Кровь взывает к крови

Мы выходим с собора, и Маркус кидает Джонатану очки с затемненными стеклами и кожаную куртку. Я изо всех сил, стараюсь прогнать от себя увиденное – шрамы на бледной, даже можно сказать, болезненной коже спины. - Теперь нас видят? - Да, пойдем. Мы едем в «Асторию». - Куда? Это город? Дом? Ресторан? - Отель. Там я остановился. Честно, я не думал, что вернусь обратно. А вот это мне уже до дрожи в коленках не понравилось, и я покрепче сжала его руку. Мы подходим к Мартину Мелиссы. Джонатан недовольно смотрит на девушку, та в ответ, будто обороняясь, скрещивает руки на груди. - Почему ты взяла мою машину?! - Никакая она не твоя! – Мелисса обижено взглянула на моего брата, - мы с Кристофом поспорили, и он мне её проиграл. Джонатан сквозь зубы очень сильно ругнулся. - У меня с ним еще будет отдельный разговор, - у меня по коже мурашки пошли от его тона, - и машина далеко не первый пункт в нем! - Слушай, я думаешь, горжусь его выходкой?! – Пошла в атаку Мелисса, зло сверля Джонатана взглядом. – Ты тут не один чуть не потерял дорогого тебе человека, так что перестань строить из себя мученика! - Мелисса, придержи язык! Близнецы тут же стеной встали между этими двумя. - Тихе, дети, тише. Мелисса, отдай ему одежду и мы сейчас же уедем. Маркус тем временем обращался к Джонатану, но на него слова мага не больно то действовали. Он так крепко сжал мою руку, будто хотел раздавить. Я, не выдержав, взвизгнула от боли. Как не странно, но на него это тут же подействовало – глаза, спрятанные за Рей Бейнз, сразу же сфокусировались на моем лице, а хватка тут же ослабла. Я взглянула на близнецов и Мелиссу у всех троих на лицах была смесь недоверия и любопытства. Пожалуйста, оставьте нас вдвоем, мысленно попросила я их, на что получила неуверенный, но все же утвердительный кивок со стороны старших. - Джонатан, - я постаралась говорить к брату как можно тише, что бы он сам начал вслушиваться в мои слова, - мы ведь сейчас должны поехать в «Асторию»? Он кивнул. - И мы туда едем. Планы не изменились. Он грубо схватил из рук Мелиссы мой рюкзак и со злостью захлопнул багажник. У меня аж плечи дрогнули от этого звука. Даже не прощаясь с остальными, он, быстро притянув меня к себе, пошел к выходу из площади. - Люди так пялятся, - я отводила глаза от проходящих мимо людей, которые с явным интересом разглядывали нас беззастенчиво оборачиваясь и кто-то даже тыкал пальцами! - Клэри, - он наклонился ко мне и я вопросительно подняла голову, - неужели тебя так волнует то, что думают примитивные? - Хм, действительно, я только что спасла твою жизнь, Люцифер считает меня своей дочерью, самый древний в мире совет хочет моей смерти, а моя мать регулярно стирала мои воспоминания. И вправду, какая к черту разница, что подумают примитивные?! Он впервые засмеялся за это время, и я не могла не заметить насколько ему идет улыбка. Мы вышли за пределы Ватикана, и мне показалось, что только сейчас я смогла вдохнуть полной грудью. Будто сейчас на мою спину не давили разъярённые взгляды Старейшин, а все плохое осталось в стенах собора святого Петра. И мне больше совершенно нечего опасаться. Особенно, когда рядом брат. На улицах Рима уже во всю праздновали открытие Святых врат. Улицы заполнялись гуляющими и шумом машин. Они не казались теперь пустыми, напротив искрились веселием. Среди людей встречались и ведьмы и прочая нежить, но первых было особенно много. - Это день не только открытия Святых Врат. Считай, что это всемирный день примирения. Именно когда впервые были открыты Врата, был подписан первый договор о перемирии между нежитью и Сумеречными Охотниками. Так что, можешь считать это чем-то типа дня Благодарения. - Когда все друг-другу улыбаются, делятся знаниями, но только без индейки? Он снова засмеялся: - Без индейки. Мы на полминуты задержались возле мима, полностью покрытого золотой краской. Я даже не сразу догадалась, что это не статуя, а живой человек. Вот когда мы подошли и он распахнул свои глаза, плавно перекатывая монетку на костяшках своих пальцев и отвешивая галантный поклон, я потрясенно ахнула и от восторга захлопала в ладоши. - Здорово! Брат кинув миму в шляпу какую-то купюру повел меня за собой сквозь тесную толпу. Звучала народная музыка на мелодичном итальянском языке, которого я к сожалению не понимала, люди смеялись и веселились. Будто совсем другой мир. Очень счастливый и яркий. Я очень легко перехватывала это настроение эйфории и общего счастья, которое казалось, просто само витало в воздухе. Мы с Джонатаном быстро пересекали пешеходный переход. Брат остановился среди толпы танцующих в одном ритме людей и притянул меня к себе. Я знала, что он собирался делать. Чувствовала ли я смущение из-за того, что это мой второй, не считая раза на площади, поцелуй? Да. Ощущала ли какой-то стыд за то, что Джонатан мой брат? Нет. Это скорее казалось странным. Из-за того, что он живой, что он реальный, а не воплощение моего воображения, и из-за того, что он здесь, рядом со мной. Пальцы брата медленно, будто он хотел запомнить черты моего лица, провели вдоль моих скул и приподняли мой подбородок. Сам же он наклонился вниз, ведь даже сейчас он был на голову выше меня. Все еще держа мое лицо в своих ладонях, он бережно дотронулся своими губами к моим. Самый сладкий и нежный поцелуй. Такое ощущение, будто весь мир начинался и заканчивался только нами двоими. И мне больше ничего не хотелось рядом – только ощущать его эмоции и передавать ему свои – восторг, радость, счастье. Он ощущал то же самое, но на задворках его сознания я чувствовала еще и тревогу. Тревогу, которой было переполнено его сердце, пока меня не было рядом. Оторвавшись от его губ, я смущенно уткнулась головой в его куртку и покрепче прижалась к нему. Джонатан наклонился и поцеловал мою макушку. Я почувствовала, что он улыбается: - Пойдем, я вижу свободное такси. Я кивнула ему и позволила увести себя в сторону ряда машин, водители которых терпеливо дожидались своих заказчиков. Джонатан что-то проговорил на беглом итальянском водителю и тот, кивнув, взял сумку с рук брата. - Ты итальянский знаешь? – Ребенок во мне гордо поднял голову и проговорил: «Мой брат знает итальянский – он крут!» - Да. - А еще какие-то языки? В ответ был кивок. - И сколькими языками ты владеешь сейчас? - Тридцать четыре, если брать в расчёт чистый английский, кантонский диалект и парочку мертвых языков. Я пораженно уставилась на брата: - Да ты у меня ходячий словарь! - Я буду думать, что это комплимент. - Так и есть просто я не ожидала, что ты кроме того, что по идее супер-плохой и супер-сильный еще и супер-умный! Он мягко засмеялся, увлекая меня в свои объятия. Я скрутилась клубочком и примостила свою голову ему на грудь. Сердце билось так равномерно. Спокойные, тяжелые удары, которые гнали кровь по его телу. - Джонатан, а почему Кристоф хотел меня убить? Откуда он вообще знал обо мне? - Он и не знал. Что-то я запуталась. В смысле не знал? - Он ничего не знал, о том, что ты для меня значишь на самом деле. Он врядли верил в то, что я могу испытывать такие глубокие и сильные чувства по отношению кого-либо, не считая ненависти, а уж тем более, если чувства столь светлые. Скорее он думал, что я просто хочу причинить тебе вред. - Ты бы не сделал мне больно, - возразила я, точно уверенная в своих словах. - Ты знаешь это, он – нет. К тому же он считает это мерзким – то, кем ты нам приходишься. - Потому что я твоя сестра? - Да. – Я почувствовала, что он напрягся. Что такое? - Джонатан? - Клэри, если это действительно так, то просто знай, что ты ничего не обязана делать. Совсем. Джослин может забрать тебя в любой момент, если ты не захочешь здесь остаться. - Что?! О чем, черт подери, он говорит? Как он вообще смеет об этом говорить?! - Ты попала сюда из-за меня. Ты ведь понимаешь кто я, Клэри? У меня слишком много врагов и Совет это только вершина айсберга. Пока я буду рядом, у тебя не будет нормальной жизни. - Моя жизнь и так не была нормальной! Это ненормально, когда от тебя скрывают тайну твоего происхождения! Ненормально, когда твой отец тиран и сумасшедший! Не нормально то, что он с тобой сделал, - я закончила свою короткую речь глядя на его плечо и кусая губу. - Клэри, не нужно себя винить. Ты не виновата в том, что случилось. Тебе ведь было только два годика, так что, можешь не переживать – я не держу на тебя зла и не обижаюсь. Он что, решил, что я летела сюда сломя голову только из-за жалости?! - Я не из-за жалости сюда летела, а потому что хотела спасти дорогого мне человека, Джонатан! И мне совершенно не нравится это твое «я-во-всем-виноват-и-буду-копаться-в-себе»! - Клэри… - И я не собираюсь сейчас уезжать!!! – Перебила я его. – Я слишком долго была не там где нужно. Мое место здесь, рядом с тобой! Я со страхом смотрела ему в глаза. Неужели он сейчас меня прогонит? Вот так просто. Возьмет и вышвырнет, будто котенка, которого пригрели в доме, накормили, а потом вновь выкинули на улице замерзать от холода. Водитель с удивлением покосился на нас, хоть и не понимал нашего языка, но тут и без знания понять не трудно, что люди ссорятся. Джонатан что-то резко ему приказал и тот снова отвернулся и приковал взгляд к дороге. Какие-то секунды брат смотрел мне в лицо. На нем было полное смятение, будто я сказала не то, что было нужно. Потом черты стали будто каменные. У меня сердце в пятки ушло. - Нет, пожалуйста… Я не хочу уезжать… Мы друг без друга не сможем… Пожалуйста, не говори, что мне нужно уехать, - я крепко зажмурила глаза и сжала ладони в кулачки, - не говори, что я тебе не нужна… Я почувствовала, как по щекам катятся слезы. Все напряжение, которые держало мое тело на ногах последние сутки, резко спало. Кажется, у меня начиналась истерика… - Глупенькая моя, - он ласково погладил меня по щеке, и накрыл мою ладонь своей, - я рядом, сестренка. Я всегда буду рядом. Я подползла к нему, снова ощущая, такие родные и нужные мне как воздух объятия. - Да, только, пожалуйста, - прошептала я совсем осевшим голосом, - не говори мне больше таких глупостей. Никогда. Я почувствовала, как он снова поцеловал мою макушку, зарывшись носом в волосы. - Спи, - это слово подействовало на меня будто команда - усталость накрыла меня волной, я и не заметила, как успела уснуть. Когда я открыла глаза, на улице была темня ночь и в огромное окно в полстены заглядывала толстая, похожая на блин, луна. Брат странно выделялся на этом фоне, темный силуэт со светлыми волосами и бледной кожей, он смахивал на привидение. - До рассвета еще час. – Проговорил он, ко мне так и не обернувшись, а что-то разглядывая внизу. Я поднялась с постели. - Выходит, я проспала? - Почти сутки и я бы рекомендовал проспать еще столько же. - Я вполне хорошо себя чувствую. Подходила я к нему неторопливо и стала рядом, взглянув вниз на ночной Рим. - Красиво, - я не сопротивлялась, когда он притянул меня к себе, заключая в объятия. - Тебе чего-нибудь принести поесть? Мой желудок довольно заурчал, будто понимал то, о чем говорил мой брат. Джонатан хмыкнул и быстро чмокнув мою макушку (блин, это уже начинает меня раздражать!) ушел на кухню, которая была отделена от спальни выставными дверями с полуматовыми стековыми вставками. Я же схватив свой рюкзак, пошла в ванную комнату. Мне нужно хоть немного привести себя в порядок. И это касалось не только моих мыслей. Наскоро приняв душ, причем холодный, я наспех вытерлась полотенцем и одевшись в старенькие, но любимые, майку и шорты оперлась о раковину и посмотрела на свое отражение. Вроде ничего не изменилось, кроме того, что я сейчас вот так счастливо улыбаюсь. Сейчас, произошедшее каких-то восемнадцать часов назад, кажется просто плохим сном. А реальность – вот она совсем рядом – через две двери и пятнадцать шагов готовит мне что-то кушать. Улыбка стала еще шире, и я по старой привычке прикусила нижнюю губу. Это сразу же пробудило во мне воспоминания о том, как мать всегда начинала на меня прикрикивать, если я так делала дома. Улыбка тут же сползла с моего лица. Поверить не могу, что я позволила маме так легко себя провести. Я ведь помню, как вытянулось её лицо, когда я сказала о брате. Я видела, как она плакала вместе со мной, когда я рассказывала, что отец с ним жестоко обходится. И под её словами «Не плачь, детка, все будет хорошо» я понимала то, что она вернет брата домой. Не отца. Его я видеть и слышать не желала. Мне было нужно знать, что с братом все в порядке. На следующую ночь я не могла уснуть пока мама не напоила меня каким-то чаем и не прочитала наверное половину огромной книги «Рождественских историй». Я очень полюбила мое первое Рождество, которое мы с мамой тогда отпраздновали. И каждый раз, когда мама читала мне эту книгу, то в памяти всплывали именно мамины руки, которые что-то готовили на кухне и запах шарлотки. Так улыбаясь я уснула. Следующим вечером мама пришла с Люком. Я видела его только второй раз, но он уже мне понравился, и поэтому я обрадовалась, когда он снова появился у нас дома. - Мам? А мы вместе с Люком будем искать брата? К кому мы пойдем? Нам будет нужен хороший маг. Я уверена, что отец (поверить не могу, что это чудовище приходится и мне отцом тоже!) не выкрикивает направо налево – я тот кого вы считали мертвым и мы с сыном сейчас живем там-то там-то. На счет защиты я не совсем уверенна, но в том, что добраться до него будет трудно – это я не сомневаюсь. Вещей брата я думаю достаточно, что бы заклинание поиска сработало, мне нужно что бы маг только указал место, дальше я уж сама разберусь, - и я гордо показала Люку, который побледнел на глазах, шкатулку с инициалами Джонатана. Да, после посещения братишки во мне открылось что-то типа источника энергии, знаний. Согласитесь, не многие полуторалетние детки способны выдавать такие фразы с абсолютной решимостью на лице. Мне не нужно было учить какие-то книги или же смотреть фильмы что бы знать об потустороннем мире. Знание о нем всегда жило во мне. Просто почему-то именно сейчас оно пробудилось. Я вообще для своих полтора лет была очень быстроразвивающимся ребенком в плане обучения. Да и с физическими навыками все было хорошо. Ходить полностью твердо на своих двух я начала еще с семи месяцев после рождения. Может Джослин понимала, что это из-за того что я нефилим, но она все же очень радовалась тому как быстро я чему-то учусь. И лишь сейчас в её глазах вспыхнуло сожаление. Конечно, я это заметила. Потом посмотрела на Люка – в глазах мужчины, который был маминым другой, а значит и моим тоже, было тоже выражение. - Мы не идем искать брата? – Не знаю, почувствовали ли они в моих словах тихую угрозу, но я склонялась к версии, что да – почувствовали. - Нет, идем, детка, - Джослин подхватила меня на руки. - Мам, я и сама могу идти! - Клэри, дай-ка мне вот эту шкатулку. Я насторожилась. - Она ведь большая и тяжелая к тому же у меня в кармане она поместится, а у тебя нет, - с улыбкой попытался объяснить мужчина. - Люк, зачем прятать её? Она серебряная, ты об неё руки сильно пожжёшь, правда этот метал не очень-то действует на фей, но мы ведь постараемся идти не через парк, верно? Нам будет безопасней пройти мимо пары кварталов подальше от реки и вообще от сточных труб. Я не хочу по дороге столкнутся с каким-то леприконом, который увидев украшение, тут же потянет к нему ручонки. Поэтому, мам, лучше все-таки возьми немного соли – пока он будет её считать, мы не только до мага доберемся, но и назад вернуться успеем. - Клэри, а откуда ты так много обо всем этом знаешь? - Что-то мне Джонатан рассказал, но только самую малость. Все остальное я знала. - Вот как? А почему я должен пожечь об неё руки? – Люк указал на шкатулку. - Если я не ошибаюсь, то для оборотня этот метал опасен. Я поняла это еще вчера, когда увидела тебя на пороге, но мама тебя узнала, и ты не собирался причинить ей вред, так что я не стала беспокоиться на твой счет. - Да, и то правда. Джослин посмотрела на Люка взглядом: «Видишь, я же тебе говорила!». Потом мы пошли к магу. Он был очень сильным. Достаточно, что бы найти брата, в этом я была уверена на сто процентов. Как не странно мужчина своими хрупкими формами никак не соответствовал тому, что я ощущала, когда он протягивал ко мне свои руки. Может именно то, что я так отчаянно пыталась понять, все ли сильные маги выглядят так, будто у них вместо рук и ног тонкие палочки, а на голове торчит странный ежик, который покалывает если к нему прикасаться, что поздно поняла - для того что бы отыскать брата мне не нужно было пить никакого зелья. Достаточно одной единственной руны. Мама и Люк меня обманули. Они не собирались его искать – они стерли мою память с помощью маговского заклинания! Я резко моргнула, когда стекло в зеркале пошло трещинами. Джонатан смотрел на меня с отражения, и по его лицу проходила огромная кривая линия, которая делила лицо надвое, и от которой расходились трещинки. - Ты все видел? – Я спрашивала, хотя уже знала ответ. По его слишком расслабленному лицу можно было понять, что брат зол. И я не была уверенна, кто из нас двоих превратил зеркало в осколки, которые теперь отпадали от рамки и с грохотом бились об умывальник. - Прости меня пожалуйста. Я села на краешек мраморной ванны. - Тебе не за что извиняться Клэри, - он нежно дотронулся до моих пальцев своими, передавая эмоции. На меня он не злился, а вот я сама на себя еще очень даже! Брат тут же нахмурился: - Клэри, не бери на себя вину других людей. Ты меня слышишь?! - Угу. Какое-то время мы просто молчали, но потом я пробормотала себе под нос мысль, которая уже очень долго крутилась в моей голове: - Знаешь что, давай вернемся домой вместе. - Я очень ценю твое рвение, но пойми, Джослин меня не примет. - Ты её сын! И если уж пошло на то, то я либо останусь дома с тобой, либо мы вместе уйдем! Он горько улыбнулся. «Выбирать между мной и семьей? Я не позволю тебе страдать так» - Ты такая же часть моей семьи как и мама! Если не большая! К тому же я не позволю Валентину так с тобой обращаться. - Ну вот, мы опять вернулись к тому, с чего начали, Клэри. Давай-ка поедим, а потом уже будем решать все остальное. С микроволновки была вытащена пицца, с которой мы перекочевали в гостиную. Ели мы обое не спеша и смотря какую-то комедию. За это время я все-таки уламала братишку, и он согласился поехать со мной домой вместе. Хотя где-то на уголках моего сознания я понимала, что Джонатан прав – мама может не принять его. В конце концов – она очень упорно вдалбливала себе в голову то, что брат хоть и жив, как и отец, но они оба в её жизни больше не появятся. Мне даже было чуточку жалко рушить её иллюзии. Но они бывают очень вредны, и разрастаются вокруг сознания подобно опухоль, которая может привести к летальным исходам. Я резко заморгала, когда луч утреннего солнца, которое тут выскочило, словно черт из табакерки, засветил мне прямо в глаза. Кажись, я все же немного задремала... - Что мы сегодня делаем? – Спросила я у брата. Тот улыбнулся улыбкой а-ля Чиширський кот, и опустил одну руку на плечо, притягивая ближе: - Ну, у меня есть идея. Остаться здесь, - его пальцы заправили прядку мне за ухо, а губы нежно-нежно дотронулись к коже. А теперь Клэри, собрать свои мысли в строгий легион, и заставить себя думать. Вдохнуть поглубже. Я отрицательно покачала головой – оставаться здесь на целый день, это перебор и для моих нервов и для эмоций. - Я знаю, ты тоже хочешь здесь остаться, - стоял на своем брат. А я снова покачала головой. - Ну в кого ты такая упертая, а? – То, как он поцеловал мою щеку, заставило меня залиться краской румянца. - Если уж мы собираемся возвращатся домой, то тебе к сведенью – дома я хочу в школу искусств, а в понедельник, тоесть завтра моя злая и педантичная учительница рисования требует от меня картины на конкурс. Я должна собраться с мыслями – я ты все время меня отвлекаешь! Хоть сказано это было со всей грозностью, я все же потянулась к его губам. Ну, мне определенно нравится его целовать – это могу сказать с очень большой уверенностью. - Неужели эта учительница такая педантка? – спросил между поцелуями брат. - Ужасная, - выдохнула я ему в губы. Конечно, Лекси не была такой. Единственный раз, когда она на меня накричала, это когда я обратилась к ней на «вы». Она очень молодая. Ей только девятнадцать лет, но все же имея талант от бога, моя наставница уже успела засветиться на нескольких крупных выставках и организовать одну собственную. Девушка была очень веселой и жизнерадостной и к ней на занятия я летела как на крыльях. Но ведь брату этого знать не обязательно. - Что тебе нужно нарисовать? - «Самые значимые моменты жизни». Для меня лично. - Ты у меня художник настроения, сестренка. Значит, тебе нужно что-то, на что у тебя будет такая реакция – замирание сердца, потеря словарного запаса, обожание, желание видеть это перед собой вечно. Ну, вот по трём пунктам он точно подходил, но не могла же я нарисовать братишку. - Знаешь, что? У меня есть идея. Поднимайся, Моргенштерн, мы идем в гости к моему старому знакомому. Я удивленно приподняла бровь. С чего это он так вскочил с места? - Давай-давай, что ты на меня так смотришь? Передумала и мы остаемся здесь? - Нет. Быстро надев джинсы и клетчатую рубашку, я завязала хвост и вышла в гостиную к брату. На улице вовсю светило солнце и погодка обещала быть явно солнечной, но это не остановило Джонатана от натягивания на тело черной куртки, поверх рубашки. - Эм… - Я же демон, Клэри. Я стараюсь, что бы солнечный свет по минимуму попадал на мою кожу. Не очень я его люблю. - Он оставляет ожоги? - Нет. Ощущение не очень приятное, но вполне терпимое. Если я нахожусь на солнце не очень долго, то ничего не чувствуется, но чем дольше, тем паршивей становится. Не делай такое лицо, будто собираешься всю дорогу над моей головой анти солнечный зонт нести! - А может и собираюсь, - проворчала я выходя из номера.