***
Уютно устроившись на софе в углу просторной гостиной, Лидия наслаждалась видом кипящей с невероятной быстротой жизни. У неё был первый выходной за почти три сумасшедших недели сменяющих друг друга работы, учёбы и исследований в лаборатории. Как назло, накануне вечером Эллисон, с которой они вместе снимали небольшую квартирку рядом с центром, уехала домой. И Лидия, отвыкшая от свободного времени, совершенно не знала, на что его употребить. – Лиди, мы ведь не знали, что у тебя выдастся свободный денёк, – Эллисон виновато смотрела на подругу. – Хочешь, я останусь с тобой. А к папе поеду на следующей неделе? Оставлять подругу в одиночестве ей не хотелось больше, чем откладывать поездку. – Эллисон, мне не пять лет, чтобы ты боялась оставить меня одну, – Лидия потрепала её по плечу и уверенно улыбнулась. – И твоя виртуальная личная жизнь надоела даже мне. Так что поезжай одна. Скотту привет. Так она и осталась наедине со своими мыслями. Эллисон слишком хорошо знала причину, по которой Лидия не ездила в Бикон-Хиллс даже на каникулах, чтобы позвать её с собой. В Сан-Франциско было гораздо проще мириться со своим одиночеством, чем постоянно быть третьей лишней. В такие моменты она часто звонила Стайлзу, или он ей, и они болтали по скайпу – она устраивала ему онлайн-туры по родному городку, в котором он теперь бывал ещё реже. За тёплыми воспоминаниями Лидия и не заметила, как задремала. Но посреди ночи, во втором часу, её внезапно разбудила вибрация мобильного. – Лидия, – на том конце раздался дрожащий голос Эллисон вперемешку с всхлипываниями, – Стайлз разбился.***
C того момента, как голос Эллисон произнёс те ужасные слова, Лидия не может найти себе места. Она то и дело ищет в контактах его номер, набирает, чтобы услышать электронное «Телефон абонента выключен» и тут же сбросить. Сев в автобус, она звонит Эллисон, чтобы сказать, что скоро приедет. Трубку берёт Скотт. – Скотт, есть новости? – выдыхает она, потому что от подруги добиться ответа не смогла. – Что говорят врачи? – Его оперируют. Врачи ничего не дают прогнозов, – он старается придать голосу больше бодрости. Лидия сдавленно всхлипывает, зажав рукой рот и прикрыв динамик. – Эй, Лидия, не плачь, – волчий слух ей обмануть не удаётся. – Он выкарабкается, вот увидишь. – Скотт, мой автобус приезжает в половине седьмого. – Мы встретим тебя, – другого она и не ожидает. Как только за стеклом начинают мелькать знакомые ориентиры, различимые даже в темноте, Лидию пробирает дрожь – запоздалая реакция. Или она только сейчас это замечает. Вскочив со своего места первая, она выбегает из салона автобуса. Только заметив Скотта и Эллисон в толпе – они не машут ей рукой, только твёрдой и быстрой походкой направляются к ней – она бросается в неуклюжие неловкие объятия Скотта. – Что произошло? – спрашивает Лидия, отстранившись. И, не дав даже секунды на ответ, почти требует: – Расскажите мне всё. Говорить начинает Эллисон. К этому моменту она уже успокаивается, и только краснота вокруг глаз выдаёт её состояние. – Он ехал домой на своей машине. Мы должны были быть с ним, но… – она замолкает, проглатывая ком в горле, – но не смогли. Правда, не смогли. Мы помогали маме Скотта… Она опять останавливается. Скотт понимающе сжимает её руку и продолжает за неё. – Возможно, на дорогу выбежало животное… или что-то. Он свернул на обочину, и, наверное, машину повело. Или что-то ещё. В общем, его джип, судя по всему, перевернулся несколько раз. Повезло, что он был пристёгнут и машина всё-таки выровнялась. Лидии тяжело даже слышать это. Представлять она отказывается вовсе. Пока информации достаточно. – Как шериф? – коротко спрашивает она. – Он нам и сказал. На этом их разговор прерывается. Скотт предлагает отвезти Лидию домой, но она наотрез отказывается. Даже спор о том, что часы посещения окончены, не помогает, потому что по его тону понятно, что Мелисса внепланово дежурит в это уже-утро. – Мы побудем в сестринской, – Эллисон мягко касается плеча Лидии, когда они поднимаются на нужный этаж знакомой больницы. Лидия остаётся одна напротив его палаты. И видя Стайлза сквозь плохо сдвинутые жалюзи, она уже с трудом верит, что сможет туда войти. Но сделав глубокий вдох и усилие над собой, она входит. Знала ли она, что может увидеть, приехав в Бикон-Хиллс? Знала. Но не была готова. Но теперь мысли гнать некуда и от них не спрятаться, потому что перед ней Стайлз, лежит неподвижно, весь в синяках и глубоких порезах. Она подходит ближе и присаживается на его койку, осторожно, словно боясь потревожить. Эмоции наконец ломают барьер, и слёзы нескрываемо текут по её лицу. – Привет, Стайлз, это я, – как-то неловко произносит она и оглядывается, будто стесняется, что кто-то может услышать этот бред в его же стиле. Но сейчас даже он не слышит. Осторожно накрывает его ледяную руку, чтобы не сбить катетер и ещё черт знает какие провода. Он не реагирует. Он вообще ни на что не реагирует. Лидия начинает рыдать в буквальном смысле. Зажимая рот, стараясь делать это как можно тише, ведь миссис МакКол подводить не хочется. Сквозь слёзы всё ещё пытается говорить. – Ты ведь знаешь, что должен очнуться? Как можно скорее. Потому что каникулы подходят к концу, – она снова оглядывается, чувствуя, будто кто-то следит за ней. Но она по-прежнему единственная в палате, кто может что-то слышать. – Прости, что несу этот бред, – она усмехается, стирая слёзы, будто макияж ещё можно спасти. – Но знаешь, если ты очнёшься в ближайшие пару дней, мы обязательно поедем заводить стаю кенгуру. И этот лёгкий шантаж не помогает: приборы также пищат в ровном, не ускоряющемся ритме. Потому что сейчас ему всё равно. Ему всё равно, что Лидия рядом. И никакие её уговоры не помогают. Лидия не знает, сколько проходит времени, когда Скотт тихо стучится, прежде чем войти. – У мамы заканчивается смена через полчаса, – зачем-то шепчет он. – Нам пора. Другие медсёстры не одобрят, если увидят, что она злоупотребляет своими полномочиями. Ей так не хочется уходить, но понятно, что он прав. Поэтому пообещав Стайлзу напоследок вернуться утром, она оставляет его. Ребята предлагают остаться с ними, но Лидия решает поехать домой. – Ты ведь знаешь, он справится. Это не страшнее, чем Ногицунэ, – произносит Скотт, приобнимая её, когда дверь палаты закрывается с обратной стороны. Ему как всегда хочется всех сберечь. А на Лидию сейчас без слёз не взглянешь. Она прижимается затылком и устало прикрывает веки, чтобы остановить начинающие вращаться больничные стены. В последний момент ей мерещится знакомый силуэт в мешковатой красной толстовке, отчего она резко открывает глаза. – Лидия? – хором зовут Скотт и Эллисон. Разумеется, кроме них в коридоре никого нет. Но головокружение отступать не желает. Скотт ловит её за плечи, когда она начинает сползать по дверному косяку, быстро-быстро хлопая глазами.