Мама?

Вот и настал тот момент, когда поступки каждого привели к заключительному эпилогу страшной истории семьи Хизури. Решение, слово и поступок вели их к этому дню, желая развязать толстый узел судеб. Мир за пределами дома померк, став серой массой. Тихий ветер, перемешанный с шумом крохотных снежинок, стал давящей мелодией происходящего. Куу напряженно поглядывал на сына и жену, Джулия в упор смотрела на Куона, а он на Кёко, которая, в свою очередь, кажется, вообще потеряла связь с внешним миром. Никто не смел даже пошевелиться, боясь сделать ненужное телодвижение. Словно перед камерой. Нельзя было проколоться, нельзя было испортить дубль — эта сцена должна быть сыграна с первого раза. Джулия не выдержала. Неуверенно ступая по полу, она медленно, но упрямо шла в сторону сына. Её сердце не верило, что это действительно он, а не её очередная выдумка, или даже хуже — сон, где они наконец встречаются. И стоит ей только прикоснуться к нему, как прекрасный мираж пропадёт, оставляя на душе чёрный осадок горькой печали. — Куон… Светлые растрёпанные волосы, усталый вид, зелёные глаза, в которых теплился страх с примесью надежды. Что осталось в нём от того пятнадцатилетнего мальчика, что не по годам был умён и старался вести себя гораздо взрослее, чем его сверстники? Манеры, имя, и особенно эмоции, что жили в нём, изменились. Отчасти было безумно обидно, что от её маленького принца ничего не осталось. Только знакомые черты любимого мужа и её улыбка. Остальное же сформировалось в нём вне зависимости от родителей. Но вместе с тем, в душе появилась щемящая радость. Пусть он будет несильно похож на них, пусть будет другим. Она помнила слова Лори — прими. Прими его таким, каким он стал, прими его новое я. Не потому что обязана или должна — ты его мать. Разве ты можешь поступить по-другому? Разве станет он для тебя другим человеком, просто найдя спасение не в твоих объятиях, а в работе, незнакомых тебе людях? Нет, для неё он всегда будет тем милым мальчиком, что с трепетом бежал к ней навстречу, когда она приезжала домой. Куон потупил взор, когда она дотронулась до его руки. Тёплые пальцы слегка дрожали от волнения. Он боялся. Что она скажет? Думает, что злится, и отвернётся от него? «Вовсе нет!» — хотела воскликнуть Джули, но воздержалась, чувствуя, как виновато отводит глаза сын. Обхватив руками его спину, Хизури крепко прижалась к нему, внимательно слушая громкий стук его сердца. Вот так… Он обнял её в ответ, и непрошеные слёзы счастья защипали глаза, обжигая щёки. Спустя столько лет они наконец вместе… Её милый Куон, не игра воображения, а самый настоящий и прекрасный юноша, что вернулся к ней. — Мой мальчик… — тихо прошептала женщина. — Куон… Как странно. Ей казалось, что эта встреча будет совсем другой. Летним утром, где-то в огромном саду, среди многочисленных прекрасных цветов они должны были случайно встретиться и, выплакав все обиды, помириться. Но ни в каких мечтах женщина не могла представить себе, что это случится зимой, поздно ночью, на пороге дома, когда она крепко держится за его одежду и горько плачет, пока её крепко обнимает любимый сын. Но… Всё это стало неважным. Даже если бы они встретились в дешёвом магазине на окраине города или на перекрёстке дорог, она бы запомнила этот момент как самый лучший. Главное, что она увидела эти глаза и вспомнила о том, каково это — быть матерью. — Куон, — шепча его имя, Хизури держала маленький живой комочек на руках, пока новоиспеченный отец пытался прийти в чувство от громящей его радости. — Куон… Он был таким крохотным… Боги, хоть бы не сломать… Маленькие светлые волосики, мягкая кожа, а глаза?.. Ей так хотелось увидеть его глаза, ещё тогда, когда врачи поздравляли её с рождением сына… Прошла всего пара каких-то часов… А она уже мама этому малышу, что ещё не знает мир, его бескрайние просторы, чудеса и суровости, но уже так спокойно лежит в её тёплых руках. Внутри всё билось собственной жизнью — не ритмичной, странной, будто каждая частичка — это абсолютно другая, чужеродная её душе. И лишь одно было с ней едино — всепоглощающее счастье, что её единственный сын жив, здоров и снова рад её видеть. — Куон… — шепча, как тогда, в первый день их знакомства, фея подняла на него свои бесконечно верящие и отчаявшиеся глаза. Мужчина посмотрел на неё своим пронзительным взглядом глубокой надежды и любви. — Как ты вырос… — она заставила себя через силу отпустить сына и повнимательнее рассмотреть излюбленные черты лица. — Не могу поверить, что это мой мальчик… — Мама… — его ворчание совсем не несло в себе какого-то негативного оттенка. Скорее, наоборот, он говорил так тепло и приятно, что хотелось засмеяться от радости. — Я так рада, что ты приехал, — юноша улыбнулся ей в ответ. — Я скучала, Куон. — Я тоже, мам, — он неуверенно переминался с ноги на ногу, нервничая. — Прости меня за то, что тогда уехал, не попрощавшись. — Нет, это ты меня… — По-другому я не мог поступить, — Джулия удивлённо посмотрела на сына. — Я знаю, как тебе было больно переживать мой отъезд, но, если бы я остался в Америке тогда, я бы вряд ли смог найти в себе силы пережить всё, что случилось. Мне нужно было посмотреть на жизнь по-другому. Фея замерла, чувствуя всю силу его слов в полной мере. Он был прав, как и Лори. Оставив его в особняке, не дав ему найти новый смысл собственного пути, они бы заставили его погрязнуть в отчаянии, а может, и того хуже… Она ахнула и, ощутив слабость в коленях, была готова упасть, но Хизури-младший, заметив это, вовремя её подхватил. — Мама! — актёр испуганно сжал мать, пытаясь уловить на её лице хоть что-то, что сможет объяснить ему такую реакцию на его слова. — Всё хорошо… — сморщилась женщина. Модель нервно вздохнула и обняла своё чадо, запуская руки в его немного сырые волосы. Всё же, на улице была зима, любящая пускать с неба крохотные снежинки. Актёр оторопел, но по привычке обнял её. — Просто на секунду мне показалось, что сердце вот-вот выскочит, — тихо шепча, фея с ярым восторгом ощущала, как Куон расслабляется. — Боже… — актёр был готов вот-вот истерически засмеяться. Ну, как же без этого! Джулия не была бы Джулией, если бы не вела себя так в самый ответственный момент. Вот кто-кто, а в этом мать являлась самым непредсказуемым человеком — хоть что-то в этой жизни останется неизменным. Поднявшись с колен, юноша помог встать матери. — Всё равно прости меня, Куон. — Мама, правда, не стоит… — Нет, послушай! — топнув ногой, Хизури сорвалась с тихого тона на громкий, даже звенящий. — Если бы я напоминала себе о том, что даже тебе, ребёнку со взрослым мышлением, тоже нужно внимание, всего этого бы не произошло! Поэтому я обязана перед тобой извиниться! — Джули, — Куу опечалено перебил её. Слыша эти жестокие слова по отношению к ней, мужчина переживал, так как считал, что не только она виновата во всём том, что пришлось пережить их сыну. — Не надо, Куу… — она покачала головой. — Хотя бы сейчас я хочу быть с ним честной. Если тебе больно это слушать… — Я не виню тебя и отца в случившемся, мама, — Куон сжал материнскую руку. — Я знаю, что всё, что вы делали для меня, было от чистого сердца. Вы наверняка не знали, что такое могло произойти. И поэтому я не имею права на вас обижаться. Особенно, если вы понимаете, что совершили ошибку и хотите её исправить. Его искренняя улыбка и ангельский тон поразили родителей в самое сердце. — Куон… — женщина была так тронута его словами, что едва могла удержать поток нескончаемых слёз. Как, впрочем, и Куу. Происходящее походило на настоящую сцену из драматического фильма, но, к счастью, со счастливым концом. Искренний восторг и радость за семью Хизури не покидали Кёко. Но в то же время внутри её доброго сердца образовалась кровоточащая рана. Все те обиды и страхи, что она старательно скрывала, растекались по венам вместе с густой кровью. Было так больно, что Могами приходилось постоянно смаргивать тёмные точки перед глазами. Когда она увидела Куона… Что-то внутри громко ёкнуло и сдавило сердце. «Он не может быть им. Мне кажется! — пыталась переубедить себя девушка. Но чем дольше она оставалась наблюдать за ним со стороны, тем большее понимала, что ей вовсе не кажется, и это действительно её Корн. — Почему… Почему?..» Отступив несколько шагов назад и помня, что совсем неподалеку есть дверь, где расположен и выход во внутренний двор, Могами дождалась, когда Куу-сан решит подойти к своей семье, и быстро сбежала. — Кёко! — крикнул Куу, но след девушки и вовсе простыл. — Что случилось?! Почему она убежала? — Я не знаю, — ошарашенно ответила Джули. — Пожалуйста, побудьте здесь. — Что? — непонимающе спросил Хизури-старший, но сын, ничего не ответив, побежал туда же, куда и беглянка. — Да что вообще происходит?! «Неужели Кёко поняла, что Рен и Куон один и тот же человек? — мать нахмурилась, чувствуя, что от такого развития событий, всё может закончиться намного хуже, чем она даже может себе вообразить. — Значит, Куон врал ей о том, кем является. Ох, дорогой, я надеюсь, ты сможешь перед ней объясниться… Ведь Кёко определённо сейчас чувствует себя снова преданной…» — Джули, Куон и Кёко были знакомы? — встревоженно спросил муж. — Ты же знаешь ответ, Куу. — Похоже, он не назвался своим настоящим именем, — глубоко вздохнув, Хизури рассержено посмотрел на дверь, в которую убежали его дети, и решил объяснить, что имел в виду. — Когда он играл Рена, она ни на минутку не задумалась о том, что он может быть ненастоящим. Следовательно, они познакомились, когда он был самим собой, но Куон назвался другим именем. Я не поверю в то, что Лори мог самолично рассказать ей обо всём. «Куон, что же ты натворил?» — модель прикусила губу. — Мне стоит… — Нет, Куу, стой, — женщина схватила любимого за руку, препятствуя его порыву влезть в ситуацию. — Ты сделаешь только хуже. — Но Джули, что, если у него не получится с ней помириться? — встревоженно спросил ей актёр. — На улице мороз, мне даже в теплой куртке холодно было! А зная характер девочки, она попытается убежать куда подальше. — Он справится, — твердо ответила она, сама, не веря в то, что говорит. — Если он решил вернуться к нам, значит, всему кошмару пришёл конец, и он готов идти вперёд. Куон вернёт Кёко, и они помирятся. Но если мы сейчас не позволим им поговорить наедине, я боюсь, мы раним наших детей и заставим их отдалиться друг от друга. Прижавшись к мужу, Джулия молила сына поступить правильно и не отступиться. Кёко будет до самого конца бороться и убеждать себя в чём угодно, но не признается в том, что любит его. «Я лишь прошу, вернитесь домой…» Кёко с трудом передвигала ногами, постоянно путаясь, куда ей надо идти. Множество дверей, начиная от подвального помещения, заканчивая коридорами. Когда изящный домик стал столь огромным? Или же она этого никогда не замечала, как и, впрочем, дорогого Корна, что, как и Шо, использовал её чувства и, поигравшись, сбежал. Принц эльфов, конечно же… Язык не поворачивался произносить его настоящее имя, потому что… Оно ли его настоящее? Рен, Корн, Куон… Кто из них настоящий? Кто из них сказал ей слова любви, а потом делал вид, что ничего не произошло? Ещё тогда, когда она возвращалась с отпуска, ей казалось таким глупым думать, что семпай может быть её другом детства. Ведь будь это правдой, он наверняка сказал бы ей. Даже когда к ней подкрадывались тревожные мысли, она их отгоняла, лишь признавая, что они чем-то похожи… И вот, когда перед ней предстал самый настоящий эльф, она увидела, в его лице не друга, а семпая. Такого родного, близкого, привычного ей. «Почему именно вы… — Могами стёрла едва заметные слёзы. — Почему из всех именно вы предали меня?» Обидно настолько, что хочется забиться в угол и завыть. До хриплого голоса, до стёртой кожи на руках, до лихорадочных вдохов, когда кажется, что ты вот-вот успокаиваешься. Но нет, становится только хуже. Тебя сводит с ума то, что ты была ему близким человеком. Тебя убивает, что только ты так думала. Он знал о её чувствах, об этом и речи быть не может. Это лишь ей казалось, что даже такой известный бабник, как Цуруга-сан, не может видеть, как она на него смотрит. И только она внушила себе, что у них сугубо дружеские отношения. А он лишь нашёл лазейку, используя образ — хотя какой тут образ? — настоящего себя, чтобы воспользоваться ею и её же слабостью. «Даже Шотаро не пошёл бы на такую подлость», — закралась в голову мысль, когда Кёко нашла выход в сад и пыталась открыть дверь. Но из-за холода механизм заклинило. Девушка с удвоенной силой дернула ручку, и та поддалась. Выход был найден. — Кёко, подожди! — позади послышался до боли знакомый голос. Дёрнув на себя дверь, актриса выбежала на улицу, плюнув на свой внешний вид. Пусть она заболеет ещё раз! Но не позволит опять собой воспользоваться, не позволит ему прикоснуться к себе! Всё вокруг было уже украшено белёсым снегом, каждый куст и цветок покрылись снежным инеем. Но стоило ей пробежать мимо них, как сильная встряска в миг развевала снежинки, тем самым оставляя очевидный след её пути. Могами прекрасно помнила, когда изучала дом, что во дворе был запасной выход. Но где именно — она совсем не знала. «Надо быстрее думать! Он меня сейчас догонит! — девушка нервничала и лихорадочно искала место, где ей можно было бы спрятаться. Неподалёку стояла небольшая скульптура в виде неизвестной ей птицы. Недолго думая, рыжеволосая забежала за неё и, опустившись на колени, замерла, едва дыша. — Пожалуйста, пройди мимо, я не хочу, чтобы ты меня нашёл, пожалуйста, пусть он пройдёт мимо, пожалуйста…» Рядом послышались шаги и нервное дыхание. Актриса сжалась и зажала себе рот, боясь издать хоть какой-нибудь звук. — Кёко! — громко прокричал Хизури. — Прошу тебя, давай поговорим! Я всё тебе объясню, обещаю! «Ты лжёшь… — смаргивая слёзы, мысленно отвечала она. — Все твои обещания оказались ложью… Вся твоя доброта и забота оказались лишь игрой. Наверное, было очень весело столько лет играть с моими чувствами… Ведь я же сама о них тебе и рассказала…» — Не могла же она сбежать?.. — волновался мужчина, осматривая сад. — Кёко! Куон отдалялся от места её укрытия всё дальше и дальше, думая, что кохай могла спрятаться где-то среди густых кустов. Не воспользоваться таким моментом было бы глупо с её стороны. Дождавшись, когда семпай отвернётся в сторону дома, рыжеволосая начала медленно, но верно двигаться к другому концу скульптуры. Окинув взглядом, куда бы можно было перепрятаться, она заприметила заветный выход, находившийся в цветочной изгороди. Попав на боковую сторону скульптуры, девушка ждала, когда актёр подойдёт к крайним кустам роз, чтобы быстро перебежать. Это был единственный шанс проскочить и быть незамеченной. Но один миг, и она неуклюже спотыкается о скользкую траву, что не была осыпана снегом. — Кёко! — Куон в момент срывается прямиком к ней и, перехватив за руку, тянет на себя, не позволяя девушке совершить задуманное. — Пусти меня! — закричала актриса, но тот лишь сильнее сжал руку и, подняв девушку над землёй, понёс её в сторону дома. — Пожалуйста, отпусти меня! — Ты замёрзнешь! Куда ты собиралась бежать, Кёко? Это закрытая частная территория. Даже если бы ты и до охраны добежала, они бы тебя не пропустили без разрешения! — психанул Куон, пытаясь осторожно донести девушку до веранды. Но та боролась смертным боем, лягаясь и пинаясь. — Кёко, пожалуйста, прекрати, я же уроню тебя! — Не прикасайся ко мне! — ударив со всей силы по его груди, Могами не сбавляла обороты, не желая оказаться в доме наедине с ним. — Оставь меня в покое! Эльф огорчённо отвёл глаза от её заплаканного лица, понимая, что сам виноват в том, что она так себя ведёт. Если бы он не врал столько времени, не воспользовался моментом на Гуаме, не отчитывал за многие отнюдь неплохие поступки кохай — всё сложилось бы иначе. Поставив девушку на пол, мужчина запер за собой дверь на ключ, попутно сунув его в карман брюк. — Я понимаю, что ты сейчас чувствуешь... — Нет, ты не понимаешь! — непозволительно громко накричала на него рыжеволосая. — Ты даже не представляешь, что я сейчас чувствую! Куон виновато понурил голову и сжал кулаки. — Я не хотел хранить эту тайну так долго, клянусь. Я сделал это из чистых побуждений. — Из чистых побуждений?.. — повторила за ним она. Кёко уже не чувствовала ничего, когда горькие слёзы начали обжигать её кожу. Ну, конечно же, ему не хочется портить свою репутацию идеального актёра. Как же она могла это забыть… В отличие от Шотаро, которому по большому счёту было плевать на то, что с ним будет, Цуруга Рен о каждой соринке на своей чести переживал. На то он и идеальный, безупречный и самый прекрасный… — Вы столько раз упрекали Шо, говоря о том, как он низко и неправильно он поступил. Но чем вы лучше, Цуруга-сан? — желая увидеть честный ответ, девушка смотрела ему прямо в глаза, ничего не боясь. Даже если там будут те чувства, что она безумно боялась — всё кончено, её сердце разбито и больше нечему быть сломанным и разрушенным чужими руками. — Вы использовали меня в своих личных целях, играя с моими чувствами, чтобы затмить боль о человеке, что не ответил вам взаимностью. Вы врали о том, кем на самом деле были. — Кёко… Я не мог тебе рассказать. — Я не говорю про Куона Хизури! — воскликнула Могами. — Я говорю про Корна! Мальчика, что вы придумали ради меня, чтобы поддержать! Почему, когда вы узнали меня, вы просто не рассказали? Действительно, что его остановило? Если бы он в тот злосчастный день, когда вернул ей потерянный камень, сознался она бы не была так разочарована. Но Рен с трудом мог себе представить какова бы была реакция той Кёко, что только начинала видеть в нём человека. — Это случилось, когда ты потеряла камень, и я вернул его. Когда мы только-только познакомились, и ты относилась ко мне как к выскочке. Ты бы поверила, если бы я признался ещё тогда, что я твой Корн? Поверила бы мне? — Конечно!.. — кохай запнулась, понимая, что он совершенно прав в своём риторическом вопросе. — Я бы... В его голове была сплошная неразбериха, которая с каждой новой попыткой разгрести её становилась только гуще. Страшно от одной только мысли, что она оттолкнет его после всего, что им пришлось пройти плечом к плечу. Обидно, что она ни на секунду не была рада, что её близкий друг оказался ещё и её сэмпаем. Грустно, что взаимной любви, возможно, и нет. — Не ври себе, Кёко. Ты не поверила бы высокомерному Тсуруге Рену. Только не ему, ведь так? — горько произнёс мужчина. — Именно поэтому я и умолчал правду. — Но потом было столько поводов! Вспомните хотя бы случай с Рейно! Я так волновалась, что Корн умер, а вы… — страшные воспоминания волной накатили по раненому сердцу. Актриса на секунду сжала веки, пытаясь стереть появившеюся картинку перед глазами. — Ты правильно заметила. Я создал образ Корна ради тебя, девочки, что так нуждалась в сказочной надежде на чудо. Каждый раз, когда тебе было плохо, ты просила Корна о помощи, и он тебе помогал. Твоя вера в эльфа давала тебе силы идти дальше, когда многим могло казаться, что выхода нет. Я не мог даже представить, что бы могло с тобой случиться, если бы я отнял у тебя и её. Когда твоя мама отреклась от тебя, я утвердился в своей мысли больше — эта надежда спасает тебя. Я не имею права её отнимать. — Но вы всё равно отняли её у меня. — отрезала она. — В тот день на Гуаме вы позволили себе больше, чем должны были. «Так вот как ты это назвала «позволил больше, чем должен»? Значит, я и вправду не больше, чем друг для тебя… Но после этого я перестал быть и им». — Ты права. Я позволил себе слишком много в отношении тебя, — Хизури собрал остатки надежды и поднял на неё взгляд, полный глубокой боли и любви. — Но я не жалею ни о каждой секунде, ни о едином слове, что произнёс. Я не жалею о том, что сделал. — Что?.. — ошарашенно ахнула актриса. «Что это значит?..» — Я говорил о том, о чём думал и чего хотел. Всё это время я любил тебя и хотел получить хоть частичку той любви, в которой нуждался. — Вы… — она едва шевелила губами. — Вы сказали, что… — Я люблю тебя, — взяв её холодную ладонь в свою, Хизури крепко её сжал, желая увидеть её реакцию. — До сих пор люблю. Виноват ли он в том, что так долго умалчивал о тайне, а в конечном итоге воспользовался ситуацией? Безусловно. Но и не совсем. Мнение о своих действиях внутри парня делились на две противоположности. Одна часть считала, что было неправильно использовать детскую наивность Могами и таким подлым способом дурить ей голову. Вторая же никак не признавала свои действия плохими, ведь он неоднократно поддерживал её, и когда ему понадобилась поддержка без ярлыков и правил приличия вроде семпай — кохай, она её дала. Так за что судить себя? Вслух он не произнёс ни слова, оставляя недосказанность. Но для Кёко это было не особо важно, когда любимый находился так близко рядом с ней. В голове не было ни единой мысли, лишь звук громко стучащего сердца, которое заглушало всё остальное. Ни демоны, ни ангелы, ни собственный разум не могли дозваться до девушки. Слишком радостно осознавать, что самый близкий человек, оказывается, ещё намного ближе и роднее. Он знает, какой ты, почему ты такой и из-за чего ты — это ты. Это настолько приятно, что на глаза снова невольно набегают слёзы. Хочется их смахнуть, но это желание пропадает где-то в тягучей массе тёплых эмоций. Едкие обиды и горечь оседают где-то на дне сознания. Она сказала столько обидного, но даже после этого он говорит ей о своих чувствах. Стало так стыдно, неловко, до безобразия глупо… — Я... — Понимаю, что ты вряд ли примешь мои чувства после сегодняшнего. Но мне хотелось быть честным с тобой до самого конца. — Нет, я… — Могами покраснела до самых ушей. — Всё это время… Я любила одного человека. «Улыбайся, Куон, — твердил себе Хизури, внимательно слушая подругу. — Ты и так натворил дел, хотя бы сейчас прими всё, как есть». — И этим человеком… Был ты. — искренне улыбнувшись, Кёко заплакала, почувствовав свободу в груди. Как же трудно сказать одну крохотную фразу, под которой скрывалось столько чувств и эмоций.