Найденная

       В первое время было тяжело. Раздражала не то повышенная забота, не то сам факт, что ее объявили больной на голову.        И, конечно же, раздражали они – таблетки.        Лайнесс не любила их еще с детства, потому что в сравнении с зельями и мазями няни Ипполиты любое проявление традиционной медицины казалось деткам Леоне… странным. Конечно, с возрастом это прошло, но к лекарствам девушка и сейчас относилась настороженно.        Да, первое время определенно было тяжело.        Но потом…        Потом Лайнесс все-таки рассмотрела их прелесть – этих маленьких твердых веществ, словно созданных в горной породе алмазов.        Не-реальность, Мир, захватывал всё больше власти на периферии сознания – продолговатая капсула щелчком кнута возвращала его в потёмки.        Кошмары ступали в темноту ее комнаты, вскрывали грудную клетку когтями страха – шипучая белая таблетка в стакане дарила радость забвения, словно глоток шампанского.        Невысказанная обида или гнев взрывались в мозгу, едва только друзья ее оставляли ради нового приключения или сражения, в котором альфагерл больше не было места – приятно-розовая, как леденец, пилюля доказывала, что оно ей и даром не надо.        Лапа неведомого чудовища сдавливала горло, стоило уловить кожей отголосок Джо-лан или в очередной раз позвонить домой с заготовленной речью: «Я в порядке, я в норме, никому приезжать не надо, парни просто паникуют» - две приглушенно-желтые «канцелярские кнопочки» заставляли сердце биться ровно.        Но особенно ей нравились те, что были с четкой засечкой посередине: такие хорошие, замечательные, такие… защищающие. Дарящие возможность не затеряться в параллельных измерениях, а пройти по тонкому экватору благоразумия.        В душе поселилась леность.        В крови текло спокойствие.        В глазах – блаженное неведение.        Жить стало гораздо проще.        Кровать снова походит на хирургический стол?        Таблетка.        Мир вертел, крутил, превращал лестницы и полы с сплошной калейдоскоп?        Таблетка.        Страх вновь поднял голову, высматривая состояние вечной жертвы?        Таблетка.        Ребята, преследуя какого-то психа, угодили в обвал на горной дороге?        Таблетка, а лучше две.        Аксель, что хотел поговорить, чуть не вызвал паническую атаку?        Таблетка. Таблетка. Таблетка.        Да, определенно, Лайнесс не любила таблетки.        Раньше.        Сейчас же – это ее самые лучшие друзья.        Хоук чуть не разбился из-за подстреленного и отказавшего крыла? Розовые бусины во рту доказывают, что ничего уж такого страшного и не произошло.        Мама настаивает на переезде – раз щелчок крышки тубуса, два, три, а лучше все четыре.        Аксель наткнулся на «Змеиный Хвост», попав в больницу из-за боя «Двадцать на одного» - горсть разноцветных драгоценностей фармакологии растворяется внутри, даря блаженное спокойствие.        Какие-то еще проблемы? Раз таблетка, два таблетка, три таблетка, а можно и увеличить до пяти.        Что может быть правильнее?        Что может быть проще?..        …Ее мирная идиллия, конечно же, не осталась незамеченной. Первым в прочный хрустальный замок спокойствия девушки посмел вторгнуться Меннинг: испугался какой-то ерунды, лишь увидев среди покупок новенькую, очаровательно беленькую коробку из аптеки. Спросил какую-то глупость, мол, разве пачка рассчитала не на месяц, ты ведь приносила такую же совсем недавно. Всё болтал про неважное: дозировки, последствия и, смешно подумать, передоз. Посмел еще поинтересоваться, сколько штук она пьет в день.        Ну вот какая ему разница, а?!        Только зря всех перебаламутил, потому что парни, спокойно до этого занимающиеся своими делами, тоже враз очень заинтересовались этой темой.        Сперва Лайнесс попыталась отшутиться. Потом привести аргументы, которые почему-то были очень похожи на требовательное: «Дай!».        В конце концов, она начала кричать. Да, это было глупо, но неужели он не понимает, как ей это нужно ? - Я отдам их после того, как мы убедимся, что всё нормально, - Меннинг же оставался тошнотворно спокойным. – А то ты уже даже внешне походишь на покойницу. Подожди пару часов, о большем не прошу.        В ту секунду, невыносимо короткую, невыносимо долгую, Леоне впервые испытала самую настоящую бесконтрольную ненависть. И жгучее желание причинить боль.        Выцарапать глаза, врезать в челюсть, или же нет, выдать что-нибудь колкое про его тупые сыновьи поиски – ментально ранить получится быстрей.        Потом секундная стрелка сделала еще один шаг, и Лайнесс с ужасом одернула себя. - Х-хорошо, - просипела она сквозь зубы, с трудом скрывая подступившую панику. – Пожалуй, я пойду… - подальше от неправильных мыслей, подальше от соблазна прописать лидеру хотя бы пощечину. - Тебе помощь нужна? – еще подал голос Шарк. - До комнаты без провожатых дойду! – рявкнула пленница хохочущей реальности в висках.        Потом вновь приструнила сама себя.        Так нельзя.        Это ее друзья.        Они хотят помочь.        Пусть получат подтверждения, что опасения их глупы и беспочвенны.        Она же может подождать, правда?        Заливающийся смехом Мир на пару с порыкивающими кошмарами полностью заглушили ее извиняющийся лепет, не дали рассмотреть реакцию парней.        К сожалению, план Леоне постигло жестокое фиаско. Врач (ох, зачем она только спасала ее на том горнолыжном курорте?!)* оказалась такой же трусихой и паникершей, как и ее типа-друг Меннинг. Полностью поддержала последнего в его волнении, начала сыпать ненужной информацией про нарушенные дозировки заодно с пустыми предупреждениями, что всё это – прямая дорожка к зависимости.        Да что они понимают.        Да что они вообще знают про ее противников, что всегда там, на периферии зрения?!        Кому вообще есть дело до пустых медицинских терминов, если эти таблетки – единственное, что помогает видеть мир ясно?!        Почему они не понимают, что ей это нужно ?        Трусость друзей оказалась еще невыносимее, чем казалось сначала.        Кинг (ну что за детский сад?!) возомнил себя наседкой, что выдавала Леоне нужные лекарства четко по часам. Естественно, в убийственно малом количестве, от которого ее кошмары надорвали животы от смеха.        Крепостной стены из снотворного больше не было.        Радужные блики вновь скрывали то опасное, потустороннее – но волшебных, проясняющих взор таблеток при ней также нет.        Ненависть и обида на команду за такое обращение выжигали душу дотла – не было и тех пилюль, что могли сие остановить.        Без них она срывалась.        Боль от спутавшихся в змеиный клубок реальности и иллюзий становилась невыносимой и без конца требовала найти виновного в этом.        Найти и покарать.        АТОМцы ее логичный, но неуправляемый псих снесли тогда с трудом, но умудрились чудом в перепалку не вступить. А Лайнесс, не выдержав, выдала всё накопившееся Кингу и полезшему изображать рефери Меннингу и заперлась у себя. Потом нашла в аптечке оставшееся с незапамятных времен снотворное и попыталась забыться в царстве Морфея.        Одна таблетка не спасла от кошмаров, не помогли и две, и даже три. Сдуру Леоне, ворча на бесполезный медицинский хлам, кинула в стакан еще пять, надеясь, наконец, заснуть.        …Пробуждение с чугунной головой в палате реанимации показало, какая это на самом деле была ужасная идея.        Ее не пытались отчитывать или обвинять: врач качала головой и призналась, что понятия не имела, как всё далеко зашло, парни считали, что вина лежала на них – недосмотрели сами.        Лайнесс предпочитала просто молчать.        Домой отпустили лишь через десять дней, заставив вновь пройти все те чистящие процедуры, что ожидали ее по возвращению из плена «Змеиного Хвоста». Да и после не дали забыть полицейское оцепление: у АТОМ словно крышу снесло, да так что запрет на испытания казался незначительным недоразумением.        А меж тем кошмары, галлюцинации, Мир всё наступали и наступали…        Лайнесс не считала дни, но в какой-то момент вечного никогда-никогде к ней в комнату вошел Хоук – невиданное зрелище после ее случайного не-самоубийства. Да еще и оглянулся, будто вор с миллионом наличкой в руках, и лишь после этого тихо захлопнул дверь.        Девушка прищурилась – слишком ярким блеском переливались наманикюренные ногти актера, вызывая «черные мушки». Скрип чужих кроссовок по полу закладывал уши.        Летчик постоял с минуту, оценивая картину пред собой (а она была той еще: Лайнесс даже не могла вспомнить, когда последний раз спала или выходила из комнаты, ведь чашки какао, заменявшие календарь, она уже с руганью отвергла). Потоптался. И наконец произнес: - Выглядишь хреново.        Внезапно сил хватило на скептичный взгляд. Даже потерявшись во времени-пространстве, Лайнесс понимала, что это очень дикое преуменьшение.        Актер снова зашаркал на одном месте, взбив из ковра облако пыли. С трудом оторвав взгляд от ее пируэтов в вязком пространстве, альфагерл пробормотала: - Хоук, иди уже. Сейчас не лучшее время, да и место для позерств.        Тот обиженно надул щеки. - Вообще-то я хотел тебе помочь.        И получив кроху ее внимания, толкнул речь о врачебных запретах, опасностях и ее ухудшающемся состоянии. Лайнесс, правда, не слушала: пыль в воздухе от активной жестикуляции Хоукса танцевала настоящий вальс, которому внимаешь как великой откровенности. Вернулась она мыслями к другу, лишь когда последний вложил в ее руку три шипучие таблетки. - Это, конечно, не те же, что были. Аналог. Но я подслушал, что на первое время они заменят твои обычные пилюли.        Лайнесс не нашла слов.        Так и смотрела на внезапное спасение, ослепительно-белый тройной щит от зло шипящих иллюзий как на самое ценное в жизни. - Почему?.. – удалось просипеть, да и то лишь с третьей попытки.        Хоук шумно выдохнул, вмиг как-то утратив всё въевшееся в него насквозь самодовольство. - Потому что ты мой друг. Потому что тебе нужна помощь. Потому что я считаю, что лучше таблетки, чем твоя смерть в этой комнате. Серьезно, Леоне, ты хоть шторы раскрой, проветри что ли… сама в комнату с кафелем прогуляйся. Хочешь, я даже расщедрюсь и одолжу свой скарб? Только, чур, не больше прописанного в инструкции объема трать, он дорогой!        Лайнесс не слышала: едва удерживала желание дико рассмеяться, а то и кричать во всё горло от счастья.        Какая разница, куда их Красивость опять занесло, главное ведь – спасение здесь.        Здесь!!!        Руки сами нашарили стоящую на тумбочке бутылку воды…        В ближайшие пару дней Лайнесс поняла, что конкретно недооценила Хоука. Он единственный остался на ее стороне. Единственный!        Спасительная троица шипучего вещества ложилась в ее руку каждый день под вечер. Это стало единственной отдушиной, единственной заботой.        Мир реальный плавно возвращал себе краски. Мир-убийца, вооруженный сворой кошмаров, был тут же, но уже всё чаще заточенные когти иллюзий стукались о невидимый барьер просыпающейся адекватности сознания.        Лайнесс осмелела настолько, что даже рискнула выйти из комнаты, дабы убедить команду, что ну вот теперь она точно в порядке, да, переставайте уже беспокоиться!        Это, видимо, было большой ошибкой.        Потому что на следующий день, едва Хоук оставил ей три возможности пережить приближающуюся ночь и ушел, в стену недалеко от ее двери что-то врезалось.        Что-то размером с АТОМского летчика.        А потом Лайнесс расслышала это.        Голос.        Спокойный, но полный такой сдерживаемой ярости, что Леоне задохнулась от ужаса, увидев вновь проклятые коридоры ее подземной тюрьмы. - Хоукс, скажи на милость, какого хрена ты творишь?!        Нет. Это другое.        Яростный шепот до ужаса похож, но адресовался он на этот раз не альфагерл, а летчику, которого, судя по возне, едва ли не за шкирку приподняли.        Она еще в безопасности.        За стеклянными стенами, нет, бетонными. Да, за бетонной стеной, за разукрашенной граффити дверью. - А на что это, по-твоему, похоже? – раздался голос недовольного актера, когда бразильянка уже почти приняла решение, что того пора спасать, несмотря на дрожь в руках. – Помогаю ей, конечно!        Говорил он при этом так уверенно, словно ему и не угрожала немедленная расправа. - Подсовывая ей таблетки?! – первый голос гневно зазвенел, едва не перейдя на крик.        И тут до Лайнесс дошло.        Это не Ланг.        Это Аксель. - Даже если и так. – Продолжался диалог извне. - Ты что, забыл, что сказал врач?! Что то лекарство уже выработало зависимость?! - Вот именно. У Лио ломка. Идиотским поступком было бы лишать ее… - Ты совсем не понимаешь, да?! – вновь толчок: Аксель наверняка вновь стукнул Хоуксом о преграду. – Ты же ее угробишь!!! - Гробит она исключительно сама себя, - спокойно парировала «жертва», заставив альфагерл вздрогнуть от таких слов. – Сидит в комнате, забыла про душ, повторяет своё «Я в порядке», едва не плача. Не знаю, как тебя, а меня это напрягает… - То есть из-за того, что тебя это «напрягает», ты решил, что лучше носить ей дозу?! Хоукс, да что ты за друг такой?! – вновь грохот: Меннинг никогда не умел сдерживаться в гневе.        Наверно, надо выйти. Надо вмешаться, защитить Хоука от их джоланиста-линчевателя. Он ведь единственный (единственный!!!), кто на ее стороне, кто помогает… - Это что ты за друг… - раздалось вдруг тихо и убийственно серьезно, - раз мог подумать о таком?! Веришь, что я дал бы ей наркоту?! Серьезно?!! – вопль Хоука звенел от возмущения и обиды.        Лайнесс в своем надежном убежище перестала даже дышать. - На, проверь сам, если хочешь!!! – зло кинул летчик.        Раздался легкий хлопок, за которым последовал дробный цокот. Как тогда, когда Кэтти случайно порвала мамино жемчужное ожерелье, и идеальные бусины застучали по паркету.        Догадка подтвердилась, когда одна белая шайбочка случайно закатилась под дверь прямо к ногам девушки. Леоне узнала ее – это было ее спасение, ее лекарство! - Аскорбиновая кислота, - без эмоций продолжил Хоук после затишья. – Это просто витамины и всё.        Глаза альфагерл расширились. Да быть не может! - …ты дал ей… плацебо? – второй голос неузнаваемо изменился. Ныне главную партию играло осознание, разбившее лед гнева на мириады осколков.        Нет, замотала головой бразильянка, и каштановые «сосульки» прядей больно хлестанули по щекам. Неправда! - А что оставалось делать?! – прошипел актер. – Наблюдать? Бездействовать? Я же сказал – Это всего лишь у нее в голове! Иначе почему ей становилось всё хуже? Что, Акс, думаешь, ты единственный, кто беспокоится? Кому не всё равно? Что мы тут все можем спокойно спать, когда она орет во сне, как резаная?! Ей нужна помочь – так какого не отступиться ото всех этих предписаний, чтобы Лайнесс стало легче?!        Пауза отдалась в мыслях у не верящей Леоне дрожанием стекла.        Обман? Всего лишь обман? Но она думала… думала, что хотя бы Хоук… - Зак, я… прости, - раздался легкий звук соприкосновения подошв с полом, свидетельствующий, что летчик и в этот раз удачно приземлился. – Ты прав. Не верю, что говорю это, но ты чертовски прав. - Надо же. Аллилуйя. До тебя-таки это дошло. - Сам догадался? - Предположил. Гаррет подтвердил догадку. И предложил использовать витамины. - Почему тогда не сказал? - Чтобы вы испортили мой спектакль? Да ну, Акс, вы все абсолютно не имеете играть!        Что Меннинг думал по этому поводу, планета Земля не узнала: Лайнесс, поддавшись порыву, уже отворила дверь.        Оба друга мигом смолкли и уставились на нее. Выглядели, правда, обычно, не считая безбожно смятой на груди Хоуковской рубашки. - Лайнс, - протянули они одновременно, словно хоровую партию.        Альфагерл едва заметно качнула головой, пряча болезненное и осуждающее «Что, правда? Витамины?!» взгляда.        Сделала несколько шагов, обойдя сокомандников с правой стороны. - Лио, ты куда? – нервно спросил лидер.        Куда-нибудь подальше от кошмаров – ведь она теперь перед ними беззащитна.        Куда-нибудь подальше от них – ведь от такого предательства ей хотелось кричать и бить кулаками в стены. - В ванную, - вылетело в ответ спокойное, отдаленное. – Туда-то я могу сходить без надзора?        Парни потупились, позволив ей отвернуться и неуверенно, шатаясь, продолжить свой путь.        Мир оглушительно хохотал над растоптанной надеждой.        Реальность уже готова была отослать альфагерл прочь, будто ресторанный критик – плохо приготовленное блюдо.        Но уже на месте, когда Лайнесс, вцепившись в края раковины, вновь начала тонуть в иллюзиях, в памяти болезненным щелчком всплыло услышанное.        «Это всего лишь у нее в голове».        …Этой же ночью Шарк никак не мог уснуть. Воплей, криков и ночных дежурств сегодня не было, но хорошо так покемарившему вечером серферу внезапная тишина никак не помогала. Не привыкший к ночным внутренним метаниям Шаркер быстро решил, что вместо зырканья в потолок лучше замутить ночной серфинг. А перед этим – как следует поесть, чтобы запастись энергией.        Но тут внезапно оказалось, что на кухне он был не один.        Девушка, против обыкновения, была не с какао и без компании, предпочтя сесть прямо на столешницу возле раковины.        Почти полной из-за включенной на полную горячей воды, к слову. - Э, Лайнесс, всё хорошо? – осторожно спросил серфер, пытаясь при этом решить, что лучше: присмотреть за ней или добудиться Акса и Кинга.        Сам-то он ведь понятия не имел, что делать с их чувихой, когда у нее на ночь глядя отлетает кукушечка…        Девушка помедлила с ответом, сперва взвесив в руке полную гроздь таблеток (Шарк автоматически сделал пару шагов вперед, готовясь отнимать), а потом – высыпав их прямо в горячую воду.        Раздалось оглушительное шипение, из-за бортов мойки на миг выглянула высокая пена химической реакции.        Шаркер так и замер, не найдя ни объяснений, ни слов.        А Лайнесс просто улыбнулась – и вместе с этим, даже несмотря на потерянный, не-на-наш-мир-обращенный взгляд, будто бы стала прежней. - Да, Шарк. Вот теперь всё точно будет хорошо… _______________________________________________ * Имеются в виду события на «Железной горе» из серии 1х10 «Природный магнетизм».