Мелодия сердца

      После инцидента с Лорен Гамильтон Трис стало стыдно, и она старалась не разговаривать с их семьями, а также попыталась сделать всё возможное, чтобы не идти в свой дом на обед по приглашению Натали на следующий день. Она испробовала всё с Тобиасом — от умопомрачительного секса для удержания до отказа от него в целом (несмотря на неспособность довести до конца свою угрозу, что Тобиас знал); ничего не получалось. Его даже позабавили все отговорки, что она придумала: расстройство желудка, головная боль, ПМС, она даже сказала, что думала, будто инопланетяне похитили её ночью, и они должны поехать в больницу для тщательной проверки перед тем, как Скалли и Малдер постучат в дверь. На что Тобиас громко рассмеялся и едва успел остановиться, чтобы отдышаться.       Он сказал ей, что будет с ней всё время, но это не так важно, потому что все были в курсе того, что Лорен пыталась сделать, и Трис была права, защищая свою любовь и своего мужчину. Конечно, она могла это сделать более изящно, но на этот раз она была благодарна, что они «слили» её безумное поведение на молодость. Она неохотно согласилась пойти и даже была несколько рада, потому что все женщины поздравляли её, даже Натали и Эвелин. Она даже слышала разговор Маркуса и Эндрю на кухне, куда она пошла, чтобы принести десерт. Эндрю сказал своему другу, что он не усомнился в своей дочери снова, скажи она, что любит Тобиаса, на что Маркус ответил, что с такой яростной невесткой, какой она и была, он был уверен, Тобиас заключит пожизненный брак, и он с нетерпением ждал внуков. При упоминании о браке и детях Трис чуть не уронила тарелки, но, к счастью, стена любезно предоставила опору, чтобы она не рухнула из-за ослабевших коленей.       Трис не была готова к большим обязательствам и хотя она знала, что она и Тобиас будут всегда вместе, она просто не могла видеть себя в качестве жены и матери. По крайней мере, не так скоро. Но такое случалось часто — она сидит в классе и вне зоны видимости учителя, и строчит её и имя Тобиаса рядом друг с другом в сердце.       Тобиас лежал на шезлонге на веранде небольшого снятого домика на берегу океана. Они могли бы снять номер в пятизвёздочном отеле, но выбрали уединение и одиночество. Кроме того, у них было всё необходимое. Трис шла к нему, когда услышала телефонный звонок. Она подняла телефон со столика в гостиной и, затаив дыхание, увидела ID звонившего. Эрик. Она думала мгновение, должна ли поднять или нет. С одной стороны, она скучала по своему другу и хотела знать, что он в порядке, но с другой — она злилась, что он уехал, даже не оставив записки. И Тобиас. Всё было замечательно между ними. Она не хочет рисковать ими ради другого мужчины. Она была уверена, что у неё нет романтических чувств к Эрику; у неё было время, чтобы всё принять, и разговоры с психологом и её парнем помогли ей понять, почему она ревновала в первую очередь. Она была эгоисткой и признала это. Трис хотела, чтобы Эрик оставался её другом и сосредоточился на ней. Она знала, что это неправильно, и поклялась, что изменит своё отношение и мышление. Это неправильно не только по отношению к Эрику, но и к себе. Она не могла всегда полагаться на мужчину для её спасения. У неё был Тобиас. И даже если так, ей надо научиться спасать себя, не полагаясь на кого-либо. Она решила ответить на звонок, но оставаясь внутри дома. Дверь была открыта, поэтому Тобиас определённо слышал её разговор.       — Алло? — ответила она.       — Привет, Трис, — сказал Эрик, и его голос был странным для неё. Он казался слабым, истощённым. Она задалась вопросом, что случилось. — Как ты? — спросил он её. Она думала, что сказать. Девушка не хотела орать на него за то, что он уехал. В конце концов, он оставил не её, он оставил всё и всех.       — Я в порядке, спасибо за вопрос, — вежливо произнесла она и на автомате сказала: — Как ты? — спросила как бы невзначай, но Трис очень хотелось знать, где он был и почему не звонил.       — Путешествовал, — сказал он. «Путешествовал? Путешествовал где?» — задумалась Трис, но сдержала себя.       — Это хорошо. Я сейчас на Гавайях, — быстро ответила она. Она не знала, почему сказала это, но, может быть, она хотела показать, что тоже может собрать вещи и уехать, как сделал он. Но звучало это малозначимо, и она почти пожалела об этом.       — Мне жаль, что я не звонил тебе и не отвечал на сообщения, — сказал он после минуты молчания на обоих концах.       — Да, я хотела бы получить ответ. Что случилось? — спросила она и не смогла сдержать своего разочарования. Она чувствовала себя плохо, не зная его причин. Трис знала, что не имела права требовать объяснений, но ради их дружбы она считает, что заслужила хоть какую-то долю правды от него.       — Ты знаешь, я люблю тебя, — впервые вслух произнёс он. Трис молчала, потрясённая его признанием. Не было фактов о том, что он влюблен в неё, но он только это сказал. Он всегда скрывал свои чувства, но, возможно, делал потому, что был её учителем, и она не подходила ему, или потому, что позднее Трис и Тобиас стали парой. — Но я знаю, что ты любишь своего парня, и это никогда не изменится. Мне нужно было уйти, чтобы увидеть, какой моя жизнь была бы без тебя, — Трис слушала его, не зная, что сказать, и должна ли она вообще что-то говорить. У неё были вопросы, но прежде, чем она смогла задать хоть один, он продолжил: — Я вернулся в Нью-Йорк. Может, после твоего возвращения мы могли бы встретиться и поговорить за чашечкой кофе? — произнёс он, и Трис услышала обнадёживающие нотки в его голосе. Он по-прежнему звучал странно, но она сдерживала себя.       — Я увижу тебя в школе? — спросила она, понимая смысл его вопроса.       — Нет. Я уволился, — сказал он.       Они решили, что Трис позвонит ему, как только вернётся в город. Они положили трубки, и Трис уставилась на свой телефон. Она знала, что первый разговор с Эриком будет неловким, но это было ещё более неловко, чем она ожидала.       — Ты в порядке? — спросил Тобиас, пугая её. Она вскочила на звук его голоса и уставилась на него. — Извини, не хотел тебя напугать.       — Всё в порядке. Я просто продолжала думать о разговоре с Эриком, — ответила Трис. Она знала, что он слышал её и, должно быть, понял, что она разговаривала с другим мужчиной.       — Что он сказал? — спросил он, но немного пожалел об этом, когда она нахмурилась. — Ты не должна говорить мне, если не хочешь, — произнёс он и сел рядом с ней на диван.       — Нет, я хочу. Это странно. Он говорил, не знаю, по-другому. Но плохо другое, — добавила она. Она не знала, как это описать. — Он хочет встретиться со мной, когда я вернусь, и я согласилась. Я хочу прояснить некоторые вещи между нами, и если есть хоть один шанс, что мы всё ещё можем быть друзьями, я воспользуюсь им. Но я хочу, чтобы он знал, что я чувствую, как я к тебе отношусь и как к нему, — сказала она, и Тобиас пристально посмотрел на неё. Он хотел спросить, что она чувствует, хотя у него была очень хорошая мысль для её ответа. Трис тепло улыбнулась и обхватила его лицо. — Эрик всегда будет занимать особое место в моём сердце. Он очень здорово помог, когда я нуждалась в нём, и я чувствовала, что могу поговорить с ним так, как ни с кем другим. Он помог мне выйти из тёмного переулка, и я вечно благодарна за это. Я люблю его, но это невинная любовь между очень хорошими друзьями; но если он решит, что мы больше не можем быть ими, потому что у него есть чувства ко мне, я буду уважать его решение разорвать между нами все связи, даже если это будет больно. Но я люблю тебя всем сердцем. Я не могу представить один день без тебя. Я не знала, что такое любовь до того, как влюбилась в тебя. Тобиас, ты любовь всей моей жизни, я уверена в этом, — сказала она, и он с любовью улыбнулся ей. Услышанные слова заставили его сердце пропустить удар, а потом забиться так быстро, что, он уверен, она могла чувствовать, как тяжело колотится оно в его груди. Он обхватил её лицо своими большими ладонями и глубоко поцеловал, заставляя их обоих затаить дыхание и тяжело дышать. Он прислонился своим лбом к её и посмотрел ей в глаза.       — Ты любовь всей моей жизни, Беатрис Прайор. Я никогда не полюблю другую женщину, я клянусь, — произнёс он, широко улыбаясь, чувствуя себя маленьким мальчиком на Рождество. Она понятия не имела, что её слова значили для него. Он знал уже давно, что будет любить её вечно, что не захотел бы кого-то другого снова, если она его бросит. Сомнения испарились из его сердца, когда она говорила слова, которые он жаждал услышать. Это было всё, что он когда-либо хотел от неё. Даже если она не выйдет за него, они будут вместе. Навсегда.       Отпуск на Гавайях закончился слишком скоро для обоих влюблённых. Тобиас полетел с ней в Нью-Йорк и провел ещё два дня с Трис, прежде чем ему пришлось вернуться в Чикаго. К сожалению, он не мог приехать к ней на следующие выходные, а у Трис было несколько экзаменов, которые она не могла пропустить, но, поскольку Рождество на подходе, и студенты получат двухнедельный перерыв, они решили просто встретиться снова на праздниках. Как и в прошлом году, Эндрю и Маркус сняли домик в Аспене для их семей, и, если всё пойдёт по плану, даже Джо и Педрады будут там. Дом был чуть больше, чем в предыдущем году, так что оба отца были уверены, что всем хватит места для сна.       После того, как Тобиас покинул Большое Яблоко, Трис позвонила Эрику, чтобы встретиться с ним, но сначала он не отвечал. Трис подумала, может быть, он передумал насчёт встречи с ней, возможно, он снова уехал. И только спустя два дня, как она позвонила, он перезвонил. Она разозлилась, когда увидела его фото на экране телефона, и собиралась кричать на него, но там был не его голос, который она услышала через динамик, а голос женщины.       — Трис Прайор? — спросила женщина. Трис стало интересно, кто она. Она девушка Эрика? Почему она позвонила Трис, используя телефон Эрика?       — Да, — ответила она, немного нервно.       — Меня зовут София Бернински. Я адвокат мистера Мастерсона, — представилась она. Адвокат? Зачем Эрику нужен адвокат? Он что-то сделал?       — Где Эрик? — спросила она и каким-то образом знала, что то, что скажет ей женщина, не будет хорошим.       Почти два часа езды по городу заняло у Трис, чтобы встретиться с Мисс Бернински в её офисе. Когда она сказала администратору крупной Нью-Йоркской юридической фирмы, кто она и с кем у неё встреча, молодая женщина азиатского происхождения отвела её в небольшой конференц-зал, где её попросили подождать. Прежде чем администратор ушёл, она спросила Трис, нужно ли что-то, но та вежливо отказалась. Единственное, что ей нужно — поговорить с этим адвокатом, который сообщил ей одну из самых шокирующих новостей в её жизни.       Трис присела на один из многочисленных стульев в комнате и нервно застучала по полированному столу. Она заметила, что кабинет был светлым с большим окном во всю стену, обеспечивающим помещение достаточным освещением и, судя по расположению кабинета, так было в течение нескольких часов дня. Ещё там были две большие вазы с эклектичным пучком цветов почти каждого цвета, — от чёрного до белого, — конференц-зал, казалось, походил на больницу. Разнообразие сильных запахов было не сильно приятно и в то же время не носило утешительного смысла дома. Если бы причина её пребывания здесь не была столь душераздирающей, Трис, возможно, даже насладилась бы ими.       Ей казалось, будто прошло несколько часов, когда дверь конференц-зала открылась снова, и высокая женщина со светлыми волосами и стильной короткой стрижкой, пронзительными голубыми глазами за модными очками, в одежде, характерной для её работы, вошла и прошла туда, где сидела Трис. Последняя встала и пожала протянутую руку, и они представились лично. Трис снова села, и женщина, Мисс Бернински, села напротив неё, положив папку на стол.       — Как я уже говорила Вам по телефону, мистер Мастерсон нанял меня, чтобы позаботиться о своих юридических вопросах. Он попросил меня быть тем, кто доставит новости в случае, если он не сможет сделать это лично, — начала говорить она. Трис посмотрела на неё, не зная, как реагировать, и был ли любой комментарий уместен или нет. Она никогда не была в такой ситуации и, честно говоря, надеялась избежать в будущем, если это возможно.       — Пожалуйста, объясните, что случилось. Я разговаривала с ним по телефону буквально неделю назад, — сказала Трис и очень сильно старалась сдержать слёзы страха.       — Мистеру Мастерсону был диагностирован острый лимфобластный лейкоз почти год назад. Сначала он хорошо реагировал на лечение, но потом его состояние ухудшилось, и он отправился в клинику в Хьюстоне, штат Техас. К сожалению, экспериментальный препарат не сработал, и рак снова распространился. Мисс Прайор, мистер Мастерсон поручил мне уведомить вас об этом в случае, если он не доживёт до того, как вы встретитесь. Он написал вам письмо после того, как поговорил с вами по телефону, опасаясь, что он не будет жив, когда вы вернётесь, — сказала она Трис, а девушка уже была вся в слезах. Она не могла поверить в то, что услышала. Когда адвокат позвонил ей и попросил о встрече, Трис потребовала знать, почему с его телефона звонил не Эрик. Неохотно, мисс Бернински рассказала ей о смерти Эрика за три дня до звонка. Всю дорогу до офиса Трис считала, что всё это ложь и недоразумение, но женщина передала Трис конверт с её именем, написанным рукой Эрика. Адвокат пояснил, что Эрик передал ей конверт перед смертью и попросил, чтобы он был передан лично Трис.       Мисс Бернински объяснила ей всё, что происходило с Эриком с тех пор, как ему поставили диагноз, стараясь говорить как можно более просто и коротко. Потом она сообщила Трис о похоронах и принесла ей самые искренние соболезнования. Трис потеряла дар речи. Она не знала, что делать. Девушка покинула помещение и пошла по оживлённой улице, не обращая внимания ни на что вокруг. Она почувствовала, как телефон вибрирует в кармане, но не могла заставить себя ответить. Звонящему следовало подождать, когда она вновь обретёт голос.       Трис не могла поверить, что Эрик мёртв. Он был её другом, и она даже не знала, что он болен. Какой она друг, если не заметила его болезни? Какой она друг, если испытывала боль снова и снова, чувствуя ревность, когда он ушёл? Даже если бы он ушёл к другой женщине, которая была бы в сто раз лучше, она не имела права чувствовать что-то другое, кроме счастья за него. Но даже после того, как он вернулся, она не узнала ничего о его здоровье. Девушка отчётливо слышала это в его голосе, что-то неладное с ним, но она не спросила. Почему она не спросила? Она не заслуживала такого друга, как он.       Трис шла в течение нескольких часов, когда её телефон снова стал вибрировать. Она остановилась и присела на скамейку в парке, и начала просматривать пропущенные вызовы. Все звонили ей: Тобиас, Кэмерон, Мэтт, её друзья, даже родители. Все они присылали сообщения, оставшиеся без ответа. Она не была готова говорить с любым из них, но им нужно было дать знать, что происходит. Она посмотрела на список контактов и набрала номер Тобиаса. Прошло два гудка, и парень поднял трубку.       — Трис? — спросил он неуверенно.       — Тобиас, — сказала она, её голос срывался.       — Милая, что случилось? Где ты? — обеспокоенно спросил Тобиас.       — Эрик умер, — произнесла она, и слёзы текли по её лицу.       — Что? — спросил он недоверчиво. Он ослышался? Эрик умер? — Трис, милая, где ты? — снова задал он вопрос.       — Я не знаю. На скамейке, — ответила она и искала название улицы, но ничего не было, она ничего не увидела или, пожалуй, пелена слёз мешала ей.       — Малыш, пожалуйста, возьми такси и отправляйся домой. Я позвоню Мэтту и расскажу, что произошло, — сказал он ей, и Трис могла слышать, как он набрал ряд цифр на настольном телефоне. Она слышала, как он говорил с Мэттом и сообщил ему. — Малыш, ты всё ещё со мной? — спросил он.       — Да, — всхлипывая, сказала она.       — Пожалуйста, возьми такси и поезжай домой, — уговаривал он её.       — Хорошо.       Трис поднялась и направилась к ближайшему такси, Тобиас не прерывал звонка, пока не убедился, что она действительно поехала домой. Он слышал, как она сказала водителю адрес своей квартиры, и не сбрасывал, пока не услышал, как его сестра и Линн встретили свою подругу. Мэтт взял у Трис телефон и сказал Тобиасу, что его кузина прибыла благополучно и что они позаботятся о ней. Тобиас щедро отблагодарил его и повесил трубку. Парень сразу же пошёл к отцу и попросил пару дней, не желая оставлять свою девушку в горе. Ему не нравился тот факт, что Эрик был влюблён в неё, но мужчина никогда не делал ничего, чтобы разделить их, и Тобиас, конечно, не желал Эрику смерти.       К счастью, Маркус не возражал и даже предложил Тобиасу взять частный самолёт компании. При нормальных обстоятельствах Тобиас бы отказался, но он хотел и должен был быть с Трис как можно раньше.       Он сел в самолёт меньше, чем через час после того, как повесил трубку. Ему не нужно было заезжать в свою квартиру, у него была полка с вещами в доме Трис. Он попросил Мэтта одолжить ему костюм для похорон, поскольку у мужчин одинаковый размер. Спустя три с половиной часа самолёт приземлился, и Кэмерон встретил его. Он оставил Мэтта ответственным за Трис и остальных, поскольку все они были хорошими друзьями с Эриком.       Поездка, казалось, длилась дольше, чем полёт, и Тобиасу очень хотелось обнять Трис. Он знал, что она будет чувствоваться себя виноватой из-за незнания, что случилось с Эриком. Парень не хотел расстраивать её сильнее и говорить о том, как сильно он любил её, и что они есть друг у друга. Однако он подумал, что разумнее узнать недостающую информацию у Кэмерона, поскольку он, безусловно, должен знать историю. Мужчина объяснил, как он понял от своей племянницы, что Эрику был диагностирован рак. Сначала было лечение, потом рак вернулся и погубил бывшего учителя Трис. Тобиас почувствовал себя плохо. И если он чувствовал себя плохо, то он не мог представить, как чувствовала себя Трис. Эрик, нравилось Тобиасу это или нет, был важной частью жизни Трис, и она глубоко заботилась о нём.       В тот момент, когда он и Кэмерон шагнули внутрь квартиры, и Трис увидела своего парня, она встала с дивана и побежала в его объятия, рыдая. Тобиас взял её на руки и понёс в спальню. Он был в затруднении, потому что его сестра была слишком расстроена, но когда Марлен кивнула, он слабо улыбнулся ей, и остальные остались в гостиной.       Они сидели на её кровати, прислонившись к спинке, её спина была прижата к его груди, её голова была на его плече и слегка наклонена так, чтобы она могла видеть его; Тобиасу казалось, что будто точно также было вчера, когда они сидели также после того, как он узнал об изнасиловании. Он крепко обнимал её и ждал, пока она перестанет плакать. Трис была благодарна, что он приехал; она знала, что была напугана и нуждалась в нём, возможно, больше, чем когда-либо.       Ей понадобилось время, чтобы успокоиться, но когда она сделала это, выудила письмо Эрика. Она не хотела открывать его перед другими, хотя они знали о чувствах Эрика к ней. Девушка хотела прочитать письмо наедине. Но одновременно хотела, чтобы Тобиас знал его содержимое. Они поклялись никогда не иметь секретов друг от друга, и даже если она хотела прочитать письмо сама, Трис не могла найти силы, чтобы сделать это.       — Эрик написал это письмо для меня перед смертью, — сказала она и почувствовала, как Тобиас смущается. Он поцеловал её в висок и отошёл, чтобы встать, но Трис положила правую руку на его бедро, останавливая его. — Пожалуйста, останься со мной, пока я читаю. Хорошо? — он не был уверен, было ли мудро оставаться в комнате, пока его девушка читает письмо от человека, который любил её. Но она просила его, и он не мог отказать ей в своей поддержке, когда любимая нуждалась больше всего. Парень снова поцеловал её и вернулся в прежнее положение.       — Хорошо, — сказал он мягко.       Трис неуклюже вскрыла конверт, но убедилась, что письмо не порвалось. Она развернула бумагу и узнала почерк Эрика. Письмо не было длинным — всего один лист бумаги, и, казалось, он написал достаточно, чтобы заполнить одну сторону, и закончил его с обратной стороны. Она начала читать его про себя. Если Эрик написал что-то, что огорчит её, она не хотела, чтобы Тобиас слышал это.       Дорогая Трис,       Когда ты будешь читать эти строки, меня уже не будет в живых. У тебя, вероятно, есть вопросы, и я надеюсь, что мисс Бернински объяснит о моей болезни. Я не собираюсь говорить об этом в письме. Это письмо только для тебя. Я хочу, чтобы ты знала, что я полюбил тебя с того момента, как увидел. Я не знаю, как это произошло и почему, но это так. Но я рад, что влюбился в тебя.       Хотел бы я иметь мужество сказать тебе, что я чувствую до того, как ты влюбилась в Тобиаса. Это моё единственное сожаление — молчание. Я всегда говорил себе, что это из-за того, что ты пережила, и что ты не готова. И, может быть, это было правдой. Но я также боялся, что ты можешь отвергнуть меня. Я видел, как ты отвергала всех остальных. Я был доволен быть твоим другом, и хотя ты можешь думать, что я лгу, но это не так. Я был очень рад быть твоим другом, потому что у меня была отличная возможность увидеть, какой ты замечательный человек на самом деле. Ты часто задавалась вопросами после случившегося, но ты прекрасна. Ты, как Феникс, возрождалась из пепла — великолепный символ Возрождения, и я восхищался твоей силой. Но я также боялся этого. Как я мог когда-либо надеяться на твою любовь, если я так боялся сказать тебе, как сильно полюбил тебя?       Когда ты пришла ко мне и рассказала о мужчине, который тебе очень нравится, ты видела, я боялся, что, возможно, он станет вторым Дрю. Я настаивал на встрече с ним по двум причинам: я хотел убедиться, что он не такой ублюдок, и я хотел посмотреть, как выглядит человек, который имел мужество бороться за свою любовь. Я завидовал и обижался, и я злился на тебя, на него, на себя. Но ты расцвела, ты выросла и была счастливее, чем я когда-либо видел. Музыка, которую ты создавала после того, как влюбилась в Тобиаса, вдохновляет и даёт надежду. И я нуждался в ней, потому что врачи сказали, что рак вернулся.       Я уехал, не сказав тебе, потому что не знал как. Я не хотел твоей жалости, не хотел, чтобы ты запомнила меня слабым, больным и умирающим. Я хотел, чтобы ты помнила хорошие времена, которые мы разделили, смех, содержательные дискуссии, музыку, которую мы создали вместе.       Перед самым отъездом был момент безумия, — полагаю, это самый точный способ описать его, — я решил, что если расскажу тебе о своей болезни, ты вернёшься со мной в Хьюстон, и, возможно, мне станет лучше. Я знаю, идея была нелепой, поэтому я быстро отказался от неё. Я очень долго представлял, каково это — чувствовать тебя, обнимать, целовать твои сладкие губы, любить тебя, говорить, как сильно я люблю тебя. Но каждый раз, когда я думал использовать свою болезнь ради твоей жалости, я быстро вспоминал твоё лицо, когда ты сказала, что любишь Тобиаса. Я должен был почувствовать ревность, но вместо этого я всегда улыбался. Единственное, что я когда-либо хотел — видеть тебя счастливой, и признаю, большая часть меня надеялась, что это счастье принесу тебе я. Я даже считал, что нужно бороться за свою любовь, несмотря на твоего парня, но потом судьба показала себя, и мне в очередной раз доказали, что тебе не суждено быть моей.       Надеюсь, Тобиас достоин твоей любви, и надеюсь, что он мужчина, которого заслуживаешь ты. Я знаю, ты будешь чувствовать себя грустно после того, как я умру, может быть, даже подумаешь, что могла бы сделать что-то или могла бы заметить мою болезнь раньше, но ты ничего не сделала бы. Я убедился, чтобы никто не узнал о моём смертном приговоре.       Трис, я всегда буду любить тебя, даже за гробом. Ты дала мне свет, когда я видел только темноту, и я надеюсь, что это не конец, что моя душа вырвется из этой жизни и будет жить вечно. Куда бы ты ни пошла, помни, я буду всегда присматривать за тобой, и ты никогда не будешь одна. Я люблю тебя, мой милый ангел.

Навсегда твой,       Эрик.      

      Трис плакала почти час после того, как прочла письмо. Тобиас прижал её к себе и позволил оплакивать своего друга. К тому времени Трис заснула, как он задался вопросом, следует ли ему читать письмо. Но Эрик писал ей, и неважно — содержание было для её глаз. Если она когда-нибудь решит поделиться с ним этим, он выслушает. Однако, если она не скажет, он будет уважать её решение и не будет говорить о нём.       Он тихо вышел из комнаты, чтобы не мешать ей, и пошёл в гостиную, где обнаружил, что все смотрят фотографии на одном из ноутбуков. Он сел за обеденный стол, Кэмерон налил чай. Парень не знал, что сказать, все переживали о покойном учителе. Тобиас чувствовал, что это было бы неуважением даже говорить о нём в их присутствии, поэтому молчал.       — Как она? — спросила Марлен, садясь рядом со своим братом.       — Не очень хорошо. Я никогда не видел её такой, — признался Тобиас.       — Она очень заботилась об Эрике, мы делали всё. Но он ей помог после того, что случилось с Дрю. Мы попытались попросить её открыться нам, но она просто выставила нас за дверь. Мы не знаем, почему, но были рады, что она разговаривала с Эриком, и он был тем, кто дал номер Джоанны. Благодаря Джоанне и Эрику, Трис вернулась к себе прежней, — объяснила Марлен.       — Почему ты мне это рассказываешь? — спросил Тобиас свою сестру с любопытством.       — Тоби, я люблю тебя, ты мой брат. Но я знаю, что тебе никогда не нравился Эрик, и ты имел полное право это ощущать. Мы все видели, что он любит Трис, но она не давала ему надежду. Она видела его только как друга. Ты не должен ревновать, — сказала она, обвивая рукой своего брата.       — Я не ревную.       — Да, ревнуешь. Но это нормально. Это показывает, что ты любишь её так же сильно, как и она тебя.       — Я знаю, Мар. И вопреки тому, что ты думаешь, я не ревную. У Трис и у меня это в прошлом, — произнёс он, и Марлен подарила ему скептический взгляд. — Хорошо, почти в прошлом. Я знаю, что она переживала за Эрика, как друга, но моя проблема не он, а она. Как я могу помочь ей?       — Дай ей время, — вмешался Кэмерон. Тобиас повернул голову, чтобы посмотреть на мужчину. — Ей нужно время, чтобы осознать всё. И я уверен, она откроется тебе раньше, чем ты думаешь.       — Я надеюсь, что это так. Я ненавижу видеть её такой.