«Какая красивая», — восхищалась Кёко. Эти прекрасные золотистые волосы, которые своей волнистостью подчёркивали всё, что нужно, а глаза? Глаза просто волшебные! Как и губы, руки, талия, да всё в этой фее идеально! Наверняка она является принцессой… Нет! Королевой фей!
Это не мало. Каждая роль — целый мир, но если эта роль — ты сам? Значит, в тебе нельзя ничего изменить, изъять ненужные черты, создав идеал. Играй, а если не можешь, придумай легенду. В голове всплыл давний разговор с семпаем: «Закон актёрского сердца — мы то, во что мы верим». «Я то, во что я верю, я — дочь семьи Хизури. Я всегда была её членом, у меня есть старший брат Куон Хизури, которого я давно не видела», — убедившись в собственной мысли, кохай воодушевилась, как никогда раньше. Она выпрямилась, закрыла глаза и представила ту самую Могами Кёко, которая должна предстать пред названными родными. В глубине глаз загорелся необъятный огонёк, который не обжигал, а лишь согревал. Улыбка была еле заметной, но очень нежной. Вся простота и свободные движения тела говорили о легкости настроения, вдох, и: — Мама. Закончив с водными процедурами, актриса решила приготовить небольшой поздний завтрак. Не торопясь, девушка старательно стряпала, вкладывая в еду все свои старания. Привычная домашняя рутина заняла все мысли, так что она даже не заметила, как уставшая мать, сидевшая за столом, недовольно покрутившись на месте, всё-таки проснулась. Подняв голову со стола и смаргивая с густых ресниц остатки сна, она старательно сфокусировала взгляд перед собой. Гостиная. Покрутив головой по сторонам от шума воды, красавица заметила подопечную. Та что-то напевала себе под нос, старательно нарезая то ли помидоры, то ли что-то ещё. «Даже не дошла до кровати», — упрекнула себя Хизури. Тело всё отекло и слегка ломило, ощущение, что на лицо что-то приклеили, было слишком неприятным. Джулия невольно провела по лицу рукой и увидела на ладони следы оставшегося макияжа. «Мне срочно нужно в ванну». Посмотрев на спину готовящей девушки, Хизури быстренько отправилась приводить себя в порядок. Когда она вышла, испорченный макияж изменился на новый и более лёгкий, длинные волосы были завязаны в аккуратный пучок, стильная одежда сменилась на более простую и, можно сказать, даже домашнюю. Невольно прислушавшись к звукам, модель поняла, что Кёко уже не на кухне. Она расставляла обеденные приборы на стол в гостиной, как вдруг заприметила замеревшую мать. — Мам, что такое? — женщина удивилась такому обращению, но рыжеволосая, похоже, не особо обратила на это внимание. — Садись скорее! Ты видела, сколько времени? Уже обед! «Мама», — крутилось в голове, как на повторе. Всего лишь одно слово из всей фразы. Мама. Мама… Мама? Джулия пыталась переварить данное обращение со стороны малышки. Безусловно, она желала быть ей, хоть и не кровной, но матерью, однако такие быстрые повороты событий её слегка обескураживали. — Мам? — увидев, что фея стоит, как вкопанная, Кёко немного начала волноваться. — А, да, солнышко, — слегка поведя плечами, светловолосая поправила выпавшую прядь волос и элегантной походкой дошла до стола. — Давай помогу? — Около плиты осталась миска с салатом, не принесёшь? — Конечно, — отправляясь на кухню, женщина невзначай подмечала определённые изменения в поведении девушки. — Тут ещё хлеб, нужно его брать? — На своё усмотрение, — крикнула в ответ дочь. Решив взять только салат, Джулия направилась обратно к столу. Хизури поставила миску и внезапно поняла, что приготовленные блюда были не из корейской или японской, а американской кухни. Кёко заметила заминку и решила объяснить: — Подумала, что было здорово поесть сегодня что-нибудь из европейской кухни. — А, ну, — она улыбнулась, но, подняв подбородок, слегка виновато посмотрела на девушку. — Только я съем немного. — Мам, я помню про твою диету, поэтому выбрала такие блюда, которые тебе подойдут. «Откуда она?.. Хотя, о чём это я… Я знаменитая модель, очевидно, что мне надо следить за фигурой». — Ну что ж, тогда у меня нет поводов отказываться. Приятного аппетита. — Приятного аппетита. Медленно поедая приготовленное, дамы не разговаривали. Кёко, похоже, витала в своих мыслях, а Джулия не знала, как бы деликатно начать разговор. Повисшая неловкость начала ощущаться, и Могами, посмотрев на мать, решила начать первой: — Спасибо, что приехала, — сказала она, на что фея слегка удивилась. — Кёко, ты же знаешь, что я приехала по работе, а твои слова благодарности заставляют меня чувствовать себя виноватой. — Мам, — актриса с чувством произнесла это слово. — Мне неважно, почему ты приехала. Главное, что ты здесь, и мы можем о многом поговорить. Женщина улыбнулась и кивнула. — Ты звонила Лори? — Да, уточняла по поводу твоего расписания. — Подай, пожалуйста, сэндвичи, которые стоят около тебя, — женщина указала пальцем на тарелку слева. — Да, конечно, держи, — подала ей блюдо Кёко. — Благодарю. И что он сказал? — Сказал, что созвонился с твоим агентством и договорился, что пока ты находишься в Японии, наше агентство будет ответственно за тебя. И ещё сказал что-то про временного менеджера, так как Элайза не сможет приехать. — Ох, а я ведь обо всём этом и забыла, — охнула женщина, прикрывая рот рукой. — Как неловко получилось. Эла, наверное, перенервничала, когда я так резко уехала. — Я лично ей позвонила и объяснила ситуацию, поэтому не переживай. Она просила передать, чтобы ты сильно не волновалась. — М-м, на неё это похоже. Вечно из-за меня волнуется больше своего, — трогательная улыбка появилась на лице Джулии. — А что насчёт тебя? — Меня? — Да, ты ведь тоже работаешь. Я не помешаю твоей работе? — только сейчас Джулия осознала, что из-за своего приезда сместила график работы Могами. — Прости, что только сейчас спрашиваю. — Не волнуйся. Я поговорила с начальством, и оно разрешило мне взять неделю на отдых. Но потребовало, чтобы я просмотрела предложения, что недавно пришли. — Я рада, — закончив с трапезой, Хизури вытерла салфеткой губы и, забрав свою посуду, решила спросить. — У тебя есть какие-нибудь планы на сегодня? — А? Вроде нет. Я не знала, во сколько ты проснёшься, поэтому ничего не планировала. А что? Хочешь куда-то сходить? Джулия кивнула. — Я бы хотела проветриться. Кёко улыбнулась и, кивнув, принялась быстро доедать еду.***
Когда дамы собрались и сообщили агентству о поездке, спустя пару минут к ним прибыла небольшая машина. Такарада понимал, что если им отправить лимузин с профессиональным водителем за рулём, к их личностям будет приковано слишком много внимания папарацци, поэтому он решил прислать простенькую машину и водителя, который также будет следить за обстановкой. — Кёко, смотри, — указывая пальцем на пейзаж за окном, Джулия всматривалась в тихий снегопад, на фоне ярких вывесок Токио. — Волшебная погода сегодня, — вдохновлённо ответила актриса. — Конечно, а какая же она должна быть в первый день нашего воссоединения? — Могами, слегка покраснев, кивнула. — Поскорее бы Куу приехал, тогда совсем всё станет чудесно. — Такарада-сан не сказал, когда он приедет. — Ничего. Уверена, за неделю он точно найдёт свободный день. Или всё-таки оставит меня на твоё попечение? — пошутила женщина, слегка толкнув плечом дочь. — Мама! — засмеялась в ответ актриса. — Вы с отцом обо мне будто о самой младшей в семье печётесь! А я, между прочим, взрослая женщина, мать двоих детей! — Мы просто о тебе очень переживаем, — немного наклонив голову набок, в сторону матери, Кёко состроила умилительную мордашку. — Эх, — посмотрев на девушку с таким же выражением лица, модель покачала головой. — И как я могу сопротивляться вам? Кто ещё бы так заботился о такой бестолковой женщине вроде меня, как не столь очаровательные жулики? — Почему это жулики? — Только вы с отцом делаете такие лица, когда со мной спорите. И знаете, что? Я не могу им противостоять! — напоследок драматично фыркнув, она отвернулась. Дочь не сдалась и, слегка приобняв мать, с наигранной виноватой интонацией сказала: — Но за это ты нас и любишь. «А вот это — запрещённый приём!» — Люблю, конечно. Кёко обрадовалась от улыбки обернувшейся матери. — Во-от, с таким настроем я готова гулять. — М-м? — Не люблю, когда ты не улыбаешься, — яркая улыбка стала тусклее, но не омрачила всю глубину момента. — Для меня ты запомнилась с детства улыбающейся. Хизури было приятно слышать от девушки столь драгоценные слова, и уже в машине она с открытой радостью думала о них, пока Могами сообщала водителю место, где дамы хотят побывать. «Ты ведь говорила это не обо мне, да, Кёко? — зелёные глаза устремились на радостную актрису. — Эта фраза была произнесена так, будто ты всегда хотела её сказать, но повода всё не было». — Мы можем начать с квартала Харадзюку. Там есть несколько мест, которые ты обязательно должна посетить! — Я заинтригована. — Так, какой у нас сегодня день недели? — Воскресенье, а что? — Значит, мы успеем. По воскресеньям в квартале проходит особое развлечение в виде переодевания в различные стили моды. Я подумала, тебе будет интересно на такое посмотреть. — Хорошо, — обрадовалась женщина, с огромным нетерпением ожидая, когда машина доедет до нужного места, и заставляя себя забыть обо всех грустных мыслях, которые невольно поглощали её ум. Вскоре автомобиль приехал в назначенный пункт. Мужчина попросил женщин далеко не уходить, пока он не найдёт место для парковки. Дамы согласились и остались ждать перед высотным зданием. Джулия осматривалась, разглядывая высокие здания, забегаловки и проходящих мимо людей. Даже находясь на значительном расстоянии от квартала, она уже видела разношёрстный народ. — Что скажешь? — подошла сзади Кёко. — М? — та обернулась. — Здесь уютно. Даже как-то необычно. — Если не понравится, можем поехать в сад. — Нет-нет, всё хорошо, идём, — увидев подходящего к ним навстречу водителя, Джулия схватила за руку дочь и потянула в самую глубь переулка. Дальше простые, даже почти бытовые моменты переплетались с воспоминаниями Джулии о былых днях и о традициях Японии, о которых с большим воодушевлением рассказывала Кёко, тем самым вызывая у женщины всё больший интерес к культуре. Они смеялись, когда Хизури пародировала Такараду с его тоном при виде очередной экзотической вещицы в киосках. Они внимательно рассматривали различные наряды на молодых людях, с большой охотой позировавших для всех желающих сделать фото на память — туристов, журналистов и простых прохожих. Сама Хизури не удержалась и попросила Кёко сфотографировать её с дамами, одетыми в стиле лолита и мори-гёрл. После прогулки по кварталу и изучения разновидностей моды, семья решила забежать в небольшую забегаловку с тайяки. — Два тайяки с пастой из красной фасоли адзуки и две бутылки ойши с кокосовым молоком, пожалуйста, — мужчина принял заказ и ушёл на кухню, пока компания расположилась за уютным столиком около стены, волнуясь, как бы их кто у окна не заприметил. — А что за тайяки? — Японское угощение. Тебе понравится, — фея состроила странную мину, изобразившую смесь недовольства и радости. — Не волнуйся, один раз позволить себе сладость ведь можно? Или у тебя очень строгая диета? Женщина вздохнула от такого удара очарованием и принялась есть. — Приятного аппетита. — Приятного аппетита. — Мы с папой совсем недавно досмотрели фильм… Как же он, а! «По стопам убийц». — Тот, который с Найлзом Кастером? — Да, он как актёр хорош, но как человек — никакой. Столько раз пыталась в нём что-то хорошее высмотреть, но он до боли скучный. — Понимаю, у нас такие тоже есть, только чаще всего мнение у них о себе выше, чем уровень игры. Мать засмеялась. — О, а таких у нас просто пруд пруди. Надеюсь, с режиссёрами получше? — Да, к моему счастью, плохие мне пока не встречались. Джулия странно улыбнулась на эту фразу. — Что? — Также как-то сказал и Куон, — она тихо кашлянула и изобразила голос своего сына. — «Этот продажный скупердяй ни во что меня не ставит!» — по-моему, это был единственный раз, когда он так плохо отзывался о ком-то. — Погоди, но ты же не встречалась с ним, тогда откуда ты их слышала? — Лори рассказал как-то при встрече. — А он? — Так это Куон о нём и говорил, причём ему в лицо, — дочь засмеялась. — Да-да, кто-то смог в лицо сказать столь ужасные вещи такому ужасному человеку. — Надеюсь, Такарада-сан не сильно на него злился. — На Куона не позлишься: его так сильно полюбили на работе, что при каждой попытке Такарады подловить его, на Лори злобно косились свои же работники. Поэтому ему пришлось помалкивать. Актриса задумалась на пару секунд и спросила. — Мама, разве Куон работает у нас в компании? — женщина удивилась такому вопросу. — Да, давно уже, ты разве не знала? «Как я могла о таком не знать? — рыжеволосая прикусила губу, чувствуя себя в какой-то ловушке. — Я давно работаю в «LME» и помогала в архиве, да и с документами тоже. Так, как я могла недоглядеть дело Куона или хотя бы его самого? Он ведь видный парень из-за цвета волос и глаз. Уверена, и ростом выше многих среднестатических японцев…» — Кёко? — А, прости, — она извиняющееся улыбнулась. — Так, о чём мы? — Как ты сейчас поживаешь? — Ой, да неплохо, стажировка проходит хорошо, доучиваюсь в школе, подруг завела, переехала жить в квартиру. — Я же не отчёт прошу, а рассказ о том, как ты живёшь, — недовольно проворчала Хизури. Сердце актрисы немного кольнуло иглой. Сначала было больно и неприятно, но через пару мгновений в месте укола растеклась приятная нега. — Прости, с чего бы начать? А! Давай расскажу про наш отдел? Там очень интересно и часто происходят всякого рода вещи, которые в спокойном агентстве ты точно не увидишь! И так начался долгий рассказ о новой, совершенно иной жизни Могами Кёко, которую она с таким трепетом полюбила. Девушка решила начать с самого начала, а именно: с вопросов о том, зачем столь юная особа резко сорвалась из серой тягомотины в нестандартную и переменчивую жизнь актрисы. Почему она выбрала именно это агенство? Почему не сдалась, когда все невзгоды навалились на её хрупкие плечи? В ответ на свою историю она встречала два заинтересованных изумруда, смотревших с такой добротой, искренностью и открытостью, что порой Кёко забывала, как правильно дышать. Она сбивалась с ритма рассказа и засматривалась в эти глаза, будто видя в них нечто действительно волшебное. Что-то такое, что положено именно магическим существам сего мира. И в эти минуты ей почему-то так неожиданно вспомнился Корн с его грустным взглядом. Таким же, что она видела у госпожи Джулии. «Может, я тогда зря отбросила мысль о том, что Корн человек? Возможно, он как-то связан с Хизури? А иначе как объяснить схожесть их взглядов? У каждого человека есть черты, которые мы наследуем от родителей. Я от матери получила складку меж бровей при злости, Шо — вспыльчивость отца, значит, и Корн мог…» — Кёко, что-то не так? — забеспокоилась светловолосая, заметив, как собеседница изменилась в лице. — Нет-нет, просто кое-что вспомнила, — она помотала головой. — Прости, столько мыслей, что невольно сбиваюсь. Не могла бы ты напомнить, о чём мы говорили? — Ты говорила о Котонами. — А, Моко-чан! Дальше Могами решила рассказать о том, как снималась в рекламе, как познакомилась с первой лучшей подругой. О том, как узнала об истинной подлости знаменитостей. Ну, и, конечно же… Рассказала о Цуруге Рене. Услышав доскональный пересказ о натуре и уровне этого актёра, да и, к тому же, узнав, что происходило за кадром съёмок сериала «Тёмная Луна», до неё наконец дошло, о ком же идёт речь. Чуть позже вспомнилась и фотография на телефоне девушки. «Это же надо было! Не разглядеть собственного ребёнка! Я же совсем забыла, что его так называют в Японии, да и выражение на лице… Оно было так не свойственно нынешнему Куону, что у меня и мысли об этом не было». — Он тебе очень нравится? — Что?! — Могами покраснела так, что, казалось, из неё валил пар. — Мам, как ты могла так подумать?! Нет, конечно! Мы с ним просто в хороших отношениях! — Ну-ну, — усмехнулась модель. — Для хороших отношений нужны крепкие дружеские. — Не шути ты так, — закрыв лицо руками, дочь недовольно бурчала. — Прости, — в шутливо-виноватой манере извинилась женщина. — Но я всё равно рада, что у тебя есть такой хороший друг здесь. Не всегда вместо врага можно встретить друга, а уж тем более, в собственном окружении. Чаще всего, оно ищет лишь возможность воспользоваться тобой, чтобы занять более выгодные и видные места для заключения контрактов. — Он не такой, мам. Он очень хороший друг. «И не только», — дополнила за неё фея. — Что-о ж, раз уж мы обсудили друзей, что насчёт любви? Есть кто-то, кто заслуживает внимание моей девочки? — А! А-эм… — Актриса нервно сглотнула, покраснела ярче помидора, а потом стала бледной. — Если не считать Шотаро, то особо и некому… — Шотаро? — Это долгая история, — увидев, что к ним подходит официант и уточнив об оплате, Кёко решила, что пока не стоит развивать их разговор на другой виток. Но матери так не казалось. Расплатившись за еду, Джулия потянула девушку в парк неподалёку. — Ты хотела мне показать ещё кое-какие места, помнишь? — Могами кивнула. — Расскажешь об этом «Шотаро» по пути. — Мам, это не очень весёлая история… Я не хочу, чтобы ты выслушивала мои проблемы весь день. — А я хочу, — взбунтовалась фея. — Мне, может, нравится подрабатывать психотерапевтом, м? — Боюсь, профессионал твоего уровня мне не по карману. — Сегодня особенный день, поэтому у нас действуют бешеные скидки — один материнский разговор в подарок, — ухватив под локоть удивлённую девчонку, она потащила её в сторону парка, куда они и хотели пойти. Между тем, нанятый телохранитель и наблюдатель, словно прохожий, не спеша последовал за ними. По правде говоря, Хизури даже и не знала, как ей правильно поступить, чтобы уговорить раскрыть не только её характер и жизнь, но и то прошлое, что так ненавидят вспоминать люди. Да что правды таить, она и сама не любитель такого. Но иначе — никак. Человеческое сердце умеет переживать сильные моменты, умея прощать или ненавидеть, любить или презирать. Но порой, в какой-то момент, механизм клинит, и всё идёт не по тому сценарию. Он заедает и показывает при эмоциональных ситуациях лишь одну реакцию и восприятие только одного чувства. Как бы это не было эгоистично, но Джулия желала, чтобы выбор сына не стал напрасным. Возможно, прозвучит самодовольно, но она верила, что её Куон не мог выбрать безумно умную или красивую девушку из богатой семьи или просто девушку из обычной семьи. Это было бы не в его стиле и характере. Самым подходящим для него выбором являлась та, кто идёт рядом с ней. По правде говоря, ей часто казалось, что Куон тянулся к людям, что разделяют его взгляды и искренны в своих решениях. И вот, когда рядом, нервно выдыхая горячий воздух из лёгких, идёт рыжий воробей, который сам толком не понимает, как ему правильно себя вести и как на что реагировать, мать понимала, что происходящее ей не казалось — так и было. Для шестнадцатилетней девчонки она мыслила слишком глубоко и здраво, как взрослый человек, что день и ночь работает от заката до рассвета. Она знает цену своему труду, понимает эмоции людей, но свои же — толком и не разбирала. — Я заметила, что ты, кроме него, ко всем обращаешься: «сан», «чан», «кун», «доно», «сама». У него же такого обращения нет. Значит, вы состояли в близких отношениях? — Не думаю, что их можно так назвать. Я, помнится, говорила вам, что меня воспитывала другая семья. Так вот, это была его семья. — Друзья детства? Это же здорово, когда есть человек, который с детства тебя знает. Но твой тон, когда ты говоришь о нём, иной. Почему? — Я ненавижу его, — прямолинейно ответила актриса. — На это есть причины? — Много, — Джулия посмотрела на неё краем глаза. — Он — законченный эгоист, думающий только о себе. Поэтому ещё со школы я, надеясь, что таким образом понравлюсь ему, везде за ним таскалась. Думаю, из-за этого я не смогла найти себе подруг, но зато нажила кучу врагов. А потом он меня уговорил на побег из дома, в пятнадцать лет. Взяли вещи и почти что в ночь сбежали на последний поезд в Токио. Фея старалась не торопиться и не задавать глупых вопросов. Она уже знала о побеге, о другой семье, поэтому не так остро реагировала на слова актрисы. Прикусив губу, она решила помочь ей продолжить: — Что ты тогда ощущала? — Честно — ничего. Я старалась подавлять чувства, осознавая, как мне стыдно и неловко перед теми, кто воспитал меня. Дядя с тётей были наверняка огорчены, поэтому я старалась делать всё в спокойствии, будто я сама того хочу и готова ко всем возможным событиям. Не знаю, думал ли Шо также. Наверняка сам толком не подготовил побег, а так, тяп-ляп. Кёко сама всё продумает. Но как оказалось позже, это была лишь малая часть всего того, что мне пришлось пройти после. Предательство, пустота и разочарование в любви, а затем — тишина, — рыжие волосы взметнулись от сильного порыва ветра. — Сил и духа не хватало, чтобы пересилить себя. Это продолжалось до тех пор, пока я не осознала, что даже лютая ненависть — отличный стимул, чтобы начать жизнь сначала. Ну, а дальше я, кажется, уже рассказала как было. — Ты… — модель не сразу смогла найти слова, замерев на пару мгновений. В этот момент Могами была прекрасна и холодна. От настоящей Кёко осталась лишь человеческая оболочка, походящая на живую статую, в то время как душа покинула бренной мир. — …жалеешь? — Жалею? — Кёко оторопела и, поморгав, улыбнулась. — Нет, ни капли. Если бы этот скупердяй не поступил не поступил со мной жестоко, я бы вряд ли смогла себя пересилить. Но этот надутый индюк после всего не становится для меня хорошим. — Он остаётся надутым индюком? — они обе засмеялись. Разговор медленно перетекал в обсуждение сада. Сначала Кёко не придала значения окружению из-за нелицеприятного вопроса, но когда они сменили тему, девушка заметила, насколько здесь чудесно. Деревья совсем опали и казались лишь зябкими линиями на фоне тёмного неба. Хлопья белого снега украшали тёмные изгибы, а под фонарями, танцуя незамысловатый танец, снежинки дарили чувство праздника. Точно… Скоро же её… — Что насчёт твоей семьи? Ты сказала, что воспитывали тебя другие люди, а что насчёт настоящих родителей? Кёко приоткрыла рот, желая ответить сгоряча, но передумала. — Отца никогда не видела. Даже не знаю, жив ли он. Мать работает адвокатом тут, в Токио, но мы почти не видимся. — Почему? — развернувшись лицом к ней, Джулия хотела увидеть настоящую реакцию, боясь, что та скроет её. — У нас с мамой нет близких отношений, чтобы много и часто общаться. Скорее, как у коллег по работе. Я могу ей помочь с объяснением какого-то явления или действия по моей работе, но не могу плакаться от несчастной любви или о насущных проблемах. Она просто разозлится на меня. — Не понимаю, — сердито свела брови Хизури. — Разве мать не должна помогать своему ребёнку или поддерживать его в трудное время? — Возможно, но это не про мою маму, — Джулия уставилась на абсолютно спокойное лицо. «Смирилась», — яркими буквами было написано на лбу у девушки. — А что про неё? — Честность. Хм… Трудолюбие, строгость и, наверное, ещё простота. Мама иногда настолько прямолинейна в ответе, что кажется, она делает это нарочно, чтобы обидеть. Наверное, поэтому у неё плохо получается контактировать с людьми. Светловолосая засмеялась. Стоило увести разговор в совершенно другое русло, от греха подальше. Мало ли, она спросит не то? — Куон наверняка также описывает меня, — поправив за ухо прядь красивых волос, она повернулась к замершей девушке. — Хотя, может, и вообще не говорит обо мне. Он парень взрослый, весь в своих делах. — Нет, но должен же он давать хотя бы краткое описание. Не скупой же на комплименты, — надулась рыжая. — А что ты скажешь про меня? Я же тоже твоя мама, — указав на себя пальцем и состроив самое невинное личико, Хизури ввела в дикий ступор актрису. — Н-ну… — рыжеволосая была растеряна от столь открытых вопросов. Ещё один был почти смертельным. Она не знала, как ответить, понимая, что маска дочери Хизури уже давным-давно слетела с неё. Неожиданно резко фея подошла к одному из огромных деревьев. — По правде, я не знаю, о чём он думает. Не знаю, чего желает, чем живёт. И это безумно пугает. Даже не знаю, как бы начать будущую встречу. Бывало ли у тебя такое? Японка наконец поняла, почему столько всего спрашивали у неё, не проговаривая в ответ свои личные мысли или проблемы. Госпожа всё это время пыталась бороться с собственным страхом перед судьбой. — Бывало, — спокойно ответила актриса, чем удивила стоящую красавицу. А ведь буквально краснела и мялась рядом с ней. — Вы наверняка заметили моё неравнодушное поведение к одному человеку? Цуруга Рен… Он… Мне очень дорог. И каждый раз, когда мы встречались, я так боялась сказать что-то не то, дать намёк или произнести неприятное в его обществе, что иногда впадала в глубокий ступор. Даже сейчас с лёгкостью при нём могу застыть и притвориться статуей. Но это не делает его плохим или ужасным. Каждый раз, когда происходили внезапные встречи, я становилась такой счастливой… — Кёко подняла ослеплённые счастьем и безответной любовью глаза на мать. — Именно поэтому не надо так бояться их. Поднимите своё лицо навстречу трудностям и не сдавайтесь, как это делали при нашей первой встрече. Джулия не смогла оторвать взгляд от неё. Слишком прекрасная, слишком чистая, слишком сильная, слишком яркая, чтобы так легко отвести глаза. В её карих озерцах теплились такие чувства, что совершенно не верилось, правда ли она человек? Или же Кёко Могами кто-то из другого мира? Кто-то, кто пристально смотрит за судьбами других? «Если ты любишь эту девушку, родной… Я могу быть спокойна». — Кёко, — она искренне улыбнулась и сунула руки в карманы пальто. — Ему повезло, что у него есть такой человек, как ты. Могами скривилась как от удара поддых. — Даже если так, от этого мне больней. Взгляд померк и стал лишь маленькой спичкой во тьме собственных чувств. Давать советы, исходя из понимания чужих отношений, их крепкости, искренности и родственных связей Кёко умела. Но применять их на себя она попросту не могла и совсем не понимала, каким образом это делать. Она, скорее, предпочитала не видеть в любимом человеке толику любви к себе. А уж тем более, когда он — великий актёр, который заслужил свой статус, а она — начинающая актриса, которую только-только начали признавать. Хизури почувствовала, что наконец нашла ту рану, что была глубже всех. Эта рана являлась намного серьёзней, чем семейные узы. Джулия боялась что-нибудь сказать, осознавая, что Кёко известен Рен, но не Куон. Значит, он ей не сказал… Не усложнит ли она ситуацию, если поведает ей об этом? Не будет ли она виноватой ещё больше перед сыном, если без его спроса расскажет? У неё не находилось ответов, и лучшее, что она могла сейчас сделать, — это притвориться замёрзшей и попроситься домой.***
Когда водитель довёз их до дома, было уже заполночь. Длительная прогулка вымотала дам, и те, сославшись на усталость, разошлись по комнатам приводить себя в порядок. После женщины через полчаса собрались на кухне, где, слегка перекусив, решили не перекладывать небольшие дела по решению Кёко и сели разбирать присланные файлы вроде сценариев, договоров и тому подобных документов. Могами, на удивление, стала совершенно спокойна и внимательно вчитываться в строки текста. Она старалась не думать о последнем разговоре и полностью погрузиться в работу. Хизури, наоборот, раз за разом прокручивала в голове слова девушки, пытаясь придумать, как же ей помочь. Ведь за всю поездку в Японию Кёко была честна и добра к ней, помогала и поддерживала её. Не хотелось оставаться в долгу перед таким милым ребёнком. Сидя на диване, светловолосая сдалась собственным мыслям и, протянув ладонь к руке японки, решила заговорить. — Кёко, — рыжеволосая перевела всё своё внимание со сценария на женщину. — Полюбить кого-то и вправду сложно, — неожиданно завела разговор Джулия. Хотя буквально пару минут назад они планировали заняться своими делами и не мешать друг другу. Кёко надо было уточнить свой график, и распорядок дня, и то, как ей надо помогать Джулии-сан. Хизури же должна была выбрать места посещений и мероприятия, а также возможные проекты, которые ей предлагали. Но видимо, она решила поступить совсем по-другому. — Особенно когда жизнь в этом смысле не раз подставляла подножку. Женщина подошла к обомлевшей девушке. Нежно, будто боясь разрушить её доверие, построенное на нескольких днях, она коснулась её щёк и притянула к себе, заставляя японку слегка наклонить голову, постепенно положив её Хизури на плечо. — Всем нам бывает очень-очень больно, — Джулия говорила тихо-тихо. — Порой мы, сами того не понимая, впускаем в свою жизнь совершенно неподходящего под наши мерки человека, проклиная весь мир. Или же врём самим себе, говоря, что это просто чувства, не более. Пройдут. Могами отводила глаза, предчувствуя, что следующие слова могут сделать совсем не то, чего она желает. — Но, — руки отпускают девушку из плена, плавно переходя от скул к линии лица. — Сражаясь с самим собой, никто не выходит победителем. Когда мы это понимаем, становиться поздно. Всё. Момент упущен. — Мам, а к чему–… — Кёко, — малахитовые глаза внимательно всматриваются в карие. — Солнышко, послушай. Усадив на диван вместе с собой актрису, фея красиво улыбнулась и положила голову девушки себе на грудь. — Порой наши решения приводят нас к страшным последствиям, которые нельзя просто так обойти, — мягкими движениями поглаживая блестящие локоны рыжих волос, Хизури припоминала это странное ощущение под сердцем, когда вот-вот что-то лопнет, но сила всё ещё мала. Хотя чувства упрямо говорили — пока рано, просто подожди. — И такова цена выбора. Ты выбрал, тебе и принимать последствия. Мы думаем: «А к чему? К чему всё это? Чем я заслужила?» Но это не зависит от нас. Все мы взаимосвязаны, и наши действия влияют на других. — Я понимаю, — Кёко не хотелось перечить ей. Наоборот, лишь соглашаться, вслушиваясь в спокойное сердцебиение. Тук-тук. Тук-тук. — Ты ведь наверняка это знаешь, но лучше я произнесу это ещё раз, прежде чем просить тебя исполнять моё эгоистичное желание, — немного отодвинувшись от девушки, красавица слегка прикусила губу. «Может, всё же это была плохая идея, и не стоит об этом просить?..» — О каком? «Но возможно…» Хизури взяла её ладони в свои. — Когда мы встретимся с Куоном, — это прозвучало не так, как она хотела. — Вместе с тобой. Я бы хотела, чтобы вы познакомились поближе. — Но мы ведь… — Кёко хотела сказать, что желает продолжить игру в дочь Хизури, как вдруг неожиданно модель прижала свой тонкий палец к её губам, требуя помолчать. — Детка, я знаю, о чём просил тебя Лори. Я благодарна ему за этот шанс побыть матерью, но я не хочу притворяться. Мы с Куу искренне ценим тебя и, как бы наигранно это не звучало, — любим. Ты себе даже не представляешь, что ты сделала для нас всех, в том числе, и для Лори. Но тебе нужно знать, что ты член нашей семьи. Ты — наша девочка без придуманных масок, которыми ты сковываешь саму себя, боясь, что мы можем неправильно понять порывы твоих эмоций. Взгляд малахитовых глаз ни на секунду не отрывался от лица японки. Две секунды, три, и вот, похоже, она только сейчас пришла в себя. Задрожав, она опустила глаза, а позже правой ладонью провела по лицу. Плачет. Так тихо и робко, будто боится или даже стыдится. Джулия испугалась подобной реакции. Желая хоть как-то помочь, она уже внутренне разругалась на свой дурацкий порыв. «Рано, слишком рано…» — Кё–… Но только она хотела извиниться, как подопечная, не выдержав давящей тишины, прижалась к ней и, крепко-крепко обняв, тихо зашептала: — Спасибо… — Хизури ощутила всем телом, как сильно бьётся её сердце. Как она дрожит от горячих эмоций, как излучает искренность и тёплую доброту всей своей сущностью. — Бо-большое Вам спасибо… Щемящее чувство, которое совсем недавно норовило лопнуть, словно надувной шарик, разорвалось под самым сердцем, распространяя тягучее блаженство в хрупкой груди. Это было чувство свободы, словно нет никаких сковывающих и отягощающих вещей, что могли бы сдавить её душу. Всё стало казаться неважным, когда ребёнок, заливаясь слезами, благодарил за совсем простые вещи. Но для неё… Для девочки, что когда-то осталась совсем одна, простые фразы казались волшебными. Время, ставшее быстротечной рекой, своим бурным течением поглощавшее Кёко долгие годы, вдруг успокоилось и вернулось в своё русло, позволяя девушке наконец свободно вздохнуть и отпустить всё то, что её так долго мучило. Жизнь продолжается, и её поток не остановить. Если, конечно не высушить эту реку. Она не вернётся к старым истокам, дням и людям, протекая с уходящей водой вперёд. Куда-то за линию горизонта. Теперь у неё есть семья, гораздо больше, чем мать и она. Есть друзья, и отныне она не наедине со своими фантазиями. Есть цель и мечта. Есть… любимый? Рыжеволосая густо покраснела от одной только попытки произнести это слово в своей голове. Но только она успокоилась, как вдруг прозвучал звонок в дверь. Могами оторопела и прекратила объятия, смотря в коридор, который вёл в прихожую. — Разве кто-то должен был приехать? — задалась она вопросом, посмотрев на время. — Не помню, чтобы я звала кого-то в гости. — А может, это папа? — Он должен был приехать утром, но не так поздно… Не дождавшись ответа, незваный гость открыл дверь своей электронной картой. Дамы замерли, недоумевая, чем вошедший воспользовался, услышав лишь тишину. Немного пошуршав и стукнув об пол чем-то тяжёлым, в гостиную вошёл Хизури Куу, который был обескуражен, увидев Кёко с Джулией: одна из них, видно, недавно плакала, другая была напугана. — Ох, а я думал сделать сюрприз, — неуверенно почесав затылок, мужчина добродушно улыбнулся. — С прибытием, любимый, — Джулия, улыбнувшись, подошла и аккуратно обняла его. — Спасибо, солнышко, — обняв её в ответ, актёр посмотрел на дочь. — Привет, милая. — Привет, пап, — невольно кивнув в ответ, девушка смотрела на эту семейную идиллию. Но она длилась недолго. Отец чуть недовольно свёл брови и посмотрел за спину. — А ты чего там, как штык, встал? Сам меня разбудил ни свет ни заря, а теперь мнёшься у дверей? Джулия и Кёко замерли, не понимая, к кому обращается отец семейства. Но вскоре послышались громкие шаги, и ответ на немой вопрос пришёл сам. Через несколько мгновений на пороге гостиной, в снегу, тёплой куртке и с огромным чемоданом стоял единственный сын четы Хизури — Куон. На его лице читалось абсолютное спокойствие и воодушевление. Он поставил багаж рядом с собой, отряхнулся и громким голосом произнёс: — Я вернулся.