***
Они выехали только вечером, так как оказалось, что нужно сделать много дел перед отъездом, и это заняло всё утро. А потом никому не захотелось ехать в жару. Потому перед самым отъездом Хован оставил Черникова и Настасью следить за лагерем и, в полусумраке, отряд выехал из лагеря. Через десять минут пути к Ховану подъехал Кузьма с сосредоточенным видом: — Хован, у меня к тебе вопрос. Он довольно странный, и ты мне можешь спокойно морду набить за него, но всё же: тебе же понравилась вчерашняя ночь с Лариным? — Он Уткин, не забывай, — отрезал разбойник, с лица которого в секунды исчезла привычная улыбка. — Да, блять, плевать! Ты на вопрос ответь. — Уткин - та ещё шлюха и скакать на хуе умеет, так что, пожалуй, да, мне понравилось, — Хован оскалил улыбку при упоминании о вчерашней ночи. — А ты бы смог сейчас пойти и переспать с какой-нибудь девкой, при этом получив то же удовольствие? — Кузьма сощурил глаза, смотря на друга. — Что за вопрос?! Думаешь, он настолько хорош? — Я-то не знаю, в отличие от тебя. Так что можешь подумать и над своим вопросом, и над моим. Удачи. С этими словами Кузьма пришпорил коня и оставил главаря бандитов со своими мыслями. А мыслей было очень много, и каждая противоречила предыдущей. «Ну да, ночь с Уткиным была неплохой, но не настолько, что его не способна была бы заменить какая-нибудь девка» — рассудил Глава бандитов и попытался представить на месте Дмитрия любую запомнившуюся ему шлюху, которая делала бы то же самое, что вчера ночью делал Уткин. Но оказалось, что эффект был бы немного другой. Это девушка не смогла бы так сверкать зелёно-карими глазами в темноте; не смогла бы так выгибаться, подобно дикой кошке, от каждого прикосновения; не смогла бы снести Ховану голову не хуже бочонка вина. Всё-таки было в графе что-то особенное, отчего хотелось повторить эту ночь… но Ларин не пуп земли, заменить его можно запросто. Встряхнув головой и согнав эти странные мысли, главарь разбойников понял: ответы на вопросы Кузьмы не стоит озвучивать даже в голове. А потому подъехал к одному из стратегов, взятых заместо Черникова, и стал обсуждать с ним план, который он собирался осуществить спустя несколько дней после приезда.***
Они прибыли в северную часть города ранним утром. Город встретил их полупустыми улочками и торговыми прилавками, только-только начинавшими зазывать ранних прохожих. Отряд разбойника шествовал по улицам и люди почтительно расходились перед ними, прекрасно зная, кто это и что будет с теми, кто встанет на их пути. «Жаль, что я не взял с собой Ларина» — с широкой улыбкой думал Хован — «Наверняка перед ним так даже в день его провозглашения наследником не расступались». Когда разбойники подъехали к главной церкви города, им на встречу вышло трое мужчин. С важным видом кивнув, они завернули куда-то в подворотни, и Хован, усмехнувшись, дал знак своим людям вытащить оружие и идти за «гонцами». Их привели к какому-то дому помещика, окружённому стражей по всему периметру. Те трое пропали - зато появился другой парень лет четырнадцати-шестнадцати, который надменно посмотрел на главаря бандитов и громко произнёс: — К Афоне Шептуну допускаются лишь трое. Вы можете взять с собой двух приближённых, а остальные опустят оружие и уйдут с нашей территории. - Хован криво усмехнулся и, не слезая с коня, проговорил: — Передай своему Шептуну, что я приехал на переговоры, но быть тут на ваших правилах даже не подумаю. Так что пусть твой главарь захлопнет свою ротовую дверь и не будет мне указывать. Иначе мои люди сделают так, что ни вашего главаря, ни вашей лачуги здесь не будет. Тебе всё ясно, недоросль? Юноша переменился в лице и, испуганно кивнув, буквально убежал в дом, а вернулся спустя несколько минут, за которые отряд Хована успел слезть с коней и перекинутся шутками насчёт приспешников Афони. Когда открылись двери, к ним вышел мужчина с аккуратной бородой и в пошитом золотыми узорами бордовом шелковом дублете. На его шее висел огранённый жёлтый сапфир, на руках сияли перстни с драгоценными камнями, а с плеч струился изумрудный бархатный плащ. Шептун осмотрел прибывших с растянутой улыбкой и спросил неожиданно громким голосом, смотря на Хована: — Это ты тут обещал, что ни меня, ни моей лачуги здесь не будет?! — Я, — разбойник усмехнулся. — А что, не веришь? — Да я сейчас прикажу своим собратьям, и они в одну секунду убьют тебя и твоих жалких прихвостней! Видишь тех людей на крыше?! — Шептун рывком ткнул в небо. — Это лучники! И сейчас на вас посыпятся стрелы! Главарь бандитов спокойно поднял голову и посмотрел на стрелков, которые были примерно одного возраста с мальчишкой-гонцом. Хмыкнув, он перевёл свой взгляд обратно на Афоню и сказал, кивнув головой в сторону мальчиков: — Я заметил этих детей, как только мы зашли во двор и послал своих опытных воинов разобраться. А теперь послушай мой тебе совет, Шептун: не ставь против моих людей детей со стрелами, насколько преданными они не были. Иначе получится вот так, — и Хован щёлкнул пальцами. В эту же секунду на крышах мелькнули тени и силуэты мальчишек исчезли, а вместо них появились взрослые мужчины, которые кивнули своему Главе. — Ты убил их?! — Афоне состроил коварное лицо и как-то странно улыбнулся. — Так вот ты какой, "благородный разбойник Хован"! Ставишь против неопытных, только взявших в руки оружие, детей своих натренированных воинов и думаешь, что такой сильный и умный?! Да ты просто тиран и изверг! А сразиться со мной боишься? — Афоня вытащил саблю и наставил её на разбойника. — Что, духу не хватает, дикарь?! Хован смотрел на это с лёгкой усмешкой, а когда мужчина вытащил саблю, усмешка заполнила всё его лицо. Ему хотелось рассмеяться с этого клоуна, одним движением руки убить его, развернуться и уехать отсюда, оставив своих людей разбираться с приспешниками Шептуна. Но тогда выжившие «собратья» снова всё переврут и сделают из своего предводителя героя, павшего в бою. А такой исход разбойнику был не нужен. «Чёрт, мне сейчас нужен Черников!» — досадно подумал Хован. — «Он бы придумал план, как показать толпе, кто таков этот шут». И тут же в голову главаря бандитов ударила мысль за секунды развитая в план. «Ну конечно же!» — захотелось воскликнуть мужчине, однако он лишь обменялся с Кузьмой взглядами, дав понять, что у него есть план, и повернулся к Афоне с почти что серьёзным лицом. — Хорошо, Афоня Шептун. Я готов сразиться с тобой один на один. И даже пообещаю уйти из этого города навсегда и отдать его тебе, если ты победишь… — Никаких если! — перебил его Шептун. — Я одержу победу над тобой, даже если буду сражаться со связанными руками и в одной ночной рубашке. -…меня в честной схватке, — как не в чём бывало продолжил Хован, — Но с условиями. Дай мне три дня для подготовки. И через три дня мы сразимся с тобой на площади у церкви. — Да будет так! — воскликнул главарь обманщиков и, взмахнув плащом, с видом победителя скрылся за дверью. Хован увёл своих людей от дома Афони, приказав поставить лагерь прямо на площади. Это было сделано для того, чтобы маленькие шпионы Шептуна могли хоть каждую секунду докладывать своего предводителю, что делает Глава разбойников и его люди, однако главного не замечали. «От переизбытка знаний мы теряем крупицы важного» — гласила старинная поговорка, которую он услышал когда-то от своей бабушки. И именно этот приём и собирался использовать мужчина. Оставалось лишь поделиться планом с Кузьмой, исполнить все приготовления и осуществить его. На это должно было уйти около трёх дней. А за это время нужно было ещё больше разжечь пыл Шептуна, чтобы в момент осуществления у него не осталось даже крох того разума, что у него были. Вечером Хован и Кузьма собрались в главной палатке и главарь рассказал своему приближённому план. Тот почесал бороду и кивнул: — Хороший план. И наверняка сработает. Только ты мне скажи, зачем ты тех мальчишек убил? — Кузьма, ты дурак, что ли?! — покрутил пальцем у виска разбойник. — Я же не Афоня - детей в войну не замешиваю. Их просто убрали с крыши, заткнув хорошенько рты, и сейчас с ними разговаривают. У мальчиков выбор: либо они присоединяются к нам, либо сидят эти три дня у нас в плену, а потом пусть валят, куда хотят. — А-а-а, ну тогда ладно всё. Что ж, мне надо ещё проверить, как наши устроились, — Кузьма встал со скамьи и обернулся лишь у входа, — Вот хорошо же у народа с иронией! Придумать такому крикливому, как базарная баба, петуху кличку «Шептун». И добавить нечего даже! — и бородатый вышел из палатки. Хован усмехнулся и отсалютовал ушедшему другу кружкой вина: — За народ!Прошло три дня
Солнце взошло над городом и тронуло своими нежными руками крышу церкви, около которой стояло два отряда разбойников, выстроившись друг напротив друга, а вокруг них столпились горожане, пришедшие посмотреть на бой. Во главе левого отряда стоял кудрявый мужчина в полном обмундирование и весело улыбался, предвкушая. Во главе же отряда справа никого, кроме двух накаченных вандалов не было, и все воины выглядели как-то растерянно. Кудрявый перевёл взгляд на солнце. «Ещё минута-две - и всё начнётся» — со злой усмешкой думал он. И, как и предполагал, через минуту из-за угла выбежал Афоня… в ночной рубашке. Он кричал так, что казалось, слышит не только весь город, но и всё графство. - Обманщик! Наглец! Он вас всех обманул! Он поджёг город! Всё в дыму! Бегите! Тушите дома! Спасайтесь от этого тирана! Когда Афоня наконец добежал до скопления людей, которые недоуменно смотрели на него, не понимая, что происходит, он вдруг остановился и шокировано уставился на абсолютно целые дома и улицы. — Афоня, если ты испугался боя, то так бы сразу и сказал. Незачем было придумывать столь глупый план, — Хован насмешливо посмотрел на разбойника в ночнушке. — Да ещё являться в столь глупом виде, обвиняя меня в своих фантазиях. — Это всё ты! Ты одурманил разум моих малых собратьев и подослал их ко мне! — продолжал орать Шептун, хлопая по бокам в поисках любимой сабли. «Да, было дело» — хитро щуря глаза, думал главарь бандитов, — «Но я же не виноват, что мальчишки наконец поумнели и поняли, что служат идиоту с саблей. — Ты не это ищешь? — осведомился разбойник, бросая к ногам Афони его оружие. — Я обещал, что сегодня на этой площади мы сразимся, и я сдержу своё слово. Так что бери свою любимую саблю и, давай же, покажи своим людям, что тоже сдерживаешь своё слово. Как ты там говорил? «Выиграю, даже если буду со связанными руками и в одной ночной рубашке»? Руки я тебе, так и быть, не свяжу, а второе уже есть. Так что давай, начинай! Главарь «актёров улиц» (как их вчера обозвал Кузьма) растеряно посмотрел сначала на саблю, затем на противника, но выбора у него уже не было, потому он пафосно поднял саблю с земли и наставил её на Хована. И тут Глава разбойников сделал то, чего от него не ожидал никто: он расхохотался и обернулся к толпе: — Люди, посмотрите на него! Он никто без актёрства и пёстрых нарядов. И этого человека вы боитесь? Да, у него есть физическая сила, у него есть мускулы, однако под этими нарядами и сильным телом ничего нет! Нет ни решительности, нет ни ума, ни таланта. Хотя нет, один талант есть, — разбойник обернулся обратно к Афоне и посмотрел в его глаза. — Талант обманывать людей. Ты столько раз обводил вокруг пальца народ; забирал их деньги, заработанные таким трудом; затыкал рты всем тем, кто мог что-то сказать. И после этого ты называешь меня тираном и мерзавцем? Я хотя бы граблю тех, у кого эти деньги есть, — Хован вновь повернулся к людям, видя как закипает от бессилия Шептун. — Люди, неужели вы готовы это терпеть? Неужели готовы дальше подчинятся тому, кто не умеет даже разбираться в своих людях? Вы только вдумайтесь: он поверил мальчишке, который день назад был отпущен из плена, и побежал сюда, не проверив даже идёт ли дым со стороны площади. И теперь этот олух хочет власти! Да я бы на вашем месте давно забил камнями его и его людей, однако, — мужчина поднял указательный палец вверх, — не нужно этого делать сейчас. Я призываю вас просто уйти сейчас по своим делам и больше никогда не поддаваться на провокации этого петуха. А если он вновь попытается заткнуть кому-то рот, тогда забейте его всем народом - и дело с концом. К моменту окончания речи, толпа взорвалась возмущениями в сторону Афони, и половина из них последовала совету разбойника, а другая половина ринулась на Шептуна, так что тому пришлось бежать. Хован же молча ушёл к своим людям, широко улыбаясь поддерживающей толпе, и принял от своего воина коня. Вскочив в седло, он жестом приказал отправляться сейчас же обратно в их лагерь.***
Когда разбойники въехали в родной лес, главарь позвал к себе Кузьму. Друг находился на противоположной стороне отряда, потому подъехал лишь через минут десять. — Чего хотел? — У меня появились дела, по которым надо бы съездить. Я возьму с собой нескольких наших, а ты остальных веди в лагерь, пусть готовятся. — К чему? — бородатый удивлённо уставился на своего друга. — И куда ты собрался? - Готовятся пусть к пиру, а я поеду к Соболю. Разузнаю насчёт торговли с ним и прочее. Не нравится мне, что наш гонец не вернулся, - разбойник задумчиво уставился в небо. — А если засада? — Значит убьём там всех! — раздражённо отмахнулся Хован и вдруг вспомнил про «французскую мразь», — Ах да! Там в лагере есть девчушка (Ольгой зовут), и я дал ей задание передать твоё сообщение Уткину. Найди её и скажи передать «месье Уткину», что я вернусь завтра вечером, и он должен быть готов к пиру, ибо я эту шлюху с собой возьму. — Не думаешь, что очень рискованно? — Нет, эта мразь ничего не сделает. Не посмеет под взглядами стольких людей. — Ну как знаешь, — махнул рукой Кузьма. — Тогда мы отъезжаем через час. Пойду соберу людей. Мужчина кивнул ему головой и представил себе лицо Ларина, когда к нему придёт его маленькая копия. «Интересно, он не убьёт бедного ребёнка? Он ведь ненавидит детей. Да и гонцов с плохими вестями, говорят, вешал» — рассуждал про себя разбойник, смотря как «старший головорез» выбирает тех, с кем поедет Глава — «Хотя, может она ему даже понравится. Дима любит всякие диковины, вроде своей любимой бренчалки». Почему-то от воспоминаний, как выглядит Дмитрий, когда играет на укулеле, на лице Хована расплылась мягкая улыбка, и он даже не заметил этого, продолжая думать о своём пленнике.***
Как и рассчитывали бандиты, они прибыли в лагерь Соболя ближе к вечеру. Их встретили часовые, которые, как только узнали о том, кто гости и зачем приехали, тут же отвели к палатке главаря. Около палатки стоял стройный арабский жеребец и его гладкая шерсть сияла в свете факелов. Грациозная шея, красиво очерченная холка, ровная короткая спина и широкая грудь. Было видно, что жеребец чистопородный, выращенный не в лесах, а в богатом доме, и что на нём ездит не крестьянин или разбойник, а знатный человек. А когда Хован зашёл вовнутрь, то поразился схожести жеребца и его владельца. В палатке сидел молодой парень с шелковистыми волосами, гладко причёсанными набок, и с припухлыми губами, которые улыбались мягкой улыбкой лицемера. Он был одет в бархатный жилет на завязках, из-под которого выглядывала льняная рубаха с зауженными рукавами и вышивкой на воротнике; тёмные штаны до лодыжек и мягкая обувь из шерсти. Всё это сидело на парне так, будто было сшито специально под него. «Хотя может быть это так и есть» — хмыкнул про себя главарь бандитов. — Добро пожаловать, Хован, главарь самой крупной и известной шайки в наших лесах, — Соболь улыбнулся, с деловитым видом осматривая гостей. — Ты приехал купить моих жеребцов? — Здравствуй, Соболь, главарь независимых торговцев лошадьми. Да, я приехал посмотреть товар, а также узнать, куда же делся мой гонец, отправленный тебе четыре дня назад. — Хован ядовито улыбался, сверкнув глазами. — Ах да! Мы совсем забыли о том, что надо бы отослать его обратно, — спохватился торговец, делая виноватый вид. — Уж прости, хотел прибыть к тебе вместе с товаром. Ты же просил меня об этом, да? — Да, но гонца надо бы отпустить. А то я уж было решил, что ты к нам не дружелюбно настроен. — Что ты, Хован! — парень встал из-за стола и подошёл к разбойнику. — Я ведь торговец, а не бандит. Мне нужна дружба с такими, как ты. Я даже готов помочь тебе с твоими врагами. — Я не нуждаюсь в твоей помощи. А от союзничества не откажусь. Завтра утром выезжаем в мой лагерь. Возьми с собой табун отборных лошадей на свой выбор, но так, чтобы мне понравилось. Если ты меня не подведёшь, то я возмещу тебе тот товар, что мои люди у тебя… одолжили. Если мне что-то не понравится — ты и твои люди будут убиты, — в конце Глава самой опасной шайки «мило» улыбнулся и протянул руку. — Договорились? — Договорились. — Соболь улыбнулся в ответ (хотя казалось, эта лёгкая улыбочка никогда не сходит с его лица) и пожал руку. Они выехали следующим утром с половиной всего табуна, что был у Соболя. Ну, или Ховану так казалось. Ещё с ними поехал отряд конюхов, советники Соболя и сам Глава торговцев. Весь поход разбойники и торговцы о чём-то болтали и ни один из предводителей их не останавливал. И возможно, Соболь хотел настроить дружелюбные контакты в банде разбойников, но люди Хована чётко знали цель разговоров, так как ещё вечером получили приказ разузнать о соратниках как можно побольше. Прибыли к лагерю вечером и первый вопрос, который задал Хован: «Уткин на месте?». Ему кивнули, и Глава бандитов взял с собой приближённых и отправился к своему дому. Приказав двум часовым привести Ларина к нему, Хован взял кружку с вином и с наслаждением наблюдал, как графа спустили по лестнице и представили перед главарём. Настроение поднималось со скоростью ветра, когда он смотрел в глаза врага, сверкающие всё той же ненавистью. "Интересно, чем наполнится его взгляд, когда он будет сидеть при всех у моих ног, как последняя шлюха" - думал разбойник, отдавая приказ отпустить пленника. После короткого объяснения того, что предстоит "Его Светлости", если он снова будет вести себя непослушно, Хован пошёл в пещеру, безмолвно дав понять, чтобы его друзья шли за ним, а вандалы вели пленника. Весь путь к пещере Глава разбойников почти физически ощущал взгляд, полный презрения, на своей спине, однако когда они подошли ко входу, взгляд будто ослаб. "Хочешь поиграть, Уткин? Я согласен" - бросив взгляд на покорное лицо Дмитрия, с усмешкой подумал главарь самой хитрой шайки этих лесов - "Только не забывай, что я, как всегда, выиграю, а ты лишь будешь строить иллюзии своей победы. Как всегда". Хован усмехнулся и зашёл в пещеру, гадая насколько же весёлым будет этот пир. И что он принесёт обоим игрокам.