Джонни Уокер

В комнате Энн пахнет ванилью. Так пахнет в кондитерских лавках, в неслишком хороших кофейнях и в гипермаркетах в отделах «Всё для выпечки». Анго знает, потому что его работа как будто бы подразумевает готовность ко всевозможным жизненным перипетиям. Среди них пароксизмальная любовь Дазая к тыквенному латте и эпизодическая привычка Танэды в рабочее время наведываться за ванилином и миндальной мукой. Об этом не напишешь в резюме, это точно не расскажешь самому Осаму, но факт остаётся фактом, а самооценка Сакагучи давно не зависит от окружающих его людей. Никогда не зависела, если уж быть совсем откровенным, но тешить и без того раскормленное эго Дазая он не планирует. Так что комната Энн и на вид, и на запах — розовая мечта девочки-подростка, и забавно, как сама Монгомери не похожа на свою способность, а Анго даже не с кем над этим посмеяться. Мод бы понравилась Одасаку. Ему вообще припадочные были по душе, жаль Осаму на девчонку походил меньше всего, а Накахара Чуя появился в жизни Дазая раньше Оды и Анго, но чем старше становился Сакагучи, тем чаще ему казалось, что всё, что ни делается, делается ради какой-то высшей цели. — Анго-сан? — окликает его очередной дазаевский приёмыш, и Сакагучи отвлекается от разглядывания упаковок с давно просроченными кофейными зёрнами. Мальчонка смотрит на него немного робко, немного с наездом, так сразу и не разберёшь, нахал он или нет. Не похож ни на Сакуноске, ни на Акутагаву, ни уж тем более на самого Дазая. Взгляд прямой, до одури честный, такие среди них обычно не приживались. — Да? — Вы сказали, что в этом варианте реальности детективы, убившие всех тех людей из правительства, — состоявшийся факт. — Верно. — То есть, и для вас существуют доказательства, что Агентство и есть те самые «Смерть Небожителям»? — Более чем убедительные. Пацан чешет затылок и, смешно нахмурившись, спрашивает: — Получается, вы просто поверили Дазай-сану на слово? Ну, во-первых, как угодно, только не «просто». Во-вторых, не на слово, а… На несколько убедительных слов. В-третьих, даже забавно, как каждый последующий адепт дазаевского культа удивлялся предыдущим. Эдакая бесконечная банановая кожура. Анго поправляет очки и, расправив плечи, вздёргивает подбородок. — В нашем деле, Накаджима Ацуши, никому нельзя верить на слово. Я провёл личное расследование, результаты которого убедили меня в правоте Дазая и в существовании подпольной группировки враждебно настроенных эсперов, что, в свою очередь… Боги, какой бред. Анго вздыхает, морщится от запаха ванили и, качнув головой, идёт к выходу. — Правда в том, Ацуши, что самым жутким типом в комнате всегда оказывается Дазай, — говорит он напоследок. В воображении Сакагучи негромко смеётся Одасаку. Тигр позади него выглядит так, будто понимает.