Revenge/Возмездие

– Просто возьми это, и все, – прошипел Кюхён, в очередной раз умудрившийся подкараулить Тэмина, старательно избегавшего привычных маршрутов и встреч с Кюхёном всю последнюю неделю, но… все равно попавшегося в цепкую хватку в этот раз явно не собирающегося отступать от намеченной цели так просто мистера Чо, подкараулившего его в небольшом глухом переулке прямо возле дома и сейчас пытающегося впихнуть Тэмину серебристый кейс самого подозрительного вида, в который этот псих мог запихнуть все, что его душе угодно: от плеток, наручников и прочих сексуальных девайсов и до каких-нибудь наркотиков или еще того хуже – оружия, чтобы потом полиция накрыла Тэмина с поличным со всем этим «счастьем», а Кюхён, конечно же, исполняя роль прекрасного рыцаря на красном Porsche, прискакал спасать его, надеясь на то, что после столь триумфального спасения «прекрасная принцесса» без возражений падет в его объятия. Ну еще бы. Тэмин, конечно, никогда не отличался выдающимися интеллектуальными способностями, но и не был настолько конченным придурком, чтобы сейчас добровольно принять хоть что-то из рук Чо Кюхёна. – Какого черта?.. – возмущенно начал было Тэмин, уже приготовивший очередную тираду для этого надоевшего ему хуже перекисшего магазинного кимчи наглеца, но Кюхён в который раз до немого изумления поразил его: – Я тебя умоляю, давай хотя бы в этот раз обойдемся без скандалов и этих идиотских разборок и споров, – скривившись, совершенно бесцеремонно перебил Тэмина Кюхён. – Просто возьми этот кейс. И открой его. Дома. Когда будешь один. И ты больше не увидишь меня. Никогда. Это все, о чем я прошу тебя, – наградив потерявшего дар речи от услышанного Тэмина пристальным взглядом, попросил Кюхён и на всякий случай добавил: – Считай это моим последним желанием перед нашим расставанием. И… думаю, тебе не следует напоминать, что я всегда выполняю свои обещания, да? – Дождавшись нервного, едва заметного утвердительного кивка от парня, Кюхён облегченно выдохнул, и, выдавив из себя слабую улыбку и едва сдержавшись, чтобы не пробежаться напоследок пальцами по щеке, которой ему так отчаянно хотелось коснуться, резко отвернулся, и быстрым, немного неровным шагом направился к своей машине, искренне надеясь на то, что Тэмину хватит ума последовать совету Кюхёна и безукоризненно выполнить подготовленные для него инструкции. Ведь в этом кейсе было все, чтобы Тэмин и его сестра как можно быстрее и безопаснее покинули эту страну: новые документы, билеты на самолет, ровно один миллион долларов наличными и единоличный доступ к анонимному оффшорному счету на Кайманах, на котором лежало еще ровно сто миллионов долларов, и записка, состоящая всего из нескольких строк: «Тебе и сестре угрожает опасность. Именно это я пытался сказать тебе каждую нашу встречу в последние дни. Бегите как можно скорее, если хотите остаться в живых». Кюхён, конечно, прекрасно понимал, что все это выглядит несколько наигранно и пафосно, но он надеялся, что хотя бы это сможет пронять и напугать Тэмина. Настолько, что он и правда согласится уехать из страны. Хотя бы на время. Пока только-только занимающаяся и грозящая в ближайшее время превратиться в настоящий шквальный ураган буря имени Ли Хёкджэ и его возмездия не затихнет. Ведь Хёкджэ сейчас… Больше всего сейчас он напоминал Кюхёну часовую бомбу замедленного действия, которая может взорваться в любой, абсолютно любой момент и уничтожить все на своем пути. Кюхён и сам уже не был уверен, какая роль была все-таки уготована ему в этой великой игре во имя возмездия и переживет ли он все это, наконец-то по-настоящему начиная понимать, что сотворил с психикой Хёкджэ этот проклятый японец на самом деле, но, увы, слишком поздно, когда остановить это воспылавшего жаждой мести повзрослевшего ребенка уже нет никакой возможности. Вернее, есть. Кюхён бы попытался сделать хоть что-то, если бы у Хёкджэ не было столь хорошего рычага давления на него, но вот если этот рычаг хотя бы временно улетит куда-нибудь очень-очень далеко, где Хёкджэ совершенно точно не добраться до него, то… Кюхён бы попытался если не пресечь все происходящее, то хотя бы вытащить Донхэ из этого дерьма, в которое тот влез слишком быстро и слишком добровольно, даже не подозревая, что это вовсе не странно пахнущий эксклюзивный швейцарский шоколад, а несколько другая субстанция… И теперь все дело было за глупо стоящим посреди проулка и опасливо смотрящим на кейс Тэмином и его решением, и пусть где-то в глубине души Кюхён понимал, что это всего лишь отмазка и странная причина объяснить свое бездействие и невмешательство, но… он ничего не мог поделать с самим собой и с тем паническим ужасом, что Хёкджэ вдруг начал внушать ему с того памятного разговора под дулом пистолета в гостиной, а уж когда сейчас Кюхён увидел размах раскинутой им смертельно ядовитой паутины и оценил масштаб интриги, сплетенной этим мстительным пауком, то… Разве есть у него что-то, что он в действительности может противопоставить этому дьяволу во плоти и действительно уберечь Донхэ от очень долгой и очень мучительной смерти? Ведь он еще никогда не видел, чтобы кто-то несся навстречу своей погибели с таким неугасаемым энтузиазмом и счастьем, не обращая внимания ни на что вокруг и не замечая даже самых простых и самых очевидных тревожных звоночков, которые уже давно насторожили бы любого другого человека, но… не Донхэ. Слишком наивного и слишком влюбленного, чтобы заметить, что его возлюбленный вовсе не тот, за кого он себя выдает. И вряд ли уже хоть что-то сможет открыть этому по уши увязшему в паутине Хёкджэ мальчишке глаза… Разве что признание самого Хёкджэ с его закономерным следствием – смертью. Ведь Кюхён даже не сомневался в том, что, несмотря на все свои чувства, еще робкие и только начинающие разгораться под маской лжи, Хёкджэ вряд ли пожалеет сына своего злейшего врага, пусть даже будет по-настоящему любить его… Да и вообще… вряд ли это живущее лишь одной ненавистью чудовище способно хоть на какие-то хорошие чувства, так что… судьба Донхэ, кажется, уже решена. Если у Кюхёна, конечно, все-таки не хватит сил и решимости, пусть даже насильно, но все же выдрать этого дорогого его сердцу ребенка из этого уже почти захлопнувшегося капкана и подарить ему новую жизнь. Без Хёкджэ. Без семьи. Без всего того груза проблем и горестей, что сейчас лежит на его плечах. Просто жизнь. Спокойную и счастливую. Кажется, ради этого Кюхёну все-таки следовало взять себя в руки и побороться еще хотя бы чуть-чуть, даже несмотря на обещание, данное старому другу, которое он, увы, не сможет сдержать…

***

– Как же ты умудрился так упасть? Все лицо, да еще и рука… – недовольно выдохнула Мари, с подозрением глядя на своего изувеченного «жениха», который явно не жаждал делиться с ней интимными подробностями вчерашнего вечера и истинными причинами появления всех этих синяков и ссадин на его лице (слишком напоминающих следы от ударов, чтобы Мари даже на пару мгновений усомнилась в реальных причинах их происхождения), а также вывиха правой руки. – Я бываю до невозможности неловким, – рвано выдохнул Донхэ, для которого выход в свет сегодня и эта встреча с Мари были самой настоящей пыткой, но отец вчера явно дал понять ему, что больше не позволит сыну думать и поступать так, как ему хочется, приведя Донхэ крайне веские причины, по которым ему стоит быть послушным, и… начиная с сегодняшнего дня, Донхэ действительно придется соглашаться со всем, что ему говорят родители, и с готовностью и без малейших сомнений и пререканий выполнять все, о чем они его попросят. Но… ради того, чтобы защитить Хёкджэ от своей семьи, Донхэ готов был пойти на многое, так что ежедневные свидания с Мари даже в таком состоянии теперь казались ему сущим пустяком, тем более если они были залогом нормальной и счастливой жизни человека, который был для Донхэ дороже собственной жизни и которого тот действительно готов был любить и оберегать от неприятностей и проблем любой ценой. Абсолютно любой. Даже… даже если потребуется в последний момент сорвать все их планы и… сделать так, чтобы эта проклятая всеми богами свадьба состоялась. – Ты же понимаешь, что я не поверила ни единому твоему слову, – устало вздохнула Мари, делая глоток кофе и даже не надеясь на то, что он поможет ей хотя бы немного прогнать усталость: ей опять всю ночь спать в одной постели с младшей сестрой, так, на всякий случай, ведь отец строил всю эту неделю из себя примерного семьянина и постоянно ночевал дома, и Мари во избежание лишних недоразумений просто забирала сестренку ночевать к себе, а та мало того, что крутилась ночью в постели быстрее любой юлы, так еще и разговаривала, плакала, пиналась, кусалась и царапалась, так что… о спокойном сне пока можно было забыть. Но это была неоправданно маленькая жертва ради безопасности сестры и своего собственного душевного спокойствия, а Мари уже прекрасно знала, насколько опасно быть малодушной в подобных вопросах, ведь она уже один раз отступилась от любимого человека ради собственного эгоизма и комфорта и… до сих пор не могла разобраться с последствиями и вымолить прощение того, кто благодаря ее так рьяно пекущимся об имидже семьи родителям оказался отослан в закрытый пансион в Японии, скорее похожий на тюрьму, чем на учебное заведение, однако скоро у Мари наконец-то появится шанс выдрать любовь всей своей жизни из цепких лап своей семейки и заслужить ее прощение… Любым способом, каким она только пожелает. Главное – вырваться из всего этого, вырваться из своей семьи, и тогда… все наладится. Обязательно. – Так мне стоит знать правду или?.. – Мари вопросительно посмотрела на тоже задумавшегося о чем-то своем Донхэ. – Нет, не стоит, – с улыбкой отрицательно покачал головой Донхэ. – Это так, семейные неурядицы… – пожал плечами он, отодвигая в сторону десерт, ковырять который левой рукой у него сейчас не было ни малейшего желания, и придвинул к себе чашку с кофе, а затем тоскливо посмотрел на часы и подумал о том, что он не видел Хёкджэ уже больше суток, а те два часа, что они болтали утром по телефону, конечно же, не в счет. Но… ради его, Хёкджэ, безопасности им и правда стоило какое-то время побыть не вместе, а может и… всегда? – Не смотри так тоскливо на часы, а то мне даже немного обидно: такой красивый парень – и так сильно скучает на свидании со мной, – тихонько рассмеялась Мари, даже не пытаясь выглядеть возмущенной. – Прости, просто… у меня есть дела, – немного виновато улыбнулся Донхэ, впрочем, не испытывая ничего даже приблизительно похожего на чувство вины. По крайней мере не перед Мари, для которой это свидание наверняка было столь же мучительной пыткой, как и для него самого. – Ну... у меня, вообще-то, тоже… – тяжело вздохнула девушка и зачем-то добавила: – Но, чтобы нам засчитали это за свидание, нужно пробыть здесь не меньше часа. Так что выбирайте тему для разговора, будущий муженек, – насмешливо улыбнулась Мари, собираясь просто взять и провести ближайшие 60 минут пусть и в вынужденной, но все же весьма и весьма приятной компании, пока где-то на другом конце города человек, от которого зависело не только будущее Донхэ, но и будущее самой Мари, воплощал в жизнь очередной пункт своего крайне изощренного плана.