.       — Как тебе костюмчик?       Уэйн смотрел на кривляющегося мужчину, не предсказуемость которого выходила за рамки всех процентных ставок и приличия. Сейчас он улыбался по своему обычаю, кокетничал, пытаясь смутить и сломить на рукоприкладство Бэтмена. Но в этих действиях была какая-то ломанность, возможно, скрытая от самого же себя неуверенность, что заставляла Брюса не расслабляться, все время держаться начеку и удерживать наготове скрытый от посторонних глаз бэтаранг. Не считая какой-то неуверенности в своих дальнейших действиях, прикрываемой оригинальной наглостью и напыщенностью, сегодня Джокер, и правда, выглядел иначе: неизменное темно-фиолетовое кожаное пальто сменилось черным; белоснежная рубашка и зеленый жилет, некогда сильно обтягивающие стройную фигуру, сменились на полусвободную черную рубашку.       Джокер больше не говорил. Он вышагивал взад-вперед, изредка останавливался, чтобы бросить небрежный взгляд на Бэтмена, и тут же отворачивался, продолжая что-то обдумывать. На его лице, казалось, давно не было ни безумной улыбки, ни намека на её существование. Зеленоволосый мужчина резко остановился, обращая внимание на напряженного гостя. Медленным шагом он начал приближаться к Уэйну.       — Не хочешь говорить? Ладно, тогда слушай. Меня признали полностью вменяемым и будут судить по всей строгости закона. Не будем брать во внимание, дорогой, что судить будут на электрическом стуле. Пожизненно. Ха-ха! Знаешь, я долго думал об этом. Кажется, ты этого хотел. Законности.       Джокер остановился в нескольких дюймах от лица мужчины, обжигая того своим горячим дыханием. Рука безумца аккуратно опустилась на бронированное плечо Бэтмена, начиная скользить по нему и плавно переходить к грудной части, задевая ногтями эмблему героя. Действия Джокера были остановлены резким перехватом его запястья, но не сдвинуты с места.       — Но не вешай нос, если что-то пошло не по плану! Мне думается, милый, что мы, благодаря этому, придем к тому, чего так хотели. Но снова опустим подробности каких-то трех дней, после сегодняшнего ареста!       Уэйн стоял смирно, удерживая тяжелый зрительный контакт, который уже граничил с окончательной потерей контроля. Слова и действия Джокера резали по самолюбию и совести, что держались на последних парах с первого дня его новой жизни и работы. Логика Джокера заканчивалась на законной смерти, которую, как считал сам безумец, одобрял Бэтмен. Но не в случае Джокера. За больной разум и ни раз доказанное безумство нельзя судить. Только лечить. И если в случае самого себя он понимал Джокера, когда тот говорил, что придем к тому, чего хотели, то в случае безумца - нет: Джокер желал над собой честного правосудия или предстать в новом лице перед Бэтменом? Тогда не было ли все это спланировано только из-за того, чтобы донести свою точку зрения?       Мужчина почувствовал небольшое аккуратное давление в области груди. Раннее остановленная им рука Джокера снова подала признаки внимания и совсем в обратную сторону. Бледная ладонь осторожно дотронулась до открытого участка кожи на лице мужчины. Тонкие пальцы изучающе повели вниз, обводя доступные черты лица и аккуратно обхватывая подбородок. Уэйну хотелось оттолкнуть, приложить мужчину об кафельную плитку, но все эти действия настолько были невинными и завораживающими, что он решил просто продолжить это. А следующее, что он почувствовал было легкое касание чужих горячих губ к его.       Джокер усилил хватку, не дождавшись ни удара, ни обычного толчка в сторону. Он сжал подбородок Бэтмена, резко прижимая мужчину к стене и снова возвращаясь к его губам. Все его действия были рваными и остервенелыми, а воздуха стало резко не хватать. Уэйн, закрыв глаза, начал уходить от поцелуев и многочисленных ласк. Антенны, встроенные в маску, невозможным для слуха писком предупреждали о бесконечных попытках комиссара Гордона связаться с Бэтменом, что означало скорое вторжение оперативной группы в здание.       Бэтмен резко оттолкнул Джокера, обеспечив ему удар головой об рабочий стол хозяина кабинета. Своими перчатками он начал стирать отпечатки губной помады с лица и прислушиваться к топоту ног, предположительно находящегося на два этажа ниже.       — Джокер, сейчас здесь будет группа захвата.       Преступник залился истерическим смехом, снова сползая на пол, с которого только что хотел встать. Джокер прикрыл одной ладонью свое лицо, второй - судорожно начал доставать револьвер, отшвыривая его потом к ногам героя.       — Отдался полностью и без остатка, уводите!       Мужчина продолжал смеяться даже тогда, когда группа оперативников скрутила его и повела к выходу, вниз по лестнице, под прицелами пары десяток автоматов. Комиссар Гордон пристально посмотрел на Уэйна.       Каждый раз, когда я снова сталкиваюсь с ним в этой бесконечной битве слов и костей, я спрашиваю себя: Брюс, почему ты не покончишь с этим? И я отвечаю. Кажется, мне нужна помощь. Потому что Джокер был прав. Потому что впервые я посмеялся не над ним, а вместе с ним.