A Story Of One Town

Прежде в Белль жила упрямая надежда, что в его доме скрывается ключ к утраченному прошлому, но судьбе было угодно изничтожить веру жестоким разочарованием. Отпустив Румпельштильцхена на кухню готовить чай, девушка поддалась нахлынувшим на неё эмоциям и принялась с ужасом озираться, скользя взглядом по убогой обстановке: обшарпанная стенка, старенький телевизор, продавленный диван с лопнувшей на подлокотниках обивкой… Самым крепким предметом мебели здесь был стоявший невпопад у окна коренастый стул, явно сделанный своими руками. Подойдя к нему, Белль, ведомая неосознанным желанием, прикоснулась к нему, провела ладонью по гладко отшлифованному дереву. Прикусив губу, она невольно вспомнила Тёмного мага, сидящего за прялкой в своей необъятной гостиной, погружённого в работу ровно настолько, что даже её присутствие, казалось, не имело для него никакого значения, но это было не так… На самом деле он слышал, считал каждый её шаг. — Белль… Его тихий голос заставил девушку вздрогнуть и резко обернуться. Он стоял в небольшом арочном проходе, соединявшем кухню и гостиную, держа в руках две дымящиеся чашки ароматного горячего чая. В его глазах читалась растерянность, а сам он выглядел чуть более смущённым, чем обычно. Не выдержав пытливого взгляда девушки, он судорожно вздохнул, отводя глаза, и рассеянной походкой подошёл к журнальному столику перед диваном, опустив на него свою ношу, ставшую неподъёмной от волнения. — У тебя здесь уютно, — неловко пробормотала Белль, не в силах сносить гнетущее молчание, повисшее между ними. — Не лги, — нервно хохотнул мужчина, проведя ладонями по брюкам, словно бы не зная, куда приладить длинные пальцы. — К сожалению, на мою зарплату я мало что могу себе позволить, да и большая часть уходила на налоги, не считая того, что нужно откладывать на поездку, — пожал плечами. — Я надеялась, что найду здесь подсказку, хоть что-то, что поможет вернуть тебе память, — выпалила Белль, зажмурившись. — Я надеялась на это так отчаянно и сильно, что теперь, когда я вижу, что здесь ничего нет, у меня нет сил сдерживаться, — распахнув глаза, она уже с трудом сдерживала слёзы. — Почему всё это случилось с нами? Он не мог смотреть в её небесно-голубые глаза, наполненные слезами, и, желая унять боль, без конца терзавшую сердце девушки, мужчина шагнул к ней, заключив Белль в объятия. Вцепившись в его плечи, она опустила голову, прижимаясь щекой к плечу Румпеля, тихо вздрагивая от подступающих к горлу рыданий. Нежно прикоснувшись к её волосам, он пропустил несколько пышных прядей сквозь пальцы, бережно поглаживая плечи девушки, надеясь унять плач. — Я понимаю, что для тебя важно вернуть того Румпельштильцхена, которого ты когда-то полюбила, — осторожно произнёс мужчина, — но, если уж ему не суждено будет вернуться, может, ты смогла бы полюбить меня? Резко вскинув голову, Белль не намеренно чуть ударила его в челюсть, отчего мужчина слабо дёрнулся, но вопреки всему лишь ещё крепче притянул её к себе. Виновато глядя в глаза Румпельштильцхена, девушка несмело коснулась ладонью его щеки, не зная, что сказать. Она никогда не разделяла стоявшего перед ней мужчину и Тёмного мага из мира, что остался за чертой проклятого города, но Газ действительно был другим, тем, кого она никогда не любила и не сможет полюбить, потому что всегда будет искать в нём призрака прошлого. — Ничего не говори, — грустно улыбнулся мужчина, опередив девушку и не дав ей произнести ни слова. — Всё видно по глазам. Слёзы снова щипали глаза, но она мысленно приказала себе держаться. Белль прежде не приходилось видеть его таким подавленным и ранимым и в это самое мгновение она яростно ненавидела себя за то, что вновь заставила Румпельштильцхена почувствовать себя нелюбимым. Она кляла себя за то, что не могла притвориться. Его объятия ослабели, и девушка почувствовала, как между ними скользнул холодок, предвещающий разлуку. Испуганно прижавшись к нему, Белль поддалась одному безумному порыву и примкнула к губам застывшего в изумлении мужчины. Не чая надежды на взаимность, она целовала его пылко и отчаянно, с головой погружаясь в вихрь чувственных воспоминаний, очаровываясь знакомым вкусом губ, а его скорый отклик и вовсе лишил её возможности мыслить трезво. Скользнув пальцами в его волосы, Белль с особенной страстью поддалась вперед, жарко выдыхая горячий воздух, разрывающий лёгкие. Не дав ей продышаться, Румпель снова смял её губы поцелуем, проникая языком в рот. Внезапная вспышка ярких образов перед глазами заставил его отшатнуться, разомкнуть объятия… Оказавшись в тёмной, утлой лачуге, он почувствовал резкую боль в глазах от напряжения. Отложив свою пряжу, мужчина потянулся, разминая плечи, взялся за гладко обработанную каргу, служившую ему опорой, и, осторожно, перенося вес с больной ноги на здоровую, поднялся с натужно скрипнувшего стула. Неловко покачнувшись, он с испугом вцепился в палку, но, устояв, захромал к двери, понемногу обретя уверенность в ногах и выверив шаг. Оказавшись на улице, он был ослеплён ярким утренним солнцем. Зажмурившись, Румпельштильцхен постепенно привык к обилию света и оглянулся, ища взглядом сына. — Отец! — окликнул его мальчик, заметив, что тот ищет его. — Я здесь, папа! — Бэй, — с нежностью в голосе пробормотал мужчина, обернувшись на голос, — мальчик мой… Тьма окутала Румпельштильцхена и сквозь неё, словно из-за глухой завесы, до него вновь стал доноситься голос. С усилием, ворочаясь в вязкой, удерживающей его болотистой темноте, он устремился на зов. Тревога нарастала в груди, и отчего-то крепла уверенность, что ему во что бы то ни стало необходимо выбраться, иначе случиться что-то непоправимо ужасное. — Румпель, — вновь осторожно позвала его Белль, — вернись ко мне. Слабо улыбаясь, девушка с надеждой заглянула в его затуманенные глаза. Слова Реджины, хоть и сказанные со злым умыслом, она помнила хорошо — поцелуй любви может разрушить любое проклятие. Так неужели сработало? Белль боялась в это поверить, ведь новое разочарование могло сломить её окончательно. Сохраняя молчание, она замерла в ожидании, не решаясь задать мучавшие её вопросы, ответы на которые могли бы принести долгожданный покой её душе. — Бэй, — глухо повторил имя мальчика Румпельштильцхен, прокручивая в голове только что привидевшиеся ему образы. — Мой сын, которого я должен найти. Не решаясь пошевелиться, Белль от волнения задержала дыхание, наблюдая за мужчиной. Его взгляд постепенно обрёл ясность, но вместе с тем на лице отразилось и страшное мучение от вновь обретённой боли потери. Плотно поджав губы, он сохранял молчание ещё некоторое время, избегая взгляда девушки. — Я вспомнил его, — с горечью в голосе произнёс мужчина, решившись наконец поднять взгляд на девушку, — моего сына, Бэйлфаера. Мы жили с ним в деревне, после того, как Мила ушла от меня, его вот-вот должны были забрать в армию, на войну с ограми, — мучительно зажмурившись, он плотно поджал губы. — Я потерял его, но не помню, как это случилось, — отчаянно выдохнул, вновь открыв глаза. — Знаю только, что должен найти, обязательно. Белль стыдно было признаться даже себе в том, что наряду с безграничной радостью она испытала ужасающее по своей силе разочарование. Больше всего ей хотелось, чтобы где-то среди дорогих ему воспоминаний о сыне затесалось хотя бы одно мимолётно связанное с ней, но этого не случилось. Подавив в себе чувство глубокой досады, Белль крепко обняла Румпельштильцхена, спрятав лицо у него на груди. — Теперь ты веришь мне? — тихо прошептала девушка, чувствуя, как по щекам тихо побежали слёзы. — Да, — с небольшим промедлением произнёс мужчина. — Возможно, прежде я был не до конца честен с тобой, когда говорил, что верю твои словам, ведь мне было сложно представить, что подобное может оказаться правдой, но теперь я убедился в этом. У меня действительно была другая жизнь, а значит, всё то, о чём ты рассказывала — истина, — прижавшись щекой к её макушке, Румпельштильцхен обессиленно закрыл глаза. — Мне жаль, что я не вспомнил тебя, Белль. Она не решилась признаться ему, что это причиняло ей жуткую боль, пожалуй, с её сторон это было бы чудовищно эгоистично. Во всём, что происходило с ними она видела лишь своё наказание, которое ей нужно было пережить в одиночку, быть может лишь тогда, когда эта чаша будет испита до дна, всё изменится. Тихо всхлипнув, она лишь согласно кивнула и крепче прижалась к любимому мужчине, находя для себя утешение в том, что он просто был рядом.