Сказ о приключеньках колдуна отважного на просторах земель бескрайних, Фаэруном именуемых.

Даэлан простудился. Это казалась бы немыслимым и неправдоподобным, если бы не было правдой. Всему виной, как мы предполагали, были непрерывные дожди в холодном лесу, пиявки в болоте и промозглый холод внутри снежного шара. К этому перечню можно было прибавить еще десяток возможных причин, но, как бы там ни было, обстоятельства сложились таким образом, что Даэлан простудился. Грозный орк лежал в кровати в комнате таверны, закутанный в одеяло и с повязкой на лбу, в окружении служанок, которым, помимо щедрого денежного вознаграждения, льстила честь ухаживать за одним из героев, спасших Невервинтер от Воющей смерти и задавших перцу культистам в Лусканской Башне. По крайней мере так они уверяли в один голос и едва не передрались за право ставить больному градусник. Ничего опасного в болезни Даэлана не было, лекарь уверено утверждал, что через пару-тройку дней,в худшем случае через неделю, он встанет на ноги, но на данный момент, орк был недееспособен и бесконечно страдал. - Не жди меня, - стонал он, когда я сидел у его кровати и трепетно держал его за руку. - Отправляйся в путь, найди следы, будь мужественен и смел. Иди же... - Иш ты, умный какой! - его благородная жертвенность не производила на меня должного впечатления, хотя служанки за моей спиной млели и промокали слезы. - Ты мне одному предлагаешь тащиться черт знает куда? А если опять дракон какой? Будешь потом на мою могилу цветы носить? - Ой, хватит прибедняться, - выходил из роли страдальца Даэлан. - Я уже договорился, есть у меня одна знакомая из наемников. Славная девица, согласилась подсобить и за тобой присмотреть. - Че эт за мной присматривать надо?! - оскорбился я, забыв, что только что стращал орка моей возможной гибелью. Но Даэлан словно и не услышал. - Шарвин ее зовут. А теперь, будь добр, подай мне водички и печеньку со стола. Печеньки так захотелось, просто ужас. В присланной мне записке эта самая Шарвин сообщала, что будет ждать меня у ворот в Лунный лес, но, прибыв к ним в назначенный час, я не обнаружил никого, кроме стражников. Досадуя на женскую непунктуальность и Даэлана, так невовремя захворавшего, я приготовился было ждать, но обернулся, и увидел, как идет в мою сторону, плавно покачивая бедрами, богиня умопомрачительной красоты. Фигура точеная, волосы рыжие, глаза зеленые, губы, что лепестки роз, а за плечом лук. Подошла она ко мне и остановилась, внимательно меня оглядывая сверху вниз. Была она на полголовы выше меня и оттого взгляд получился особенно презрительный. Мой же ошалелый восторг, видать, ей в новинку не был. - Исендель Ле'тнер, если не ошибаюсь? - холодно уточнила она и я заторможено кивнул, - тот самый герой Невервинтера и все такое? Много о тебе слышала и не только от Даэлана. Скажи, все эти песни о тебе, это правда или, как всегда, врут безбожно? Разочаровывать девицу не хотелось и я снова кивнул. - И та, где ты голым на улицу выскакивал во время пожара в борделе? - с легким интересом вскинула бровь девушка. - Из которого борделя?... - растерялся я. - То есть не было никаких пожаров! То есть выскакиваний! То есть... - Я именно так и поняла, - оборвала меня Шарвин и невозмутимо направилась вперед. Я застыл посреди дороги, глядя ей вслед, и у самых ворот она раздраженно обернулась. - Ну ты идешь? Словно провинившийся ученик, я торопливо засеменил ей в след. Фасолька над моим ухом самым гнусным образом хихикала во внезапном приступе женской солидарности. Почему Лунный лес назывался лунным я не имел ни малейшего понятия. Из-за густой листвы и обилия скалистых холмов здесь было сумрачно даже днем. Кроме того, постоянно шел дождь. Все время, что мы здесь бродили, а бродили мы достаточно долго, назойливый дождь сменялся только короткими периодами просветов меж облаков, а затем заряжал опять, с новой силой. Шарвин зябко куталась в плащ, недовольно косилась на небо и упрямо поджимала губы. Ни одного слова жалобы я от нее не услышал. В этих лесах, как дошли до нас слухи, завелась пакость мерзопакостная, что у селян скот уводила, девиц юных воровала и вообще вела себя крайне неприлично, разве что под дверью не гадила. Подробнее о этой пакости у местных жителей, что весьма предсказуемо, выяснить не удалось. Однако концентрация магической энергии в местности и правда имела место быть в подозрительной интенсивности, а потому мы отправились проверять, не следы ли это Слов Силы, и теперь с унылым безразличием хлюпали по лужам и месили грязь сапогами. Дождь затих, а затем и совсем прекратился только в глубокий сумерках, и развести костер из насквозь промокших веток удалось только с помощью колдовства, да и то не с первого раза. Тем не менее костер разгорался. Мы сидели с Шарвин, несмотря на холод, на расстоянии пары шагов друг от друга, предпочитая наслаждаться идущим от огня теплом по отдельности, и уныло жевали кусочки вяленого мяса. Причем получалось это у Шарвин, несмотря на холод и усталость, гораздо изящнее, чем у меня. В гробовом молчании мы слушали ночную тишину, шорох листвы и треск костра. - Ты ведь, кажется, бард? - деликатно поинтересовался я, разрушив молчание. Шарвин оно, кажется, нисколько не напрягало, а вот я как-то заскучал. Девушка подняла на меня глаза и вскинула бровь, мол бард, так и есть, и что с того. Но меня таким вопиющим безразличием к моей персоне было не спугнуть. - Ты ведь наверняка знаешь всякие сказания, и легенды. Расскажи что-нибудь, - попросил я и потянулся за новым кусочком мяса. Шарвин фыркнула. - Обычно я приберегаю свои истории для таверн, где большая и щедрая публика, - мелодично и очень насмешливо проворковала она. - Почему я должна рассказывать их одному тебе? - Я буду оооофень, офень фнимательным флуфателем, - горячо пообещал я, завязнув зубами в мясе. Шарвин коротко улыбнулась. - Какую же историю тебе рассказать? Быть может о отважном Герое Невервинтера, победителе Воющей Смерти, захватчике Башни Лускана и добытчике Слова Силы? Эта история мне нравилась и я выразил свое одобрение интенсивным мычанием. Но Шарвин словно бы задумалась на пару секунд и качнула головой. - Нет, не подойдет. К сожалению, мне не рассказали финала этой истории, а я не люблю неоконченные сказки. Может рассказать тебе историю о леди Арибет? О том, как она любила, а потом, потеряв все, предала... Я с усилием сглотнул ставший поперек горла кусок мяса, в упор уставился на девушку и хрипло, очень серьезно произнес: - Это не смешно, Шарвин. Девушка откинулась назад, оперлась руками о бревно, на котором сидела. В глазах ее, колдовских, зеленых, с отсветом пляшущего огня, не было смеха. - А ты и не просил комедию, Ле'тнер. Эта история о великой любви и великом горе, достойная быть запечатленной в веках, - она подняла глаза к небу, едва видному из-за густых крон деревьев, что качались над нами, и произнесла совсем тихо. - Когда-нибудь обо мне тоже сложат песни... Что ответить на это, я не знал, и в повисшей неловкой тишине торопливо дожевал свой кусок мяса, запахнулся в плащ и пониже натянул капюшон. Желания разговаривать у меня поубавилось. Первой почувствовала неладное Фасолька. Залетев под капюшон, она со всей силы укусила меня за нос, когда не удалось привлечь внимание писком. Сперва я было возмутился, махнул рукой, как отгонял бы назойливую муху, но затем замер и прислушался. Фасолька была права, что-то определенно было не так. Это ощущение подкралось исподволь, как вкрадчивый туман, обволакивая все вокруг неестественной тишиной. Даже треск костра стал приглушен, словно откуда-то издалека. Шарвин, успевшая задремать на своем бревне, зашевелилась, но не проснулась. Я поднялся на ноги, опасливо озираясь, на всякий случай подготовил дрожащее на кончиках пальцев пламя, и тут, все равно неожиданно, из темноты выскочил бледный клыкастый тип, схватил Шарвин за ноги и столь же стремительно ринулся обратно во тьму. Раздался пронзительный вопль, это девушка, свалившись с бревна и ударившись головой о землю наконец проснулась. Сиганув через костер, я помчался вслед удаляющемуся крику. За мной мчалась, устрашающе вереща, Фасолька. Вдруг крик замолк. Я испугался было, что мы либо потеряли их, либо с Шарвин случилось что-то ужасное и непоправимое, но не успел даже представить, что именно, как почти споткнулся на растрепанную, помятую, грязную, но вполне живую девушку, с энтузиазмом допинывающую своего пленителя. Пленитель уже не шевелился. - Вырвала из захвата одну ногу, пнула, паскудника, по яйцам, потом из корсета кинжал выхватила и под ребро ему. Ну а дальше уже дело техники. Прости, что не подождала тебя, слишком уж долго возился, - задыхаясь, объяснила она в ответ на мой ошалелый взгляд. Ни испуганной, ни пострадавшей она не выглядела, разве что запыхавшейся немного. А вот ее неосмотрительный противник валялся мертвее мертвого. При ближайшем рассмотрении под вызванным мной комочком света обнаружилось, что напавший и до встречи с Шарвин был сомнительно жив. Серая кожа, откровенно выступающие клыки, выпученные красные глазки. В общем, самого что ни на есть неживого вида нежить. Я вгляделся в темноту в том направлении, куда, предположительно, вампир тащил девушку. Немалая вероятность была, конечно, что он просто пытался отволочь ее в сторону и спокойно поужинать, но, судя по жалобам селян, он тут не один такой экземпляр отирался, а значит где-то поблизости должно было быть логово. Шарвин была со мной согласна и, несмотря на то, что ее проволокли по лесу добрую сотню метров, горела желанием отправится и отомстить мерзавцам, покусившимся на ее телеса в столь унизительно гастрономических целях. Только к костру все же пришлось вернуться, в погоне за похитителем я, конечно, не удосужился прихватить наше оружие, а Шарвин тем более было не до этого. При скрытном перемещении по лесу и следопытскому выбору направления за проведение сего мероприятия у нас стандартно отвечал Даэлан. Я же обычно смело ломился через кусты, вызывая негодование орка и очень обидные вразумляющие щелбаны. Рядом с Шарвин я чувствовал себя матерым лесным жителем и дофига хитрым охотником на вампиров. Тем не менее, я не обманывался в своих способностях ориентации на местности и понимал, сколь велики у нас шансы свалиться в какой-нибудь овраг, заблудившись, да там и помереть на радость всякой нечисти. Однако, милостью Великой и Ужаслой, а так же ловкостью отправляемой вперед на разведку Фасольки, беды не случилось и вскоре мы наткнулись на целое скопище вампиров, кого-то доедающих, и весьма удивившихся нашему появлению. В первое мгновение они разлетелись в разные стороны от огненного шара, во второе - в глаз одному из них вонзилась стрела, в третье - поднялись все, кроме подстреленного, и всем скопом кинулись на меня. Пришлось торопливо кастовать каменную кожу, коей до сих пор, колдуя за могучей спиной Даэлана, я в высокомерии своем пренебрегал. Первые удары, стараясь не сбиться с заклинания, я выдержал, и уже ледяным дождем уложил гадов. Справедливости ради стоит сказать, что в некоторых из них торчали стрелы. С этого времени мы стали осторожнее и передвигались аккуратненько, ну или настолько аккуратно, насколько были способны. Следуя от группы вампиров к новой группе, таким образом добрались мы до неких развалин самого развального вида. В темноте, конечно, разглядеть что бы то ни было, оказалось проблематично, но мы так долго тащились по лесу, что уже начало неторопливо светать. И в лучах восходящего солнца, глядя как нечисть стекается к развалинам и в них, словно жуки, запаковывается, нашли мы ход, со всей очевидностью ведущий внутрь. Подождали, пока рассветет и нежить затихнет, подкрались тихонько к ходу и я магическим ударом (ах, нет Даэлана с ноги вышибать) выломал дверь. От такой наглости нежить вполне предсказуемо обалдела и оскорбилась. Не вся она оказалась вампирюгами, но еще и скелетов и прочих упырей повылазило в великом достатке. Я, конечно, вежливо потеснился, позволяя девушке вперед пройти, но взамен получил не благодарность, а до крайности уничижительный взгляд. Что поделать, я пожал плечами, да и ринулся с криком "банзай!" на тайном древнем наречии, что внушила мне Великая и Ужаслая в своей неоспоримой мудрости, творить супротив врагов колдовство. Враги вскоре по углам прятаться начали, и приходилось их насильно из этих углов вытаскивать да к ответу призывать. Давалось это тяжелее, чем с Даэланом, от него враги убежать не успевали, а тот еще трудиться и догонять приходилось. Добрались мы таким образом до покоев, по моим находящихся ощущениям где-то в центре развалин. Ступил я через порог и замер. Прям посреди комнаты красавица девица лежит! Голая! Прям голая, прям на холодном полу посредь комнаты! И лежит, паршивка, так соблазнительно, что аж слюна в горле застряла. А Шарвин еще за моей спиной шипит и под лопатки луком колется. Сглотнул я нервно, пригляделся к девке и глазам ее черным, без зрачком, к рунам магическим, ее окружающим, да и успокоился. То ж суккуб, запертый в магической клетке! Ну а раз так, то ничего необычного тут нет, так чего ж переживать то. Подошел я поближе, заволновалась девица, простерла ко мне руки, потекли по щекам ее слезы горючие, и взмолилась она о спасении. - Спокуха, - сказал я. - Давай вот без этих выкрутасов. Красотка у меня и своя есть, - махнул я рукой за спину, где Шарвин стояла. - Даже две, можно сказать, - Фасолька на моем плече удовлетворенно пискнула и демонстративно язык пленнице показала. - Скажи-ка лучше, демон, кой черт ты тут делаешь и кто тебя тут запер, ежели вокруг никого, кроме нежити нет. Поскучнела суккуб, подобралась. Рассказала она, что некогда вызвал ее маг ритуалом колдовским, убедил договор заключить и выудил у нее ее Имя, коим демона можно поработить. В общем, обманул и наигнуснейшим образом и в клетку посадил. Но и суккуб оказалась не так проста. Покорной прикинувшись, нашептала она магу тайное заклинание, темное, что должно было ему силу дать и могучим сделать неизмеримо, но стоило только магу то заклинание произнести, как вместо могущества получил он толпу мертвецов, его и пожравших. Так суккуб свою месть свершила, но, тем не менее, осталась в клетке пленницей. Тупая нежить ее, несчастную, не понимала, но я, такой сильный и красивый, просто обязан буду ей помочь, а взамен одарила бы она меня своей любовью, некоторой суммой монет и редким артефактом. Деньги и артефакт это было соблазнительно и, подумав, я согласился. Для освобождения, с ее слов, потребовалось мне три ее вещички, что по дому гнусным магом были раскиданы: камень рунический, кольцо с камушками и ожерелье красоты неописуемой. Шарвин, конечно, за моей спиной шипела, но спросить прямым текстом решилась, только когда я перетряхивал хозяйский комод. - Ты что, правда собираешься ее освободить и отпустить? - презрительно поинтересовалась она, явно намекая, что меня соблазнили пышные обнаженные формы. - Ой, да брось, - я махнул рукой, вытряхнул с полки коллекцию носков и на дне обнаружил каменный кругляш с какими то каракулями. - Это ж демон. Шарвин только губы поджала, но не мешала искать мне артефакты, хотя и в процессе демонстративно не участвовала. После того как нашел я и камень рунический, и кольцо с камушками, и ожерелье красоты неописуемой и передал это все суккубу, прижала она все это к своей груди, по прежнему обнаженной, к слову сказать, и торжеством засветились ее глаза. - Артефакт редкий, будь добра, - напомнил я. - И деньги тоже, как обещала. Любовь, черт с ней, на сдачу себе оставить можешь. Однако суккуб расхохоталась и стоило клетке опасть, кинулась на меня, острыми когтями, что кинжалами, целясь мне в лицо. Я чего-то подобного и ожидал, а потому был наготове и демон, о щит ударившись магический, пообломала себе три ногтя и набила шишку на лбу. Взвыла она страшно и кинулась на Шарвин. Про девушку то я, признаться, как-то забыл. Привык, что Даэлан в таких случаях с топором наперевес и, чуть что, этим самым топором супостату прям промеж глаз! А тут повалила суккуб девушку на пол и только чудом не успела выцарапать ей глаза и сердце вырвать. Спасли Шарвин только ее ловкость, и Фасолька, что вцепилась в волосы демону и сбивала с толку пронзительным писком. А тут и я подоспел, пнул суккуба в живот окованным сапогом и, едва та отстранилась от Шарвин и перекошенной рожей ко мне повернулась, припечатал ее сначала огнем, затем кислотой и напоследок ледяным лучем. Не выдержала такого напора суккуб, взвизгнула, да и распалась пепел, изрядно обсыпав Шарвин. - От так то! - подбоченился я. - И нечего приставать к моим напарникам! - и еще гадливо сплюнул в пепел обманщицы. Артефакт то она мне так и вручила, да и монет пожалела. Демоны, что с них взять. - Короче, нет тут никаких Слов Силы, - подвел итог я, подавая руку Шарвин. Девушка помедлила, будто раздумывая, а потом руку все же приняла и поднялась на ноги, чуть прихрамывая. - Видать нету, - грустно согласилась она, тыльной стороной ладони с щеки грязь не глядя вытерла и тяжко вздохнула. По нашему возвращению в колодцы Даэлан был уже на ногах. Вернее лекарь все еще настаивал на постельном режиме, но орка распирали переживания за нашу с Шарвин участь, и переполняющая организм энергия, мучимая необходимостью сидеть в четырех стенах и пить противные лекарства. Видок у нас, когда мы появились на пороге его комнаты, был непрезентабельный, но на это практичный и многоопытный Даэлан внимания не обратил - живы, и ладно. Сгреб он нас в объятия так, что аж кости затрещали. - Ну, рассказывайте! - потребовал он и на кровать бухнулся так, что та, должно быть, тоже треснула. Ну мы и рассказали. Вернее рассказывала все больше Шарвин, у нее, как у барда, язык более подвешен, и я тот рассказ слушал с не меньшим интересом, чем Даэлан. Не то, что бы девушка привирала, но выглядел я с ее слов гораздо героичнее, чем было то на самом деле. Я аж заслушался и так с Даэлановой печенькой, не донесенной до рта, застыл. - В общем, мальчики, - подвела Шарвин итог, с места поднимаясь. - Если вдруг еще помощь моя понадобиться, обращайтесь, я всегда готова. После чего наклонилась, поцеловала меня в щеку, подмигнула и вышла из комнаты, бедрами покачивая. Я нервно икнул и повернулся к Даэлану. Тот хмыкнул, отобрал у меня печеньку, аппетитно захрустел ею и философски пожал плечами. - Женщины.