Джонни Уокер

Из динамика слышится мерзкий хруст, когда Накахара не без отвращения думает о том, что от предателя придётся избавиться. Он поднимает глаза, но через стекло комнаты для допросов видна только спина Дазая. Несчастный корчится у его ног, не рискуя дотронуться до сломанной челюсти, текущие по щекам слезы смешиваются с кровью и слюной, и зрелище это до того отвратительное, что Чуя с несколько мгновений всерьёз думает не дожидаться конца. Этот допрос у Осаму не первый, но, насколько Накахара знает, убивать тому не приходилось ни разу — как скоро за сломанной челюстью последуют три выстрела в грудь, он гадать не хочет. И не успевает. Дазай вытаскивает из кобуры пистолет, стреляет трижды, прячет оружие и, не меняясь в лице, выходит из допросной. Брезгливо дёрнув уголком губ, вытирает руки белоснежным платком и подхватывает с вешалки чёрное пальто. Чуя очень старается не смотреть. Ни на расползающуюся лужу крови под замершим предателем, ни на Дазая. Только вот Коё прикуривает, косит на него аккуратно подведёнными глазами и, как только за Осаму закрывается дверь, тонко улыбается. — Мори дрянь, конечно. Редкая и опасная. Но этот — сущий дьявол. Позднее Дазай шутит над карликовыми растениями, карликовыми животными и чёрными дырами. Карликовыми. Вгоняет Акутагаву в краску и заплетает косы Гин. Флиртует с Коё, доводит до бешенства Мори, шепчется о чём-то с Хиротсу и катает восторженную Элис на плечах. Снова шутит про грёбанных карликов, и Чуя понимает, что если он прямо сейчас не тявкнет в ответ, то Осаму всё поймёт. А это смешно! Боже, это ужасно смешно, потому что ну кто бы говорил? Скольких людей убил он сам? Скольким жертвам он смотрел в глаза, скольких из них даже не помнит? Видит ли Осаму то же самое во время порчи, думает ли о том же, о чём думал он перед комнатой для допросов? Он, Накахара, тоже монстр? Дазаю тоже страшно? — Не смотри на меня так. За окном машины проносятся мачты торговых судов, пёстрые ряды контейнеров и подъёмные краны. — Как? Солнце падает за горизонт медленно-медленно, будто не хочет проваливаться в следующий день. — Словно не веришь. Накахара отворачивается от острого профиля, смаргивает кровь, слёзы, сломанную челюсть и трёхкратный выстрел и чуть опускает стекло. — Колени в руль не упираются? — Ты не водишь, потому что до педалей не достаёшь? Ветер треплет рыжую чёлку, Дазай напевает под нос какую-то глупую песенку и Накахара прикрывает глаза. «Сущий дьявол». Да, он знает.