Джонни Уокер

Впервые они встречаются в его — Сакуноске — квартире. Ода на четыре года старше, пока ещё плохо разбирается в местной иерархии и не слишком уверенно чувствует себя наедине с остальными мафиози. Он только-только начал работать на Портовую Мафию, не всех знает в лицо и уж тем более не помнит по именам. Но парень напротив совершенно точно Дазай Осаму. Он распахивает двери (отмычка?) ни свет ни заря, скалится во всю ширину рта, невозмутимо переступает порог и, стуча гипсовой повязкой по полу, проходит в единственную комнату. Игнорирует диван и садится прямо на журнальный столик, тотчас напротив заваленного бумагами письменного стола. Сакуноске в Мафии новенький. У него плохо с иерархией, лицами и именами, но улыбающийся нахал у него дома — это Дазай Осаму. Поэтому Ода еле заметно хмурится, закрывает дверь на замок и возвращается обратно к документам. Молча, ведь, вероятно, здесь это нормально и, скорее всего, ему теперь не стоит удивляться незваным гостям, ночным звонкам и пистолету за поясом у семнадцатилетнего парня — Сакуноске не любопытствовал, но об Осаму говорили много, часто и с большим энтузиазмом: ему семнадцать, он феноменально умён, настолько же невыносим и чертовски опасен. Безжалостен и жесток — слов было много, но до сего момента «бессердечного пса» Портовой Мафии Ода представлял себе иначе. — Тут уютно. Гипс, словно метроном, стучит по металлической ножке стола. Дазай щурит багровые глаза из-под кудрявой челки, препарирует до самых мизерных болтов и, наверное, ждёт, что тому станет неловко. К мерному стуку гипса о металл прибавляется негромкое постукивание пальцев по стеклу — неритмично. Ужасающий диссонанс многое о мальчишке говорит и вопреки ожиданиям совсем не действует на нервы. — Перестань. Мрачное довольство в страшных глазах успевает вспыхнуть… — И сядь на диван. …И погаснуть. На смену ему приходит робкое удивление и безудержный, почти пугающий восторг. — Одасаку, — роняет Ода раньше, чем успевает подумать. — Дазай, — коротко отвечает тот. Впервые они встречаются в его — Сакуноске — квартире. По правде сказать, на Оду так смотрели не часто. А об Осаму говорили много. Но как-то всё не то.