Незачёт, мисс Грейнджер!

Прошла первая неделя дуэльной аккредитации. Гарри и Гермиона устраивали пару дуэлей перед обедом, час тратили на это в понедельник утром перед началом рабочего дня и два часа — в конце рабочей недели в пятницу. Именно в это время тренировочный зал аврората пустовал, остальные предпочитали тратить своё рабочее время. Гермиона же своё освободившееся рабочее время предпочла потратить на несколько довольно полезных лекций, посвящённых правилам поведения в различных ЧС, защитным артефактам и заклинаниям, основам защиты своего жилья и тактике защиты самого себя. Как и полагается хорошей студентке, она вела себя образцово, сама бы она добавила ещё и показательно, так что образцово-показательно. Конспектировала, уточняла, переспрашивала, задавала вопросы и не создавала проблем. Идеальный сотрудник, честно выполняющий приписанные ему должностные инструкции. У авроров под началом Гарри и так было уже некое мнение о Гермионе Грейнджер, но тут они увидели всё своими глазами и не забывали похвалить подопечную Гарри и пожаловаться заодно на свою инструкторскую судьбу, ведь их подопечные были не столь старательны и усердны. Похвала Гермионы почему-то Гарри льстила больше, чем ей самой, но она не обращала на это никакого внимания. — Блок лекций по защите жилья и самого себя закончился? — уточнил Гарри во время очередного их совместного обеда. За эту неделю они вместе провели времени столько же, сколько за последний почти прошедший год. За исключением редких выходных, когда они устраивали совместные вылазки в маггловский Лондон по инициативе одного из них. Несколько раз в год им был не чужд дух авантюризма. — Да. — И как тебе? Узнала что полезное? Преподаватели тебя хвалят. Думаю, будь у нас система поощрений как в Хогвартсе сотню очков в копилку Министерства ты бы принесла. Гермиона покраснела. Похвала за отличные успехи от самих лекторов не шла ни в какое сравнение с похвалой за то же самое из уст Гарри. — В целом много нового. Единственное, что защиту я поставила на свой дом так себе, в выходные планирую переставить. — О, помощь нужна? — Нет, тут я как-нибудь сама. — Что ж, в таком случае я как-нибудь к тебе на неделе загляну с проверкой усвоенного материала, — воодушевился Гарри. — По рукам, — приняла вызов Гермиона. — Если сможешь застать меня врасплох — получишь зачёт, — спровоцировал он её. — Приложу максимум усилий! — Ого, мне нравится твой воинственный настрой, — Гарри засмеялся, на что Гермиона в ответ нахально показала ему язык и приступила к трапезе. * * * — Незачёт, — Гермиона в очередной раз распласталась на полу вся опутанная верёвками, а Гарри склонился над ней с самодовольной улыбкой, — как же твой вотум недоверия? — Развяжи меня, — раздражённо буркнула Гермиона. — Что? — Гарри сделал вид, что не услышал, — что ты сказала? — Что слышал, — она напряглась всем телом в тщетной попытке освободиться от верёвок, но куда ей. Инкарцеро было наколдовано просто мастерски. Гарри с самодовольным выражением на лице наблюдал за тщетными попытками Гермионы высвободиться. Верёвки и так плотно прилегали к её телу, натягиваясь ещё сильнее, впиваясь в плоть, прикрытую одеждой. У него мелькнула шальная мысль о том, что этот вид — вид связанной Гермионы ему даже нравится, вот только одежды многовато. От столь приятных размышлений его отвлёк неприятный хруст… Гермиона тщетно пыталась высвободиться из захвата верёвок чисто лишь на упрямстве, потому что здравый смысл был сразу отметён в сторону, иначе она бы даже не пыталась. Переусердствовав, она излишне напрягла мышцы шеи. Тело за годы привыкшее к работе в кабинете и отвыкшее от чрезмерной физической активности подвело. Источником нехорошего хруста была её шея, мышцы которой после тут же задеревенели и их прострелило ноющей болью. Гарри, услышав этот звук, тут же поменялся в лице. — Что это было? Гермиона поморщилась от боли: — Шея, Гарри, потянула её излишне сильно, вот и хрустнуло, — она попыталась повернуть голову в его сторону, но у неё ничего не получилось. В одеревеневших мышцах неприятно и очень болезненно закололо, что она не выдержала и простонала. — Не шевелись, — скомандовал он. Гарри освободил её от верёвок. — Не шевелись, — вновь повторил он. — Сейчас я тебе помогу. Надеюсь, это просто судорога и тебе забило мышцу, потому что будь иначе, я поставлю тебе зачёт и можешь быть свободна. — Что? Нет! — она опять дернулась и болезненно поморщилась. — У нас же уговор, Гарри! — Ты уже продемонстрировала сносный уровень владения дуэльными навыками. Мы же не курсантов готовим, а обучаем магов самообороне, — он аккуратно взял Гермиону на руки, перед этим наколдовав для её шеи жёсткий корсет. Он приманил её палочку себе и вручил хозяйке, зашагав к выходу. — Куда ты меня несёшь? — К себе в кабинет. — А у вас тут нет чего-то вроде больничного крыла, как в Хогвартсе? — С обычной судорогой мышцы я в состоянии совладать сам. Он нёс её по коридорам аврората в сопровождении удивлённых лиц авроров, находящихся там. Они как раз все собирались на обед. Их провожали удивлённо-обеспокоенным взглядом. Корсет на её шее не остался незамеченным. Гарри нёс Гермиону к себе в кабинет полностью игнорируя разношёрстные взгляды своих подчинённых. Зайдя к себе в кабинет, он аккуратно усадил Гермиону на кушетку, которая стояла в углу. — Что ты будешь делать? Я не знаю подходящих заклинаний. Может, специальные зелья? Думаю, такие травмы как у меня для вас частые гости. — Ни то, ни другое, — Гарри сел рядом с ней, — но, думаю, тебе понравится, — он предвкушающе посмотрел на неё и начал разминать руки. Сначала Гермиона не поняла этого его действия, но потом всё же догадалась. — А, массаж, — она усмехнулась. — И часто вы делаете друг другу массаж? — она попыталась сесть поудобнее оперевшись руками на кушетку, но не учла одного — это телодвижение требовало напряжения и в мышцах шеи тоже. Корсет на шее тут не помог, и она поморщилась от боли. — Отставить разговоры, — тон Гарри был неоспорим, да и боль, прострелившая её мышцы, подталкивала к тому, чтобы подчиниться. — Хорошо, что мне нужно сделать? — Организуй мне доступ к твоей шее и аккуратно ложись на живот. Вот подушка, — он положил сложенный в несколько раз плед на край кушетки и поднялся на ноги. Гермиона послушно расстегнула блузку развернувшись к Гарри спиной, аккуратно спустила её с плеч, оголяя шею и спину до лопаток, и осторожно легла на кушетку. Прошла минута, прежде чем она нашла такое положение, которое не доставляло ей особого дискомфорта. — Я готова, — уведомила она Гарри. Так как она лежала уткнувшись лбом в плед, она его не видела, зато услышала, как он к ней подошёл. — Будет больно и неприятно, — предупредил он, положив свои руки ей на лопатки. — И не такое переживали, — отшутилась Гермиона. — Я предупредил. Гарри стал аккуратно ощупывать пальцами мышцы её шеи. Даже лёгкие прикосновения отзывались болезненными покалываниями, а когда Гарри коснулся самой напряжённой мышцы — это было так чертовски больно, что Гермиона не удержалась и болезненно зашипела. Он окинул её сочувственным взглядом. Честно говоря, он мог бы давно поставить ей зачёт. После недели спаррингов с ним она была достаточно компетентна, чтобы как они это назвали «выиграть время для прибытия авроров», если подобное потребуется. Но он не мог отказать себе в возможности побыть с Гермионой подольше, ведь в последнее время они так редко виделись. — Как я и думал. Непривычные к физическим нагрузкам мышцы взбунтовались. — Ты знаешь как это исправить без последствий? — Да, — он отошёл от кушетки и достал из закромов баночку с кремообразной субстанцией. Зачерпнув ту пальцами, он тут же распределил её по ладоням и вернулся к лежащей на кушетке Гермионе, положив руки той уже на шею. Её нос уловил запах хвои, навевая приятные воспоминания о лесе после дождя. — Мазь поможет мышцам прийти в тонус, и они после массажа не будут ныть, — пояснил Гарри. — Когда я тренировался — израсходовал несколько банок. — Приступай уже, а то мы пообедать не успеем, — поторопила его Гермиона. — Слово леди — закон! — Гарри сжал ладони. Гермиона хотела хмыкнуть в ответ, но вместо этого с её губ сорвался болезненный стон. Гарри с особой тщательностью разминал все её мышцы шеи — от затылка до спины. Напряжение и онемение постепенно начало уходить. Она чувствовала приятное тепло: мази он точно не жалел. Она как-то упустила момент, когда дискомфорт окончательно схлынул и на его место пришло наслаждение и удовольствие от умелых действий. Она настолько расслабилась, что не смогла проконтролировать внезапно сорвавшийся с её губ сладостный стон. Она поняла это не сразу, а лишь в тот момент, когда руки Гарри замерли у неё на шее. Гермиона покраснела, смутилась очень сильно, но нашла в себе силы, чтобы сказать следующее: — Спасибо, Гарри, достаточно, всё прошло, — она демонстративно повела плечами и развернула голову так, чтобы можно было увидеть Гарри хотя бы краем глаза. Руки с её шеи он убирать не спешил, а обзор Гермионы был крайне неудачным, чтобы разглядеть выражение его лица. Гарри склонился к её уху и проникновенно прошептал: — Это не тебе решать, — у Гермионы по коже побежали мурашки. Ещё пара движений его рук, и с её губ почти сорвался очередной сладостный стон, но она смогла подавить его, закусив губу. Смущение было довольно сильным, но она собрала свою решительность и приняла сидячее положение. Шея больше не болела, наоборот от расслабленных массажем мышц распространялась такая тёплая нега, что она затуманивала разум. Вокруг них витал стойкий расслабляющий аромат хвойного леса. И как-то подзабылось, что блузка у неё была расстёгнута и приспущена, из-за чего было видно её нижнее бельё, потому что первым, что она увидела были глаза, зелёные колдовские глаза Гарри так откровенно, так завлекающе смотрели на неё, словно приглашая, что она даже не стала сопротивляться, какой там. Гарри склонялся к ней всё ближе и ближе, и через секунду ей уже некуда было деваться от этого смущающего провокационного взгляда. Гермиона почувствовала, как у неё начали гореть даже уши. — Спасибо, — не понимая зачем, еле выдавила она слово благодарности из своего пересохшего горла. Она никак не могла взять в толк почему так реагирует, почему так смущается, ведь это Гарри, её Гарри, которого она знает, Мерлин побери, больше половины своей жизни, который-то и девушки в ней никогда не видел, только друга, сестру. Но этот его взгляд говорил об обратном: всё он видел и не только видел, но и желал. И от этого его чувства, которое обрушилось на неё как гром среди ясного неба она не знала куда себя девать. Она вновь почувствовала себя школьницей, одолеваемой гормонами, словно ей шестнадцать, а не двадцать пять. Гарри склонился к ней практически вплотную, не отводя глаз и продолжая удерживать её взгляд. Их носы соприкоснулись. — Обращайся, — едва произнёс он почти касаясь её губ своими. Она вновь испытала на себе тот трепет и то волнение — все те эмоции, которые она успела позабыть за столько лет. Их губы соприкоснулись, вот только поцелуй у них вышел совсем не детский. В первую секунду — да, но Гарри, словно получив доступ к её губам, тут же вовлёк её в такой головокружительный танец: он переплетал их языки, был то ласковым, то властным, подчинял её губы себе, но что самое страшное — он полностью завладел её мыслями. Она отвечала, смакуя это новое ощущение — ощущение поцелуя с Гарри. Гермиона будто физически чувствовала как между ними искрят эмоции, сейчас выплёскиваемые и принимаемые через поцелуй. Это продолжалось до тех пор, пока эйфория не схлынула и не пришло рациональное осознание происходящего… Она прервала поцелуй с таким же увлёкшимся как и она Гарри. — Гермиона, я… — она не позволила ему договорить, потому что была не готова услышать продолжение, какое бы оно ни было. Не сейчас. Она склонилась к нему и лбом прижалась к его губам, препятствуя дальнейшему произношению реплики. Быть взрослым — взвешенно оценивать себя и свои поступки, даже если они были не обдуманы и на пике эмоций. Пора вспомнить, что ты уже взрослая девочка, Гермиона Грейнджер, и принять содеянное. И вины в случившемся ничьей тут нет. Пора вспомнить об этом. — Дай мне подумать, Гарри, — тихим и надломившимся голосом сказала Гермиона, поправив на себе блузку и застегнув все пуговицы под самое горло. Затем она молча встала, и, не оборачиваясь на Гарри, взяла оставленную у него на столе палочку, зашагав в сторону выхода. И, только взявшись за ручку двери, она обернулась. Гарри всё так же сидел на кушетке, выглядел он чуть поникше и о чём-то глубоко задумавшимся. Протяжно вздохнув, видимо не только ей стоит как следует всё обдумать, она позвала его. — Пошли обедать, пока время ещё есть… Обед прошёл в удручающе смущающем и неловком молчании, где каждый из них был поглощён мыслями о случившемся с ними в кабинете и возможных последствиях для каждого из них и для их дружбы, если они дальше пойдут по дороге далеко не из жёлтого кирпича.