Пендель судьбе

Мой день начался далеко не с будильника. Мой день начался с прекрасного сна, вещавшего мне о том, что именно во время мистерии любви мне суждено найти себе партнера. И этот знак я восприняла как знамение. И пусть Неллас говорит, что даже для бога я слишком суеверна – но в этом моё счастье! Тем более – партнер на примете у меня как раз был. Неллас от выбора моей пассии, конечно же, не в восторге, но что поделать! Она так часто говорит, что я из-за любви не вижу в нем человека, слишком идеализируя этот образ. Самое ужасное, что не могу отказать ей в благоразумии, потому что она живёт уже гораздо больше меня, и я не могу не прислушиваться к её мнению. В конце концов, она лучше меня знает, что делать. Но с другой стороны, я в таком восторге от этого бога, по имени Соловей, что плевать я хотела на благоразумие! Пусть сегодня решает не моя холодная голова, а горящее, пылающее сердце! Проснулась я очень радостная, и сразу же стала готовиться к предстоящей встрече. Основным пунктом стало привести себя в порядок. И этим я решила заняться в полной мере: на один только подбор гардероба ушло гораздо больше времени, чем обычно. Об остальном – вообще умолчу. Платье с юбкой-солнцем нежно белого цвета с легким отливом багрянца. Нет ничего лишнего, даже рукавов стесняющих движения, ткань эластична, юбка не очень длинная – не запутаешься при всем желании. Оно подходило больше всего. Покрутившись перед зеркалом, я оценила свою внешность как привлекательную. Даже несмотря на то, что я слишком много времени проводила в брюках или шортах. Моя одежда и внешность, в общем, никогда не отличались женственностью. Но хоть сегодня, я хочу, чтобы Соловей увидел во мне не ребенка (не так уж он меня и старше!), и не бойца! Хочу, что бы во мне хоть раз увидели любящую или даже любимую женщину! Мы условились встретиться в три, в парке. В одном из баров. Но я, как всегда, собралась гораздо раньше, и ждать дома не хотела. Я взяла с собой гитарку и стихи. Да, эти старомодные гитарные признания, где стихи кладут на мелодию – в этом вся я. И если подумать – не самое женское занятие, петь серенады под окнами. Напевая едва ли знакомые мелодии, я пришла в парк. Обычно здесь темно, но не в случае с днем всех влюбленных, что коробило особенно. Я-то надеялась забрести в самый темный уголок и рассказать милому о своих чувствах, а тут такая подстава. Вот кто бы мог подумать, что случится такой казус. Ладно, ладно, посижу в баре, может, выпью, для храбрости. Не то, чтобы я такая слабачка, не могу сказать мужику: «Я люблю тебя, будь моим» (но вот спеть серенаду на глазах бессмертных, средь бела дня, нет уж!) . Но… Ну вот, снова! Это должны быть не мои слова, а его, потому что какая баба в своём уме так признается?! Но он-то никогда не скажет: «Будь моей, люблю тебя»! Будет щурить свои серые глазенки и всё! Я даже и не заметила, как заказала себе вино. Здравствуй, алкоголь. Никогда особо этим делом не увлекалась, потому что он не сладкий. Не сладкие вещи, в особенности напитки, я не очень любила. А крепкий алкоголь ещё и здорово обжигал горло, ударяя по печени и другим… органам? Не мне знать, я ничего крепче шампанского за всю свою бессмертную жизнь так и не пробовала. Мне только пара знакомых рассказывала, да и то - давно уже. Почти пятнадцать минут сидела и цедила бокал, наблюдая за бессмертными и парочками. Первые бегали в дурацких (или довольно милых, не могу определиться) костюмах амурчиков и стреляли в людей стрелами любви. Вторые просто было счастливы. И я хотела быть в числе вторых. Поэтому, особо не думая своей дурной головой, выпила весь бокал одним глотком. Кажется – зря. Все вокруг почему-то закружилось в весёлой пляске-свиристеле. Так вот это люди называют опьянением? Внутри откуда-то взялось приятное тепло. И самое ужасное в чем? Конечно же, в том, что мне понравилось. С одной стороны оно горькое и кислое, почти совсем неприятное на вкус. Но с другой – всё равно хочется. Просто попробовать, почувствовать себя другим человеком и напиться. Все окружающие так достали называть меня ребенком! Я уже не ребенок! Я перестала им быть с момента моей бессмертной жизни! С момента, когда впервые убила свое первого виртха, с момента, когда поняла – что такое жизнь, а что – смерть, с момента, когда не стало моих родных, братьев, сестёр. Когда я держала их на руках, а они умирали. А я была бессмертна и ничего не могла сделать. Больше всего ненавижу свою бессмертную жизнь именно за это. За то, что не могу разделить её хотя бы напополам с кем-то другим. Как можно догадаться, когда мой любимый пришел ко мне – я была пьяна в хлам. Ни словом больше. Поэтому вместо приветствия, я ляпнула: - Может я пьяная и сумасшедшая женщина, - взмахнув почти пустой бутылкой с вином, начала я, - но ты дурак! Или идиот! На твой вкус, как соль и перец! Мою смачную речь завершила непроизвольная икота. Дьявол меня подери! Соловей сел на ближайший ко мне стул, тихо посмеиваясь. - Возможно, - покладисто согласился мужчина, отбирая у меня бутылку. Я пыталась сопротивляться, но ничего не вышло. Пришлось только показать язык и гордо рассмеяться. - Всегда это знала! – заявила я, а потом вдруг замолкла. Неожиданно во мне что-то перемкнуло. Я одним четким молниеносным движением отобрала бутылку и сделала пару больших глотков. Прошли не больше десяти секунд, пока мужчина не сориентировался и не отобрал у меня алкоголь. Впрочем, было поздно. Безвозвратно поздно. - Соловей, я тебя люблю! – и, подперев щеку рукой, взглянула на него влюбленными глазами. Меня сразу же сильно тряхнули за плечи и заглянули в душу, через лучезарные глаза. М-м-м, какой же он забавный, когда удивлен. - Дола! Ты серьёзно?! – взволнованно, напряженно спросил он. Я рассмеялась ему в лицо. Какие мужчины глупые! Я столько раз говорила настолько крамольные вещи для «невлюбленной» дамы, а он до сих пор этого не понял! Не понял, почему я вечно таскаюсь с ним. Не понял, почему я стараюсь быть сильнее, хотя слаба. Не понял… такой глупый Соловей! Впрочем, женщины не умнее. Я не умнее. Я даже глупее его. - Я просто немного сошла с ума! – воскликнула я, будто обращая всё в шутку. Мне-то и правда было смешно от осознания нашей глупости: вертимся вокруг да около, не понимая и не осознавая чувств друг друга. Ладно, этот идиот – пусть и не думает, не догадывается, но я! Боги, как я хочу знать, о чём он думает! Как я хочу, чтобы он сказал, что любит меня. Или хотя бы, что я ему небезразлична. - Ну вот, - Соловей вздохнул с облегчением. – Я тоже думаю, что ты что-то перепутала, – он смог изобразить милую улыбку на своём лице. Эх, Соловей, Соловей, мужчина, тудысь тебя растудысь, моей мечты. Так плохо меня знаешь? Сколько раз я тебе врала? Сколько? Верно, ни разу. Да, шутки шутками, но знаешь ли ты, что сумасшедшие всегда говоря свою правду безо лжи и обмана? Не знаешь, значит. А я знаю, что моим сумасшедшим словам редко бывает грош цена. - В любом случае, - я сильно пихнула мужчину в грудь, однако только сама чуть не слетела со своего стула. Соловей таки удержал меня, – ты мне нравишься! - В каком смысле? – сразу став серьёзнее, уточнил бог. Я отобрала свою ненаглядную бутылку, собираясь со словами. В голову лезли самые разные мысли от шуток, до пошлостей. Не знаю, в какой момент, но я решила сказать ему правду. - Ты мне нравишься, как мужчина! Я хочу быть с тобой! Быть твоей! Ты совсем идиот, если ещё не понял, что я влюблена в тебя по уши! – я попыталась обвить руками его шею, но он резко отстранился, упал со стула. - Дола, прошу, перестань, – пошел на попятную Соловей. – У меня есть возлюбленная. Мои глаза раскрылись от шока. Что же ты за чушь несешь, бог? Почему я об этом никогда не слышала? - Может, отложим этот разговор на время? – спросил он. И раньше я бы согласилась. Я и сейчас была более чем согласна. Пошатываясь, встала со стула и со всей силы пнула его в бок. Глаза саднило от накатывающих слёз, но я держала себя в руках. Не на его глазах! - Тащись к черту, - пожелала я и пошла за своей гитарой. На тебе, признание – и, увы! – не моё. Соловей встал, пока я, отвернувшись, брала в руку гитару и вешала её через плечо. Бог попытался обнять меня со спины, успокоить, утешить. Нет! Я не нуждаюсь в твоём сострадании! В чьем угодно, только не в твоём! Собрав все силы, я ударила его по голове почти пустой бутылкой. Донышко разлетелось вдребезги, его облило оставшимся вином. Хотелось добавить с локтя в живот, и я не отказала себе в этом удовольствии. Мужчина оттолкнул меня, защищаясь от удара. Я не удержала равновесие и упала на землю. Не успела даже выставить руки вперед, смягчая падение. Мне ободрало скулу, а осколки стекла пребольно впились в правую руку. - Дола! – взволнованно вскрикнул Соловей. – Прости, ради Элая, прости! Я не хотел. Я встала и пронзительно взглянула в его глаза. - Всё в порядке, я бессмертная. Моя рука заживет так же, как и разбитое тобою сердце, - я поднесла к лицу руку, напичканную стеклом, и встряхнула её. Крупные стекла выпали, но раны не хотели зарастать. Какая шутка судьбы. Если ты сейчас заплачешь, Дола, я тебя не прощу! Закусив губу, я сжала кулак, отдавшийся болью. И почему именно правая рука..? Неважно. Зажатая в кулак ладонь, подобно спущенной стреле, полетела к Соловью. Сама не заметила, как влепила ему смачный фигнал под глазом. К горлу подкатил ком. Как хотелось сказать: «Прости, прости, мне так жаль…» - но до ужаса не хотелось лебезить. Не сейчас. Не перед ним. Я только усмехнулась: - Как бы я хотела, чтоб этот синяк навсегда останется с тобой. На память. Жаль – ты бессмертный. Я развернулась и с гордой осанкой ушла. Направилась куда-нибудь, лишь бы подальше от него. Немного качало из стороны в сторону, голова кружилась. Ужасно саднило руку. Не зарастает. Наверняка просто застряли мелкие осколки. Надо их просто выковырять. Хотя, если честно, просто отрезать руку или убить себя было бы легче. - Дола! – закричал Соловей, но я даже не обернулась. Мои мысли снова вернулись к нему. К богу, в которого я влюбилась. И что, что он не может принять мою любовь? Может у меня есть какой-нибудь шанс? Может… Нет! Мне не нужен человек, который не может даже выслушать меня! Бог, который боится чувств своего напарника! Я бы даже смирилась, если бы мне отказали в любви. Если бы прямо сейчас он взял мои руки в свои и объяснил мне, что я не права, что не стоит мне так поступать. Нельзя откладывать этот разговор. Не вновь и вновь. Но он просто каждый раз убегает – трус! Из глаз выпали солоноватые капельки, горячие, обжигающие щеки как адский камень, горящие угли. Я попыталась их стереть, но руки обожгло, как соляной кислотой. Ещё ни разу не было так больно от слёз. Дола, стыдись. Стыдись, Дола! Ты снова ревешь из-за какого-то мужика! Ремешок на гитаре порвался, и музыкальный инструмент скатился вниз по лестнице, по которой я поднималась. Гори всё пламенем! Присесть на корточки, крепко зажмурив глаза, чтобы не плакать. Мне не больно, этот трус меня не задел! Он ничем не мог меня задеть! Он же трус! Только и может что болтать! А сам толком ничего сделать не может! А может это я такая неправильная… Я не хотела оборачиваться. Я не хотела смотреть вниз. Ни. За. Что. Он стоит там и смотрит. Я чувствую, как его взгляд прожигает мою холку. Он не дождется, что я буду оплакивать его. Потому что это уже случилось. Я встала и пошла, как ни в чем не бывало. Я будто и не была пьяна – только до ужаса, до колик в животе убита своей любовью. До самой смерти. Когда ушла достаточно далеко, залезла на клумбы, спряталась среди высоких кустов, и цветов. Среди сердец. Говорят, во время Мистерии Любви в клумбы подсаживают дион. Может, хоть они меня убьют? Не успела я приблизиться к самому подозрительному цветку и дернуть его за лепесток, моля о смерти, как меня за руку кто-то схватил и вытащил из кустов. - Долорес, что ты…! – начала Роня, но взглянув на меня, испугалась. Я укрыла лицо в ладонях. Нет, о Элай, нет, не смотри! Я давно поклялась никому и никогда не показывать свои слёзы. И в этом мире нет исключений. Этого не должна видеть не то что Роня или Соловей, но даже Неллас. В последнее время она стала моим самым близким человеком, но даже перед ней показывать свою слабость совершенно не хотелось. Разве только написать сообщение в поисках утешения – но и сочувствия я никогда не получу. Я громко выдохнула и заорала, сбрасывая напряжение. - Всё в порядке, не переживай, - улыбнулась я девушке. - Точно? – пугливо спросила Роня. - Ну конечно, - я тихонько хихикнула, вытирая слезы. – Небось, непривычно видеть меня без Нелл? Мы с ней как сестры, Элай свидетель. - Но ты плакала… - не успела Роня закончить, как я нарочито громко прервала её. - Конечно, я плакала! Переживаю за мою сестричку Нелл! Она так боится Мистерии Любви, что запирается где-нибудь на полмесяца, оставляя меня совершенно одну! - Ты уверена, что всё в порядке? – Роня предприняла очередную попытку дотянуться до моей души. - Просто запомни, милая, все мужики козлы! – на шокированный взгляд Рони, я хихикнула и поправилась. – Ладно, Флавий не козел, рыжие падлы хорошие. Девушка вздохнула и покачала головой. - Нет, ты права, все мужики козлы, - сказала она. – Сегодня вот, праздник, Флавий от меня прячется постоянно и Ник Нину увел. Не знаю, куда себя деть. А так хотелось день с семьей провести. - А как же Валентия? Не твоя мама? Навестила бы её, - подумав, сказала я. - Думаешь? Тогда надо, - кивнула Роня, а потом опомнилась. – А ты откуда знаешь?! Я тихонько посмеялась: - На самом деле Флавий то ещё трепло. Особенно когда чем-то увлечен. Ты попробуй, подойти, когда он занят, и расспроси о чём-нибудь. Сначала, конечно, пошлет, а потом и не заметит, как отвечать начнет. Или подслушать можно. В общем, у сестре-богинь - это я о нас с Нелл - есть свои способы получить информацию. Повернувшись к Роне, я вдруг взяла её лицо в ладони. - Долорес, ты что!? – испугалась она, пока я рассматривала её мордашку. Забавная мордашка. Она так и осталась бессмертной, несмотря на всё то, что произошло. Это невероятно. А ещё глаза у неё красные. - Ты тоже плакала, - уверенно заявила я. - Не без этого, - посмеялась она. – Просто я так огорчилась, когда Флавий стал избегать меня. - Тшш, - я приложила палец к Рониным губам. – Всё хорошо, здесь нет никаких мужиков. Тут только я и ты. Может, если мне так не везет с парнями, хоть с женщинами прокатит? Я нежно провела рукой по щеке Рони и потянулась к ней. - Опять ваши с Неллас шутки!? – всполошилась Роня, пытаясь вырваться из моих тисков. - А-ах! Как быстро ты меня разгадала! – засмеялась я, отпуская Роню. Нет. Не вариант. - Тогда давай пойдем к Флавию, врежем ему, оставим фингал под глазом и уйдем в закат, - я дружески приобняла Роню за плечо. - У тебя что, кровь?! – испугалась Роня, посмотрев на мою руку. - Да, кровь. В ране осколки, как уберу, она заживёт, не волнуйся, - натянуто улыбнулась я, убирая руку. Очень надеюсь, заживёт. А то будет как-то слишком некомфортно ходит с побитой правой рукой. Мне, как лучнице, очень нужна правая рука для боя. Ведь я им и живу. Я бессмертная. Я бог! Бог, с рукой, которая не может зажить. Очень, очень смешно. - Пошли в научный центр, доходчиво объясним рыжику, как не стоит поступать со своей возлюбленной.

* * *

Когда мы прибыли в научный центр, Ронья крепко, хоть и несколько неряшливо, спеленала мою больную руку. С тех пор, как у неё появилась Нина, она стала постоянно таскать с собой то бинты, то зеленку, то пластыри. Неудивительно. Нина оказалась очень активным ребенком, чем доставила своим родителям немало проблем. И родителей таки было двое. И вторым из них был даже не Ник. Удивительно, но Флавий, и правда, заботился о малышке. Хотя бывало это редко, что, впрочем, неудивительно. Его занятость, как бога науки была выше средней. Почти всегда его можно было найти в своей лаборатории. Однако иногда весь научный центр затихал или работал в автономном режиме. Многие бессмертные обивали его порог, но никто двери им так и не открыл, на входе их не встретила родная морда улыбающегося или сердитого Флавия. Он проводил время с семьёй. Выйдя из шаттла в научный центр, мы направились прямиком в лабораторию Флавия. Однако ни на полпути, ни в самой лаборатории, мы его так и не обнаружили. Роня начинала тихо паниковать. Как её успокоить, я не знала, только легонько приобняла за плечи и смотрела, чтобы она не начала ногти грызть. Кто их знает, этих нервных матерей-одиночек (все же не могу признать Флавия как отца ребенка), не набросилась бы на кого, а остальное приложится. Мы начали просто бродить с Роней по зданию, в надежде наткнуться на этого рыжего идиота. Меня по пьяни всё ещё шатало, но Роня, как разгневанная разгулами своего мужа жена была на таком взводе, что я, обнимая её, легко решала проблему с балансом. В одном из коридоров я заметила летящего куда-то Флавия. Причем «летящего» было даже почти не преувеличением. Он куда-то мчался на сумасшедшей скорости. Я подбежала к тому коридору, чтобы не потерять его из виду. Роня, к сожалению, немножко отстала и не стала свидетелем ужасающей картины атомного взрыва и начала новых темных времен: Флавий столкнулся с Нелл. Я замерла в дверях, с трепещущей душой наблюдая за происходящим. Флавий тут же вскочил на ноги, в отличие от Нелл, которая расселась на полу и терла свою ушибленную задницу. Рядом со мной встала Роня и заметив Флавия… Впрочем, Флавий заметил её первой. - Неллас, ты что, дорогу не видишь!? Не знаешь, что видя несущегося на тебя бога, ты должна отойти в стороны, стать травой, стелющейся под его ногами!? – гневно выкрикнул он, пытаясь убежать. Но Нелл схватила его за ногу. Мне почти искренне стало жаль бога. - Ага, - тихо, вовсе не скрывая свой гнев и тихую злобу, сказала богиня. – Я тебе бы все кудри повыдергивала. Медленно, Нелл поднималась, не отпуская Флавия. Она впилась цепкими пальцами в его тело. Смотрелось это так, будто она выщипывала бедного рыжего бога, как курицу. Будто и правда кудри вырывала. - А потом приклеила бы их обратно, на твою омерзительную рожу, - её выразительной лицо исказилось в ярости и руки нащупали шею бога науки. Нелл, как спущенная с цепи злая собака, душила Флавия. И если я не вмешаюсь, сейчас на глазах Рони произойдет зверское убийство её мужика. Потому что Нелл может убить кого угодно, если её сильно рассердить. Даже если это чудовищно сильный аватар вторжения, как Тол-Мантер. Стоит чему-то или кому-то рассердить богиню, можно с уверенностью сказать – ему не жить. И что делать? Разнять их или просто закрыть глаза Роне? Второй вариант мне нравился гораздо больше, ибо потом Нелл меня не убьёт. Но и Роня мне не простит… И что делать? Я подкралась к дерущейся парочке с боку, слава богу, ни один из них не заметил, и, схватив у Флавия нимб, оторвала его. Он так удивился и всполошился, что всё остолбенение и шок, вызванные яростью Нелл, прошли. - Ты что творишь? – всполошился мужчина, пытаясь одновременно отцепить Нелл и выцепить из моих лап нимб. - А ты попробуй, достань! – засмеялась я и, дождавшись, пока бог отцепит от себя руки Нелл, ударила его с ноги в спину. Флавий повалился на пол, а я, улюлюкая, подняла его нимб над своей головой. - Я повергла великого бога-домоседа, не желающего проводить время с семьёй!! – заорала я на весь коридор. – Роня, хватай его!! И Роня, что особенно удивительно, послушалась и, выйдя из-за угла, медленно пошла к Флавию. Рыжий бог поднялся на ноги и побежал дальше по коридору, крича: - Долорес, я припомню тебе за венок! - Веник, хотел сказать!? – вдогонку ему крикнула Нелл. - Да, за вени… Иди ты, Нелл! – ругаясь и на себе и на нас вместе взятых, вознегодовал Флавий. Роня не дойдя до конца коридора опустилась на колени и тихонько заплакала. - Почему он меня избегает? Он что, стыдится меня? Не может просто сказать всё как есть, - тихонько проныла она. Я опустилась на колени рядом с ней и повесила венок Флавия ей на голову. - Это притянет твоего горе-бога, где бы он ни был, потому что свой нимб ему вернуть очень хочется. Когда он подойдет к тебе, схвати его за руки и не отпускай, пока всё не расскажет. Приобнять бедного ребенка, погладить по спине. Она кажется такой замученной, запуганной, будто этот рыжий может бросить её и уйти. Отвергнуть её, подобно я была отвергнута Соловьём. У меня из глаз снова начали капать слёзы. Долорес, ты идиотка. - Всё хорошо, не надо слёз, Роня. Уверена, он просто готовит тебе сюрприз, - продолжаю говорить я, будто себе. – Знаешь же, иногда хочется устроить своему любимому сюрприз. Просто это не для Флавия и он пытается это скрыть, боится, что кто-то узнает и раскритикует его. Голос не дрожит. Ты всегда умела так говорить, когда плачешь? Конечно всегда. За это я тебя и люблю, милая, за это и люблю. Продолжай. - Да? – Ронья недоверчиво подняла на меня глаза. - Конечно да, - поспешно говорю я, отворачиваясь. - Иди за ним, глупая! Хватит лить слёзы! – заорала на неё Нелл. – Или мы из твое бога все дерьмо выбьем при следующей встрече! И Роня решительно встала, утерла слёзы, поблагодарила нас и побежала за Флавием. Я тоже собиралась уйти, но Нелл поймала меня за шкирку. - Тебя никто не отпускал. Что за цирк ты устроила? – холодно осведомилась она. У меня отмер язык. Впрочем, слов и не понадобилась. Девушка резко обернула меня к себе и охнула. Её брови сошлись на переносице и тихим грозным голосом она вопросила: - Я не поняла, какого волосатого ты тут нюни распустила? – её глаза вдруг озарило светом понимания, она воскликнула. - Только не говори мне, что это из-за того пернатого! Я потупила взгляд, пока с глаз срывались слезинки. Нелл не требовалось слов, чтобы понять, что всё это – вина Соловья. Моё разбитое сердце – вина Соловья. Мои слезы – вина Соловья. Она, должно быть, ненавидеть нас. Меня и Соловья. Нелл вдруг схватила меня за щеки и резко потянула их в разные стороны: - Больно?! – выкрикнула она, смотря на меня с лютой яростью. - Что-о!? – я так удивилась, что даже забыла о боли на какой-то краткий миг. – Больно! Ай-ай! Больно, отпусти! – завопила я, когда чувствительность вернулась. - Вот это - боль! Единственная настоящая причина из-за которой ты МОЖЕШЬ лить слёзы! А ты что!? Взяла и развела нюни! - Нелл замахнулась, хотела влепить мне пощечину, но почему-то остановилась буквально в миллиметре от моего лица. - Еще раз такое повторится, не посмотрю что ты мне как сестра, просто врежу. Ты ведь лучше других знаешь – не люблю жалеть кого-либо. Ненавижу. Я зажмурилась, но слезы не переставали течь из глаз. Попыталась схватить подругу за руку, но так и не нашла её ладошек. Пришлось взять себя в руки, сказать, закусив губу: - Конечно, милая, ты всегда права, - я нашла в себе силы улыбнуться и посмотреть Нелл в глаза. Они горели странным пламенем. Этот взгляд заставил меня громко всхлипнуть. В страстном порыве я обняла свою лучшую подругу: - Спасибо Нелл. Ты всегда, всегда права. Я всегда буду тебя слушать, - сказала я ей, как и всегда говорила. Но почти никогда не слушалась. До сих пор недоумеваю, почему она мне так и не врезала. Наверное, в неведении моё счастье. - Умница. Ты богиня, а не подросток. Соберись, у тебя еще бессмертие впереди! Успеешь себе мужика найти! – рассмеялась она, нежно поглаживая меня по спине. - Спасибо Нелл, большое спасибо, - я судорожно сжала свою подругу в объятиях. - Тогда, может ты станешь моей валентинкой? – осторожно прошептала ей на ухо, переживая, что и она меня отвергнет, моя лучшая подруга, моя названная сестра. - Э-э-э!? Ты сколько выпила, а?! Иди, проспись, - фыркнула Нелл, едва ли удивившись. Хотя вижу – обозлилась. Конечно, вместе разыгрывать других всегда было весело, но когда эту игру затеивала я одна, Нелл жутко бесилась. И тут ничего нельзя было поделать – этой холодной и ужасающей богине были противоречивы ласка и нежность. - И ты, Нерион, и ты! - воскликнула я, засмеявшись, и поцеловала Нелл в щеку. - Но, о Элай, как я люблю эту богиню! Я громко засмеялась, беря лицо Нелл в ладони. Такая тёплая. Приятно. Будто в руках такой большой комок счастья. Вот бы и она сейчас засмеялась. -Тц, ты специально меня выводишь?! - убрав от себя мои руки, Нелл быстро скрылась в коридоре. Только рукой помахала. Обманщица. Так мне и надо, о, храбрая и мудрая богиня. Я тихо засмеялась в приступе истерического смеха. Слезы с новой силой накатили на глаза. Никогда не хотела тебя выводить, но ты так любишь говорить мне об этом. А я молчу о том, что каждое твоё слово – камень бессмертному утопающему на грудь. Хорошо. Война колкостей в следующий раз тебе обеспечена! - Да, - тихо сказала я, а потом научный центр ещё сильнее поплыл перед глазами. - Люблю тебя. Уходить из научного центра никуда не хотелось. Не сказала бы, что здесь было так хорошо и уютно, но я чувствовала, что некуда мне себя запихнуть. Легче было бы просто забиться в темный угол и там пересидеть свой упадок сил. Так и решила сделать, найдя этот самый темный и забитый уголок в научном центре. Благо, во время Мистерии Любви не многие оставались в этом здании. К тому же был выходной. Убедившись, что рядом никого нет, я таки позволила себе излить душу. Тихо, как в бреду, шептала то молитвы, то проклятия, сопровождаемые слезами. В конце концов, ужасно вымоталась и затихла, притворившись спящей. Голова гудела не хуже улья, под завязку набитого пчелами. И угораздило же именно сейчас Флавию наткнуться на меня! - Где мой веник?! – вознегодовал он, нависая надо мной. Такой громкий звук я не могла проигнорировать, ибо по нервам он прошелся не хуже чем огромная такая пила. Пила берсерка. - Венок у Рони. Она там ревет, вообще-то. Пожалел бы её что ли? – сказала я, прикладывая холодные ладошки к голове, лишь бы успокоить чудовищную головную боль. Прикрываю жгучие глаза и попытаюсь провалиться в сон, или хотя бы его подобие: тихую и непроглядную тьму, где нет ни единого звука. Голова разваливается на части. Холодные, как льдинки, руки, не помогают собрать её в единое целое. - Ты что, набухалась и спишь!? – над ухом раздался негодующий вопль Флавия. - Заткнись! – резко рявкнула я и продолжила бурчать. – Всё из-за вас, козлов! Нечего на меня тут орать. Мужик – ха! А твоя деваха ревет! - Да, да, понял, - пробормотал Флавий. – А теперь поднимай задницу и маршируй в Ардос. - Чертям надо? – приоткрыв один глаз, спросила я. - Мне надо! Живо! – сказал Флавий и попытался меня пнуть, но я его опередила. Да, всегда мечтала, чтобы предо мной на колени старшие боги падали. Только не с изощренной руганью и матами, как Флавий и не когда я пьяная в углу сижу и кочевряжусь, не желая никуда идти. Посмотрев на Флавия, я поняла, что лучше мне сходить в Ардос и там пересидеть последствия своего необдуманного поступка: в виду имеется только количество выпитого вина и пролитых слез. Иначе мне грозил бы уже не Ардос, который я, вообще-то, время от времени посещать очень даже любила, а ферма Аристела или холодный карьер, куда лучше вообще не соваться. С такими мыслями я очень даже быстро ретировалась из коридора, а затем и из научного центра. В Информатории спокойно поглядела на неутешительное положение дел, но решила: лучше повоюю немного, набью пару мозолей на пальцах, перенесу парочку тяжелых ранений, но не буду утешать себя! Не буду думать ни о каких «пташках», а особенно конкретизировать их вид! Подтвердила разрешение на телепортацию в монастырь. Чувствую, отличное время, чтобы рассказать о моих сложных взаимоотношениях с визорами. Ненавижу и их, и телепорты и всякую такую шнягу. Всё это ПОСТОЯННО заставляет меня чувствовать себя ДУРНО! Может кому-то, как рассказывала Ронья это всего лишь веселые карусели, а меня всегда на каруселях этих дурных укачивает! Пришлось минуты две валяться в кустах, ожидая, что тошнота пройдет. Хрен с два. Долго отдыхать мне, впрочем (всё верно, кто в этом вообще сомневался?), даже не дали. За ноги, уроды, ироды, упыри, мрази, келпы, вытащили своими клешнями. Сходу надавать им по куполу не удалось. Глаза не хотели сходиться в одной точке и стрелы часто летели мимо. Когда меня это достало, а эти будто издевательски слабые удары тока (или чем они там бьют?), совсем задолбали, я просто залила всю поляну стрелами. Градом стрел. Выкусите, уроды! Стрелы летели в беззаботном танце, чудом не задевая меня – сама бы я точно не увернулась. Келпы, немного подумав, решили отойти в мир иной. Только за них и рада. Морской бриз разнес их прах по каменным плитам. Люблю морской запах. Люблю море. Прах – не люблю. Как назло полетел мне в глаза. Я закашлялась. Кто там из мудрых богов говорил помалкивать о себе? А, да, это знает каждый смертный. Мои копошения (удивительно, что ж она не обратила внимания на то, как келпы, её соплеменники, так сказать, дохли?) заметила наяда. И не преминула облегчить мои страдания – окатила водой с головы до ног. Ну, спасибо. Полегчало. Но, раз уж не заладилось с келпами – наяду тоже надо укокошить. Хотя сомневаюсь, что у меня получится сделать это так же легко. И как специально – стрела попала в её посох, выбила его из рук. И только! Твою ж мать! Тварь рассвирепела и кинулась на меня, завывая. Её мощное наполовину змеиное тело извивалось с такой силой, что казалось, ещё немного и каменную плиту под собой в крошку исколошматит, но нет. От кого, от кого, а вот от наяды я такой прыти не ожидала! Да, я понимаю, это ни в коей мере не может служить оправданием тому, что я позволила ей вгрызться в своё плечо и повалить меня на спину! Я приглушенно вскрикнула, матерясь сквозь зубы. Ухватив наяду за горло, не давая ей добраться мелкими и острыми зубами до своей шеи, пытаюсь выхватить из голенища сапога охотничий нож, но не могу! Дурацкий монстр так машет своим хвостищем в попытках вырваться, что я просто не могу достать до своего оружия, она постоянно отталкивает мои ноги, подминает под себя! Да, да, ещё немного, ещё совсем капельку! Пальцы уже чувствуют рукоятку ножа, когда резким движением хвоста наяда выбивает у меня из рук клинок! От растерянности не выдерживаю, и вторая рука соскальзывает со склизкой шеи наяды. Острые зубы вгрызаются в моё горло. Я вижу, как хлещет кровь. Слабею. Ненавижу умирать. Это больно и мучительно. И никогда нельзя сказать наверняка – очнешься ли в следующий раз? Бессмертие – штука не слишком хорошо исследованная, а шанс есть всегда. Даже шанс умереть. Внезапно тяжесть исчезает. Я будто становлюсь легкой-легкой. Больше не слышно яростного шипения и криков наяды. Но есть что-то другое. Не могу разобрать что. - Ты жива?! – еле доносится до меня чей-то крик через проникающую в меня тьму. Нет, уже нет, отмечаю я в мыслях. Мой выбор сейчас – отдаться этой тьме, окутавшей меня. Конечно, я могу выкарабкаться. Могу собрать в себе силы, исцелиться, но, зачем? Не хочу. Отдаться смерти гораздо проще, чем сопротивляться. - Не сдавайся, - шепчет кто-то, а потом на грудь вдруг обрушается ток. Вскрикиваю, и широко распахнув глаза, начинаю дышать. От блаженной тьмы, всегда так вальяжно тянущей за собой не остается и следа. - Ты, недоумок, с ума сошёл!? С чертей долбанул так?! – негодующе воскликнула я. – А главное – чем?! - Я - алхимик-практикант, - усмехнулся мужчина. – Надо же на ком-то тренироваться, а людей и прикончить можно ненароком. Боги отлично подходят. - Дурак! – воскликнула я и не нашла ничего лучше, чем показать ему язык. Сама не заметила, как он молниеносно приблизился, присев около меня на корточки, и щелкнул зубами около рта. Едва успела убрать язык, не откусил бы, дебила кусок! А он самодовольно облизал губы, и гордо заявил, коварно улыбаясь: «Язык откушу за такие приколы». - Тебя-то зовут как, идиот? – спрашиваю я. - Зови Рыжим Лисом, - смеется он. – Дай гляну, что с рукой. - Я бессмертная, сама она заживёт, - фыркнула я, пытаясь встать и уйти. Кто бы сомневался, что ничего не получится. Лис просто ухватил меня за больную руку. Тело будто пробило током, стоило ему немного сжать локоть. Я закусила губу и осталась сидеть рядом с ним. С отсутствующим видом наблюдала, как он разматывает бинты. А из ранок всё еще сочится кровь. Появляются белые протоки гноя. Ужасно. - Легче было умереть – рука была бы здоровой, - буркнула я. - Могу отрубить её, - абсолютно серьезно предложил «помощь» Рыжий. А ведь он, и правда, был рыжим. Имею в виду цвет волос. И глаза. Странные глаза. Вроде темно-голубые или серые, как бы отсутствующие, но смотрящие с непременным участием. И правда, как лис. Рыжий Лис как рыжий лис. - Руби, - ответила я, облокачиваясь на его плечо. - Что это ещё такое? – шутливо спросил он. - Моё второе счастье. Наглость, - ответила я, устало прикрывая глаза. Мне на руку вылили какую-то жижу из колбочки. Из числа тех, что в бою обычно не используют, но которые нередко висят на поясе алхимика. Да и, странный он какой-то алхимик. Да, точно «алхимик-практикант». Мысли смешались в густой сгусток, и я никак не могла достать из этого клубка что-нибудь путное. Эту бесило, не давало сосредоточиться. Я начинала засыпать. Из зыбких сновидений меня достала только тихая фраза: - Стоило мучений, - улыбнулся Лис. Я приоткрыла глаза. Ого. Рука и правда зажила. - Я буду спать дальше, не буди, - пробурчала я, подстраивая под себя мужчину как подушку. - Устраивайся поудобнее, - улыбнулся он.