Глава 35
1 августа 2016 г. в 19:07
– Дамы, познакомьтесь, в нашем благотворительном комитете замечательное пополнение – Ли Хёкджэ, прошу любить и жаловать, – Хёри с улыбкой представила своим приятельницам по комитету до безобразия смущенного парня, который с момента своего приезда в Кванхадон сделал слишком много значительных пожертвований и поэтому заслужил свое место на собрании самого элитного комитета благотворителей Кванхадона, ежемесячно проходящего в гостиной особняка семейства Ли, у той, что, конечно же, уже бесчисленное количество лет возглавляла его.
– Как же приятно видеть среди нас новые молодые лица, – наигранно счастливо всплеснула руками невысокая пожилая женщина со слишком кричащей ярко-красной помадой на губах и в столь же вульгарном платье, в которой Хёкджэ без труда узнал мать нынешнего генерального прокурора, и пусть она и не была его целью, но тем не менее невероятно раздражала его, ведь вырастить и воспитать ублюдка, подобного Ли Кандону, – для этого нужно иметь особый родительский талант. – Позвольте представиться: заместитель нашего обожаемого председателя, – женщина с приторно-сладкой улыбкой кивнула на Хёри, уже степенно усевшуюся в огромное массивное кресло, выполненное в викторианском стиле и больше похожее на трон, чем на обычный предмет мебели, – Ли Ванчон, – с еще более приторной улыбкой кивнула женщина и, немного приподнявшись со своего места, протянула Хёкджэ тонкое белоснежное запястье, обтянутое хрупкой и прозрачной, как древний пергамент, кожей. Конечно же, для поцелуя, который Хёкджэ, превозмогая собственное отвращение, со всей вежливостью сделал, заставив всех присутствующих дам томно выдохнуть, ведь такую искреннюю и совсем не наигранную галантность очень и очень сложно встретить у современных мужчин, особенно у таких молодых, но Хёкджэ в который раз подтвердил, что он является исключением из всех правил. Парень не только стойко выдержал знакомство с пятнадцатью самыми активными участницами благотворительного комитета, в числе которых, естественно, была невеста Итука, не погнушавшаяся построить Хёкджэ глазки, но и с присущим только пылкой юности энтузиазмом (так казалось окружающим дамам, ведь сам-то Хёкджэ знал, что вся его искренность осталась дома – нежиться в корзинке с мягкой шелковой подстилкой рядом с блаженствующей после сытного завтрака и чудесной прогулки Чоко) принял участие в обсуждении всех благотворительных мероприятий, запланированных на это лето, плавно перетекшее в светскую беседу за чаем и обмен последними сплетнями, которые были Хёкджэ не менее интересны, чем присутствие в этом клубе, еще надежнее закрепившего его и без того безупречную репутацию и положение в обществе.
Конечно же, все разговоры сегодня вертелись вокруг Минхвана и трагической гибели Дживон, похороны которых должны были состояться сегодня во второй половине дня, ведь никто не был в курсе деталей произошедшего и все жаждали подробностей, в курсе которых была лишь молча попивающая чай и размышляющая о чем-то своем Хёри, которая, кажется, мыслями была совсем не здесь, витала где-то в своих собственных облаках и уж тем более не была настроена делиться какими бы то ни было подробностями случившегося в ее доме, ведь она была далеко не так глупа, как думал ее муж, и прекрасно знала, что со смертью Дживон далеко не все так просто, как пытались убедить (вернее, уже убедили вкупе с парочкой внушительно толстых и приятно шуршащих конвертов) полицию Канин и Юнсу, и что их новейшая система видеонаблюдения дала сбой по вполне определенным причинам, но… все, что ей оставалось делать, – как всегда щебетать с так называемыми подругами, каждая из которых мечтала занять ее место и мысленно проклинала Хёри, улыбаться и делать вид, что все просто прекрасно. И никак иначе.
– Хёри, я слышала, что ты отказала в помощи родителям Дживон в организации похорон? – Ли Ванчон, ненавидевшая подругу всем сердцем, не сдержалась от полного яда вопроса и осуждающего взгляда, заставляя всех присутствующих мгновенно замолчать, забыв даже о темах своих разговоров, и поднять взгляды на сидящих друг напротив друга дам, между которыми сейчас разве что искры не летали.
– Да, – со спокойной улыбкой кивнула Хёри, невозмутимо делая еще один маленький глоток восхитительного чая из тонкой фарфоровой чашки, сделанной и расписанной вручную в Китае еще пять сотен лет назад, и, выдержав должную паузу, пояснила: – Они хотели устроить поминальную службу в нашем саду, но я сочла это излишним…
– Но почему? – грубо перебила женщину Ванчон, даже не представляя, насколько невоспитанной и неотесанной деревенщиной она сейчас выглядит на фоне своей то ли подруги, то ли соперницы. Впрочем, кажется, в отличие ото всех остальных ее мало волновало это.
– Почему? – удивленно вскинула брови Хёри, отставляя чашку на столик и поднимаясь с кресла. – Потому что поминальная церемония психически неуравновешенной наркоманки, у которой был роман с моим мужем, пройдет в моем саду только через мой труп, – с невыносимо вежливой улыбкой пояснила женщина, насмешливо глядя на потерявшую дар речи от изумления приятельницу: – Это же именно то, что ты так жаждала слышать, моя дорогая? Так наслаждайся триумфом правды, а я, пожалуй, удалюсь, чтобы вы могли обсудить эти новости, не смущаясь моего присутствия, – Хёри обвела безмятежно спокойным взглядом всех присутствующих и, насладившись их изумлением и триумфом собственного превосходства, повернулась к Хёкджэ, который, кажется, был единственным, кого не шокировало это заявление. Впрочем, Хёри и не сомневалась, что ему вряд ли есть дело до чего-то подобного, ведь этот мальчик был слишком возвышенным и благородным, чтобы унижаться до подобных вещей. Может, именно поэтому он так сильно нравился Хёри и так невыразимо напоминал ей Донхэ? И, может быть, именно поэтому мальчики уже успели так крепко подружиться, ведь у них столько общего, пусть это даже и нельзя разглядеть тому, кому не позволено знать их так же хорошо, как позволено Хёри.
– Хёкджэ, мальчик мой, ты не проводишь меня наверх? – с улыбкой спросила у с готовностью подскочившего парня женщина и, подав ему руку, позволила вывести себя из гостиной и проводить на второй этаж, ровно до дверей своей спальни.
– Миссис Ли… С вами все в порядке? – на всякий случай, с насквозь фальшивым, но так мастерски сыгранным беспокойством, поинтересовался Хёкджэ, прежде чем попрощаться.
– Не переживай, мальчик мой, все хорошо, – немного устало улыбнулась женщина, думая, как же повезло родителям Хёкджэ с таким сыном. Жаль только, что они никогда не смогут увидеть, каким замечательным человеком вырос их мальчик.
– Но то, что вы сказали… – робко начал Хёкджэ, глядя на Хёри из-под опущенных ресниц и думая, что уж чего-чего, а подобной выходки от этой стервы он не ожидал, но это лишний раз наглядно продемонстрировало ему, что ох как не стоит недооценивать своих противников. Особенно таких: робких, милых и болезненных внешне, но внутри полных яда и гнили, что так и норовят просочиться наружу, а уж помноженные на многолетний опыт в плетении интриг с легкостью становятся смертельным, разящим точно в цель оружием.
– Это, увы, горькая правда, Хёкджэ, – тяжело вздохнула женщина. – Рано или поздно в любой семье может случиться разлад, и признать это – уже половина решения проблемы. И пусть все лучше услышат об этом от меня, чем из грязных сплетен, распускаемых прислугой. Это позволит мне сохранить хотя бы остатки собственной гордости, – с улыбкой пожала плечами Хёри, с удовольствием видя на лице Хёкджэ что-то похожее на… понимание? Нет, ей совсем недаром нравится этот мальчик, ведь она, кажется, и правда не ошиблась в нем.
– Мне кажется, я понимаю, что вы имеете в виду… – немного смущенно отвел в сторону взгляд Хёкджэ, понимая, что сейчас происходит что-то очень важное, что-то, что скоро позволит ему настолько глубоко внедриться в семью Ли, насколько это возможно, и самое главное сейчас – не упустить этот момент, но, кажется, Хёкджэ уже и так сделал все так, как то было нужно, целиком и полностью получив одобрение Ли Хёри и окончательно завоевав ее поддержку, которая очень и очень скоро должна будет понадобиться ему, ведь… ведь Хёкджэ должен стать для нее намного ближе родных сыновей, чтобы в тот момент, когда ей нужно будет сделать выбор, она выбрала не того, с кем ее связывают узы крови, а того, кто так прочно спеленал ее сознание мнимыми духовными узами и совсем не материнской любовью и желаниями.
– Дай бог, чтобы ты только понимал это, но никогда не испытал на личном опыте. Проводишь меня дальше? А то что-то, кажется, это собрание и эта сцена забрали все мои силы, – с улыбкой кивнула Хёри, распахивая двери идеально обставленной спальни, которая с легкостью могла бы принадлежать какой-нибудь европейской герцогине или принцессе, и позволила Хёкджэ снова взять себя под руку, чтобы проводить до низкой, но даже выглядящей жутко дорогой и жутко удобной софы, на которую женщина с облегчением опустилась. – Может, попросить подать чаю? Или ты куда-то спешишь? – спросила она у замершего посреди комнаты и явно смущенного своим пребыванием здесь юноши. Неужели он и правда до этого никогда не был в спальне чужой женщины? Это было крайне забавно и крайне показательно для Хёри.
– Простите, но я… я хотел увидеться с вашим сыном… Может, мы пригласим его присоединиться? – Если раньше играть робость и смущение для Хёкджэ, который уже давно был самодостаточным, спокойным и уверенным в себе парнем, было сущей пыткой, то сейчас… пожалуй, сейчас, когда эта маска уже с легкостью прирастала к его лицу, это стало одной из самых любимых и легких для него ролей. Одной из самых действенных и безопасных. Ведь вряд ли кто-то будет подозревать в каких-либо интригах и уж тем более убийствах милого мальчика-одуванчика, который растерялся от того, что оказался наедине с женщиной в ее спальне. Причем даже без сексуального подтекста. Вот это да, вот это невинность и добродетель.
– Ты о Донхэ? – удивленно вскинула брови Хёри, жестом приглашая Хёкджэ сесть в кресло напротив нее и нажимая на едва заметную кнопку для вызова прислуги, тщательно спрятанную под подлокотником софы.
– Да, – кивнул Хёкджэ, все же присаживаясь на краешек кресла – со всем должным трепетом и смущением.
– Прости, но он с отцом уехал в город. Скоро его первый выход в свет, и отец решил сделать ему какой-нибудь стоящий подарок. Запонки или часы, – с легкой улыбкой пояснила женщина, думая о том, что будет просто непозволительно, если Донхэ появится на благотворительном бале в какой-нибудь американской дешевке, поэтому… следовало сделать ему подарок от родителей, от которого он просто не сможет отказаться и который, конечно же, наденет на прием. – И к тому же им нужно заехать в Сеульский национальный университет и обговорить детали перевода Донхэ….
– Он переводится? – с почти ненаигранным изумлением спросил Хёкджэ, который был не в курсе таких новостей. И это было очень и очень нехорошо.
– Возможно. Кто знает, может, он найдет себе подходящую девушку и захочет создать с ней семью, а отношения на расстоянии… Все мы знаем, что это миф, – пожала плечами Хёри и на пару мгновений отвлеклась от разговора, чтобы попросить подать чай сюда услужливо проскользнувшую в комнату горничную, которая испарилась так же быстро и бесшумно, как и появилась в помещении, но этих мгновений хватило едва-едва сдерживающему торжествующую ухмылку Хёкджэ, чтобы взять себя в руки. Так вот в чем дело, а он-то гадал, в чем причина такого внезапного потепления в отношениях семейства Ли, а все, как всегда, оказалось слишком просто, и неудавшийся брак старшего сына решили компенсировать браком младшего. Теперь понятно, к чему все эти перекрашивания, перестригания, костюмы, подарки, стилисты и прочее: Донхэ просто приводили в надлежащий вид, как какую-нибудь корову или овцу перед ярмаркой, чтобы получить за нее высшую цену. А Хёкджэ-то надеялся, что его ждет что-то более интересное, но правильно говорил дядя, что все люди в большинстве своем не сложнее одноклеточных организмов и очень-очень предсказуемы, и опыт Хёкджэ лишь подтверждал эти слова. Теперь осталось только придумать, как можно использовать эту информацию себе во благо, и… сделать их игру еще веселее.
Хёкджэ с тщательно скрытой насмешкой наблюдал за тем, как сообразившая, что она едва-едва не проболталась, Хёри поспешно меняет тему, переводя разговор на дела благотворительного комитета и ничего не значащие мелочи, и Хёкджэ, конечно же, позволил ей сделать это, ведь он уже узнал все то, что ему следовало узнать, и теперь оставалось выдержать лишь только чаепитие с убийцей его родителей, но Хёкджэ с достоинством прошел это испытание, сославшись на дела после первой чашки чая и поспешив откланяться, чтобы поскорее вернуться домой и подготовиться к сегодняшнему вечеру, но перед этим он оставил очередной конверт с деньгами и рекомендациями для своей незаменимой помощницы в этом доме и лишь затем отправился домой, предвкушая то, что должно сегодня случиться. И да, пусть самому Хёкджэ придется немного пострадать, но… оно будет того стоить. Ведь все это – лишь для достижения цели и ни для чего больше.