Мама?

Поцелуи нежные и осторожные. Он не торопился никуда, чтобы расцеловать каждый сантиметр её лица. По её глазам и скованности виднелось, насколько ей было непривычно и немного страшно от таких ощущений. Поторопишься сейчас — и можно потерять возможность что-то изменить. Аккуратно отодвинувшись, Куон внимательно посмотрел на намертво сомкнутые глаза. — Я тебе не нравлюсь. Она испугано повела плечами и, открыв глаза, посмотрела в самую глубь его глаз. — Нет, вовсе нет, Корн! Как ты можешь мне не нравиться?.. Мы же, да и ты уже цело–... — Кёко, я прекрасно вижу, как ты от меня шарахаешься, — она отвела взгляд, понимая, что была поймана с поличным. Игнорируя его, она отодвинулась и встала на ноги. Сделала пару шагов вперёд от и, прикрыв глаза, постаралась прекратить дрожь по всему телу. — Дело не в тебе или в том, нравишься ты мне или нет.  «Я люблю Цуругу-сана».  — Корн, пойми, я… Нет, даже не так. Может, лучше сказать, что… Нет, тоже сложно объяснить это таким образом! Я-я не знаю, как тебе об этом рассказать... Рыжеволосая нервно взлохмачивала волосы, пока Хизури внимательно изучал её со стороны, стараясь держать свои эмоции в узде. Её поведение одновременно огорчало и радовало. Она отталкивала его, потому что не любит ни как Корна, ни как Куона. Не выдуманного эльфа, не настоящего монстра. — Скажи, как хочешь, — слова невольно слетели с языка, и мужчина оторопел. Могами посмотрела на него, удивлённая. Помолчала пару секунд и заговорила. — Мне давно нравится один человек. Он… Во многом отличается от нас с тобой. Хотя, что уж тут врать, он от всех отличается. Он хороший, добрый, честный и всегда помогает мне. Сердце ёкнуло и упало глубоко вниз, понимая, что сейчас раскроется самый страшный и болезненный для актёра секрет. — Как бы я его… Не любила, не уважала, не ценила — мы не сможем быть вместе. Никак. — С чего ты взяла?  «Заткнись, чёрт тебя дери! Я же ей сейчас просто подкину идею добиваться внимания какого-то левого мужика, который наверняка даже не замечает её!» — Он идеальный во всех смыслах этого слова. За что бы он не брался, всё становилось лучше, — Кёко резко поникла и нервно сжала руками край юбки. — Представь, если с ним будет рядом кто-то не его уровня, а я. Понимаешь? Даже если я и достигну высот шоу-бизнеса, я не смогу быть с ним. Хизури прикусил язык, боясь сказать лишнее. Внутри всё было как-то непонятно. Одна часть души металась и требовала помочь ей решить проблему, ведь от того, как Кёко мучает себя этой глупостью, сердце актёра заливалось кровью. А вторая, наоборот, требовала не заботиться о мыслях о парне в её голове, включить всеми любимого «Повелителя Ночи» и просто овладеть её душой полностью, чтобы она поскорее его забыла. Эмоции кипели в нём, как вода в котле на горящем огне. Хотелось и броситься в холод, чтобы стало легче, но и остаться вариться в этом кошмаре, чтобы наконец разобраться и понять, в чём его рецепт. — Поэтому ты согласилась встречаться со мной? — Немного не понимаю вопрос, прости... — Я о том, что ты согласилась на предложение матери не из-за какой-либо привязанности ко мне или благого интереса, а просто потому, что ты хочешь о нём забыть? «Он прав», — стеклянные глаза начали трескаться, как будто в них кидали чёрствые камни, чтобы окончательно уничтожить всё внутри. И ведь не скажешь ничего против. Да, может, у Кёко и были другие мысли, но Хизури был абсолютно прав. Она пытается забыть все свои чувства к Цуруге Рену, который, обещав навестить её во время больничного, так и не приезжает. Неделя, две, а он всё не появляется в агентстве, хотя, слушая девушек с «волокитного» отдела, то, как они, смеясь, рассказывали, как он ходил и что-то собирал, он мог хотя бы написать ей. Это жгло её. Невыносимо сильно жгло в сердце от обиды. Да, детской, но очень сильной и, вероятно, глупой. «Просто кохай, — неодобрительно шептал ей внутренний голос. — Тем более, у него уже есть своя любовь, которая вскружила ему голову. У него есть та, кого он безумно любит, наверняка есть». Актриса поднимает голову и внимательно смотрит на старого друга. А чем она сейчас лучше собственного семпая? Дала надежду на любовь, а сама крутит им, как хочет, ничем не помогая, даже наоборот, создаёт проблемы своей добротой. «Корн столько сделал для меня... С самого детства разрешал мне ему выплакаться и помогал найти свет, чтобы идти дальше. Когда я опускала руки, камешек, который он мне подарил, помогал успокоиться. Он всегда был со мной рядом, даже больше, не требуя ничего в ответ, не используя меня как служанку, что было с Шо». Неуверенный шаг к нему. «Я-я не хочу его расстраивать. Он не виноват, что его глупая подруга влюбилась в японского идола, а теперь из-за этого страдает. Он ни в чём не виноват». Он поднимает глаза, видя, как она тихонько приближается. Его глаза на уровне её глаз. Дыхание сбилось, а кожу жгло. Холодные пальцы, когда-то схватившие край своей юбки, осторожно дотрагиваются до его плеча. В малахитовых глазах читается удивление: Корн явно не ожидал подобного действия с её стороны, но в самой глубине его души, где тонкие осколки солнечных лучей сливались с малахитом, горели искры неподдельного счастья. Пересохшие губы в паре миллиметров останавливаются от его губ. Прикрыв глаза, она ожидала его действий. Хоть каких-то, которые дали бы понять, насколько всё у них скрепилось воедино. — Что ты делаешь? — шепча, спрашивает светловолосый эльф. Горячо, очень горячо. Сердце, горло, абсолютно всё жгло от такой близости к ней. Хотелось дотронуться до неё, заставить девушку напрочь забыть о своей безответной любви к какому-то придурку, который никогда не поймёт, что же он теряет. — То же, что и ты тогда на Гуаме. Прикосновение её губ было лёгким, но уничтожающим всё, что так давно отгораживало их друг от друга. Куон, не выдержав этой пытки, тянет на себя девушку, чувствуя, как истинный Повелитель Ночи ехидно ухмыляется. Лёгкий и, наверное, первый поцелуй Кёко превратился в жадный и всецело поглощающий.