Revenge/Возмездие

– Какого черта ты творишь? – разъяренный Хёкджэ коршуном влетел в гостиную Кюхёна, едва-едва сдерживая в себе желание наброситься с кулаками на вальяжно разлегшегося на софе с бокалом вина и безмятежно улыбающегося мужчину в кроваво-алом шелковом халате и точно такой же пижаме под ним. – Хэй-хэй-хэй, потише, что за кипиш и паника на ночь глядя? Не видишь – здесь, вообще-то, люди отдыхают, – усмехнулся Кюхён, даже не соизволив подняться или хотя бы сесть, чтобы встретить своего дорогого и крайне долгожданного гостя. – Ах, я тебе отдыхать мешаю? Может, мне помочь организовать тебе вечные отдых и покой? – замерев прямо посреди комнаты, скривился раскрасневшийся от злости парень, чувствуя, что еще на шаг ближе к Кюхёну – и он просто не сможет сдержать себя и пристрелит эту наглую, лицемерную сволочь, следуя своему самому первому порыву и наплевав на то, что отец так сильно любил этого эгоистичного ублюдка, бесящегося с жиру и не знающего, чем заполнить свои дни. – Собираешься убить меня? Решимости-то хватит? – не сдержался от очередной насмешки Кюхён, еще сильнее зля Хёкджэ и прекрасно понимая, что уж кому-кому, а ему совершенно точно хватит и решимости, и сил, чтобы просто взять и пристрелить старого друга своего отца прямо сейчас, особенно когда Хёкджэ едва не потерял свою любимую игрушку. Жаль, что едва. Но у Кюхёна и на этот случай был свой особый, запасной план, который, кажется, сработал. Ну что же, хотя бы один из двух – и то неплохо. – А ты думаешь – нет? – усмехнулся Хёкджэ, нарочито медленно и спокойно доставая из-за спины, из-за пояса брюк пистолет, с глухим щелчком снимая его с предохранителя и медленно наставляя дуло на даже не шелохнувшегося мужчину. – Все еще сомневаешься? – с улыбкой поинтересовался он, изо всех сил сдерживая себя, чтобы действительно не взять и просто не нажать на спусковой крючок, стирая жизнь этой так раздражающей его сейчас сволочи с лица земли. – Ну так стреляй, – ухмыльнулся Кюхён, но, увидев, как дрогнул лежащий на спусковом крючке палец этого маленького озлобленного упрямца, поспешил на попятную и попытался хотя бы немного сгладить и без того напряженную обстановку: – Хотя нет-нет-нет, стой! – вдруг отрицательно замотал головой Кюхён, меняя тон на более мягкий: – Дай мне выпить еще бокальчик этого потрясающего вина – «Шато Марлен» 83 года, будет жаль, если такой чудесный напиток пропадет, – широко улыбнулся мужчина, наполняя свой бокал и кивая на второй, специально подготовленный к визиту Хёкджэ, пока еще пустой бокал: – Присоединишься? – Не заговаривай мне зубы, – скривился Хёкджэ и собирался уже было добавить еще что-то, но осмелевший и словно уже не замечающий направленного на него дула пистолета Кюхён перебил его: – Я не заговариваю. Считай это моим предсмертным желанием и банальной вежливостью, но… если ты не хочешь – твое дело, – усмехнулся мужчина, мелкими глотками под пристальным взглядом Хёкджэ осушая бокал, и, довольно улыбнувшись, протянул: – Потрясающий букет и вкус, зря ты отказался… Ну а теперь все, можешь стрелять, – усмехнулся Кюхён, отставляя в сторону бокал и поднимая руки. – Только пожалуйста, целься сразу в голову, чтобы наверняка, а то все эти агонии… Не хочу мучиться, – хмыкнул мужчина, пристально глядя на Хёкджэ, на лице которого сейчас не читалось ни единой эмоции, и на пистолет, который тот совершенно спокойно держал в не дрогнувших ни разу руках. – Ну уж нет, не так быстро, – прошипел парень, обжигая Кюхёна полным ярости взглядом. – Сначала ты расскажешь мне, зачем ты сделал все это… – Что именно? – насмешливо перебил Хёкджэ мужчина, ничуть не боясь дразнить и поддевать его еще сильнее, ведь… Кюхён по глазам парня видел, что тот не собирается стрелять в него, иначе… иначе Кюхён был бы уже мертв, ведь Хёкджэ далеко не из тех, кто ведет пустые разглагольствования со своими жертвами, предпочитая словам действия, а просто наставленным ему в лоб дулом… Этим Кюхёна уже было не испугать. По крайней мере не сейчас. – Как будто ты сам не знаешь, – мучительно скривился Хёкджэ, которому стоило лишь подумать о том, что если бы Донхэ просто не взял и не позвонил ему из телефонного автомата из аэропорта, решив на всякий случай попрощаться с Хёкджэ, то… Нет-нет-нет! Хёкджэ просто не мог позволить себе потерять его. По крайней мере сейчас. Пока еще не пришло его время. Хёкджэ отчетливо понял это за те мучительные пятьдесят минут, что он добирался до аэропорта, проклиная сеульские пробки и Кюхёна, который почему-то решил именно сейчас предать его, и мысленно благодаря Донхэ за его чистоту и наивность и за то, что тот решил наплевать на запрет Кюхёна и все-таки позвонил Хёкджэ, который впервые в своей жизни так отчаянно испугался за кого-то или что-то, кроме себя самого и кроме своего возмездия, и это… это было определенно чем-то совершенно новым для него. Хёкджэ еще никогда и никого в своей жизни не боялся потерять так сильно и не обнимал так отчаянно крепко, стоя прямо посреди зала регистрации и совершенно наплевав на тысячи снующих вокруг людей, среди которых явно мог затесаться тот, кому не стоило видеть эту сцену, но в тот момент Хёкджэ было плевать на всех и вся вокруг. Абсолютно на все. Ведь во всем мире для него в те мгновения существовал лишь один человек – тот, кого он так отчаянно сжимал в своих руках, словно пытаясь убедить себя в том, что Донхэ все еще здесь. Его Донхэ. Теплый, живой, настоящий. И что это он стоит здесь и сейчас, испуганно прижимаясь к Хёкджэ, а не летит по указке Кюхёна под совершенно чужим именем в Ванкувер, следуя плану, о существовании которого Хёкджэ узнал меньше часа назад. Хёкджэ не запомнил, сколько они простояли вот так, под удивленными, осуждающими и откровенно недовольными взглядами всех этих незнакомых ему людей, но, кажется, что это длилось целую вечность – ровно до тех пор, пока отвратительная липкая смесь боли и ужаса, буквально скручивавшая все внутренности Хёкджэ с того самого момента, как он услышал в трубке голос Донхэ, звонящего с незнакомого номера, чтобы попрощаться с ним перед вылетом в Канаду, потихоньку не начала исчезать, наконец-то позволяя Хёкджэ спокойно дышать и трезво мыслить, хотя… кто бы знал, с каким трудом ему пришлось заставлять себя просто отстраниться от Донхэ, что уж говорить про ту муку, которой стала для Хёкджэ необходимость отвезти Донхэ домой и передать его на всю вторую половину дня в распоряжение его родителей, но, впрочем, это было и к лучшему, ведь Хёкджэ как можно скорее нужно было узнать, какая шлея попала под хвост Кюхёну, а также придумать очень и очень правдоподобное объяснение случившемуся для Донхэ, который пока не задавал Хёкджэ никаких вопросов, но это лишь пока он еще не успел прийти в себя, но вот потом… У них должна быть как можно более похожая на правду версия произошедшего, вернее, не у них, а у Хёкджэ, потому что Кюхён… Кажется, пришла пора вычеркнуть его не только из списка союзников, но и из списка друзей. Но будет все же не так плохо, если у них будет единая версия произошедшего и если Кюхён, конечно же, останется жив, а то мало ли… Несмотря ни на что Донхэ очень умный и проницательный мальчик и с легкостью сможет сложить два и два, поэтому Хёкджэ требовалось как можно тщательнее и аккуратнее разобраться с данной проблемой и с Кюхёном, и лучше всего, если они сумеют обойтись минимальными потерями, ну или хотя бы постараются сделать это… ради Донхэ и его душевного спокойствия, ведь у Хёкджэ из без ненормальных закидонов и безумных спасательных планов Кюхёна было достаточно проблем. – Я просто хочу спасти Донхэ. И заодно тебя, – тихий, непривычно серьезный и обеспокоенный голос Кюхёна заставил задумавшегося Хёкджэ оторваться от его размышлений и тщательных просчетов того, как все-таки лучше и правильнее будет объяснить Донхэ случившееся, причем так, чтобы это звучало не просто логично и нормально, но чтобы мальчишка действительно поверил в это и постарался забыть всю эту историю, хотя это, конечно, было уже из области фантастики, но самое главное – чтобы он больше никогда не верил Кюхёну и не велся на его провокации, а еще лучше – просто свел все общение с ним к нулю, но вот как провернуть все это… у Хёкджэ пока было лишь смутное представление. Впрочем, он совершенно не сомневался в собственных силах и что ему удастся убедить Донхэ во всем, главное – приложить к этому максимум усилий и сделать все как можно правдоподобнее и естественнее, и тогда… Нет, кажется, у Хёкджэ уже был план. – Что-что? – изумленно вскинул брови не поверивший своим ушам парень. – Ты хочешь спасти меня? И Донхэ? – Да, – спокойно кивнул Кюхён, пристально глядя на Хёкджэ, который действительно не понимал, что мужчина имеет в виду. Ладно спасти Донхэ. Но спасать его – Хёкджэ? Смешно. – Ты пьян или окончательно тронулся умом? – хмыкнул Хёкджэ, с жалостью глядя на мужчину и думая, что у того действительно что-то не то с рассудком. Интересно, он тронулся от алкоголя, наркотиков, венерических заболеваний, безуспешных поисков Тэмина или из-за беспокойства о Донхэ? Хотя с таким букетом, конечно, грех не сойти с ума, но вмешиваться в его месть… Нет, Хёкджэ однозначно не позволит Кюхёну сделать это. – В любом случае это не имеет никакого значения. С этого момента не смей приближаться ни ко мне, ни тем более к Донхэ, и даже не пытайся связаться с ним, если не хочешь, конечно, чтобы он повторил судьбу своего отца или старшего братца, – предугадав вопрос Кюхёна, с ледяной усмешкой произнес Хёкджэ, с удовольствием видя страх в глазах Кюхёна, который, кажется, и правда так отчаянно боялся за Донхэ, что был готов на все, чтобы спасти его. Забавно. А Хёкджэ-то думал, что в этом – в отсутствии постоянных привязанностей – Кюхён так сильно похож на него, и надо же… – Ты не посмеешь… – начал было Кюхён, но Хёкджэ со смешком перебил его: – Не посмею? Я? – он даже не скрывал сарказма в своем голосе, впрочем, Кюхён и сам прекрасно понял, какую глупость он только что сморозил. – Вернее, не сможешь, – поспешил исправиться мужчина, но, судя по полному снисходительной злости взгляду Хёкджэ, того не слишком затронуло изменение смыслов, а это значило лишь одно: кажется, кое-кому было пора услышать всю правду. Прямо в лоб, раз уж некоторые упрямые и зацикленные на себе ослы не замечают столь очевидных вещей и не понимают столь прямых намеков. – Ты же влюбился, Хёкджэ, ты сам еще не понял этого, но… – с виноватой улыбкой развел руками Кюхён. – Поэтому ты ничего, абсолютно ничего не сделаешь с Донхэ, просто не сможешь, так что… все твои слова и угрозы звучат до невозможности смешно сейчас, – хохотнул мужчина, с удовольствием видя, как округляются глаза Хёкджэ и в них появляется что-то похожее… на понимание? Хотя вряд ли Хёкджэ, так отчаянно сопротивляющийся любым искренним добрым чувствам, сможет так быстро осознать это, но… у него хотя бы появится пища для самоанализа и размышлений, а большего Кюхёну пока и не было нужно. Хёкджэ умный мальчик и до всего остального с легкостью может додуматься сам, главное – подтолкнуть его в верном направлении. – Я влюбился? Тебе-то самому не смешно от своих слов? – еще сильнее скривился Хёкджэ, на которого слова Кюхёна не произвели ровным счетом никакого впечатления, и, наконец-то устав держать пистолет, опустил его, плавным движением ставя на предохранитель и убирая за пояс брюк. – В общем так: я не знаю, что ты там себе надумал своим воспаленным мозгом – меня это не касается, но я настоятельно рекомендую тебе держаться как можно дальше от Донхэ. Во избежание всех проблем, а то пострадать может не только он, но… Тэмин? У него новая работа и такая милая сестра, будет жаль, если у судьбы двух сироток не будет хэппи-энда, да? – усмехнулся Хёкджэ и, недовольно шикнув на собирающегося что-то сказать и, кажется, весьма и весьма удивленного и немного напуганного осведомленностью Хёкджэ Кюхёна, продолжил: – Так вот, чтобы у всех все было хорошо, тебе просто нужно заткнуться и сделать вид, что тебя нет, а если Донхэ вдруг доберется до тебя и спросит, в чем дело, скажешь ему, что просто испугался всей этой шумихи вокруг дела Итука, будто она может его задеть, и решил просто немного раньше реализовать план, который мы готовили с тобой. Это тебе ясно? – Хёкджэ вопросительно посмотрел на Кюхёна и, дождавшись утвердительного кивка мужчины, довольно улыбнулся: – Вот и молодец. Так и сделаем. И я думаю, что тебе не нужно напоминать, что я не бросаю слов на ветер и что все мои угрозы – далеко не просто слова, – подарив явно проникшемуся словами Хёкджэ Кюхёну еще одну сладкую улыбку, он не попрощавшись, молча покинул дом бывшего друга, больше никогда в своей жизни не собираясь по доброй воле переступать его порог, да и общаться с Кюхёном, внезапно перекочевавшим из немногочисленного списка союзников в обширный список врагов, тоже. По крайней мере в таком теплом, почти дружеском ключе.