Adult ceremony

      Вторая совместная репетиция Чонгука и Чимина проходит спокойнее. По крайней мере, её часть. На ней присутствует Сондык-хён, и это помогает Гуку сконцентрироваться всё-таки на танце, а не на Чимине, который слишком уж соблазнительно делает все движения. Несмотря на то, что они с лёгкостью подстраиваются друг под друга и танцуют практически синхронно, их танцы выглядят слишком по-разному. Одни и те же связки у Чонгука получаются слишком уж по-мужски, а у Чимина — по-женски, из-за чего Сондык-хён постоянно исправляет движения то у одного, то у другого. В результате спустя полтора часа и около сотни исправленных ошибок хореограф решает оставить танцоров одних.       — Отрепетируйте ещё пару раз. Если что-то не будет получатся, завтра разберём, — говорит он, прежде чем выйти из зала.       В тот момент Чонгук и понимает, что если до этого он ещё мог сосредоточиться на танце, то теперь они с Чимином остались наедине в помещении, в котором только вчера Пак ему дрочил, в помещении, в котором Пак дал своё согласие на их отношения. По крайней мере, Чон надеется, что правильно понял старшего.       — По правде говоря, я сильно сомневаюсь, что даже после десятка репетиций у меня получится сделать большую часть движений так же, как у тебя, — честно признаётся Чонгук, когда они несколько раз прогоняют танец вместе. Он старается не смотреть на Чимина, потому что иначе их репетиция закончится тем же, чем и вчера, и это вряд ли понравится Сондык-хёну, который и без того половину сегодняшней репетиции называл их лентяями. «Если бы он только знал», — думается Чону, когда он всё-таки поднимает взгляд на Пака.       — Почему? — интересуется Чимин, стягивая с себя футболку, которая его уже начинает раздражать. Чонгук сглатывает и отводит взгляд в сторону, но всё же успевает заметить, как губы старшего расплываются в довольной ухмылке. Чону теперь кажется, что Чимин будто бы его постоянно провоцирует. Он старается не задумываться о том, как вообще будет танцевать это на сцене перед публикой, ведь рядом будет такой соблазнительный и сексуальный Чим, которого Гуку хочется до темноты в глазах.       — Потому что ты очень пластичный, — смущаясь собственной откровенности, отвечает Чон. Чимин всё-таки танцует, как девушка, и у Чонгука просто не получается глаз от него отвести. К тому же каждое движение у старшего выглядит настолько сексуальным, что Чон теряется в собственном желании, он был бы и рад взять себя и своё возбуждение под контроль, вот только память подкидывает всё новые и новые воспоминания, чем именно они занимались в этом зале прошлым вечером.       Макнэ хочется провалиться сквозь землю, когда Чимин оказывается слишком уж близко и смотрит так, будто бы на что-то намекает. Намекать на самом деле есть на что: Чонгук и не скрывает, что Пак его возбуждает, точнее, теперь не скрывает — старший ведь нормально к этому отнёсся. Вот только Чону хочется почувствовать не только ладонь Чимина на своём члене, ему просто хочется наслаждаться Чимином полностью, но как об этом рассказать старшему, Чон без понятия.       — Чимин~а? — неуверенно зовёт Чонгук, когда Пак обнимает его. Гук, впрочем, тут же прижимает хёна к себе и мажет губами по щеке, наслаждаясь столь желанной близостью.       — М?       — Знаешь, почему я тебя доставал? — макнэ решает хоть немного отвлечься от всего происходящего, а заодно привести немного собственные мысли и состояние в норму. К тому же им давно уже стоило поговорить об этом, и Чонгуку кажется, что сейчас очень даже подходящий момент.       — Почему? — Чимин слегка отстраняется, но лишь для того, чтобы взглянуть серьёзно в глаза младшего. С недавних пор этот вопрос его перестал волновать: по крайней мере, Пак теперь знал прекрасный, а, главное, действенный способ, как можно заткнуть Чона и при этом не поругаться ещё сильнее.       — Ты мне нравишься, очень, — признаётся Чонгук. — И я не знал, как сделать так, чтобы ты обратил на меня внимание, — добавляет он, а затем обиженно надувается, вспоминая ещё одну причину поведения, которое так раздражало Минни. — А ещё ревновал, потому что к тебе постоянно кто-то лезет. Не поверишь, но иногда мне очень хотелось стукнуть Хосок-хёна, — бурчит Чон. Он выглядит сейчас настолько по-детски, от чего Чимин не сдерживает нежной улыбки.       — А теперь будешь ревновать? — интересуется Пак и, привстав на мысочки, коротко целует младшего в губы. Подобное поведение Минни заставляет Гука замереть и непонимающе уставиться на Пака.       — Чимин, ты понимаешь, что я хочу с тобой отношений? В плане… — Чонгук тихо матерится, а затем смущённо краснеет, потому что вообще-то Чимин не должен знать об этой привычке: он вообще всех старших старается от неё отучить.       — Будешь материться — буду наказывать, — замечает Пак, и это, наверное, должно было прозвучать грозно, но вкупе с ласковой улыбкой и теплотой во взгляде лишь умиляет и заставляет Чона немного расслабиться.       — Я хочу, чтобы мы с тобой встречались, как пара. Чтобы я мог тебя обнимать, и это шло не потому что мы друзья, а потому что мы пара. Я хочу целовать тебя, хочу по утрам запираться с тобой в ванной и понимать, что утро действительно бывает добрым. Я хочу, чтобы у нас с тобой был секс, и…       Чонгука затыкают самым наглым образом. Чимин целует его, и в отличие от вчерашних поцелуев, этот — мягкий, нежный, практически невесомый. Чонгуку даже чудится, что по тому, как человек целуется, можно сразу понять его характер. Вот, например, Чимин не пытается взять на себя роль лидера: он лишь заводит, но тут же уступает, когда Чонгук углубляет поцелуй. Пак играется с его языком, ловит губами и посасывает, и это всё возбуждает Чонгука. Он прижимает его к себе и постанывает в поцелуй, когда тот, провоцируя, трётся об его пах своим.       — Думаю, я не против, чтобы мы с тобой были парой. И, кстати, мне нравится твоя идея с ванной, — произносит Чимин, когда они разрывают поцелуй. У них обоих тяжёлое дыхание, вот только если вчера Мин ещё сомневался, что поступает правильно, не отталкивая, то сейчас он более чем уверен. Ему нравится узнавать Чонгука с новой стороны, нравится чувствовать его сильные руки, напористые поцелуи и слышать низкие хриплые стоны, когда тот испытывает удовольствие. — И я не имею ничего против секса, — добавляет Чимин, облизывая губы. Чонгук стонет, потому что это Чимин — единственный человек, который умудряется заводить его буквально за пару секунд.       Они целуются страстно, не желая отстраняться друг от друга, и делают это лишь для того, чтобы глотнуть немного воздуха или стянуть с Чона такую ненужную сейчас футболку. Чимин прижимается к Гуку сильнее, задушено стонет, когда трётся своим пахом о чужой, чувствуя возбуждение Чонгука. И сегодня Паку хочется получить большего, нежели дрочить младшему и самому себе в душе.       — Я хочу тебя, — хрипит Чимин, когда они вновь отстраняются друг от друга. Чонгук теряется, потому что не был готов услышать это сегодня, сейчас. Нет, конечно, Чон прекрасно знает, как парни занимаются сексом, искал специально в гугле и даже посмотрел пару порно-видео, но сейчас у него под рукой нет ничего — ни смазки, ни презерватива, чтобы хоть немного облегчить участь Чимина.       — Я… Ты ведь девственник? — глупый вопрос, Чонгук прекрасно знает, что у Чимина не было секса даже с девушкой, что уж говорить о парнях.       — Д-да, — Чимин отвечает неуверенно, будто бы боится, что этот ответ может повлиять на их дальнейшие отношения. Чонгук улыбается нежно, любяще и целует Чимина осторожно, будто бы тот хрустальный. Конечно, Чон был уверен в этом ответе, но услышав его, он чувствует себя на седьмом небе от счастья. Ему нравится мысль, что он у Чимина первый. И теперь хочется со старшим быть ещё более бережным и ласковым. — Чонгук? — неуверенно зовёт Чим, когда они в очередной раз разрывают поцелуй.       — Ты даже не представляешь себе, как я хочу тебя, — шепчет Гук, обхватывая ладонями лицо старшего и осыпая его поцелуями. — Но нам придётся потерпеть. Как минимум до общаги, потому что я не хочу делать тебе больно, а всё необходимое там.       Чимин не обижается, он, наоборот, благодарен Чонгуку за эту заботу. Они собираются быстро, впопыхах — кажется, макнэ оставляет свои наушники в раздевалке, но ему сейчас не до того. Он очень надеется, что Пак не передумает за это время, и что, оказавшись в общежитии, им никто не помешает. По крайней мере, Чонгук надеется, что Намджун, как и обычно, в студии, и их комната свободна.       «Хён, я надеюсь, ты не дома. Если ты дома, то освободи нашу комнату и поспи сегодня в комнате Чимина. Если не дома, то просто поспи сегодня в комнате Чимина».       Чонгук быстро отправляет сообщение Намджуну, очень надеясь, что тот не будет задавать лишних вопросов. Вибрация мобильного в кармане эту надежду разрушает, но Чон даже не достаёт средство связи. Не до того. Они с Чимином заходят в лифт, и младший тут же прижимает Пака к себе, целуя.       Немного отдышавшись, они проскальзывают в общежитие, а затем и в комнату Чонгука, радуясь, что никому за это время на глаза не попались. Чон закрывает дверь на ключ, и теперь уже им точно никто не сможет помешать.       Чимин присаживается на край кровати макнэ, он немного нервничает, но, встречаясь со взглядом Чона, в котором столько любви, что можно утонуть, он успокаивается. Чимин уверен — Чонгук будет нежен.       Они вновь целуются. Страстно, до тёмных точек перед глазами. Они даже не замечают, как раздевают друг друга. Чимин понимает, что полностью обнажён только в тот момент, когда Чон стягивает с него штаны и нижнее бельё. Он чувствует смущение, но Гук в таком же положении — он тоже обнажён и так же сильно возбуждён, как и сам Чимин.       — Это будет немного неприятно, поначалу, но доверься мне, хорошо? — просит Чонгук, и Чим кивает. Эти слова его напрягают, но это же Чонгук, их милый макнэ, которого Минни вроде как всегда любил, пускай и думал, что как младшего брата. Видимо, уточнение в их случае было лишним.       Пак ложится на кровать и разводит ноги в стороны, сгибая их в коленях. Не то чтобы он достаточно хорошо понимает, что ему делать, но инстинкты, а также просмотренное порно на компьютере у Намджуна дают о себе знать.       Чонгук быстро достаёт всё необходимое и вновь возвращается к Чимину. Он целует того нежно, ласково, извиняясь за ту боль, которую хёну в любом случае придётся пережить, он лишь сделает всё, чтобы облегчить её и доставить старшему удовольствие. Чон выдавливает немного смазки на пальцы и, покрывая поцелуями шею Чимина, вводит в хёна указательный. Он делает всё медленно, осторожно, отвлекая Чима от неприятных ощущений. Он чувствует, как старший напрягается, и пытается придумать что-нибудь, чтобы помочь, сделать так, чтобы Пак смог расслабиться, иначе будет только больнее.       — Хён, — тянет он и поднимается к губам Чимина. — Расслабься, — просит он, обхватывая нижнюю губу Пака и посасывая её. Старший еле сдерживается, чтобы не застонать, но оба понимают, такой роскоши они себе позволить не могут, в общежитии практически все, кроме Юнги и Намджуна, а ставить одногруппников в известность, чем они тут занимаются, Чонгук, как и Чимин не хочет.       Гук вновь целует старшего в губы, и тот всё-таки расслабляется, позволяя Чону протолкнуть палец. Он оглаживает стенки ануса, расслабляет и даёт Паку привыкнуть к чувству чего-то инородного в своей заднице, после чего осторожно добавляет второй палец.       На глазах Мина слёзы наворачиваются, потому что ему неприятно, ему больно, а Чонгук осторожно целует уголки губ и не двигает пальцами, даёт привыкнуть, позволяет расслабиться. Чимин тяжело дышит и старается не расплакаться, потому что всего слишком — и нежности, и боли.       — Потерпи, — ласково просит Чонгук, целуя коротко старшего в губы. Он спускается поцелуями на шею Чимина, ласково покусывает и тут же зализывает нежную кожу. Он еле сдерживается, чтобы не поставить засос на ключице Минни, чтобы дать всем понять — Пак занят. Вот только тогда возникнут вопросы, а может и неприятности. А неприятностей Чимину Чонгук совершенно не хочет.       Почувствовав свои пальцы свободнее, Чон начинает неспешно их разводить в стороны, иногда слегка вытаскивая и проталкивая снова. Он старается нащупать простату, чтобы отвлечь Чимина и доставить ни с чем не сравнимое удовольствие. Правда, Чонгук не проверял, но вряд ли несколько десятков человек в теме, посвящённой первому разу с парнем, стали бы об этом писать.       Гук не сразу понимает, что произошло, когда Чимин под ним выгибается и даже стонет, практически тут же закусывая губу. До него доходит, что он всё-таки нашёл простату, лишь когда надавливает на неё во второй раз, и Чимин вновь выгибается и прикусывает запястье, сдерживая очередной громкий стон.       — Чонгук… — хрипло шепчет Чим, и Чон понимает, что может действовать дальше. Он проталкивает третий палец и вновь замирает, позволяя старшему привыкнуть, а затем оглаживает простату, заставляя его заскулить и зажмуриться.       Пак не замечает, как сам начинает насаживаться на пальцы, когда привыкает к ним. Чон разводит их в стороны, растягивая старшего, и иногда надавливает на простату, вынуждая Чимина кусать запястье, выгибаться в спине и смотреть на младшего умоляюще, прося того прекратить эту пытку.       Чонгук и сам держится уже из последних сил: лежащий перед ним Чимин, такой раскрытый, такой доверчивый, такой соблазнительный, что возбуждение накатывает с каждым разом всё сильнее. Но всё-таки ему не хочется, чтобы Мин после этого вспоминал свой первый раз с сожалением именно из-за боли. Он хочет, чтобы тот запомнил его навсегда из-за удовольствия, которое Чонгук ему доставит, обязательно доставит.       Чон вытаскивает пальцы, в нетерпении разрывает упаковку презерватива и раскатывает его по члену. Он смазывает его дополнительной смазкой и подтягивает Пака за бёдра ближе к себе. Чонгук осторожно входит в Чимина и склоняется к нему, чтобы поцеловать. Таким образом, он помогает и расслабиться, и заглушить болезненные стоны. Как бы хорошо Чонгук не подготовил бы старшего, всё равно в первый раз боли не избежать — по крайней мере, так он читал.       Но Чимин достаточно быстро привыкает и сам ведёт бёдрами, намекая Чонгуку, что тот может двигаться. Поначалу макнэ сдерживает себя, входит медленно, иногда задевает простату, из-за чего Чимину вновь приходится кусать ребро ладони. Но постепенно Чим начинает подмахивать бёдрами, а Чонгук ускоряет темп, потому что, кажется, Паку уже не только не больно, и всё это начинает доставлять неимоверное удовольствие.       Чимина хватает ненадолго. Он кончает даже не притронувшись к себе, ему хватает и того, что Чонгук при каждом толчке задевал простату, заставляя выгибаться и закатывать глаза от удовольствия. Пак обмякает, чувствуя себя тряпичной куклой, а Чонгук, пользуясь подобным расслабленным состоянием хёна, делает ещё несколько толчков, более быстрых и резких, чем до этого. Этого хватает, чтобы довести до оргазма. Чонгуку приходится прикусить губу практически до крови, лишь бы сдержать рвущийся наружу стон — имя.       Он выходит из Пака, стягивает презерватив и, перевязав его, кидает под кровать, после чего валится рядом, сгребая старшего в охапку.       — Это было… — Чимин пытается подобрать правильные слова, но он чувствует себя настолько расслабленно, что сделать это не получается. — Потрясающе, — выдыхает он, утыкаясь в шею младшего. Мин прикрывает глаза и ведёт носом по ключице и шее Чонгука. Тот склоняется и коротко целует Чимина в губы.       — Спасибо, что принял мои чувства, — благодарит Чон, отстраняясь. Им стоит сходить в душ, а заодно всё-таки поздороваться с одногруппниками, но всё настолько лень, что Чон решает отложить все дела на потом.       — Знаешь, то, что я тебе нравлюсь, мне как-то больше импонирует, чем мысль, что я тебя раздражаю, и потому ты постоянно пытаешься доказать, что лучше меня, — признаётся Чимин, заставляя Чонгука тихо фыркнуть.       — В любом случае, я лучше тебя.       — Угу, мечтай. Ты сам себя не возбуждаешь. — Чонгук открывает рот, чтобы поспорить, но тут же замолкает, потому что Чимин прав.       После того, как они оба всё-таки выбираются в душ и перекидываются парой слов с одногруппниками, Чимин остаётся в комнате Чонгука, в его кровати, где благополучно засыпает. Гук ложится немного позже, обнимает старшего, прижимая к себе, и задумывается над тем, что теперь уж точно его утро будет самым добрым и лучшим. Как минимум потому, что он сможет каждое утро целовать Пака. А, возможно, и не только целовать.