***
Саундтрек Birdy — People Help The people. Меривейзер сидела около окна в библиотеке. Оно было огромным: от пола до самого потолка, а это без малого три метра. Ей никак не удавалось вспомнить разговор с родителями, что-то все время ускользало, будто сознание не хочет вновь вводить в депрессию тело. На истерику тратится слишком много сил. Что же довело её до истерии? В таком положении Мария провела около трех часов. Мысли роились в голове, мучали девушку. От этого прекрасного времяпровождения её отвлекло чье-то касание. Меривейзер резко обернулась. Это был Бенджамин. — Вы меня напугали, — выдохнув, девушка вернулась в изначальное положение, всматриваясь в окно.— Знаете, мне всегда нравился туман. Очень густой туман. В нем всегда легко спрятаться. На время, конечно, но все равно. — Я хотел с тобой поговорить, — начал тяжёлый разговор Бенджамин. — Да? Хорошо. — Мари, звонили твои родители и сказали одну важную вещь, ты все помнишь? — девушка отрицательно помотала головой. — Я так и думал. — Бенджамин осторожно подбирал слова, боясь ранить хрупкий мир племянницы. — Ты останешься у нас. — Дядя, это я помню. — Мария нахмурилась. Не об этом хотел сказать Бен. Что-то другое. — Нет, Мария, ты не поняла. Ты останешься у нас навсегда. Твои родители развелись, а я оформил опекунство над тобой. — выпалил Меривейзер, смотря на свою племянницу. Её лицо исказилось. Гримаса боли, душевной боли отобразилась на личике девушки. Мария плотно сжала губы и зажмурилась. Вся утренняя картинка сложилась в голове. Вот он, недостающий элемент. Душа плакала, а вместе с ней плакала и погода. Дождь крупными каплями начал падать на стекло библиотекарского окна. Бенджамин положил руку на плечо девушки, чуть сжимая его. Глубоко вздохнув, он ушёл из библиотеки, учтиво прикрыв дверь. С его уходом комната наполнилась рыданиями Марии. Она, резко развернулась на своём кресле, подъехала к столу и столкнулась с него все лежащие на нем предметы. Книга, бумажки, рисунки и остальная мелочь посыпались на деревянный паркет, громко оповещая о падении. Девушка била по столу кулачками, стараясь выплеснуть всю обиду на родителей. Из глаз её стекали крупные слезы, скатывается по щекам и капая на многострадальный стол. В её маленьком мире что-то надломилось и весь остальной мир почему-то стал безразличен. Апатия захватывает с головой. В какой-то момент появилось страстное желание выйти, выбежать на улицу и стоять под проливным дождём, что он унёс с собой всю боль и обиду, страхи девушки. Меривейзер ладонями растёрла по щекам крупные слезы и стремительно поехала вон из комнаты. Она не обращала внимания на обеспокоенный взгляды Лавдей и Бенджамина, которые лишь раздражали Меривейзер, девушка стремительно ехала к входной двери. Раскрывая её нараспашку Мари жадно вдыхала холодный влажный воздух. Он освежал. Меривейзер выехала на улицу по каменной выкладке и остановилась прямо посередине пути. Капли скрывали с неба и падали на девушку. Ей в какой-то момент показалось, что они доходят до самого сердца, омывая его от обид. Мария подняла свое заплаканное, раскрасневшееся лицо к серому, заволоченному тучными облаками небу, давая каплям проникнуть глубже. В душу. Она не знала сколько простояла там, на улице. Пару раз приходила не на шутку разволновавшаяся Лавдей и слёзно молила уйти домой, но Меривейзер молчала. Бенджамин всегда был понимающим по своей натуре, но и он приходил. Просил, чтобы она заехала немедленно домой, кричал, но все было бесполезно. Было уже темно, когда знакомая фигура на мотоцикле появилась в поле видимости.***
Проведя почти целый день в баре, парень устало потирая глаза, неспешно побрел в ближайший парк. Дождь неприятно моросил, но это не волновало шатена. Он плутал среди деревьев по мокрой зелёной траве. Лондонские парки всегда славились своей зеленью. Они были похожи на настоящий лес, чем и привлекли ДеНуара, который в подростковом возрасте буквально жил в лесу. Пусть погода и не радует: туман, сырость, дожди, Робин не упустил возможность прогуляться. В голове роились тысячи мыслей. Что делать с Меривейзер, как быть вообще? Бросить все к чёртовой матери и уехать? Да он только и умеет бежать от проблем. Пора их решать. Нужно съездить на предприятие отца, он давно просил; проститься с беспечностью и взяться за голову, подумать о будущем. Бросить шарахаться по девушкам, бросить эту дуру, которая тянет из него деньги. А с Меривейзер… Будет делать вид, что ничего не произошло, пока все не раскроется, а если верить Лав, то это будет нескоро. Робин насквозь промок. Футболка неприятно липла к телу, джинсы можно спокойно выжимать. Парень устало провел рукой по мокрым волосам, убирая с них часть воды. Во внутреннем кармане кожаной куртки зазвонил телефон. Робин вытащил его и глянул на экран. Сестрёнка. Сейчас-то ей что надо? Он же сказал, будет утром, что не понятного-то? — Да, Лав. — Робин, приедь, пожалуйста. Забери её домой, — голос сестры дрожал. — Кого забрать? Я не понимаю, — парень ещё злился на Лавдей. — Марию. Она на улице, под дождём. Она отказывается ехать домой. Молчит. Мы не знаем, что делать, — тараторила сестра. — Пожалуйста. — Я еду. — Робин выключил телефон и убрал во внутренний карман. Снова Меривейзер. Что опять-то? Ни дня без приключений. Он быстро покинул зелёный лондонский парк и умчался из города на байке. ДеНуар давил на акселератор, старался выжать как можно больше скорости, чтобы быстрее доехать до родового поместья Меривейзеров. Он не знал, почему так спешит помочь этой девушке, но точно знал, что ей сейчас нужна его помощь. Подъезжая к замку, он увидел сидящую в кресле Марию, которая задрав голову к небу, неподвижно сидела. Волосы прилипли к её лицу, было видно — она давно здесь сидит. Робин незамедлительно спрыгнул со своего байка, отбросил свой шлем куда-то в сторону и стремительно приблизился к Меривейзер. — Привет, — прошептала девушка едва слышно. Робин молча подхватил Мари на руки, прижимая её к себе. Она дрожала. Вода стекала по волосам, одежде, лицу. Робин поджал губы. Она ледяная, как будто он прижимал к себе снег или лёд. Девушка, уткнувшись лицом в ключицу ДеНуара, вздыхала запах. Он пах одеколоном, перемешанным с запахом леса, сигарет и виски. Тот ещё аромат, но Меривейзер он нравился. ДеНуар устало вздохнул и понёс эту льдышку в ванную комнату, пронося ее мимо удивлённых взглядов Бена и Лав. Усадив Марию в ванну, начал поливать из душа тёплой, чуть горячей водой. Кожа девушки горела. Казалось, что Робин льёт кипяток, от чего хотелось кричать, однако девушка продолжала безразлично сидеть, с пустым, погасшим взглядом, словно кукла. Умом-то она понимала, что воспринимает горячую воду так, потому что слишком долго просидела под холодным дождём. Только, вот, легче не становилось. Через десять минут ДеНуар вытащил даже не сопротивляющуюся Марию из ванны, и, укутав в махровое полотенце, унёс в комнату, где уже ждала вовремя сообразившая Лавдей, готовая переодеть и уложить спать девушку. Робин вылетел из девичьей комнаты и зашёл в столовую, где сидел, сложив руки в замок, Бенджамин. — Что это? — чуть раздражённо спросил парень. Бенджамин нахмурился и поджал губы. — Я рассказал ей о решении родителей. Я в курсе всего. Знаю обе части разговора, который ты так неудачно подслушал, — тихо говорил Меривейзер, устало потирая виски. — Они просто бросили её, а я взял опеку над ней. Робин поменялся в лице. Удивление вперемешку с гневом и усталостью. Как можно бросить своего ребёнка? Он не понимал и видимо никогда не поймёт. — Сволочи, — прошептал ДеНуар, но слова все равно долетели до Бена. Он хмыкнул, соглашаясь с парнем. Да. Они такие, но это их выбор. Весёлая жизнь у Меривейзер, врагу не пожелаешь.***
Спать Марии совершенно не хотелось. Она лежала на боку, всматриваясь пустым взглядом в мокрое окно. Дождь не заканчивался, в который раз поливая Мунакр. Мирок девушки потихоньку разваливается на глазах. Это трудно, когда тебе кажется, что весь мир против тебя. Проблемы наваливаются на хрупкие девичьи плечи, заставляя пасть духом. Усталость потихоньку брала верх и Меривейзер погрузилась в беспокойный сон. Ей снились родители, дом, детство. Девушка пару раз вздрагивала и что-то шептала во сне. Порой начинала нервно ворочаться, а ближе к пяти часам вовсе проснулась.***
Распахнув свои серые опухшие глаза, девушка резко села на кровать. Горло противно саднило, а голова казалась невероятно тяжёлой. Она болезненно поморщилась и напугано повернулась к окну. И снова этот уже порядком поднадоевший дождь. Меривейзер откинулась на подушку, ойкнула и тяжело вздохнула. Это не жизнь, а какой-то кошмар. Мария бросила взгляд на часы. Без десяти пять. — Прекрасно, — раздражённо, чуть хрипло фыркнула девушка. — Ещё и заболела. Продолжать самобичевание не особо хотелось, да и всё не так уж и плохо, как казалось вчера. Может, сказалась простуда, казавшаяся сейчас большей проблемой. Меривейзер фыркнула собственным мыслям. Чтоб вас. Все время не в ту реку они. «Нет бы позитивно думать, так лучше же заняться самобичеванием. Это же так интересно», — с сарказмом ругала саму себя Мария. Внезапно пришла в голову здравая мысль «Чему быть, тому не миновать. Будем плыть по течению.» — решительно настроилась девушка и шмыгнула носом. Меривейзер коснулась ладонью собственного лба. Горячий. «Температура, скорее всего», — констатировала факт девушка и прикрыла глаза, почти сразу попадая в царство Морфей.***
Когда Мария открыла глаза, было почти десять утра. Часы на телефоне показывали без пятнадцать. Голова все ещё болела, горло саднило ещё сильнее, чем ранним утром, а из-за насморка было почти невозможно дышать. Дождь закончился, но на улице стояла хмурая, пасмурная погода, серость которой разбавляла лишь зелень мунакрских лесов. Очень интересное сочетание, но Меривейзер сейчас было её до видов за окном. В дверь кто-то робко и тихо постучал. Мария хотела было сказать что-то, но голос не слушался. Изо рта были слышны лишь хрипы и еле разбираемые слова. Человек за дверью медленно приоткрыл дверь. Ну конечно, это была вездесущая Лавдей. — Мария, я… — как-то робко и непривычно начала бывшая ДеНуар, уже-как-пару-лет-Меривейзер, — как ты? Женщина присела на уголок кровати. Под глазами были видны синяки от недосыпа и нервов. Мария прохрипела что-то невнятное. Лавдей приложила ладонь ко лбу девушки. — Я сейчас. — Меривейзер вскочила с кровати и скрылась за дверью. Через десять минут женщина вернулась с градусником, лекарствами, чаем с лимоном, горячим бульоном и с Мармадьюком, который услужливо нёс все выше перечисленное на подносе. Мария быстро сунула протянутый Лавдей градусник под язык*, и смирно улеглась. Не прошло и минуты, как предмет во рту начал пищать. — 38,4. Высокая. — цокала Лав. Она вручила севшей Меривейзер тарелку с бульоном и стала читать аннотацию к лекарствам.***
Через полчаса Мария, поевшая и выпившая все лекарства из списка Лав, начала одеваться. Девушка нехотя натянула на себя свободные хлопковые брюки три четверти, белые в клетку, которую создавали тонкие серые полосы по вертикали и горизонтали, и обычную темно серую футболку без принта. Сверху накинула тёплую безразмерную кофту цвета кофе с молоком. Волосы собрала в низкий пучок, чтобы не мешали. Мария пересела в кресло, подъехала к своему столику и схватила первую попавшую под руку книгу, «Гордость и Предупреждение», давно она не открывала её, и, поудобнее устроившись у окна, принялась читать. Пожалуй, день обещает быть спокойным.