Джонни Уокер

— Я поступила в медшколу, потому что мама хотела быть врачом. У неё что-то не сложилось, и теперь она гендиректор деревообрабатывающего завода, а у меня в кармане диплом о высшем медицинском образовании, несколько сертификатов и эго, размером с Эверест. Медицина учит высокомерию. Чувствуешь свою исключительность. Хотя бы потому что разок-другой распилил рёбра и выволок органокомплекс на секционный стол. Йосано прикуривает и закидывает ноги прямо на офисный стол. — Херня, если честно. Человек изнутри — так себе картинка. Живой он много болтает, а мёртвый плохо пахнет, и на самом деле врачи существенно отличаются от всех прочих не каким-то там выдающимся умом, а банально нажитым цинизмом. Железобетонным. Антигуманным. Я была бы идеальным врачом, но мне сказали, что безжалостность к желаемым качествам не относится, а, чтобы лечить, нужна хотя бы капелька азарта. Телефон разражается противной трелью, Акико сбрасывает звонок и запрокидывает голову к потолку. Выдыхает резко пахнущий табачный дым и хмуро улыбается. — Я же смотрела на воняющих потом и немытым телом уже ни черта не соображающих мужиков и не понимала, чего ради. Сотовый снова звонит, и на сей раз Йосано просто выключает звук. — А потом выяснилось, что мне, чтобы спасти, нужно убить. И ты знаешь, всё сразу встало на свои места. Доппо усмехается уголком губ и продолжает набирать отчёт. — Самое дерьмовое резюме, которое я когда-либо слышал. — Фукузава тоже так сказал. А потом взял меня на работу. — Какое было испытание? — Рампо сломал руку. Я свернула ему шею. — Куникида сбивается с ритма, жмёт не на те клавиши и стирает всю строчку. — Не разговаривал со мной потом почти две недели, до сих пор тайком дуется, а президент… Дым от сигареты поднимается к потолку и причудливыми узорами стелется по белой штукатурке. Йосано разучилась думать о смерти сотню спасённых жизней назад. Доппо — Доппо никогда не перестанет думать о жизни.