Байки о Черепахах

      — Раф, ты слишком много пьешь! — тон Эйприл был настолько категоричен, что темперамент оторвался от пивной бутылки и удивленно уставился на нее. Больше того, даже смог выдавить из себя совершенно предсказуемый вопрос:       — Че?..       — Во-первых, не «че», а «что»! Во-вторых, поставь бутылку! Это уже вторая за вечер, и так всю неделю! — менторские нотки стали входить у молодой женщины в привычку. В гаденькую такую привычечку. И Рафаэль не надорвался бы сообщить ей об этом, если бы не одно «но» — ему было чертовски лень. Попытаться донести до Эйприл, что он далеко не ребенок, взрослый мужик, в смысле, мутант, и собирается делать все, что захочет, можно было, конечно. Но для этого требовалось действительно отставить бутылочку холодного пенного в сторону, открыть рот и произнести нечто длинное и связное. А черепаху категорически не хотелось, поэтому он ограничился выразительным взглядом и неприлично громким глотком. Миссис Джонс в сердцах хлопнула ладонью по столу, сдвинув брови. — Не надо демонстрировать мне свое наплевательское отношение! В доме, между прочим, ребенок! Какой пример ты подаешь Шадоу?       — Самый правильный — пить надо темное, — ухмыльнулся темперамент. Видя, что женщина собирается заспорить, прикрыл глаза и перебил, — милая, я тебя люблю, ценю и обожаю, но отвали от меня, хорошо? Для того, чтобы тренировать свои навыки выпиливания из мозга декоративных фигурок, у тебя вот уже сколько лет есть законный супруг. Иди, тренируйся на Кейси! Он в последнее время на редкость сговорчив, и так превратился в бесхребетную тва…       — Рафаэль! — теперь уже не звенящий металл, прорвался хард-рок. Задира только беззаботно рассмеялся, поднялся и направился на кухню. Проходя мимо женщины, сидевшей на диване, склонился и шепнул:       — Я пошел за третьей. И открою я ее о барную стойку, игнорируя открывашку! Отобью кусочек столешницы прямо-таки с наслаждением! Попробуй, останови меня!       Рассмеялся, глядя, как покраснели ее щеки от едва сдерживаемого праведного гнева, и скрылся в дверном проеме. Эйприл, вскочив на ноги, кинулась в соседнюю комнату, даже не потрудившись постучаться. Ворвалась так, что дверь грохнула о стену, а сидевший на кровати Леонардо подскочил от неожиданности. Уставился на журналистку, ожидая, видимо, самого худшего.       — Что случилось? Напали?..       — Да, напали! — воскликнула женщина, сердито уставившись на лидера, как будто он был во всем виноват.       — Кто?!       — Хамство и свинство! На твоего младшего братца!       Леонардо непонимающе захлопал глазами, потом вроде сообразил и снова удобно устроился на постели. Положив книгу, которую до этого читал, на колени, сочувственно взглянул на подругу и мирно произнес:       — Эйприл, послушай, не стоит пытаться перевоспитать Рафаэля. Нам это не удалось за всю его жизнь, а ты собираешься за какие-то несчастные месяцы сделать из него культурное существо. Это совершенно бесполезно, не трать свое время и нервы. Тем более, что, чем больше ты будешь настаивать, тем меньше выйдет проку. Рафаэль упрется, как осел, и будет делать все тебе назло. Ты что, плохо его знаешь, что ли?       — Я хочу, чтобы он перестал пить пиво каждый вечер! — Леонардо показалось, что она сейчас по-детски топнет ножкой, требуя желаемое немедленно.       — Он и не пил его каждый вечер, пока ты не начала цепляться, — осторожно заметил мутант.       — Скажи еще, что ты его поддерживаешь!       — Не надо переводить на меня рельсы, — попросил лидер. — Я не говорю, что это хорошо. Просто он умышленно тебя бесит, вот и все. Как только ты перестанешь замечать его дурную привычку, он мгновенно от нее избавится. Рафу скучно жить в деревне, Эйприл, надо найти ему занятие, но такое, чтобы он и не догадался, что это мы его заняли.       — У меня на руках пятилетняя дочь! Вместо того, чтобы возиться с ней, я должна крутиться вокруг Рафовых хотелок и развлекать его, чтобы он не набрался еще чего, да? Лео, а тебе не кажется, что это уже слишком?! Может быть, тебе, как старшему брату…       Слушая тираду, которая выплеснулась на него нежданно-негаданно, Леонардо только сморщился, как от кислой лимонной дольки. Вот он, пожалуйста, хваленый отдых. А ведь мутант знал, что все так и будет, что тишина и покой на свежем воздухе окажутся иллюзией, которая развеется совершенно внезапно, а он, лидер, как всегда, окажется крайним. Если сейчас пристать к Рафаэлю с нравоучениями, они поругаются, а этого не хотелось совершенно. Только-только в доме установились мир и тишина — и на тебе, угораздило Эйприл зацепится за это дурацкое пиво! Вечер накрылся медным тазом. Леонардо отложил книгу, нехотя поднялся с кровати и направился к двери. На пороге скорчил улыбку:       — Я попробую. Дай мне подумать, ладно? — и направился к двери. Дезертировал в наполненную сверчковым пронзительным звоном ночь.       Выйдя на скрипучую, обшитую деревом террасу, Леонардо с наслаждением вдохнул удивительный, сладковатый, пахнущий травами и летом воздух. Зажмурился, улыбаясь. Одно то, что в теплой темноте голосок Эйприл не сверлил ему мозг, дорого стоило. Взглянул в беспросветную, густую темноту, слившееся с горизонтом почти черное ночное небо. Звезды… А в Нью-Йорке их совсем не видно — гасят таинственное мерцание, забивают неоновым свечением гигантские небоскребы. Раздавшееся сбоку шуршание заставило мутанта вздрогнуть и обернуться.       — А, это вы…       — Ты что, подышать вышел? — в углу террасы, на деревянном ограждении, свесив ноги в сад, сидел Майки, а в натянутом между опорами гамаке уютно устроилась Шадоу. При появлении лидера оба затихли, ожидая, по их душу выбрался во мрак старший или нет. Поняли, что, кажется, нет, и подали голос.       — Ты отправишь нас спать? — спросила Шадоу, недовольно наморщив курносый носишко.       — По мне, так хоть всю ночь можете хороводиться, — отмахнулся Леонардо. — И так все лето.       — О-па, какая неожиданная милость, — усмехнулся Микеланджело. — А чем мы заслужили?       — Еще не заслужили, но можете, если отвадите Эйприл совать нос во все подряд и воспитывать Рафа, — вздохнул лидер. — И требовать того же ото всех, живущих в доме! Хорошо Кейси, смотал в город… мог бы и ее взять с собой, проветриться. Не слушай, Шадоу, а то я что-то разболтался при тебе.       — Дядя Рафаэль сказал, у мамы шарики за ролики заскакивают, — проигнорировав последнюю фразу, доверительно сообщила девочка.       Мутанты на мгновение оторопели, но потом Микеланджело весело рассмеялся, а Леонардо только руками всплеснул.       — Вот, пожалуйста… Эта вражда уже выплескивается за все возможные рамки. Раф ведь все делает специально, потому что она его бесит. А Эйприл твердо решила, что будет так, как она сказала. Откуда у нее эти монархические замашки, понять не могу? Нашла коса на камень!       — Ну и пусть себе делят территорию и сферы влияния, тебе-то что? — улыбнулся младший ниндзя.       — Мне бы ничего, если бы О`Нил не ворвалась ко мне в комнату, оторвала от чтения и вообще выперла из дома. Ладно, не выперла, но вынудила спасаться от нее бегством. Майки, ну что за жизнь! — неожиданно в сердцах воскликнул лидер. — Я рассчитывал отдохнуть, отоспаться, почитать… почему я опять должен что-то решать, кого-то приструнять? Ну, где она, справедливость?       — Справедливость в том, Лео, что эти двое всех достали. Мне кажется, стоит их проучить. Определенно. Всем вместе. И — Шадоу, ты с нами?       — Да! — воскликнула девчушка. — Мы устроим злодейское злодейство?       — Скорее, хулиганское хулиганство, — хитро улыбнулся Майки. — Надо научить Эйприл и Рафаэля договариваться, когда-то у них неплохо получалось. Думаю, нам стоит переместиться в сарай, судя по тому, что там тихо, Донателло или читает, или занят какими-то безопасными изобретениями. Вперед, ребята, оторвем его от вселенски важных дел. Но — ради спасения мира, как-никак, — и мутант, подхватив на руки Шадоу, ловко перескочил через ограждение, приземлился в траву и зашагал к сараю. Леонардо, слабо улыбнувшись, последовал за ним. Хотелось довериться брату целиком и полностью, авось, ему действительно удастся решить эту внезапную проблему.       — …Как раз надо будет починить изгородь, потому что те доски совсем рассохлись. Я боюсь, что Майки однажды залезет на них, а сложится весь забор до соседнего штата, — глаза Кейси блестели. У него так давно не было действительно важных дел, что пришедшая в голову мысль переоборудовать ферму и объединить ее еще и с соседней, воодушевляла его невероятно.       — Возьми вилку! — вклинился голос Эйприл. Не слушая мужа, она пыталась испепелить взглядом Рафаэля. Вчера эти двое все-таки поругались, да так, что крики доносились даже до забившихся в сарай от греха подальше мутантов и ребенка. Сейчас, в ответ на ее фразу Рафаэль продолжил есть руками гренки с сыром, да еще и оскалился в недоброй улыбке — мол, попробуй, заставь!       — Эм, так вот, я к чему. Вчера в городе встречался с этим, как его, сэром Бронбери. Он такой скряга, уперся, сказал, что участок не продаст, потому что на нем стоит дом, в котором… черт, что-то я забыл, что там за ерунда с этим домом.       — Рафаэль, я повторяю в последний раз!       — Прости, тебя плохо слышно! Кажется, вчера я оглох от твоих воплей, — рассмеялся темперамент.       Остальные старательно не замечали происходящего, пришли к выводу, что бойкотировать ругающихся гораздо безопаснее. Микеланджело присматривал, чтобы у Шадоу на тарелке оказывалось все, что она захочет. Леонардо изо всех сил изображал внимание к рассказу Кейси. А Донателло — тот действительно не слышал, уткнулся в книгу.       — Так что с домом? — спросил Лео как можно громче.       — Да, говорят, там какая-то темная история произошла, и поэтому хозяин не хочет продавать дом. Только если при нем его сравняют с землей бульдозером. Я отказался, потому что у меня на этот дом были планы — шутка ли, снести прекрасный двухэтажный особняк? Рано или поздно Шадоу понадобится свое жилье, я бы оставил ей этот домик, а мы бы с Эйприл перебрались в тот…       — Ты ешь, как свинья!       В ответ на это замечание Рафаэль неожиданно рассмеялся и хрюкнул на всю столовую, после чего вернулся к еде. Эйприл сначала побелела, потом щеки и шея пошли пятнами. Кажется, взаимное недовольство друг другом дошло до крайней точки. Женщина и мутант просто откровенно раздражали одним своим присутствием. Шадоу и Майки засмеялись, Леонардо страдальчески зажмурился, а Кейси так и замолчал на полуслове. Донателло поднял голову, удивленно оглядев семью.       — Что случилось?..       — А я тебе сейчас объясню, — Эйприл как раз собралась поведать Донни все с самого начала, но Джонс неожиданно поднялся на ноги.       — Эйприл, я там это… проедусь на соседний участок. Хочу посмотреть дом. Мне нужно его выкупить… — кажется, Кейси просто хотел снова смыться из радиуса скандала, выбрав первый попавшийся повод. Леонардо устало взглянул на друга и тихо спросил:       — Может, все-таки при свете дня лучше?       — Нет, — Кейси, чувствуя, что крики утихнут не скоро, вышел из-за стола, — лучше сейчас. Да не волнуйся, я туда и назад.       — Тогда я с тобой, — лидер за малым не улыбнулся от радости. — Одного тебя отпускать нельзя, мало ли что там с дорогой. И вообще, до соседского дома не так далеко, давай прогуляемся пешком? Только фонарики… Донни, они же в сарае? — и Лео, дождавшись кивка гениального брата, поспешил за Джонсом. Эйприл недоуменно смотрела на дезертиров, Рафаэль только ухмыльнулся, а Майки, Донни и Шадоу глянули вслед уходящим с откровенной завистью.       — Видишь, как оно в жизни складывается, О`Нил? Все трудоспособные и здравомыслящие свалили от тебя подальше, — злорадно отметил темперамент. - Остался сумасшедший гений и два ребенка. Ну, и я, чтобы дать им шанс выжить в твоем кошмарном обществе!       — И ты? — ехидно поинтересовалась женщина. - Это к какой категории? Умалишенных?       — Зови меня просто Избранный, — Рафаэль откинулся, уложив руки на спинки соседних стульев, так неожиданно опустевших.       — По-моему, кто-то обалдел, — тихо пробормотал Микеланджело, а Шадоу прыснула. Рафаэль покосился на неуемную парочку, но те, уже поужинав, стремительно ретировались из-за стола на второй этаж, в детскую. Донателло тоже поспешил убраться — в переоборудованный под мастерскую сарай. Оставшиеся в столовой противники смерили друг друга презрительными взглядами, нашли глазами, к чему прицепиться, набрали в грудь побольше воздуха — и понеслось.       Первым опомнился Микеланджело. Заигравшись с Шадоу, он совершенно потерял счет времени и, когда, наконец, взглянул на часы, уже миновала полночь. Рафаэль и Эйприл без устали переговаривались внизу, кажется, до мозолей на языках, а на Донателло надежды не было — после двух чашек крепчайшего кофе он мог вообще забыть, на какой планете находится, полный сил и увлеченный своими исследованиями. Спустившись в гостиную с девочкой на руках, которая уже отчаянно зевала, Микеланджело первым делом оглядел пространство, а потом громко, чтобы сразу заглушить спорщиков, спросил:       — Лео и Кейси вернулись?       Минутная заминка, удивленные глаза — карие и янтарные — и тишина. Эйприл, видимо, тоже забыла, что у нее есть супруг, и изумленно оглянулась по сторонам, мол, куда подевался. Рафаэль нахмурился и быстро глянул на настенные часы, после чего еще и сморщился.       — Не понял… Где они шляются?       — На соседней ферме, очевидно, — вздохнул Майки. — По крайней мере, я очень на это надеюсь! Сидите, — он махнул свободной рукой на друзей, готовых сорваться с места и бежать неизвестно куда. — Я пойду за Донни, пусть поищет их. А потом уложу Шадоу, не напрягайся, Эйприл. У тебя тут дело поважнее: научить Рафа манерам, — и Майки усмехнулся. Не дожидаясь, пока ему вслед понесется обоюдная ругань, мутант стремительно вышел из дома, улыбаясь. Шадоу обхватила его за шею и доверительно прошептала на ухо:       — Мама, кажется, рассердилась на тебя…       — А за правду всегда сердятся, малышка, — фыркнул Майки. — Пойдем, попросим дядю Донателло нам помочь, а то твой отец и Леонардо, пожалуй, так и будут гулять при луне до рассвета, опасаясь гнева твоей матери и зуботычин дяди Рафаэля заодно.       — Зуботычины — это что? — тихо спросила девочка.       — Папа тебе расскажет, он с ними хорошо знаком.       Донателло в ответ на просьбу только устало уставился на Майки и Шадоу. Кажется, ему ужасно не хотелось отрываться от какого-то механизма, разложенного на столе под двумя настольными лампами, но все же мутант поднялся и принялся лениво и неохотно разыскивать фонарик. Вытащил его из ящика и, похоже, расстроился еще больше — не было причины отказаться. Ворча что-то о покое, которого нет ни минуты, поплелся в ночь и вскоре скрылся из виду. Микеланджело стоял в дверях сарая, глядя вслед гениальному брату и щурясь, надеясь разглядеть в темноте фигуры возвращающихся. Но было тихо, только цикады, сверчки и шорох ветра в кронах деревьев. Отвратительно монотонно стукался жестким тельцем о стеклянный фонарик над дверью жирный ширококрылый мотылек. Теплая летняя ночь и — никакого движения. Мутант нахмурился, покосился на Шадоу, но девочка на его руках не спала, тоже глядела в темноту, ожидая возвращения Кейси, Донни и Лео. Время тянулось медленно, невероятно медленно, и Микеланджело видел, как то и дело в освещенном окне гостиной мелькает тень Эйприл. Рафаэль, видимо, до последнего строил из себя героя, не подавая вида, что его беспокоит отсутствие членов семьи, а вот у женщины нервишки сдавали. Пару раз она выходила на террасу, но Майки и Шадоу скрывались в сарае, чтобы не попасться ей под горячую руку, и выступали из тени снова только тогда, когда хлопала, закрываясь, входная дверь.       — По-моему, шутка затянулась, — пробормотал Майки, глядя в темень. — Пойдем-ка, пора признаваться.       — А как же наша затея? — огорченно спросила Шадоу, дернув мутанта за конец маски.       — Да уже не до затей, — непривычно серьезно буркнул друг и направился в дом.       Рассказывать пришлось все. И то, что всей семьей собирались проучить неуемную парочку, спрятавшись в старом доме, и то, как подговорили Кейси участвовать, и то, что идея была общей, потому что достали. И, в общем-то, не признались бы до последнего, если бы сегодня, в день разведки, двое исследователей и последовавший за ними Донателло не исчезли самым непонятным образом. Первым делом Рафаэль и Эйприл, конечно, не поверили, долго и внимательно всматривались в лицо Микеланджело и, когда поняли, что мутант совершенно серьезен, а Шадоу, похоже, здорово напугана, насторожились. Рафаэль поднялся на ноги, уставился на брата.       — То есть они поперлись в заброшенный соседский дом впервые?       — Ну да, — Майки кивнул. — Вообще должны были завтра с утра сбегать, на рассвете, пока бы вы высыпались после словесной баталии, но у Кейси сдали нервы. Это мы к ругани привычные, а он-то только вернулся. И Леонардо просто воспользовался моментом заодно проверить дом, сегодня же. Донателло я сам попросил пойти за ними, так что… В общем, думайте, что хотите, но у меня дурное предчувствие! Что-то случилось. До фермы полчаса ходу, а Лео нет уже больше трех!       — Надо идти за ними, — темперамент с готовностью протопал к двери. — Мелкий, притащи мои саи.       — Пойдем вместе… и катану Лео захвати для меня, Майки!       — Я вам что, Санчо Панса? — воскликнул ниндзя, опуская Шадоу на пол и скрестив на груди руки. — Сами ищите свое оружие, во-первых. И, во-вторых, я иду с вами. Потому что непонятно, что там произошло, и может потребоваться помощь!       — Очень интересно! А Шэд что, одна тут останется? — поинтересовался Рафаэль. — Тогда пусть Эйприл дома сидит!       — Нет, я не останусь! — тут же решительно мотнула головой женщина. — Я за мужем пойду!       — Тупая женская логика, — закатил глаза хулиган. — Дурная твоя башка, кто с ребенком останется?       — Я… Я думаю, Шадоу надо взять с собой. Потому что то… что там в этом доме… — Микеланджело нахмурился, — может прийти сюда в наше отсутствие. Вдруг оно… просто выманивало нас. И весьма удачно, кстати.       — Ты что, хочешь сказать, что там что-то мистическое? — Эйприл удивленно взглянула на мутанта. Переглянулась с Рафаэлем, и оба, кажется, собирались или выразительно усмехнуться, или синхронно повертеть пальцами у виска. Но, наткнувшись на серьезное лицо мутанта, смолчали. Микеланджело, нахмурившись, только крепче прижал к себе Шадоу, словно боялся, что ее попытаются отобрать.       — А ты считаешь, что они просто чаек на веранде пьют? В пустом старом доме? Который соглашаются продавать только с условием, что его с землей сравняют? — Майки нахмурился. — Вы что, не понимаете, что братья неспроста пропали?       — Может, на них напали, — угрюмо предположил Рафаэль, кажется, больше досадуя на то, что мог пропустить драку.       — Кто? Какой-нибудь тощий фермер ухлопал Кейси и двух ниндзя? Или забодал соседский однорогий бык?       — Он страшный, — неожиданно вступилась за быка Шадоу. Майки взглянул на нее и слабо улыбнулся.       — Не настолько.       Рафаэль решительно кинулся вверх по лестнице, вернулся, недружелюбно сунул Эйприл в руки меч Леонардо, сам уже успел спрятать в ножны саи. И с удовольствием выговорил женщине:       — Можешь полюбоваться теперь, до чего довели твои выходки! Вся семья благополучно ушла в ночь, только бы быть от тебя подальше! Вляпалась в очередные неприятности, а все потому, что ты не умеешь держать рот на замке!       — От меня или от твоих визгливых воплей, а, Раф? — насмешливо поинтересовалась Эйприл. Впрочем, лицо снова стало тревожным. Застегнув на груди ремень ножен, она все еще с сомнением поглядела на Шадоу и Майки, кажется, желая оставить их в доме, но все-таки упрямо мотнула рыжеволосой головой и направилась к дверям.       — Вообще-то, вы оба хороши, — тихо заметил Микеланджело, следуя за ними. — От ваших постоянных ссор житья в доме не было никакого, надоело хуже горькой редьки.       — Майки, а тебе не кажется, что разумнее было бы принять сторону старшего брата?       — Ага, конечно! Поделите нас еще на два лагеря и заставьте лаяться, — неожиданно сердито отозвался младший, шагавший за спинами спорщиков.       Шадоу что-то тихо сказала ему, мутант отозвался спокойным, успокаивающим голосом, слов Рафаэль и Эйприл не разобрали, но оттого, что Микеланджело выглядел напуганным, обоим стало не по себе. Майки никогда не был мистиком. Да, он мог неотрывно смотреть ужастики, горстью черпая попкорн и не замечая, что творится вокруг. Мог потом носиться в темноте по дому, боясь, что за каждым углом подкарауливают зомби. Но делалось все это с единственной целью — нагнать страху на остальных, чтобы потом вдоволь попугать их. Сейчас же мутант точно забыл, что он уже взрослый и серьезный. Больше того — он был не на шутку встревожен. Шадоу, конечно, до конца не понимала, что происходит, но не могла не проникнуться состоянием старшего друга.       — Майки, — они уже шагали по перепаханному полю, утопая в мягкой сухой земле. Эйприл шипела что-то нечленораздельное — камешки и пыль набивалась в мокасины. Рафаэль только довольно усмехнулся, мечтая, чтобы ей еще и в рот пыли набилось, чтобы помолчала. — Что там за сказки об этом доме? Что ты выдумал еще?       — Это не я, — угрюмо отозвался мутант. — Это нынешний хозяин дома, который его никак не желает продавать.       — На черта тогда Кейси сдалась эта хибара? — темперамент пытался разглядеть домик соседей, но безуспешно, вокруг царила тёплая, густая летняя темнота.       — Ты знаешь его планы, он хочет оставить этот дом Шадоу, когда она вырастет, а самому перебраться туда. Только я сразу сказал, что это плохая идея, — мрачно отозвался Микеланджело. — В окрестностях рассказывают, что тут раньше жил старый ковбой.       — Вот небывалое дело, — хмыкнул хулиган. — Да тут на каждой ферме ковбои! Был бы Кейси половчее, я бы и ему предложил купить хотя бы пони. На шетлендце он бы прекрасно смотрелся, только бы не раздавил ненароком, — и мутант загоготал. Даже Эйприл прыснула, но Микеланджело остался серьезным.       — Он умер давно, странной смертью. Его съела лошадь.       — Что?! — и Раф, не удержавшись, захохотал на все поле. Эйприл вторила ему веселым звонким смехом.       — Майки, вот ты сказочник, — сквозь смех отозвалась подруга. — В жизни ничего не слышала глупее!       — Его конь Чарли вывез его вечером на поле на отшибе, выкусил ему коленную чашечку, чтобы человек стал беспомощным и не смог спастись, забил копытами и разорвал. С тех пор призрак ковбоя поселился в доме и каждого, кто приходит, требует отыскать его коня и поквитаться. Но, естественно, никто не знает, куда делась эта кровожадная кляча, и ковбой разделывается с любым, кто оказывается в доме. Вот я и думаю, не влипли ли братья и Кейси, и не решил ли ковбой прогуляться до соседнего поля, то есть до нас, - упрямо рассказывал Майки, глядя на веселящихся друзей чуть ли не с недовольством. — Да прекратите ржать! Вы сейчас всю округу на уши поднимете!       — Брат, ты что, правда в это веришь? — Рафаэль аж притих от удивления. — Майки, это же чушь!       — Не знаю, — отозвался Микеланджело. Шадоу, чувствуя его настроение, крепче обхватила руками мощную шею черепаха, прижалась к нему. Эйприл протянула руки, чтобы взять дочь, но девочка жалобно всхлипнула, теснее прильнув к костяному пластрону, и женщина, удивленная, отступилась.       — Это похоже на страшилку для детей, — заметила она небрежно.       — Ну да, — странно, однако Микеланджело не стал спорить. — А вы только ведите себя разумно, в случае чего.       — О чем ты? — буркнул темперамент.       — Если что-то случится, придется найти лошадь.       — Мне страшно, — еле слышно прошептала Шадоу.       Эйприл снова насмешливо фыркнула, Рафаэль усмехнулся, и все снова зашагали к соседскому фермерскому дому, быстрее и без привычной словесной перепалки. Разговаривать расхотелось, шутить тем более, необъяснимая тревога поселилась в душе миссис Джонс и хулигана. Темперамент все косился на Микеланджело, надеясь, что заметит на лице того коварную ухмылку или разглядит задорный блеск в глазах. В общем, подловит брата на лжи, но Микеланджело оставался серьезным и собранным, а Шадоу на его руках едва не плакала от страха. И Рафаэлю стало не по себе. Он понимал, что, как самый старший, вынужден будет выступить вперед и укрыть семью от беды. В то, что она будет иметь паранормальный характер, не слишком верил, но в то, что друг и братья потерялись в ночи в поле, ему тоже не очень верилось. А Эйприл впервые за все время ощутила укол совести — если бы она проявила больше терпения и перестала шпынять Рафа в присутствии семьи, ее любимым мужчинам не понадобилось бы бежать среди ночи куда-то, в какой-то непонятный дом. В котором, как выясняется, еще и обитает нечто. Фыркнув, женщина упрямо зашагала быстрее, чтобы ускорить наступление хоть какой-то определенности, пусть даже и не очень приятной. Но только бы не эта гнетущая темнота, ночная тишина и нехорошее настроение Майки.       Дверь в дом была открыта. Покачивалась на сквозняке, отвратительно поскрипывали петли. Рафаэль хмурился. Поднимаясь по рассохшимся ступенькам на веранду. Внимательно глянул по сторонам перед тем, как войти. От ветра неожиданно, хлопнув, упала прислоненная к стене оторванная ставня, заставив всех подскочить. Эйприл бессознательно вцепилась в предплечье темперамента, а Шадоу жалобно захныкала, прижимаясь к Микеланджело.       — Останьтесь здесь, — тихо скомандовал хулиган. — Майки, ты и Шэд.       — Но…       — Никаких «но», мелкий! И вообще, не нокай, черт тебя дери! — темперамент медленно открыл дверь и шагнул в темный холл.       Эйприл на мгновение обернулась, слабо улыбнулась побелевшими губами, погладила дочь по щеке. Майки безмолвно, одним взглядом приказала охранять ребенка, и ринулась следом за мутантом. Но Рафаэль ушел недалеко, остановился на пороге, втягивая ноздрями воздух. Пахло так знакомо, сладковато и тошнотворно. Он слишком хорошо знал этот запах, чтобы не угадать, и темные пятна на широкой лестнице, ведущей на второй этаж, ему не понравились. Кровь. Свежая. От одного предположения, что это может быть кровь братьев или друга, его замутило, но хулиган немедленно отогнал жуткие мысли. Майки боится ужастиков. Но не он.       — Эйприл, не отходи от меня ни на шаг… Я… — и тут темперамент подавился словами. Обводя взглядом просторный холл, он различил в льющемся сквозь тонкие высокие окна лунном свете украшения стен. Головы коров, прибитые на деревянные дощечки. Начиная с тонкого деревянного молдинга в полутора метрах от пола и до самого потолка второго этажа, вдоль всей лестницы. Медленно переводя взгляд с одной на другую, глядя на рога и кольца, продетые в носах, мутант неожиданно зацепился взглядом за несоответствие. Мозг еще не уловил, в чем отличие и почему вдруг тело парализовала холодная жуть, а взгляд уже намертво приклеился. Приклеился к голой, безрогой голове. Почему-то Рафаэль сразу понял, что ей здесь не место: ни ей, ни какой-то тряпке, свешивающейся вниз. И только мгновение спустя он вдруг сообразил, что это. В ту же секунду истошно взвизгнула Эйприл и тут же зажала руками рот. Мутанту стало плохо, все поплыло перед глазами, и он вцепился в дверной косяк, чтобы не упасть. Леонардо смотрел на лестницу остекленевшими глазами, смотрел с деревянной дощечки, и странно свешивались вдоль стены концы синей маски.       — Не смотри… Это иллюзия! — рявкнул для самоуспокоения хулиган. Эта жуть — там, на стене — не могла быть правдой. Опустив глаза к полу, стараясь не натыкаться взглядом на кровавые лужи, Рафаэль ухватил Эйприл за руку, увлекая в коридор. — Идем, надо найти всех и убираться отсюда!       В коридоре было темно и пусто, сюда не проникал лунный свет, и темперамент пожалел, что не взял фонарик. Шел впереди, увлекая за собой женщину, и чутко прислушивался. Там, в конце коридора, за закрытой дверью, ему чудилось какое-то движение, звуки, дыхание, хриплое старческое кряхтение. Или же от вида кошмарной галлюцинации (да, это была галлюцинация, разумеется, только она!) — головы Леонардо — у хулигана совсем поехала крыша. Ноздри уловили другой запах, чего-то знакомого, такого, чем пахло у них в доме. Кажется, когда Эйприл готовила рагу. Только сейчас дивный аромат специй не вызывал аппетита, только подкатывала к горлу волна ужаса. Медленно и осторожно Рафаэль приоткрыл дверь. За створкой оказалась кухня, и в очаге слабо горело пламя. Над ним висел котелок, из которого и доносился вкусный запах еды. По стертым каменным плитам пола медленно перемещалось существо, вдвое ниже человека, в надвинутой на глаза ковбойской шляпе. Облеченное в странный балахон, оно двигалось нелепо, рывками, и то и дело приближалось к котелку, помешивая варево. На звук медленно оглянулось, но Рафаэль уже захлопнул дверь, развернулся и кинулся бежать, схватив за руку Эйприл и буквально таща ее за собой. Женщина не разглядела, но хулиган увидел стоящий в углу кухни пустой выпотрошенный гигантский черепаший панцирь…       Неожиданно где-то раздался мерный цокот. Как будто по деревянному настилу вдоль коридора, прямо за стеной дома, медленно шла лошадь. Грохот и пронзительный крик Шадоу раздались с улицы. Эйприл ахнула, а Рафаэль, отпустив ее, опрометью кинулся обратно в холл, оттуда — на веранду. Когда он выскочил на свежий воздух и огляделся, то не увидел ни брата, ни племянницы. Только ночь. На небе застыла полная луна, единственная свидетельница происходящего. Страшная и безмолвная. А на досках появились темные пятна, такие же, как в холле, крупные и страшные.       — Майки! — не своим голосом заорал Рафаэль.       — Раф… — слабо, едва слышно долетело из дома.       — Лео! — хулиган кинулся обратно. Не сразу понял, что Эйприл, забившись в угол у двери, трясется, молча глядя на страшную стену с трофеями. Сам поднял глаза и остолбенел. Приоткрыв рот, глядя перед собой мертво и неподвижно, голова Леонардо тихо стонала, — беги, Раф… Он доберется и до вас… Беги, Эйприл… Нам его не задержать… Беги…       Чувствуя, как сердце пропускает удары, заходясь в паническом ужасе, Рафаэль повернул голову и едва не заорал. Существо из кухни медленно шаркало по коридору, таща за ногу маленькое детское тело. Лица было не разглядеть. С ужасным стуком голова Шадоу ударилась о порог холла, когда страшный хозяин дома вышел в полосу лунного света. Девочка не вскрикнула, и Рафаэль понял, что она едва ли просто без сознания. Проговорить — даже про себя! — страшное не было никаких сил. Только тихо застонала Эйприл.       — Вы слишком мало ценили свою собственную семью, — проскрипел страшный человек. — И не нашли моего коня. Моего Чарли. Накажу. Я вас накажу.       Рафаэль зажмурился, закрывая собой подругу и понимая, что да, только они вдвоем и виноваты в том, что весь этот кошмар происходит здесь и сейчас. Видеть лицо страшного существа ему не хотелось, он чувствовал, что просто не выдержит этого. Разум и так отказывался воспринимать происходящее. И неожиданно вспыхнувший свет, ударивший по векам, воспринялся, как, собственно, сияние с того света. Вздрогнув, темперамент медленно приоткрыл глаза и вскрикнул, увидев стоявшего рядом Донателло.       — Мне кажется, мы переборщили. Главное, чтобы эти двое не тронулись умом, — голос гения доносился нечетко, точно издалека, с трудом продираясь сквозь пелену всепоглощающего страха.       — Шутка затянулась? — рядом возник Майки. — А, по-моему, вышло круто, как в каком-нибудь триллере… Да брось ты эту куклу, Кейси!       — Ребят, вы обещали помочь мне выбраться отсюда, — Леонардо (Рафаэль медленно поднял глаза) пытался выдернуть голову из дыры в стене. — Я застрял…       — Втяни рога! — рассмеялся Майки.       — Сейчас я тебя вытащу, не дергайся, а то с той стороны стремянка совсем хлипкая, — Донателло исчез.       — Черт, ребята, я все-таки наступил в сок. Но это же ничего?       — Не поскользнись… Эй, Эйприл, ты в порядке? Раф, скажи что-нибудь, бро?       — Мам! Мы вас хорошо напугали? А, мам? Мам! Ну, мама же! — Шадоу в нетерпении приплясывала возле совершенно очумевшей Эйприл.       — Мне кажется, надо так! — и Кейси, все еще стоявший на коленях в безразмерном балахоне и изображавший карлика, влепил Рафаэлю звонкую затрещину.       Ответной реакции не ожидал никто. С диким ревом темперамент кинулся на друга и на стоявшего рядом Микеланджело, клубок тел покатился к лестнице. Выбравшемуся из комнаты Донателло осталось только закрывать собой Шадоу от Эйприл, которая норовила ухватить за руку дочь, а Леонардо — вмешаться, оттаскивая Рафаэля от остальных. Но хулиган не растерялся, перенеся всю свою ярость на старшего брата и принявшись мутузить его. Около получаса на друзей сыпались проклятия и оскорбления от двоих обманутых, и сладить с ними не было никакой возможности. Даже попытка ретироваться не увенчалась успехом — Эйприл и Рафаэль гнали семью до самого дома, заставляя Леонардо, Донателло, Кейси и Микеланджело с Шадоу на руках бежать по перепаханному полю неровной рысцой. Всю ночь в коттедже Джонсов раздавались крики женщины и темпераментного мутанта, и только под утро они, обиженные, уселись на кухне.       Наливая кофе в две чашки, усталая Эйприл, взглянув на Рафаэля, только покачала головой:       — Мы живем с идиотами. Я до сих пор не могу без содрогания вспомнить эту ночь!       — Поверь мне, я вообще ее не скоро забуду, — рыкнул Рафаэль, глядя в окно. — Уверен, это идея Лео!       — Почему не Майки?       — Потому что тогда его башка торчала бы из стены. Лео сам все придумал и отвел себе главную роль. Он тебе мстил за то, что постоянно его дергала. Гаденыш…       — Это ужасно, — женщина поморщилась. — У меня в голове не укладывается, как они могли так с нами поступить. И… и вылить почти все запасы томатного сока. И этот панцирь на кухне — наверняка его смастерил Донателло. В общем, все хороши! И мой муж-придурок, и твои братья!       — Я даже не могу придумать, что с ними за это сделать! — Рафаэль хватил кулаком по деревянному столу. — Это надо было такое вытворить?! Что толку от моих криков и зуботычин? Даже розыгрыш по такому сценарию не произведет впечатления. Но я не собираюсь так оставлять это безобразие! Нам надо тоже придумать что-то!       — Думай, — согласно кивнула Эйприл. — Я согласна на любое безумство, только бы они побывали в нашей шкуре!       На втором этаже тихо приоткрылась дверь одной из спален. Тень скользнула в коридор, потом бесшумно — в соседнюю комнату. Вторая тень промелькнула и тоже скрылась за дверью. Еще тени, большая и маленькая. Створка бесшумно прикрылась, едва слышно щелкнул дверной замок. Леонардо включил настольную лампу, и вся компания, расположившаяся в его спальне, обменялась взглядами. Майки и Шадоу влезли на постель, Кейси забрался на подоконник, Донни уселся на полу, на свернутый плед. Медленно, неуверенно на лицах друзей появились кривые улыбки.       — Это было жестоко, — наконец, произнес гений. — Я же сразу предупредил вас об этом!       — А портить отдых всей семье — не жестоко? — заметил Леонардо весело. - Да, согласен, вышло как-то не слишком забавно, но зато и мы развлеклись, и эти двое… пусть уж лучше дружат против нас, чем против друг друга.       — Мама меня отшлепала, — тут же нажаловалась Шадоу. — Что я такого сделала?       — Она просто испугалась за тебя, малышка. А люди от страха часто делают глупости, — фыркнул Майки. — В общем, мы теперь в доме персоны нон-грата. Может быть, забаррикадируем второй этаж? А то еще захотят нам отомстить, а у меня, — он опустил глаза, прижимая ладонь к пластрону, — слабое сердце!       Друзья тихо засмеялись. Кейси покачал головой и заметил:       — Это надолго, братцы. С нами не будут разговаривать и, возможно, прекратят кормить. Не перебраться ли обратно в город?       — Стоит, пока Рафаэль в гневе не разнес наш грузовичок, — рассмеялся Донателло.       — Или пока та лошадка до нас не добралась, — задумчиво протянула Шадоу.       — Детка, мы все придумали, — улыбнулся Кейси, протянув к дочери руки. Нехотя малышка сползла с постели, выбравшись из теплых объятий Микеланджело, и быстро перебежала к отцу. Забралась к нему на колени, прижалась носом к стеклу, глядя в ночь. Поглаживая ее по спинке, Джонс спокойно объяснил, — нет никакого коня и ковбоя. Нам же надо было напустить таинственности, чтобы мама и дядя Раф поверили в эту сказку.       — Но я ее видела, — удивившись, девочка обернулась к отцу. — Когда мы прятались за домом.       Улыбаясь, старшие пропустили слова ребенка мимо ушей. Вытянувшись на кровати, Леонардо закинул руки за голову и задумчиво спросил:       — Как думаете, есть смысл извиняться?       — Шутишь? Даже ползать за ними на коленях бессмысленно, — усмехнулся Донателло. — Тем более, что…       Договорить ему не удалось. Шадоу, глядя в окно, неожиданно сжала руку отца. В комнате повисла тишина, и все пятеро отчетливо услышали долетевшее со стороны старого дома тихое лошадиное ржание.