***
Так непредвиденно, так смешно порой складывает себя жизнь. Вот планируется одно, но, как под воздействием погоды, всё перекраивается, распарывается и снова сшивается по-новой, как края старой одежды… Блейн стояла за деревьями. У неё был отличный обзор на всё, на что только хотелось. Пиратка не планировала ничего, просто не в свой час вышла к саду и как-то сама остановилась, заслышав знакомые голоса. Прошла чуть в бок, в заинтересованности держа брови поднятыми, а затем напротив на скамейке заметила Ильтесу. Рядом с ней, к Блейн спиной, стоял Халдир. Его плащ казался тёмным, а не серым, в укромных тенях дерева. Блейн не могла бы сказать с точностью, что удивило её больше всего. — Слишком непростые у тебя загадки, Халдир, — качала головой Ильтеса, собрав одной рукой на колене ткань своего платья, а пальчиком другой — пробегаясь по образовавшимся складкам. — Да ты и сам непрост, как всегда. Вот, какие мысли обуревают тебя в тишине и одиночестве на границе? Неужели настолько скучные, но… Своеобразные? — она с доброй насмешкой изогнула губы, её невероятно открытые и красивые глаза тоже улыбались; золото тихо журчало в своём жерле. — Скучные? — плащ эльфа чуть дрогнул — Халдир сорвал с ближайшего куста цветок, слегка тронулся носом о его лепестки и протянул Ильтесе. — Так кажется тебе… Для меня они заместо лембаса. — Он улыбнулся уголками губ (Блейн за своим деревом даже удивилась), и сел с краю. — Как же мне тебя отвлечь? — нежничала Ильтеса, откидываясь спиной к спинке и утыкаясь носом в бутон. — Скажи лучше, как там мой брат? — Безрассуден, как всегда, — оживлённо ответил Халдир, развернувшись к собеседнице. — И не очень послушен. Хорошо, что ладить с ним приходиться не мне. — Ты отослал его? — поразилась Ильтеса и на миг забыла про цветок. — На другую сторону. Там менее опасно. А он только учиться. Как наберётся ума — позову обратно. Ильтеса рассмеялась: — Все они рвутся на передовую. Я лишь хочу, чтобы ты разглядел в нём лучшие стороны. Они в нём есть. — Я знаю, — уверил её Халдир, и Блейн, чуть сместившись, получила возможность видеть его лучше. — Я разглядел. Потому и отправил в другой отряд. — Несговорчивый, как и всегда, — вздохнула Ильтеса громко и выпрямилась. — Однако, Халдир, я не шутила. Я беспокоюсь о своём брате. Мне было бы приятно когда-нибудь увидеть и в нём такого же стража, какой живёт и в тебе. — Впоследствии мне будет приятно исполнить твою мечту, — учтиво кивнул Халдир и поднялся, замечая лёгкую нетерпеливость Ильтесы. Они почти распрощались, взглянув друг на друга, но Ильтеса, воткнувшая цветок в волосы, остановилась. — Скоро первый праздник, Халдир. Ты помнишь? — Разумеется. Я приду, если ты хотела знать это. — Немного в тебе радости. — Разве?.. — немного рассеянно, впрочем, ненадолго. — Скоро прибудет моя мать. Я буду обязан приветствовать её. Праздник — отличное место. — Надеюсь увидеть тебя там. Блейн мирно дождалась, когда шаги с обоих направлений стихнут. В душе пиратки сидело шепчущееся с разумом затишье. Чему свидетельницей она стала? Конечно, она не подумала о наличии того факта, что Халдир мог быть знаком с Ильтесой… И разве это как-то влияет на её, Блейн, план? Она поняла, что, копаясь внутри себя, ничего сама не разберёт. А также осознала, что догнать Халдира сейчас — сумасшедшая и опасная затея. Но Блейн была пиратом, а пиратов не отпугивали такие вещи. Если гибнуть — то раз и навсегда. Если жить — то здесь и сейчас. Блейн подхватила платье, метнувшись в сторону даже неизвестную. Кусты, цветы, ароматы, меллирны, скамейки, дорожки — всё закружилось в зелёно-серебристом круговороте, и Блейн неслась, насквозь пробивая собой цветастое полотно. Мелькнул по-иному серый цвет, поверх которого — белый снег волос; страж удалялся не спеша, возможно, даже в задумчивости. Замедлилась позади и Блейн, не понимая, почему Халдир не оборачивается, ведь он слышал её. И она это знала. Но вместо взгляда она получила только проникающую и заинтересованную в ответе интонацию: — Как давно ты идёшь позади меня? — С того момента, как ты понял, что это я. Я такая громкая? — она отодвинула от головы лохматые ветки, путаясь в подоле, но не желая отставать. — Ты человек. Вот и всё. — Я хотела задать тебе самый безумный вопрос, который оказалась способна придумать. — Блейн хотела увлечь его, заинтересовать хоть как-то. Добиться даже банального — взгляда на неё! Но эльф мирно шагал дальше, увлекая за собой в совсем неизвестную часть леса. — Какой же? — Я потерялась в возможностях… Не знаю, как можно доказать тебе, что я больше не имею к пиратам отношения. Удалось немногое — эльф только на каплю повернул голову, мелькнуло его ухо — мол, слушаю. — И я пришла к самому логичному заключению, — на тех же нотах продолжила Блейн, боясь сбить шаг, — лучший способ доказать тебе, да и не только тебе, верность, это вместе с тобой охранять Лориен от тех, от кого я отбилась. — Исключено. — Послышалось сразу, стоило Блейн договорить последнее слово. — Ты не понимаешь, от чего отказываешься! — Как раз понимаю. И дело не в моих убеждениях — дело в моих стражах. Они будут против. Мои братья тоже. — Вы сами не даёте мне возможности показать добрые намерения! — разозлилась Блейн внепланово, но Халдира в действительности оказалось трудно уговорить. — Я знаю немного, почему ты против женщин в своём отряде! Но твои убеждения не могут распространяться на меня! — Это почему? — снова мелькнуло ушко, послышался даже смешок. — Потому что я не эльф, я — пират. — Блейн замерла на месте, потому что замер Халдир. Она видела, как поднялись его плечи — он вдохнул — а затем повернулся. Его взгляд, всегда один и тот же по отношению к ней, предал его совсем неожиданно — Халдир поразился багровому бархату, которое обволакивало тело Блейн; с тем же сражённым чувством, в котором на секунду утерял самого себя, Халдир открыто рассмотрел впервые расчёсанные кудри, ставшие от ухода пушистыми и, наверное, мягкими. Изменения в мужчине секундны, но Блейн схватила их налету. Халдир стремительно пришёл в себя. — Ты же ни разу по сути и не видел меня с оружием, — Блейн легко подобрала интонацию, которой нужно говорить сейчас, пока эльф притих, и приблизилась. — А вдруг я буду поспособнее местных девушек, которым довелось взяться за сталь, м? — Нет, Анора-Милл, — не поддался Халдир, терпеливо усмиряя её. — Говорю ещё раз: дело не во мне — в моих стражах. Ты уже привнесла лёгкую смуту. — И он явно недоволен этим фактом. — Я не могу позволить своим стражам поддаться мести. — Всё-таки, я была права, да? Не вам меня стоит опасаться, а мне — вас? — Блейн отошла, прикрывая лицо ладонью. Злая жилка билась у неё на шее — кровь кипела. — Я не дура, всё понимаю. Будь я среди пиратов, присоединился бы к нам эльф… Мы тоже не дали бы ему оружия, ожидая от него подвоха. Но мы постарались бы дать ему шанс. Как-нибудь проверили его! — она невыдержанно махнула рукой. — А как вы можете проверить меня? Я попробовала себя в рукоделии. Я шёлк расписывала. Да! — кинула она в ответ на невыносимое лёгкое движение бровью. — Но я не такая! — Блейн снова подошла к нему; её серые ножи-глаза смотрели в самую глубину синих, пробуждали их, встряхивали. — Я знаю, кем рождена — воином. Я это знаю. И ничем это не исправить. Ты стал стражем, потому что любил это дело? Для тебя это честь? Для меня честь — мои кинжалы. Иголка и нитки в моих руках — бесчестье. Я так чувствую. Очень трудные слова вывалила она ему в душу через свои разбойничьи глаза. Халдир подбирал наиболее полный ответ, но, вспоминая брошенные Блейн вопросы, готовые предложения раскалывал. А всё потому, что в её словах присутствовала и правда. Она надавила тем, на что имела право. И нужно было найти некий компромисс — Халдир ощущал это со всей ясностью. Дело Блейн с первых минут вовлекло его в неразрешимые загадки. Вовлекло его ещё тогда, когда, возможно, его брат попал в пиратский плен. Уже тогда оно косвенно затронуло его самого. — Если бы тебе были отпущены те же бесконечные столетия, что и мне, — наконец, решился он, — я бы проверил тебя. — Но у меня их нет, — резанула Блейн. — У меня их. Нет. Я смертна. У меня нет возможности триста лет вышивать, а только потом — триста лет проверяться. Я могу сделать всё сейчас. — Мой ответ останется прежним, Анора-Милл. — Непреклонен. Халдир собирался продолжать путь. Работающий на полную, мозг Блейн подкинул следующую подсказку: она схватила эльфа за кисть и выдала: — Тогда позволь мне снова ночевать у Андуина! Мне сложно находиться там, где очень много эльфийских девушек. В таком-то… В таком-то не откажешь? Что-то с внутренним самообладанием эльфа и впрямь не так. Немного подумав, Халдир осторожно кивнул. увидел довольную, но скупую реакцию Блейн, и обжёгся о поспешное добро. Но, может, всё действительно не так плохо? Халдир не мог чётко представить себя на месте Блейн, а потому в его шагах могли быть ошибки.***
Халдир вместе с Блейн вышел к Андуину. Она — чтобы остаться там, он — чтобы наполнить флягу. Темнело, спадала дневная духота, наливалась нежным холодом. Блейн на самом деле была очень рада снова оказаться под открытым небом. Какой-то гранью своей острой души она тосковала по бесстыжим вечерам в кругу пиратов, по пляскам и хоровым песням, по обжигающему пойлу. Блейн перестала растягиваться и со странным выражением посмотрела на согнутую спину эльфа, сидящего у воды. А ведь он всё-таки умел улыбаться. И те движения его губ в сторону Ильтесы не были миражом. А веселиться? Умел ли этот древний гордый страж веселиться? Было ли у него вообще время на такое? — Может, задержишься? — зашептала Блейн, устроившись на корточках, когда сам эльф уже распрямился. — Если тебе, конечно, не противно проводить время с пиратом. — Косая улыбка. Халдир смолчал, но поглядел так, что Блейн на последующие минуты забыла про такие выражения. — Может быть, ты хочешь ещё что-нибудь узнать про меня? — Блейн внепланово подскочила. — Я проголодалась. Есть ли где-нибудь кусты с ягодами? — С ягодами? — та же самая ползущая вверх бровь. — Если ты голодна… — Я не хочу хлеба, Халдир, — её серые глаза пробежались по лицу эльфа шаловливой дугой; Блейн стояла очень близко. — Я хочу ягод. А потом она хищно улыбалась, не спуская опасных глаз с его спины. Халдир оглянулся целых три раза, как никогда вслушиваясь в неверную и громкую поступь Блейн. Он и впрямь привёл её к ягоднику. То были невысокие кустообразные растения с шипастыми ветками. Эльф видел, как потаённый огонь вспыхнул где-то в самом естестве Блейн и осветил всё её лицо. Пиратка сунула руку в куст. И, как обожглась, зашипела. — Ты любишь эти ягоды? — спросил неожиданно Халдир, в котором схлестнулись и неверие, и безразличие. — Тебя удивляет, что пиратке не чужды обычные слабости? Блейн отвернулась, засовывая обкарябанный палец в рот. — Меня удивляет, что тебе не чужды такие слабости. Блейн фыркнула и с надменностью развернулась. Эльф оказался к ней спиной и шуршал кустом. Она подскочила к нему, аки белка, и глянула через плечо. С точной медлительностью Халдир срывал ягоды, бесстрашно опуская руку в чёрные прожилки среди колючих веток. Он выпрямился и развернулся, с ухмылкой на губах показывая Блейн ягоды. — Я и сама смогла бы достать их, — не стрельнуть она не могла и закрыла ладонью пригоршню жёлтых ягод. — Тут главное аккуратность и терпение, — поучительно взглянул эльф. — За терпение тебе похвала, разумеется, — Блейн вдруг схватила его за кисть и повернула ладонь ребром, где на мизинце алела царапина. — Но с аккуратностью, эльф, и у тебя есть проблемы. — Тебе ли говорить об аккуратности, — Халдир тут же ответно перехватил её руку и указал на исполосованную внутреннюю сторону ладони. Блейн выдернула руку и ядовито сморщилась, не найдя слов. После приевшегося лембаса ягоды показались ей чем-то невозможным; так райски чувствовать себя она могла только во сне. И это блаженство прочитал во всей её фигуре Халдир. Он не стал торопить Блейн, только тихо прижался к дереву, скрестив и руки, и ноги, и наблюдал. — Знаешь, — Блейн отвернулась от куста, потирая о платье исцарапанную ладонь, — в последний раз я вот так наедалась их несколько лет назад. Мы тогда около города остановились. Грез дал время на разгул. Но ягоды с базара совсем не то, что с куста в Лориенском лесу! — в её интонации не было никакой язвительности. — Почему ты так смотришь на меня, эльф? — Пытаюсь понять тебя. — Он откинул голову к стволу, и только синие глаза поблёскивали из-под полуопущенных век и тёмных ресниц. — Если не смотреть на твою тёмную сторону, ты — простой человек… Со многими слабостями. — Как и ты. У тебя много слабостей? Ладно, можешь не отвечать — вдруг я применю их против тебя. Натяжный вздох Халдира — и тишина. Блейн тайно поглядывала на него и жевала. — Ты не передумал насчёт моей помощи на границах? — с надеждой. — Нисколько. — Тогда как я могу заслужить твоё доверие? Скажи, эльф. Облегчи задачу. Мне весьма трудно жить среди ненависти. — Ненависти? — Халдиру не понравилось это слово. — Здесь никто не испытывает к тебе ненависти. Только злость. Злость на то, что ты из пиратов, а они сделали подлое дело. — Он на миг замолк, ибо Блейн начала, со всем соглашаясь, качать головой. — Жить среди злости тоже неприятно. Я человек, меня такое отравляет. И у неё были причины говорить правду. — Знаешь, — по-особому и сказала, и взглянула на Халдира Блейн, словно он был тем, кому она могла безоговорочно довериться, — уже было время, когда я жила так. Среди злости, лжи. И это было до того, как я стала пиратом. Когда ты пират, тебе… — ей хотелось донести какую-то важную истину; на лбу Блейн отразилось напряжение. — Ты не видишь ничего позади себя, понимаешь? — Халдир вслушивался. — Ты смотришь только в горизонт, твои глаза болят, воспаляются, блещет молния, зрачки выжигает солнце — но ты не моргаешь, тебе нельзя отворачиваться от горизонта. Потому, что если обернёшься — пропадаёшь. У пиратов нет вчера. У пиратов есть завтра. Это то, что уже вросло в меня. А вросло оно знаешь, когда?.. — её бровь чуть дрогнула в такт уголку губ, — когда я потеряла сестру. Помнишь, я говорила тебе? Она пала в море во время шторма. Тогда я и поняла, что у меня есть только завтра, что у меня не может быть прошлого, только будущее. Разве чтобы жить вечно не нужно руководствоваться теми же правилами? — В твоих словах есть правда, — согласился Халдир, отстраняясь от дерева — темнота всё больше покрывала их, скоро нужно было идти. — Но такие же мысли, я думаю, у многих живых существ. Не только у пиратов. — Возможно. Я просто хочу, чтобы ты понял меня именно как пирата. — Ты больше им не являешься. — По статусу. — Блейн подняла палец. — Но моя душа ещё не перевернулась, не переклеилась. Может, ты как раз ждёшь этого? Тогда сможешь доверять мне? Он неопределённо шевельнул головой, словно поддавшись секундному сомнению. — Я ведь спасла ту девчонку из реки. А могла не спасать. Разве этого мало? — Не нужно брать меня в отдельности от всего народа. — Трава зашуршала под его ногами, окутанный серым и чёрным, силуэт Халдира сместился. Блейн, боясь потерять с эльфом странную установившуюся нить, двинулась следом. — Если эльфы отправятся к котловине ещё раз, они на пиратов нападут? — Я более, чем уверен. — Халдир. Эльф без особого желания обернулся. На лицо Блейн падал неверный молочный свет — над ними уже висела луна — который сделал её смуглую кожу бронзовой. По-особому отливало цветом багровые платье. Блейн, медленно шурша, приблизилась к сосредоточенному эльфу. — А если я отправлюсь к ним… Скажу что-нибудь, что заставит их уйти… — Анора-Милл! — только по одной взбушевавшейся синеве стало ясно, что он ответит. — У меня есть причина. — Сухо гнула своё Блейн. — Не все они мне дороги, не все… Некоторые. Мы дружили много лет. Я знаю, я для них предатель, и они, скорее всего, убьют меня. Но Грез… Он мне тоже… — Кто он тебе? — с злой интонацией, с недоверием. — Отец. Халдир отпрянул от неё, как от огня, и в этот же миг Блейн мягко удержала его за ткань на груди. — Постой!.. — Отец, — уже спокойнее зашептал Халдир, сжав её руку у основания, — жених… Может, среди них есть и твоя мать? — Моя мать умерла. Давно. Хочешь доказательство? Ты произносил его. Анора-Милл. Имя моей матери — Милл. Оно всё, что позволяет мне помнить. Я помню её имя и тем самым нарушаю пиратский кодекс жить будущим, жить «горизонтом». Мне плевать на Шаста. Жених он мне, не жених, хоть отец крёстный — я продам его и не дрогну. Есть Грез. Он просто… Просто выполняет долг главаря. Как ты выполняешь долг стража. Хватка Халдира на её руке стала сильнее, Блейн в отместку сильнее стиснула ткань. — Если я позволю тебе такое… Я шагну во тьму, которую мне не простят. Я себе не прощу. Блейн внезапно отступилась, отошла с опущенной головой. Халдир ощущал, как колотится его сердце. — Значит, не всегда эльф предпочитает закончить конфликт миром. — Ты поняла меня не так, Анора-Милл. Я буду выполнять приказ, который получу от Владык. — Значит, дело в них? Во Владыках? — фигура Блейн налилась решительностью. — Говорить надо с ними? Не с тобой? — Анора-Милл, — вся ситуация приобретала какой-то нелепый поворот; Халдир больше не мог быть равнодушным. — Ведь каждый выбирает свою дорогу. Ты отреклась от прежнего пути, они — нет. Блейн зло и упрямо смотрела в землю до тех пор, пока Халдир не стиснул её плечи своими ладонями. Она вскинула впервые обескураженный взгляд. — Скажи мне, — интонация этого голоса, призванного подчинять, проникла глубоко в Блейн. — Зачем жертвовать собой и спасать того, кто этого не хочет?