Капитан "Золотого Дракона"

Крики чаек, доносившийся шум голосов с рынка, запах пойманной рыбы, разложенной на прилавках торговцев… Обычная жизнь портового городка шла своим чередом. «Рыцарь» причалил после полудня, глубокая бухта позволила подойти довольно близко к берегу. Перси Дрейк остановился у трапа в нерешительности, словно раздумывал над чем-то, при этом он заметно нервничал, поглядывая в сторону юта, где находился лейтенант Хейли, который беседовал с капитаном. Мерлин решил проявить любопытство. – Что-то случилось, сэр? – А, Мерлин, – Перси расплылся в дружелюбной улыбке. – Нет. Все в порядке. Почему ты так решил? – Значит, мне показалось, – Мерлину нравился боцман тем, что несмотря на внушительные габариты, широкие плечи и высоченный рост, Перси оказался добрым малым, готовым прийти на помощь любому, кто попросит. К тому же он не кичился должностью на судне, относясь ко всем матросам одинаково, не делая различий и разговаривая всегда радушно и приветливо. – Вы кого-то ждете? Офицера Хейли? – Офицера Хейли? Нет, я его не жду. С чего бы это мне его ждать? – Перси заволновался при упоминании лейтенанта, что позволило Мерлину сделать вывод – его предположение попало в цель. Интересно, что за дела у них тут творятся? Не думал Мерлин, что станет совать нос в чужие дела, но от скуки и не такое бывает. Слоняясь в ожидании того момента, когда Артуру привезут срочный пакет, или же он пойдет лично забирать документы, Мерлин околачивался на палубе, тогда как другие моряки уже давным-давно высыпали на берег со скоростью крабов, убегающих из переполненного ведра, и вскоре на корабле остались лишь вахтенные да некоторые из офицеров. – Просто предположил… – Скажи мне лучше, Мерлин, ты почему до сих пор здесь? А… – Перси хлопнул себя по лбу. – И чего я спрашиваю, когда знаю ответ! У тебя же совсем нет денег. Да и откуда? Без них в портовой таверне даже воду не подадут, это я знаю, куда там, даже на порог не пустят! Знаешь что, идем со мной, я угощаю. Заодно проверим, умеешь ли ты пить настоящий ром, а не это разбавленное пойло, которое подает наш кок. – Что вы, сэр, как-то неудобно, – Мерлин пока не хотел уходить, оставляя свой наблюдательный пункт. – Я пить-то не умею, с одного глотка так разносит, что даже не помню, как и звать меня! – Да брось, надо расслабиться после долгого рейда. Я прав, Ланс? – Дрейк заметил подошедшего к ним Лейкерса. – Перси, ты осторожнее, за парня-то головой отвечать будешь. Капитану вряд ли понравится твое предложение, – в темно-ореховых глазах штурмана сверкнули озорные огоньки. – Да не будь ты таким серьезным, – отмахнулся Перси, не уловив шутливых интонаций в голосе Ланса. – Не оставаться же Мерлину здесь одному! – Успокойся. Я как раз собирался сообщить о том, что капитан попросил меня показать Мерлину город. Заодно мы можем заглянуть в какую-нибудь таверну… Идет? – Вот с этого и надо было начинать, – одобрительно отозвался боцман и первым направился по трапу на причал. Планы Демона пошли наперекосяк, отказаться идти с двумя офицерами в город он никак не мог – это было бы неуместно, ведь, судя по всему, Лейкерс получил именно приказ от Артура находиться рядом с Мерлином. Охранника, что ли, капитан к нему приставил? Час от часу не легче! Мерлин вынужден был теперь действовать иначе, и все же один плюс во всем этом имелся – он сможет встретиться с Гвейном, который, если все сложилось удачно, должен был оказаться здесь еще несколько дней назад, прекрасно понимая, куда направится английский фрегат и повреждённое торговое судно. Естественно, «Золотой Дракон» укрыт в надежном месте, которое знали лишь немногие из пиратов. Гвейн разбирался в лучших тавернах, где подавали отличную выпивку, как никто другой. Вместе с Мерлином они не раз бывали в этом городке, и приличных заведений здесь насчитывалось всего три штуки, в остальные даже заходить не стоило. Оставалось надеяться, что Перси также искушен в этом вопросе. – Я согласен, но вот только… – Мерлин все же не удержался и сказал: – Хочу вас предупредить, сэр, когда я выпью, то начинаю нести всякий бред, громко петь, и поверьте, это ужасно! – Дело привычки, парень, – Ланс похлопал Мерлина по плечу и слегка толкнул вперед. – Пойдем… Знаешь, я сам быстро пьянею, поэтому обычно делаю вид, что пью, когда на деле больше подливаю другим. Мы можем провернуть такой трюк с боцманом… Он ничего не заметит. – Эй, чего это вы там застряли? – помахал им рукой Перси, успевший уже уйти на приличное расстояние вперед. – До самого вечера плестись будете? Мерлин невольно улыбнулся, он все больше привязывался к этим парням, осознавая, что позже это выйдет ему боком, и жалея о том, что находится с ними по разные стороны. Так распорядилась жизнь. Он их враг и капитан пиратского корабля, и вскоре Мерлину придется безжалостно расстрелять из пушек английский фрегат, взять его на абордаж и убить этих людей, перед которыми так искусно разыгрывается вся эта комедия, ведущая всех действующих лиц к драматическому финалу. Грусть вонзилась острыми иголочками в губы Мерлина, заставив улыбку исчезнуть. И если бы Ланс оглянулся назад сейчас, то не узнал бы в человеке с безжизненным взглядом, наполненным серостью промозглой дождливой ночи, того милого и простодушного Мерлина, к которому привык. *** Все то время, пока троица находилась у трапа, матрос Джек, который после столь неудачного знакомства с Мерлином, переросшего в драку, спал и видел, как бы добраться до мальчишки и свернуть ему шею, притаился за тюками с сеном, выгруженными на причал. Джек, любовно поглаживая спрятанный за пояс штанов острый кинжал и представляя, как вскоре применит его по назначению, с ненавистью следил за худощавой фигурой в синей рубахе и с нелепым красным платком на шее. Поднявшись и отряхнув прилипшие к одежде травинки, матрос последовал за Мерлином. *** В таверне «Черная куропатка», куда они зашли, не особо размениваясь на посещение единственной местной достопримечательности (Ланс указал в сторону самого старого здания в городе – храма из серого гранита с небольшой колокольней, возвышавшейся над остальными домишками), лавки и столы зазря не пустовали. Когда глаза привыкли к полумраку, Мерлин заметил в толпе знакомые лица с «Рыцаря»; Демон продолжил высматривать Гвейна, но особо озираться по сторонам все же рискованно – любой из подвыпивших завсегдатаев может поймать его взгляд и придумать потом сказочку из серии: «Ты что, подраться со мной хочешь?! Так иди сюда…» Или: «Чего уставился, сопляк?!» Грубости в таких заведениях были в порядке вещей, поэтому лучше вообще не пялиться на кого-то. Хозяин, заприметив офицеров – хорошо пошитые кафтаны по фигуре и выправка выдавала в них военных, – сразу засуетился и буквально в считанные секунды нашелся свободный стол, с которого смели все крошки и остатки пролитого эля. – Что изволите, господа? – поспешил услужить им лично хозяин таверны, невысокий мужичок с выпиравшим животом, обмотанным видавшим виды сальным передником. – Два кувшина твоего лучшего рома и твое фирменное блюдо, разумеется, жаренные крылышки куропатки! – Перси озвучил заказ. – Три порции? – мужчина вопросительно покосился на Мерлина, недоумевая, зачем офицерам кормить какого-то матроса. – Да. Три. И желательно побыстрее. Мы чертовски голодны! – за широкой улыбкой Перси читалась явная угроза – «лучше бы тебе пошевеливаться и не задавать лишних вопросов». – Не извольте беспокоиться! Хозяина как ветром сдуло. Вскоре принесли выпивку, а потом и ароматную куропатку. Мерлин только сейчас осознал, как ему не хватало такой еды, в животе заурчало, и не дожидаясь, пока Ланс и Перси приступят к еде, он вгрызся зубами в сочную мякоть птичьего крыла. Мужчины быстро насытились и теперь расслабленно тянули обжигающий ром из больших дубовых кружек. Перси рассказывал очередную байку из серии «ужасающих морских историй», Ланс слушал его в пол-уха, находясь в какой-то непонятной задумчивости, а Мерлин следил краем глаза за входящими в таверну посетителями. Он удобно расположился, прислонившись спиной к обшарпанной стенке, заняв хорошую позицию на тот случай, если что-то пойдет не так и придется действовать молниеносно. В таких местах, предназначенных для увеселительного отдыха, всегда нужно держать один глаз открытым. Мало ли чего может случиться. Прошло ещё около двух-трех часов: за это время боцман перешел к трагическим историям любви, жалуясь на свое одиночество, при этом Ланс старался взбодрить друга и не спиться самому, потому что Перси то и дело наполнял все три кружки до самых краев, произнося все новые и новые тосты… Ожидание себя оправдало. Двери распахнулись, в таверну вошел Гвейн, держась непринужденно и как всегда энергично – протиснуться сквозь стоявших в проходах выпивох у него получилось на удивление резво. Расслабленной походкой пират приблизился к стойке, где заказал лучшего эля. – Ром закончился, я схожу за новым кувшином, – резко вскочил Мерлин, понимая, нужно использовать выпавший шанс, и чуть пошатнулся, изображая нетрезвость. – По-моему, тебе уже хватит, Мерлин… – заметил Ланс. – Тогда я принесу еще рома сэру Дрейку… – Мерлин! – пробасил Перси. – Сколько раз повторять: когда мы не на корабле, зови меня по имени и прекрати постоянно вставлять «сэр»… А идея насчет полного кувшина рома весьма привлекательна. Давай, тащи. Получив предлог выйти из-за стола, Мерлин не мешкая оказался у стойки, где Гвейн сделал большой глоток и довольный вкусом напитка вытер рот рукавом темно-коричневой куртки. – Хозяин, еще кувшин рома офицерам! – бросил Мерлин, после чего оглянулся назад, удостоверившись, что Перси и Ланс не смотрят в его сторону, и шепнул другу быстрое: – Встретимся у черного хода, я пойду первым… Отнеся мужчинам полный кувшин, Мерлин сказал, что отлучится ненадолго, чтобы справить нужду, и вскоре уже созерцал задний двор. Закатные лучи солнца еще алели на небосводе, создавая причудливые тени, скрывавшие грязную брусчатку под ногами и разбросанный повсюду мусор. Мерлин отошёл чуть в сторону от особо вонявшей кучи какого-то тряпья и приготовился ждать. Послышались твердые шаги, небольшая дверка приоткрылась, но вместо Гвейна во двор вышел другой человек. Мерлин сразу узнал этого болвана – пьяницу-матроса с «Рыцаря». Какая неслучайная встреча, можно сразу догадаться по наглой роже стоящего перед ним – тот рассчитывает поквитаться. – Как неосторожно с твоей стороны, паршивец, – злобно, с предвкушением удовольствия произнес Джек, плотоядно рассматривая Мерлина, доставая острый кинжал, – выйти сюда в одиночку, где тебя не смогут спасти твои защитнички. А-я-я-я-й… – поцокал он языком. – Чего ты хочешь, свинья? – пренебрежительно бросил Мерлин, раздумывая, прирезать этого идиота его же оружием или же размозжить ему голову о камни двора. – Убери лезвие, еще поранишься. – Парниша, ты, похоже, не понял, кто здесь главный, да?! – озверев в один миг, матрос кинулся на Мерлина, чтобы прижать к стене и перерезать ему горло, но не успел сделать и пары шагов, как замер, выпучив глаза, и со стоном повалился на землю. Из его спины торчал нож. – Я как всегда вовремя, а ты, Мерлин, я погляжу, как обычно обзаводишься новыми приятелями, – хмыкнул Гвейн, вытаскивая из теперь уже мертвого тела нож. – Да вот, всем нужно пообщаться… – развел руками Мерлин, изображая саму невинность. Гвейн обнял друга, не боясь, что причинит беспокойство. Наверное, лишь его объятья не внушали Мерлину страха. Отношения этих двоих строились на доверии и долгих годах крепкой дружбы. Лежавшие в их фундаменте братские чувства невозможно было разрушить никому и ничему. К сожалению, даже столь тесная связь не могла помочь Мерлину справиться с паническими атаками и сорвать завесу мрачных воспоминаний пережитого ужаса. Друзья сразу перешли на ирландский с таким сильным акцентом, что если бы кто сейчас подслушивал пиратов, то совершенно не понял бы, о чем ведется разговор. Обычно они общались на родном языке лишь между собой, еще в виде исключения Мерлин отдавал на нем приказы команде, озадачивая тем самым врагов. – Рад тебя видеть… Не думал, что у тебя выгорит вся эта затея со шпионажем. Ну, удалось хоть что-то узнать? – Удалось, но у нас мало времени. У тебя с собой карта? – Обижаешь, я ведь штурманом не просто так называюсь… – Гвейн достал из нагрудного кармашка сложенную вчетверо карту и карандаш. – Вот. – Отлично, – кивнул Мерлин. – Пока я буду наносить координаты, слушай меня внимательно… Демон постарался рассказать как можно больше информации, не забыв упомянуть и то, что возможно, ему посчастливится в ближайшее время, после отплытия фрегата, разузнать новые маршруты передвижений англичан по морю. В любом случае, Гвейн должен быть готов по сигналу (или по истечению пяти суток) совершить нападение на вражеский фрегат, поэтому необходимо вести «Золотого Дракона» строго за «Рыцарем», при этом не выдавая преследования. – Может, лучше будет, если ты сейчас вернешься со мной на «Дракона»? – Гвейн спрятал карту, он не скрывал беспокойства: пока Мерлин находился на британском корабле, всякое могло произойти. – И сам поведешь нас в бой… Мы с ребятами, конечно, отлично обманываем команду, подражая твоей манере говорить, и повезло, что ты при абордаже прячешь лицо, только все же, нас могут раскрыть, и тогда я не знаю, чем закончится эта история. Хотелось бы избежать бунта… – Потерпи немного, Гвейн, – Мерлин понимал резонность сказанного. – Мы захватим фрегат, а после я буду отплясывать с тобой джигу в капитанской каюте, празднуя возвращение. – Ладно, – мужчина провел рукой по густым волосам, смирившись со сложившейся ситуацией. – Надеюсь, ты знаешь, что делаешь… – Не волнуйся… А сейчас... Пошли со мной, – улыбнулся Мерлин, подмигивая, – подыграешь. – Не вопрос. *** – Вы не представляете, что сейчас произошло! – Мерлин с округлившимися глазами, полными страха, цеплялся за Гвейна, стоящего рядом. – Перси! Ланс! Если бы не этот парень, лежать бы мне мертвой тушкой на заднем дворе! – выпалив это, юноша плюхнулся на скамью и приложился к кружке, делая большие глотки. – Что случилось?! – спросил Ланс, понимая, что от Мерлина сейчас не добьется ничего, и с подозрением рассматривая высокого красавчика с обворожительной улыбкой и копной густых каштановых волос. Он был небрит, но чист и ухожен. Штурман посчитал это знаком судьбы – может, этот вечер наконец-то перестанет быть настолько обыденным, да и слушать душевные излияния пьяного боцмана Дрейка порядком осточертело. – И кто вы, позвольте узнать? – обратился Ланс уже непосредственно к незнакомцу. – Я Гвейн. Дико извиняюсь, что прерываю ваше застолье, но вашего друга пытался убить какой-то пьяный матрос. Пришлось вмешаться… – пирата даже позабавила вежливость, с которой к нему обратились, поэтому ответил он в подобном же тоне. – Что с несостоявшимся убийцей? – нахмурился Ланс, представляя реакцию Артура, если бы с мальчишкой что-то случилось. – Он мертв. – Ясно, – кивнул Ланс. – Я так полагаю, что вы оказались в нужное время в нужном месте. – Примерно так. – Что же, теперь Мерлин просто обязан угостить вас выпивкой… И так как за парня отвечаю я, то с удовольствием отблагодарю вас, сделав это за него. – Действительно, садись с нами! – Перси освободил место и хлопнул ладонью по резной скамье. – Друг Мерлина – наш друг! Не обращай на Ланса внимание, он у нас из-за постоянного общения с вышестоящими по званию бывает зануден… – проигнорировав негодующий взгляд Ланса, Перси продолжил, и несмотря на то, что уже выпил приличное количество рома, он все еще мог соображать, чтобы понять кое-что о Гвейне. – Я в общем-то и сам не простой матрос, а боцман… Это что-то да значит, только толку мне задирать нос… Слушай, ты откуда будешь? Знакомый акцент… Был у меня знакомый, который произносил слова с той же странной хрипотцой. Бывало, я его вообще не понимал, если он вдруг забывался и начинал болтать по-своему… Ты ирландец, ведь я прав? – Угадал, приятель. Охотно выпью вместе с бравыми английскими офицерами, – Гвейн, надеясь, что не переиграл с воодушевлением, взял предложенную кружку и принялся с интересом разглядывать сидящего напротив молодого человека, довольно симпатичного, надо признать, которого звали Ланс. Похоже, сегодня удачный день. У Гвейна давно никого не было, и напряжение последних недель, которые пират провел в вечной гонке на море, нужно снять, и чем быстрее, тем лучше. Надоело вечно срываться и орать на парней. Если этот кареглазый красавчик будет не прочь покувыркаться с ним, то Гвейн настоящий везунчик. И не важно, что будет завтра, и что Мерлин явно не одобрит подобное поведение, скажет что-нибудь вроде: «Он же англичанин, а значит – наш враг! Совсем рехнулся?» Гвейн, также потерявший близких в ставшей теперь такой далекой Ирландии, понимал мотивы, движущие другом, и все же его собственная ненависть давно притупилась, он сумел пережить произошедшее, в отличие от Мерлина, который единственный все никак не мог излечить нанесенные его душе раны – даже время оказалось бессильно, и он продолжал как одержимый преследовать английские корабли и топить их. Гвейну не нравилось, как Мерлин мог в одночасье измениться – прозвище Демон оправдывало себя в полной мере. Друг тогда казался чужим человеком, незнакомцем, пришедшим из земель, где не светило солнце. А больше всего Гвейна пугал лишенный света взгляд Демона с застывшим в радужках глаз серым пеплом – остатками сожжённых надежд и радостных воспоминаний… Сейчас в таверне Мерлин мог казаться расслабленным и беспечным, отдыхающим от трудов, но на самом деле он был собран и готов ко всему, как притаившийся в листве змей, незаметный, но весьма опасный, если его потревожить. Гвейн подумал, что лучше не вмешиваться; капитан отдал приказ – он его выполняет. Бывают сугубо личные дела, вот как сейчас. Поэтому Гвейн собрался сосредоточить все свое внимание на Лансе. А Мерлин пускай делает, что пожелает, уж кто-кто, а он постоять за себя может, за ним присматривать не нужно. – Как же тебя занесло так далеко от родного острова? – Лейкерс поймал на себе изучающий, будто согревающий взгляд Гвейна и ощутил, как между ними пробежала искра. Или это лишь возбуждающие воображение отголоски рома, растворившегося в крови? Не стоит торопить события, лучше подождать. Иначе если он ошибается насчет Гвейна, то так можно и впутаться в неприятности. – Тоже на морской службе? – Нет. У меня есть собственное судно… и занимаюсь я… перевозками и торговлей. Мерлин скрыл за кружкой с ромом ухмылку, предательски растянувшую уголки губ. – Должно быть, прибыльное дело, – Ланс откашлялся, в горле стоял какой-то ком. Откуда эта взявшаяся робость? Видел бы его Артур, на смех бы поднял. И видимо, Бог услышал мужчину – Гвейн не успел рассказать что-то еще о себе, потому что к их столу подошли капитан Пендрагон и лейтенант Хейли собственной персоной. – Вижу, вы времени зря не теряли, – Артур явно был недоволен тем, что увидел. Его обеспокоенный взгляд остановился на Мерлине, который уткнулся носом в кружку и что-то бубнил в нее, находя это занятие весьма забавным. – А, Лейкерс? – Да ладно тебе, Артур, пускай парень отдохнет… – А кто его на себе тащить на корабль будет? Не ты ли? – Если надо, то я могу… – Не надо. Я сам позабочусь о Мерлине, – голос светловолосого офицера звучал властно, не оставляя сомнений в том, кто здесь главный. Гвейн понял, что своим присутствием их почтил сам капитан Артур Пендрагон. Интересно, а карта с координатами при нем? Ведь о ней говорил Мерлин. Скорее всего, нет. Пендрагон же не дурак таскаться по кабакам с такими важными документами. Впрочем, пускай над этим вопросом голову ломает Мерлин, это все его затея. Гвейн вновь послал обжигающий взгляд Лансу, который, поймав его, чуть облизнул нижнюю губу. Есть контакт – Гвейн довольно улыбнулся: быстрее бы избавиться от посторонних и уединиться с парнем в какой-нибудь комнатушке на ближайшем постоялом дворе, но пока никто, кроме Пендрагона, пытающегося поднять Мерлина с лавки, уходить не собирался. Перси Дрейк тем временем налил себе еще рома – смотреть в глаза лейтенанту Хейли все еще было стыдно, а главное, так неудобно теперь общаться и видеть каждый день человека, которого он недавно поцеловал, поддавшись глупым чувствам. Дурак! Ведь собирался держать это увлечение в тайне, особенно от виновника своей безответной любви. Хотел сохранить дружбу, а теперь похоже, что потерял и ее. Оставалось только напиться, чтобы унять огонь безумия и отчаянья. – Мерлин, идем, ты вообще слышишь меня? – Артур одним рывком поднял юношу, и тот чуть не завалился назад. – Ой, капитан, почему пол шатается? Мы что, уже вышли в море? – Мерлин, вошедший в роль безбожно пропившего мозги матроса, теперь развлекался вовсю. Никто кроме Гвейна даже и не догадывался о разворачивавшемся представлении. – Артур, забирай его, пока парень еще может худо-бедно переставлять ноги, и уходите, – посоветовал Леон, занимая место Мерлина, присев за стол между Лансом и Перси. Боцман, не ожидавший от него такого маневра, несколько озадачился и на всякий случай немного отодвинулся – похоже, лейтенант Хейли не старался избегать Перси. Это уже радовало. – А я чем, по-вашему, занимаюсь, – недовольно буркнул Артур, и аккуратно обхватив Мерлина за талию, потянул к выходу, при этом Гвейн отвлекся от игры в гляделки с Лансом, поразившись тому, как спокойно отреагировал на проникновение в свое личное пространство Мерлин. Но развить ход мыслей ему не дал обратившийся к нему штурман. *** Изображать пьяного вдрызг, оставшись наедине с Артуром, Мерлину стало совсем не легко. И зачем он вообще решился ввязаться во все это?! Пришлось повиснуть на Артуре, обхватив за шею, как намокший в шторм канат, застрявший между палубных снастей. Крепкие руки мужчины поддерживали за талию, не позволяя сделать и шага в сторону, и странным во всем этом было то, что Мерлин не испытывал желания отодвинуться или избежать чужих объятий. Что вообще происходит с ним в последнее время? Неужели к Артуру он стал испытывать нечто вроде симпатии? Интересно, когда правда откроется, как поведет себя капитан? Какие резкие слова последуют в адрес пирата-лжеца, прикидывавшегося все это время никчемным мальчишкой? Впрочем, Артур ведь не зря тратил силы на поимку Демона, а значит, расправится с ним все равно – решимости Артуру не занимать, – даже когда капитан поймет, что убить придется Мерлина, того, кого он так благородно защищал от жестоких реалий мира. И вообще, почему это должно волновать Мерлина, если он сам собирался вскоре потопить «Рыцаря», встретившись лицом к лицу с Пендрагоном для последней схватки, которая обязательно закончится смертью одного из них. Снова Мерлин слишком много думал. Колебаться, сомневаясь в чем-то? Нет. Раньше он такого за собой не замечал. Никогда. А сейчас… Сейчас предательское чувственное нутро боролось с разумом, который не понимал, зачем возвращаться к давно решенному вопросу. Голова вдруг сильно разболелась от мыслей, взметнувшихся как морские брызги. Мерлин почувствовал легкое головокружение и порадовался тому, что может опереться на Артура, который до сих пор оставался в полном неведенье, не зная, кому так старательно помогает идти вперед. – Послушайте… капитан, – хрипловато протянул Мерлин, не забывая при этом про кардиффский акцент. – Вы же еще не знаете… меня пытались убить… Там, в таве-е-ерне… – Убить? Кто? – оказавшись в таверне и увидев там Мерлина, грозившего вскоре перейти в кондицию бревна, планомерно скатившись под стол, Артур едва сдержал ярость. Просил же Ланса присмотреть за парнем, и вот, тот не только напился, так теперь еще и, оказывается, могло случиться непоправимое! Они медленно шли по пристани, подходя к «Рыцарю»; вечер плавно перетекал в ночь, насыщенная темная синева неба спорила с мрачными водами моря, в которых отражались блики портовых огней. – Убить-убить! – закивал головой Мерлин, решив, что скрывать правду не имеет смысла. – А вот кто… Не-е-е, я не могу вам… сказать… Нельзя… – Что значит нельзя? Мерлин, ты его узнал? – Артур сразу догадался, в чем здесь дело. – Это кто-то из моих матросов, так? – Ну… – Мерлин! – Да. Но я не хотел говорить этого… Ш-ш-ш… Это тайна! – Мерлин приложил палец к губам, отчего Артур вдруг уставился на них, не отрываясь, в волнении сделав несколько глубоких вдохов и выдохов. Сдерживаться становилось все труднее, и послал же Бог ему испытание! От Мерлина приятно пахло хлебом и сладковатым ароматом пряного рома. Держать парня в объятьях, чувствуя под тонкой рубашкой тепло тела, биение сердца, и не иметь возможности превратить обычные прикосновения в сладостные, наполненные лаской и наслаждением – затянувшаяся пытка. А еще у Мерлина оказались до умопомрачения притягательные глаза – будто свет звезд притаился где-то в сером тумане, окружающем радужку. У Артура еще никогда такого не было, чтобы кто-то так всецело завладевал им. Похоже, что дело уже не в обычном физическом влечении. Влюбиться в парня, пережившего весь ужас работорговли – самый плохой вариант. И все же Артур позволил себе рискнуть. Накрыв манящие губы своими, он поцеловал Мерлина, не способный устоять перед искушением. Мерлин совсем не был готов к тому, что Артур его поцелует, и то ли растерянность сыграла свою роль, то ли имелась еще какая-то причина, о которой придется подумать позже, но Мерлин не сразу отпрянул от Артура, растворившись в легкой нежности, вдруг затопившей его изнутри. Что это такое? Почему он позволяет Артуру прикасаться к себе таким постыдным образом и почему, якорь в печень, приступ страха на этот раз будто пытается вырваться из запертой темницы, но не может? Мерлин ощущал лишь легкую панику, и только. Но ее нарастающие, словно прилив, волны заставили резко прервать оглушивший Мерлина поцелуй и отвернуться от Артура, приложив ладони к горячим губам. Дрожащими пальцами дотронулся он до лба, ощутив мелкие бисеринки пота, и понял, что едва стоит на ногах. Мерлин наклонился вперед, пошатываясь, не слыша никого и ничего вокруг, перед глазами замельтешили всполохи… – Извини. Я бы не прав, – Артур, осознав, что все же ослабил контроль и позволил себе лишнее, не делал попыток подойти ближе. Главное сейчас – успокоить Мерлина. Тот молчал и никак не реагировал. – Прошу, забудем об этом. Я могу заверить тебя, что больше… Мерлин стал падать на деревянные мостки и мог бы серьезно расшибить голову, не будь Артура рядом. Капитан успел вовремя подхватить потерявшего сознание парня, чтобы бережно отнести к себе в каюту, уложить в постель, а самому провести долгую и бессонную ночь в тягостных раздумьях о случившемся. *** Пока капитан Пендрагон предавался унынию и самобичеванию, не смыкая глаз и не зная, что делать в новом витке течения своей жизни, его офицеры все еще оставались в таверне «Черная куропатка». Ланс Лейкерс раздумывал, под каким предлогом можно увести Гвейна из заведения, не вызвав подозрений у лейтенанта Хейли, который именно в этот вечер вдруг решил присоединиться ко всеобщему веселью, хотя раньше предпочитал проводить свободное время подальше от шумных залов таверн. Леон заказал еще один кувшин рома, а после того, как узнал о том, что Мерлина спас от жуткой участи Гвейн, заставил нового знакомого выпить с ним кружку-другую. Перси подозрительно затих, мрачно косясь то на Гвейна, то на Леона, который закидывал вопросами собеседника. При этом Гвейн отвечал как-то неохотно, показывая всем своим видом, что не заинтересован в разговоре. Перси заметил, какими взглядами обменивался тот со штурманом, и даже в его затуманенном алкоголем разуме начало кое-что вырисовываться. Неужели Лейкерс тоже не прочь провести ночь с мужчиной? Вот это сюрприз так сюрприз! Перси никогда бы не подумал, что тихий, всегда правильный во всем Ланс окажется еще тем бунтовщиком, идущим вразрез с нормами морали. Перси Дрейк всегда предпочитал женщин, но в последние несколько месяцев он начал осознавать, что испытывает к Леону не только дружеские чувства. Правда, сначала он решил, что у него просто временное помутнение рассудка. Как и всем матросам на корабле, Перси тоже не хватало любви и заботы, он знал, что многие члены команды находят утешение в объятьях сослуживцев и не придают этому большого значения. То, что происходит на море, остаётся в море. Только вот сам Перси не просто хотел переспать с Леоном. Нет. Он ощущал все признаки влюбленности и не понимал, как такое возможно. Перси загнал себя в угол, когда не сдержал страстного порыва и позволил телу качнуться вперед, а губам найти губы Леона. Он в ярких красках помнил случившееся на фрегате. Теперь желалось одного – заглушить разочарование и обиду, и чувство опустошенности, которое поселилось у сердца раненой черной птицей, тоскующей о свободном полете. Леон все-таки намеренно не обращался к Перси, даже и взгляда не бросил в его сторону. Данное обстоятельство жутко взбесило. Да срать с самой высокой мачты боцман хотел на все происходящее, а в особенности на действия офицера Хейли! Пора убираться отсюда в местечко, где ром может и не такого хорошего качества, но зато там не придется сидеть как провинившийся перед капитаном только что поступивший на морскую службу новичок. Придумывать отговорку Перси не собирался, он просто поднялся и со словами: – Бывайте, я пошел… – направился к выходу, стремясь как можно быстрее оказаться как можно дальше. На ногах он всё ещё стоял твердо, чтобы вырубить такого крупного парня, как он, нужна не одна пинта рома, скорее, целый бочонок. А что, хорошая мысль – заказать столько рома, чтобы наутро и не вспомнить ничего, а лучше вообще забыть о поцелуе с Леоном. И что на него нашло? А если хорошенько подумать, то Леон не сразу оттолкнул Перси, позволив чужим губам большую вольность… Впрочем, это все воображение, отмахнулся боцман, ведь на лице у офицера Хейли в тот момент ясно читался шок и неверие в происходящее. Не следует видеть то, чего нет на самом деле. Перси извинился тогда за неприемлемое поведение, но Леон не стал его слушать до конца и просто ушел, а вот теперь делал вид, что между ничего не случилось. Прекрасно. Надо следовать той же тактике. Леон проводил взглядом ушедшего боцмана. С одной стороны, нужно было поговорить о том, что произошло, а с другой, Леон все еще не решил, как теперь быть. Узнать вот так, что твой друг, с которым ты прошел огонь и воду, испытывает к тебе чувство симпатии, граничащее с физическим влечением, это словно попасть в сильный шторм, затерявшись в тумане. В голове все никак не укладывалось, ведь такой, как Перси, всегда был в центре внимания женщин, видный, красивый, с отменной фигурой. И вдруг он тоже не прочь отношений с мужчинами. Действительно ли это так? Или же он решил попробовать что-то новое? Нет. Исключено. Перси никогда бы не поступил настолько подло по отношению к офицеру и явно выбрал бы кого-нибудь из матросов. Леон долго размышлял о поведении друга и все никак не мог вспомнить, чтобы тот как-то намекал на то, что между ними возможно нечто большее, чем просто дружба. Сам Леон также не давал повода. Еще больше взволновало лейтенанта Хейли то, что при поцелуе он не почувствовал отвращения или неприязни, ничего такого. Наоборот, возникла мысль даже углубить поцелуй и притянуть Перси ближе. Именно собственные чувства и заставили Леона вести себя отстранено по отношению к Перси – нужно разобраться в себе, понять, почему его посетили подобные желания и не вернутся ли они снова? И что делать, если это случится? Хаос из сомнений порождал внутренние диалоги с самим собой, будто в Леоне боролись два человека: один мечтал сбросить оковы предрассудков и далеких детских страхов, когда мать заставляла учить текст Библии, а другой настойчиво твердил забыть и оставить все как есть, и не пытаться сделать и шага в сторону. – Что это с боцманом? – недоуменно спросил Ланс. – Леон, ты случаем не знаешь, чего он такой странный в последнее время? Вы вроде как с ним друзья… – Нет. Не имею никакого понятия, – Леона напрягли вопросы штурмана. – Что же, я, пожалуй, тоже пойду… И так засиделся. – Ладно. Увидимся. Ланс совсем ничего не понял, но в данный момент не стал размышлять, что происходило между Перси и Леоном, потому что рядом сидел симпатичный мужчина, наедине с которым он мечтал остаться с той самой минуты, как только увидел его. – Может, поищем место поспокойнее? – шепнул ему Гвейн, растягивая губы в соблазнительной улыбке, намекающей на волнующее продолжение знакомства. – Как ты на это смотришь? – Я сам подумывал тебе это предложить. *** Погода на следующее утро выдалась прекрасная: яркое солнце, прозрачные, почти невесомые редкие облачка и застрявшие в их белом пухе золотые лучи. Штурман Ланс Лейкерс находился возле штурвала, неся вахту, заодно проверяя, все ли в порядке с расположенными здесь же компасами. Он чуть слышно насвистывал неназойливый мотивчик одной из любимых моряками песенки. Воспоминания о бурной ночи в постели горячего ирландца еще долго будут будоражить все существо Ланса, который несмотря на усталость, ведь он почти не сомкнул глаз, чувствовал себя превосходно и до одури счастливо. Гвейн оказался настолько ненасытным, что не хотел выпускать любовника из комнаты, где двое мужчин длительное время предавались полному разврату по обоюдному согласию. – Не буду уточнять, с кем и как ты провел эту ночь на берегу, но похоже, что ты единственный среди офицеров сегодня сияешь, как начищенный серебряный пенни, – Артур поднялся на шханцы, именуемые чаще капитанским мостиком. – Ценред ходит мрачнее тучи, хотя от него я другого и не ждал, а вот Перси с Леоном вообще не разговаривают… – Похоже на то, в адмиральской каюте царит гнетущая атмосфера, – отозвался Ланс, никак не прокомментировав замечание капитана о прошедшей ночи. Артур выглядел неважно, почти болезненно: бледный, со впалыми скулами и темными кругами под глазами. Он вообще спит? - Что-то случилось? Ты похож на ожившего утопленника. – Да так, бессонница, – не мог же Артур рассказать о том, что не спал из-за того, что поцеловал Мерлина и теперь не знал, как же ему быть дальше. – Я плохо сплю, когда не чувствую привычного покачивания корабля. Хорошо, что сегодня, как только закончат погрузку, мы покинем бухту и выйдем в открытое море. – Мне кажется, причина в чем-то другом, – Ланс хорошо изучил приятеля по морской академии. Артур имел дурную привычку носить все переживания в себе, создавая образ человека, не нуждающегося в посторонней помощи и советах. – Если захочешь поделиться, я рядом… И все-таки лучше тебе отправиться в каюту и все равно попытаться уснуть. Уверен, Леон сможет тебя заменить. – Нет. Я останусь, – Артур не мог пока уйти, ведь в его постели спал Мерлин, и когда он проснется, то что подумает, вспомнив о поцелуе? Артур не желал знать ответ, опасаясь, что Мерлин примет решение покинуть корабль, только чтобы больше не видеть капитана, домогавшегося своего матроса. *** Открыв глаза, Мерлин еще долгое время просто лежал, пытаясь осознать, что с ним случилось. В эту ночь кошмары вновь отступили, и посещали лишь светлые сновидения. То, что Мерлин спал в постели капитана, его сейчас беспокоило в последнюю очередь, больше волновало другое: тот поцелуй на пристани. И собственная реакция. Дьявол! Почему ему было так приятно ощутить чужую ласку?! Раздражение вызывало еще и то, что он вдруг хлопнулся в обморок, как нежная девица. Позор, не случавшийся с ним никогда раньше. Мерлин не находил разумных объяснений, он не чувствовал страха, боли или иной похожей реакции на прикосновения другого мужчины, хотя по идее должен был, ведь одна мысль о подобном раньше вызывала отвращение после того, что довелось пережить в годы рабства. Наоборот, Мерлин погрузился в нежность, почти утерянную, теплую и обволакивающую, приносящую покой. На краткий миг он даже подумал, что вновь вернулся в прошлое, в те годы до восстания. В мирное время, когда он жил с отцом, учась всему новому, постигая науки и проводя прекрасные дни с друзьями. Реальность разочаровывала. Другое время и декорации, выстроенные судьбой с особой изобретательностью. Нужно напомнить себе, кем Мерлин является теперь и зачем вообще проник на корабль англичан, и что собирался сделать в ближайшее время. Гвейн поведет корабль в сражение, это уже не остановить. Поэтому нечего давать волю возникшей симпатии-влечению к Артуру Пендрагону. И откуда он взялся такой весь благородный чувственный и до одури красивый? Ему не на флоте служить надо, а расхаживать в дорогих туалетах на балах и королевских приемах. То, что творилось у Мерлина в голове, мешало претворить придуманный план в жизнь. Мерлин понимал, что каким-то мистическим образом Артур влиял на него, заставив выбраться из-под давно остывшего пепла мучительных страданий. Взгляд капитана, в котором, казалось, застыли озера неведомой страны, нигде не отмеченной на карте, его голос – все это заряжало энергией. Желалось плюнуть на все, бросить пиратство и остаться подле Артура. Это походило на необъяснимую никакими разумными доводами зависимость. Мерлин видел в Артуре того единственного, кто мог впоследствии навсегда унять страхи, мучавшие и мешавшие дышать полной грудью, не оглядываясь на прошлое. «Нельзя! Забудь о нем!» – повторял Мерлин себе все настойчивее и настойчивее, соображая, как теперь вести себя с Артуром после весьма неловкой вчерашней ситуации. Сделать вид, что совсем ничего не помнит из-за выпитого? Или же возмутиться и проявить дерзость? Или вообще промолчать? Стоит сначала увидеть Артура, там будет видно, решил Мерлин, поднимаясь с удобной постели. Интересно, где тогда спал Артур в таком случае? *** Так и не найдя матроса, которого он послал убить мальчишку, раздраженный Ценред поднялся на верхнюю палубу и тут увидел, как Мерлин лихо орудует шваброй и тряпкой. Вот оно, значит, как. Джека с самого утра никто не видел, зато этот парень тут как тут. Лейтенанта Кроссмана взбесил сей факт, и в то же время подозрений насчет Мерлина прибавилось вдвое. Почему Пендрагон с ним так возится? В чем же причина? Именно незнание подтолкнуло Ценреда приблизиться и окликнуть парня, сорвав на нем раздражение. – Подойди сюда, живо! Мерлин затравленно оглянулся и, поняв, что это обращаются к нему, быстро подошёл. – Да, сэр? Ценред закатил глаза. Что это за создание такое перед ним? Рубашка вся мокрая, штаны испачканы, красный платок скошен на бок, на щеке грязная полоса. Тряпкой тот что ли лицо вытирал? И что в этом оборванце нашел капитан? Вряд ли это никчемное ходячее недоразумение могло как-то расправиться с Джеком, одним из лучших бойцов не только на кулаках, но и на ножах. Что же тогда случилось на берегу? Вряд ли теперь он это узнает. – Ты здесь не первый день, а еще не уяснил, что за внешним видом необходимо следить! От тебя жутко воняет! Сделай с этим что-нибудь! – Слушаюсь, сэр… – Мерлин проводил ненавидящим взглядом лейтенанта Кроссмана. Весьма противный субъект, к тому же себе на уме. Ценред метил в капитаны, его тяготила занимаемая им должность, поэтому он вечно придирался к другим. Из всех офицеров на корабле лишь он вызывал у Мерлина откровенное чувство неприязни, похоже, взаимное, и желание проткнуть саблей и выбросить за борт, как лишний балласт. Ничего, скоро все это закончится, и Мерлину больше не придется притворяться полной размазней, можно будет действовать, как того душа пожелает. В этом заключалась вся прелесть пиратской жизни. Не нужно соответствовать созданным кем-то правилам. Следуй за собственными принципами, они никогда не подведут. Артура за сегодняшний день Мерлин видел лишь два раза, и то недолго. Капитан не подходил к нему, не пытался заговорить и как-то оправдаться за произошедшее накануне. Впрочем, это и к лучшему, поскольку Мерлин и сам не знал, как бы сложился их разговор. Сохранять дистанцию и молчать – весьма разумный подход. Может, удастся избегать общения оставшиеся дни, которые придется провести на «Рыцаре». До заката солнца Мерлин выполнял ставшие уже привычными поручения боцмана Дрейка. В капитанскую каюту парень долго не решался зайти, но когда толкнул дверь, то понял – внутри никого. Странно, где же это носит Артура? О чем он вообще думает? Мерлин никак не мог понять этого мужчину, мотивы его поведения оставались загадкой. Сначала Артур проявляет излишнюю заботу и внимание к потерпевшему кораблекрушение, даже позволяет спать в своей каюте, пытается обучить владению оружием, потом еще и целует, а после чего пропадает из поля зрения. Неужели угрызения совести заели бравого морского офицера? Вопросы подобного толка еще какое-то время кружили в мыслях Мерлина, но он так вымотался, что когда прилег на импровизированную постель на полу, сразу забылся крепким сном. Практически в таком же распорядке прошли и последующие несколько дней, пока на рассвете четвёртого дня с момента отплытия канонада пушек двух испанских галеонов, взявших британский фрегат в тиски с обеих сторон, и воинствующие крики не разрушили четко выстроенный Мерлином план.