Кровь взывает к крови

- Да, Адальберт. Мы в аэропорту Вашингтона, садимся на самолет, - Мелисса отдавала ключи от машины, какому-то работнику, что бы он смог отогнать её в багажный отсек. Мы быстро прошли в салон и заняли свое купе, которых во всем самолете было двенадцать. - Как только приедем, я обязательно тебя наберу. Она выключила телефон и взяла меня за руку. Я так сильно сжала пальцы, что на тыльной стороне ладони остались полукруглые пятна. - Клэри, мы будем в Риме через десять часов. - У нас их нету, этих десяти часов, - прошептала я. Кажется, у меня сейчас истерика начнется. Почему мы до сих пор не взлетели? - Успокойся, Клэри. Они вынесут вердикт только по полудню. К тому времени мы должны уже быть в Ватикане. - Почему ты назвала его городом? – Мы наконец-то поднялись в воздух. - Это одно из названий, которым, пользуемся именно мы – нефилимы. Святая земля. Святой город. Там не дозволено кровопролитие, но в тоже время в соборе святого Петра проводят Суд. Эта традиция пошла еще со времени Великого Суда, когда на Кресло было отправлено тридцать грешником. Это сделали именно там. - А с ним… Они тоже его отправят в Ад. - Мы успеем до того, как с ним что-то случится, слышишь?! Я лишь слабо кивнула. - Клэри, тебе нужно поспать. - Издеваешься?! – Прошипела я. - Тогда нужно хотя бы поесть. - Не могу. Мне кусок в горло не лезет. - Нужно! Она заказала мясные равиоли и греческий салат. Я очень вяло ковырялась вилкой в тарелке, но увидев её взгляд, сразу же отправила себе несколько штучек в рот. Через полчаса я худо-бедно покончила с едой, но мне действительно стало немножко лучше. У организма появились новые силы. Десять часов казались мне вечностью. - А вот и наш Рим. Казалось, я ждала эти слова всю жизнь. Сорвавшись с места, я быстро ухватила свой рюкзак. Черт, у меня что действительно руки трусятся?! - Клэри, успокойся, отдышись. - Угу, успокоиться. Я плохо помнила, как оказалась в машине, и как меня вжало в сидение, когда Мелисса набрала скорость. - Почему людей почти нет? Мне не нравилось это. Я в каждой мелочи теперь видела что-то, что предзнаменовало смерть. - Сегодня открываются Врата Смерти, - отозвалась Мелисса. - Какие Врата? Черт! - Святые Врата. Решение об их открытии принимается самим Папой Римским и происходит это раз в двадцать пять лет. - Сегодня? – Севшим голосом села я. - Да. - Он не будет ждать до оглашения вердикта? Я уже знала ответ на этот вопрос. Нет. - В 11 начнется церемония. В полдесятого он уже будет там. Ему нужно, что бы Папа проходил рядом, когда будет призван Охотник. - Какой? - Одно из Хранителей. Считается, что их призывать могут только маги, но с Жалом у него это очень даже легко выйдет. - Он его убить хочет? - Достаточно ранить. Старейшины ни за что не позволят пролиться крови священнослужителя, это разрушит охраняющий барьер и тридцать душ смогут вырваться на свободу. - Судный день? - Начало Апокалипсиса. Идеальный мотив для убийства. О, Господи… - Мелисса! - Что? - У нас осталось пятнадцать минут. Я з ужасом смотрела на циферблат: 09:15 Она резко затормозила перед толпой людей. - Въезд машиной запрещен, тебе придется бежать. Он будет на площади, возле обелиска, между двумя фонтанами! Ты должна успеть! Я, резко хлопнув дверцей, побежала. Толпа еще не была густой, но я задевала то локтями, то ногами людей и слышала, как они что-то мне кричать на итальянском. Эта куча тел. Я лишь раз увидела высокий шпиль с крестом наверху. Именно в его сторону мне и нужно будет бежать. Площадь уже кажется набита людьми. Бегу и еле удерживаюсь от падения, когда не замечаю ступеней. Меня кто-то ловит и начинает участливо говорить. Какой-то мужчина. Я пытаюсь вырваться из его хватки, но он не отпускает. Черт тебя дери, отпусти меня! Я резко ударяю ногой по его коленной чашечке. Незнакомец воет и хватается за больную ногу, я что есть сил, отпихиваю его и продолжаю бежать. Мне нужно успеть! Толпа становится все гуще. Пробираться сквозь них тяжело, меня кто-то отталкивает назад, вперед. Чувствую себя гребаным мячиком для пинг-понга! Первый удар изнутри собора заставляет толпу восторженно замереть, а мое сердце упасть в желудок. Мне осталось совсем немного. Я должна найти брата. Второй удар. Я слышу громкий и властный голос, который проносится над головами людей. Папа произносить свою речь с балкона. Третий удар. Я наконец-то вижу своего брата. В отличии от всей толпы, он повернут во входу спиной и склонился над пентаграммой. Нет! Он поднимается на ноги. Еще три шага. Он так увлечен своей затеей, что даже не слышит моего мысленного крика. Лезвие ножа, которое я видела раньше, сверкает в свете солнца. Я кидаюсь ему на шею. Его кожа такая холодная и похожа на лед, несмотря на ужасную жару. - Джонатан, - я слышу, как жало падает, а его руки стискивают меня так сильно, что, кажется, хрустят ребра. - Клэри… - Шепчет, так, будто он пьян, зарываясь носом в мои волосы и поднимая меня над землей. - Джонатан, - секундная эйфория проходит, и я тут же начинаю трясти его за плечи, - Джонатан! Открой глаза – я жива! Какие-то секунды он шепчет бред о том, что даже не чувствовал боли, когда они его убили, но после того, как я сильно ущипнула его плечо, все же распахивает свои глаза. Абсолютно черные, словно туннели. Он именно такой, каким я его помнила – мой родной братик. Мое родное сердце… - Клэри… Он улыбается мне, все еще держа меня в своих объятиях. Крепких. Надежных. Я тяжело дышу. В боку болит и немного побаливает лодыжка, но это все пустяки. Главное, что все обошлось. Главное, что он живой… Джонатан прижимается своим лбом к моему. Его губы находят мои. Прикосновение, которое говорит больше чем все слова мира. Прикосновение, в котором он передает мне все свои эмоции – чистейшую нежность, страх, боль, торжество… Я еще никогда в жизни не чувствовала себя такой целой как сейчас: пока его губы прижаты к моим, а пальцы зарываются в волосы, притягивая к себе сильнее. - Клэри, - он шепчет мое имя, словно молитву и снова целует. Я робко тянусь к нему и в ту секунду уже целую его сама. Губы прохладные, как и все тело. Внезапно он резко отрывает меня от себя, пряча за свою спину. - Слава Великой Матери – она успела! - Адальберт, черт тебя дери! Я выглядываю из-за его спины. Рядом с нами стоят двое мужчин, похожих друг на друга как две капли воды. Они даже одеты одинаково – их тела скрывают два ярко-алых плаща с капюшонами, а руки в тонких кожаных перчатках. - На долго ли спасла, - мотает головой тот, что справа. - Они хотят тебя видеть, и злы просто до чертиков. - Джонатан! – К нам подходит Мелисса и крепко его обнимает. – Придурок! Еще раз так сделаешь, и они не успеют тебя убить, потому что это сделаю я! - Да ладно тебе! Хорош причитать то! Они с Мелиссой одного роста и даже чем-то похожи, отмечаю я для себя. Джонатан все еще крепко держит мою руку и поворачивается ко мне: - Мелисса, - обращается он к ней несмотря на девушку, - отвези Клэри в «Асторию». - Что?! Я без тебя никуда не поеду!!! Даже с Мелиссой!!! - Черт, - сквозь зубы процедил брат, когда к нам подошли еще четверо людей, окружив. - Джонатан, Пи хочет тебя видеть. - Вместе с подружкой,- подал голос второй. - И сестрой, - третий. - Не заставляй членов Совета сердится еще больше, они и так рады открутить тебе голову. Джонатан крепко сжимает мою руку. - Нужно идти, живыми вас отсюда не выпустят, если пробовать сбежать, - вновь мотает головой один из близнецов. Мы проходим сквозь толпу – четыре мрачные тени, и мы, словно, под конвоем. - Нас никто не видит? – Спрашиваю я, когда мы поднимаемся по ступеням и заходим через одни с дверей, где стоят двое часовых с пиками наперевес. Они даже в нашу сторону не смотрят. - Нет. Я стараюсь не выдавать своего волнения, но брат все же это чувствует и легонько гладит мои костяшки пальцев своими. Я чуть-чуть улыбаюсь ему в ответ, повторяя как мантру: «Мы живи. Это главное. Уйдем мы отсюда тоже все и тоже живые». Но даже не смотря на всю свою нервозность, я не могу скрыть своего восторга, когда мы проходим внутрь собора. Мы изучали Ватикан на одном из внеплановых уроков, и я удивлялась той красоте, которую видела просто на фото, которые принес наш новый учитель истории, к тому же он так красочно все рассказывал, что мне просто ужасно захотелось сюда поехать. Теперь же когда видела все это вживую, то очень жалела, что нет хотя бы цифровика с собой, что бы сфотографировать. Огромные колоны до пятидесяти метров высотой, портреты, фрески, лепнина, статуи пап и рисунки ангелов, ликов святых, сцен восхождения христианской веры. Все это приводило в трепет душу любого художника, а моя и того больше уже упала в обморок от всего этого величия. Я даже не было чувствовала неудобства от того, что мы идем под конвоем. Но, похоже, мой восторг не разделял никто. Неужели все настолько плохо? Мы проходим под купол, на котором изображены четыре апостола – Матвей с ангелом, Марк со львом, Иоанн с орлом и Лука с волом. Возле алтаря роботы Бернини, под которым похоронен сам святой Петр стоят девять кресел. На возвышении еще одно – десятое. Но вот оно отличается от этих девятерых тем, что больше и куда проще в своей конструкции. С неприязнью понимаю, что оно напоминает мне о казни на электрическом стуле. Оно такое же, только без электрических проводков. С ужасом прижимаюсь к брату сильнее. Я так долго смотрю на кресло, что моя голова, кажется, идет кругом, ведь я вижу вокруг него кровь. Вокруг ножек, на спинке, на подлокотниках, сидении. Кровь старая, она напоминает ржавчину и пахнет так же. Былое восхищение пропадает, когда я смотрю на него. Боже мой, они хотели посадить его на этот стул?.. Мои руки начинают трястись. - Этого они тоже не видят? - Тоже. Только сейчас я замечаю, что еще девять кресел не пусты. В них сидят девять древних как мир существ. На всех накинуты одинаковые длинные мантии, которые разнятся только по цвету. - Это и есть Совет Старейшин, - шепчет мне на ухо близнец и отходит в сторону. - Так она все-таки жива! – Голос человека в темно-синем одеянии луной разносится по пустому собору. Рядом с нами остается Мелисса. Она и Джонатан становятся по обе стороны от меня, будто готовы кинуться в драку в любой момент. Мужчина, который сидит на пятом стуле, если считать справа, поднимается к нам. Только когда он подходит ближе я вдруг понимаю, что это абсолютно женское лицо. И кисти рук. У мужчины они никогда не могут быть столь изящны. - Это Пи, он обоеполый. Я приготовилась к тому, что за любое слово Джонатана схватят за шкирку и поволокут к креслу, но ничего такого не случилось. Напротив – Пи рассмеялось и обратило взор своих фиолетовых глаз на меня. Сейчас оно напоминало шаловливого ребенка, когда подошло ко мне и взяло за руку: - Как приятно знать, что ты удостоился внимания, столь…- он какие-то секунды смотрит на меня и мне хочется куда-то подальше убежать от этого взгляда, - чистого создания. - Так это ты та самая девочка, которая остановила этого неблагодарного? – Ко мне обращается самый маленький из девяти. На картинках с детских сказок – эти леприконы обычно еще изображаются с длинной белой бородкой и у этого она была! Честно, он выглядел в своем золотистом одеянии немного смешно, на этом великом кресле, но его лицо с морщинами было таким злым, что мне лучше держать себя в руках и сделать покер-фейс, иначе вместо Джонатана на кресло потянут меня. - Кларисса, подойди сюда, - ко мне обращается мужчина, облаченный в белую одежду. Он стар, его волосы полностью седы, но в тоже время в его осанке столько величия, что ты невольно начинаешь его бояться и почитать одновременно. - Нет. – Дорогу мне преграждает брат. Я скорее чувствую, как лицо этого человека, который сидит ровно посередине, искажает злоба. - Джонатан, успокой его, или это сделают ученики Якоба! – Его голос становится грубым и властным. Я вот только не пойму, кого-то из них звать Джонатан? Круто, в Совете заседает теска моего брата! - Лукерий, ты испугаешь девочку, - к нему мягко говорит мужчина, что сидит справа от него. Я выхожу из-за спины брата и на минуту застываю пораженная такой доброй улыбкой. Этому парню лет двадцать пять дать можно, но ни в коем случае не больше. А когда он вот-так улыбается, то и вовсемь, алкоголь в любом магазине ему явно не продадут! - Подойди сюда, Клэри, - тон мягкий. Я подхожу к Джонатану и он поднимается с кресла. Его черный плащ распахивается и я вижу под ним костюм того же цвета. Брат хочет идти за мной, но просто рядом с ними материализуются еще шестеро (кроме тех четверых, которые сейчас стоят по углам) магов. Он ругается в полголоса, но замирает рядом с Мелиссой. - Не прикасайся к ней! – Голос моего брата разлетается ехом по пустому залу. Охотник замирает, а потом с сожалением вздыхает. - Ну вот, а я ведь надеялся на сотрудничество. Я не успеваю и глазом моргнуть, как сильные руки Старейшины кидают меня за его же спину. Маг и человек тут же хватают меня за руки: - Пискнешь, и твои друзья отправятся на тот свет. Мелисса выхватывает из-за пояса Жало и швыряет его Джонатану, тот, сбив сильным ударом в грудь, пронзает сердце мага – Жало пульсирует, будто вместе с этим оно забирает жизнь умирающего. - Убить его! – Приказ раздается вместе с оглушительным щелчком и яркой вспышкой света. Это близнецы повалили на землю одного из прислуг и свернули ему голову. Вспышки ярко-красного пламени опаляют стены. Мелиссу оттеснил к стене ученик Пи и с силой ударил девушку об бетон. Та на минуту потеряв сознание, снова приходит в себя, но слишком поздно – она уже стоит на коленях, а руки связаны веревкой которая будто живая шипит и извивается. Одновременно трое магов кидаются на моего брата – голова одного туту же летит просто к нашим ногам. Господи! - Кобальт! Мой лучший ученик! Ты поплатишься за это! Он сам кидается на Джонатана, а я остаюсь зажата в тесках Лукерия. Мужчина напряжен, это ощущается по тому, как сильно сдавливает мои плечи. Я наблюдаю за тем, как одного с близнецов, кажется Адальберта, ранят. Он воет от боли и со злости просто подпаливает нападавшего. Джонатан двигается с ужасной скоростью, подрезая ученикам сухожилья и устремляя Жало в сердце, но один из магов поднимается. Почему? Невозможно! - Джонатан! Поздно, маг ударяет его разрядом такой силы, что брата отбрасывает в стену, по которой тут же идут мелкие трещинки. Он падает на пол и пытается подняться, но невидимая рука тут же придавливает его к мрамору. У меня мурашки по коже пошли, когда я услышала его рычание. - Жалкий сученок! Я вижу, как вены на шее брата вздуваются, как сжимаются его кулаки и напряжена челюсть. Не понимаю что с ним, но знаю только одно – они делают ему больно. - Прекратите! Хватит его мучить! – Кажется, в этом крике я надрываю себе голос. - Якоб! – Голос у меня просто над ухом, кажется, оглушает. - Лукерий, ты вечно лезешь! Я смотрю на брата. Он тяжело дышит, но пытается подняться на ноги. Его лицо не просто бледное – оно бело, словно мел и дальше только хуже. Джонатана шатает и он вот-вот совсем без сил упадет. Что с ним?! - Он ведь так просил о сожжении. А в таких услугах мы не отказываем. Не таким дорогим гостям, - подал голос Абигор. - Но ведь закон не был нарушен! – Выкрикивает Маркус. Якоб тут же обращает к нему взгляд: - Вы тоже будете сожжены, ведь подняли руку на братьев своих. И в наказание за это – смерть. - Нет, вы не можете этого сделать! Все оборачиваются ко мне. Один из старейшин – в зеленом одеянии – подходит вплотную и пристально смотрит мне в глаза. Я выдерживаю этот взгляд. Я просто должна его выдержать. Ради нас пятерых. - Не боишься, значит. Хм… «Клэри, Жало. Ты должна его достать. Пролей каплю своей крови на пол» - слышу в голове голос брата. Он уже лежит на мраморном полу, даже не двигается. «Зачем?» - Так легко с ним мысленно говорить, будто мы всю жизнь это делали. «Нужно. Достаточно одной единственной капли!» - Тащите его на Кресло, - команда срабатывает как щелчок. - Стойте! Пусть лучше я его сама убью, чем вы! - Клэри? – Я слышу осевший голос Мелиссы. Она смотрит на меня не верящими глазами. - Ха-ха! – Пи радостно хлопает в ладоши. Они напоминают мне простой люд, который когда-то кричал: «Хлеба и зрелищ! Хлеба и зрелищ!» - Смелая какая! А ты не боишься, что потом тебя будет мучить чувство вины? Оно будет терзать по ночам, не давать покоя днем! Ты не будешь знать такого места, где сможешь спрятаться от своего кошмара! – Шипит мне в ухо Абигор. - Не боюсь. Мой голос твердый, будто гранит. - В любом случаи на это стоит посмотреть, - подает голос Джонатан-Старейшина. - Клэри, тебе лучше это… не.. делать… Он прав… кошмары… будут с тобой… - Лучше от моей руки. Я не смогу смотреть на то, как тебя убивают. Живыми нас отсюда не выпустят. Я слышу как он, сплюнув кровь на пол, издал смешок. Двое магов подошли к нему и подняли на ноги. Рубашку на его груди было тут же разорвано. Он буквально висел у магов на руках, совсем лишенный сил. Я подошла ближе и почувствовала, что мои руки начинает трясти. Извини… Жало в моих руках на удивление легкое, словно перышко, я почти не чувствую его веса. Рука взмахивает, кажется, на эту секунду замирает все. Я вижу, как лезвие сверкает в свете собора, оно пульсирует в моей руке, словно живое, и так легко входит в мою же ладонь. - Нет! – Крик доносится будто издалека. Боль адская, я падаю на пол, прижимая окровавленную руку к мрамору, который тут же окашивается красным. - Non serviam! – Выкрикивает Джонатан, ударяя одного из магов и сворачивая шею другому. - Право, я не думал, что когда-то вновь окажусь в этих стенах. Мы все поворачиваемся в сторону того большого страшного кресла. Джонатан поднимает меня на ноги и отрывает куски от рубашки, бережно заматывая ими мою раненую руку. Я вижу мужчину с огромными крыльями за спиной. Они кожистые и лишь по самым краям оперены длинными черными перьями. Белый костюм сидит на нем как влитый. Мужчина поднимается с кресла и его босые ноги оставляют на полу следы от смолы, которой перепачканы его ступни и низ штанин. - Люцифер, ты не имеешь права здесь появляться! – Выкрикивает Джонатан. Так вот для чего нужна была моя кровь. Что бы призвать Короля Ада… «Да» - слышу в голове мысленный ответ. «Но, Мелисса сказала, что нужна кровь священнослужителя и к тому же должен был начаться Апокалипсис. Тридцать душ, горящих в вечном пламени, должны были проникнуть на Землю, а не Сатана!» - В пределах этих стен ты не повелеваешь! - Успокойся, Лимерий. Да, в этом месте я почти бессилен, эти твои сдерживающие руны, Джонатан... Он качает головой, внимательно осматривая купол и стены. - Однако не нужно надеяться, что меня так легко здесь убить, если вы подстроили ловушку. Глаза мужчины сверкают, точно изумруды. - Никто ловушки не подстраивал! Мы больше трех тысяч лет оберегаем покой, неужели ты думаешь, что мы нарушим запрет, даже, если речь будет идти о тебе! - Пламенная речь обрывается так же резко, как и началась. Фейри вновь садится на свое место, поправляя на себе легкую тунику. - Эти дети? Неужели они смогли вас одурачить? – Люцифер подходит к нам, и я чувствую, как температура воздуха резко падает. - А впрочем, ничего удивительного. Это ведь семья, которая под моим покровительством. Что?! - Кларисса, чему ты удивляешься? Весь ваш род начиная еще с самых первых поколений, носит в себе частицу моей тьмы. Точно так же как Эрондейлам была дарована печать Михаила – чистого сердцем, вам в дар была преподнесена моя. Я не могу оторвать от него взгляда. Это величие, которое волнами расходится по залу, которое заставляет воздух делаться густым и вязким, словно он вдруг становится материальным. Зеленые глаза притягивают, манят. Словно кобра, которая гипнотизирует свою жертву. - Как интересно, - он смотрит сначала на меня, потом на брата, - какая сильная связь. Вас очень сложно отделить друг от друга. Резко берет мою руку в свои холодные как лёд ладони. Он смотрит на меня долгим, пристальным взглядом. «И склонятся к тебе все бессмертные. Дары к ногам твоим будут они подносить тысячами и тысячами украшений. И ты гордо сиять будешь, восседая на троне Величия, которое идет рука об руку со Смертью. Повелевая живим и мертвым, ты будешь шагать сквозь века, даже, когда плоть твоя обратится в пыль, ибо Королев не забывают…» Наверное, по моему шокированному испуганному взгляду, он понимает, что я ничего не понимаю из сказанного им. - Так же как твой брат – дитя Лилит, ты – дитя моего духа, - он шепчет это совсем тихо, наклонившись так близко, что я с трудом подавляю в себе желание отстраниться од падшего ангела. Чуть-чуть приподнимая мой подбородок, почти невесом проводя кончиками пальцев по щеке, он все еще смотрит в мои глаза, - отец поил тебя ангельской кровью. Еще в лоне матери. Этот дар, возвысит тебя среди них, Кларисса. Я сглотнула. Заманчивая перспектива, вы не находите? Потом Люцифер резко отступает от нас. - А сейчас, прошу, ступайте. Идите с миром, мои дети. Джонатану дважды повторять не нужно – он быстро хватает меня за руку. Мелисса и близнецы идут следом. Собор уже наполнен людьми. Охрана стоит чуть ли не на всех углах. Папа что-то вещает о божьей благодати, даже не подозревая о том, что в каких-то тридцати метрах от него заседает древнейший в мире Совет и стоит Король Ада. Смотрю на свою руку и замечаю, что повязки нет, а кисть совершенно здорова. Он держал меня за эту руку. Он меня исцелил. Оборачиваюсь, что бы еще раз взглянуть назад и сталкиваюсь со взглядом горящих зеленым пламенем глаз: «Помни мои слова…» - он растворяется, взмахнув кожистыми крыльями, оставляя после себя запах серы и страха.