Revenge/Возмездие

– Отец, ты хотел со мной поговорить? – почтенно поклонился сидящему за столом и внимательно изучающему финансовые сводки на экране своего монитора Юнсу Итук, едва-едва сдерживающий напряжение и нервную дрожь, тугими жгутами скручивающие его изнутри. Чтобы отец вот так вот дома в выходной день вызвал его к себе в кабинет? Да не просто вызвал, а вызвал крайне формально, через прислугу? Это наталкивало на не слишком-то хорошие мысли, особенно после того, что произошло вчера вечером и сегодня ночью. А что если?.. Нет-нет-нет, отец просто не мог узнать о случившемся – Хёкджэ вряд ли первым делом побежал жаловаться к нему, ведь на такие вещи не жалуются. О них либо заявляют в полицию, либо… у него есть шанс на прощение, который Итук совершенно точно не собирался упускать. Вот только как ему предстоит вымаливать это самое прощение, которое должно стать залогом того, что произошедшее останется тайной, он даже не представлял, поэтому пока решил действовать самыми банальными и самыми старыми, добрыми и проверенными методами, которые уже сработали не одну тысячу раз и… возможно, сработают и сейчас. – Да-да, проходи, присаживайся, – рассеянно кивнул Юнсу, сохраняя так и не изученный до конца документ и поднимая тяжелый, пронизывающий взгляд на явно нервничающего старшего сына, который уже слишком хорошо выучил своего отца, чтобы если не понимать, то хотя бы чувствовать, что разговор будет не из легких. – Так о чем ты хотел поговорить? – натянуто улыбнулся Итук, не выдержав паузу и первым нарушив воцарившееся в кабинете молчание. – О тебе и о Донхэ. Вернее, о том, что происходит между вами двумя, – недовольно нахмурился Юнсу, глядя на удивленно вскинувшего брови сына. – А что происходит между нами? – слишком неестественно изумился Итук, чувствуя, что после сегодняшнего утра актерская игра и самоконтроль, кажется, не слишком-то хорошо поддавались ему, что было не очень хорошо. Особенно во время разговора с отцом, который и так видел Итука насквозь, а уж когда привычные маски никак не желали натягиваться на его лицо, то… он чувствовал себя абсолютно голым и беззащитным под тяжелым, пронизывающим насквозь взглядом совершенно точно недовольного родителя. Но… недовольного из-за их отношений с Донхэ? Однако откуда отец может знать об этом? Вряд ли Донхэ побежал жаловаться папочке из-за их ссоры, значит… – Думаешь, я не в курсе? Да вся прислуга на каждом углу едва ли не в голос обсуждает ваши ссоры и разборки, и почему-то я узнаю о том, что между моими сыновьями все не так гладко, от горничных, а не от тебя или Донхэ! – недовольно рыкнул на сына Юнсу, заставляя того нервно поежиться и испуганно залепетать: – Прости, я думал, что это только между мной и Донхэ и что это не так важно, мы с ним просто немного повздорили, ничего страшного… – Ничего важного и страшного? С каких это пор ты в этом доме решаешь, что важно, а что нет, а? – вскинулся мужчина, награждая смущенного и растерянного сына еще одним полным уничижения взглядом. – По-моему, глава семьи еще тут я, и первым, кто должен знать о ваших с Донхэ конфликтах, тоже должен быть я. А то не хватало еще… От горничных, – брезгливо скривился Юнсу. – Может, в следующий раз я прочитаю об этом в какой-нибудь желтой газетенке или вообще в Твиттере?! Молчи! – шикнул на уже собирающегося было что-то возразить Итука мужчина, едва-едва сдерживая гнев и отчетливое желание подкрепить свое недовольство физической силой, даже несмотря на то, что он еще ни разу в жизни не поднимал руку на старшего сына, но… все рано или поздно бывает в первый раз. Тем более когда есть желание и веская причина сделать это. – Я спрашиваю еще раз: что произошло между вами с Донхэ? Почему вы ругались? Или мне лучше спросить об этом у него? – отчеканил свои вопросы Юнсу, пристально глядя на съежившегося сына. – Отец… Мы с Донхэ… просто немного повздорили. Из-за какой-то ерунды, я уже даже и не помню, из-за чего конкретно… – нервно сглотнул Итук, отчаянно подбирая более-менее правдоподобные оправдания и слова, потому что озвучивать отцу истинную причину их с Донхэ недопониманий – Хёкджэ – было бы форменным самоубийством, ведь их почтенный родитель был далеко не глуп и с легкостью бы догадался, в чем тут дело, а это было бы чревато. Для них обоих. Если не для всех троих, но если на Донхэ и на то, каким очередным наказанием наградит его отец, Итуку было совершенно плевать, то вот на самого себя и Хёкджэ… Нет, отец ни за что не должен был узнать об этом. По крайней мере об истинном участии своего старшего сына в этой истории. – Донхэ… Понимаешь, после своего возвращения он очень сильно изменился и я совсем не могу нормально общаться с ним. Думаю, что основная причина наших разногласий в этом, да, – наигранно тяжело вздохнул Итук и, исполняя свою давнюю задумку, чуть нахмурившись, продолжил: – Я тут подумал… Все эти скандалы и слухи о них могут негативно сказаться на репутации нашей семьи, поэтому… может, Донхэ стоит вернуться в Штаты? Во избежание лишних недоразумений и конфликтов? Думаю, что так будет лучше для всех, – виновато улыбнулся парень, вопросительно глядя на отца и искренне надеясь на то, что тот в который раз поддержит идею старшего сына и, воспользовавшись удобным предлогом, поспешит как можно быстрее подальше отослать Донхэ, избавившись от ненавистного присутствия нелюбимого младшего сына в доме, но вот только у Юнсу, кажется, были совершенно иные планы на этот счет. – Нет, – холодно отрезал мужчина, с любопытством глядя на сына и гадая, чем же ему так сильно насолил Донхэ (о возвращении которого домой Итук так слезно и вполне себе искренне, в отличие от сегодняшней сцены, молил его всего пару недель назад) и как его предприимчивое дитя будет выкручиваться из сложившейся ситуации, ведь Итук не привык получать отказы на свои просьбы от любимого папочки. – Нет? – изумленно переспросил парень, недоверчиво глядя на отца и не веря своим ушам: чтобы он и не воспользовался таким прекрасным поводом отправить Донхэ куда-нибудь подальше со своих глаз – в этом определенно было что-то новое и совершенно ненормальное. – Нет. У меня есть на него некоторые планы, поэтому вам придется научиться уживаться вместе. Этим летом и не только, – с усмешкой кивнул Юнсу, наслаждаясь смесью злости, замешательства, ревности и растерянности в глазах своего сына. – Поэтому, будь добр, приложи все силы, чтобы до меня больше не дошло ни единого слуха о ваших ссорах… – Но Донхэ… – начал было Итук, но отец, пользуясь правом старшего, бесцеремонно перебил его: – С Донхэ я тоже поговорю по этому поводу. Надеюсь, что мы прояснили этот момент и подобных ситуаций больше не повторится, – кивнул он, награждая сына напоследок еще одним тяжелым взглядом и жестом показывая ему, что их разговор закончен и что до крайности растерянный и злой сын наконец-то может покинуть его кабинет, чтобы в одиночестве обдумать услышанное, отчаянно пытаясь понять, что же вдруг такого понадобилось отцу от Донхэ, раз он решил проигнорировать свою многолетнюю ненависть и оставить того подле себя, и как Итуку теперь выпутаться из всей этой ситуации с наименьшими потерями и убедить и отца, и Донхэ в том, что будет наилучшим вариантом для всех, если младший сын семейства Ли как можно быстрее покинет эту страну на как можно более долгий срок… а лучше – навсегда, наконец-то избавив всех от необходимости помнить о его существовании.

***

– Никогда не любил супы, а в твоем исполнении они и правда больше похожи на яд, чем на лекарство, – тихонько рассмеялся Хёкджэ, под обиженным взглядом Донхэ отодвигая в сторону тарелку со специально приготовленным для него лечебным (пусть и немного подгоревшим и выкипевшим, но отнюдь не потерявшим своих целебных свойств) супом, пахнущим в лучшем случае крысиной отравой, и нацеливаясь на кусок аппетитнейшей пиццы с моцареллой, половину которой с большим удовольствием изничтожил Донхэ, так и не решившийся попробовать собственноручно приготовленный лечебный супчик из водорослей. – Йа, я вообще-то готовил его специально для тебя по совершенно особенному рецепту… – возмущенно начал Донхэ, но Хёкджэ со смешком перебил его: – Найденном в Гугле, надеюсь? – Да пусть и там, но это очень полезно, – продолжал стоять на своем и корчить вселенскую обиду Донхэ, едва-едва сдерживая смех. Честно говоря, он даже и не рассчитывал, что Хёкджэ решится хотя бы попробовать это варево, но… тот оказался настоящим другом. Ну или латентным самоубийцей. Впрочем, в первое Донхэ хотелось верить намного больше, чем во второе. – И почему вся полезная еда настолько мерзкая на вид, вкус и запах? Даже Чоко не оценила, – фыркнул Хёкджэ под тихий смешок Донхэ, тут же вспомнившего, какую брезгливую мордочку скривила принцесса, учуяв запах его целебного варева, а уж когда ей предложили его попробовать… Красноречиво прижатые к голове ушки и брезгливо поджатая передняя лапа сказали все за поспешившую удалиться, пока в нее не начали заливать эту отраву силком, Чоко. Впрочем, реакция Хёкджэ на лечебный суп из водорослей практически ничем не отличалась от реакции ее питомицы. – Эх, ничего вы не понимаете в нормальной еде, – наигранно тяжело вздохнул Донхэ, провожая полным тоски взглядом цапнутый Хёкджэ из коробки кусок пиццы, на который уже было собрался нацелиться сам Донхэ. – По-моему, мы все прекрасно понимаем в ней. Вот это, – Хёкджэ с довольной улыбкой кивнул на кусок пиццы в своей руке, – нормальная еда. И это – тоже, – с милой улыбкой Хёкджэ ловко увел прямо из-под носа Донхэ большой пластиковый стакан с молочным коктейлем и с наслаждением сделал глоток. – А вот это… – скривился он, кивая на тарелку с супом, – больше похоже на какое-то ведьмачье зелье, – хихикнул Хёкджэ и, увидев, как Донхэ снова недовольно хмурится и собирается что-то возразить, поспешил добавить: – Спасибо тебе огромное за заботу, конечно, но вот такой вот я неблагодарный. Люблю пиццу сильнее супчиков и считаю, что готовить нормальную еду должны только повара, – хмыкнул он, разводя руками в стороны, и с улыбкой посмотрел на Донхэ. – Да ладно тебе извиняться, думаешь, я не знаю, какая это дрянь? – не выдержав, рассмеялся Донхэ, заставляя Хёкджэ вскинуть брови в наигранном возмущении. – Видел бы ты выражение своего лица, когда глотал первую ложку. Пожалуй, этот момент нужно было снять на камеру и озаглавить его как «Все страдания мира на лице Ли Хёкджэ»… – Ах ты... – возмущенно начал Хёкджэ, широкая улыбка на лице которого ну никак не желала вязаться с полным недовольства голосом, но Донхэ со смехом перебил его: – Я, честно говоря, вообще не думал, что ты будешь есть его… – Тогда зачем ты его варил? – вдруг неожиданно серьезно спросил Хёкджэ, пристально глядя на Донхэ и заставляя того подавиться собственным смешком, ведь он… он не имел ни малейшего понятия, как ответить на этот вопрос. Просто, проснувшись с Хёкджэ в одной постели и вспомнив обо всем, что случилось, Донхэ ощутил острое желание хоть как-то помочь ему, и чертова дорамная идея с супом… Он понятия не имел, откуда она взялась в его дурной голове. Во всяком случае сам Донхэ считал именно так, но объяснять это Хёкджэ, препарируя вслух свои чувства, мысли и сознание… Кажется, он не был готов сделать это. По крайней мере сейчас. И, слава богу, вселенная, словно услышав его отчаянный зов, решила спасти Донхэ, послав именно в этот самый момент курьера с сотней кроваво-красных роз, который своим звонком в дверь избавил Донхэ от мучительной необходимости выдавить из себя подходящий и, самое главное, правдоподобный ответ на вопрос Хёкджэ, которого у него просто не было…