***
— Мария, доброе утро, — Лавдей обнимала девушку. Та немного неуверенно и напряжённо ответила на объятия. Подобные действия со стороны женщины были обыденными, но Мария пока ещё не привыкла к ним. Да и после вчерашнего было как-то неловко. Дядя, увидев в объятиях жены племянницу, лишь коротко кивнул ей. Губы Марии растянулись в подобие улыбки, но, наверное, получилось не очень, ведь Бенджамин покачал головой и ушёл в столовую. Разжав объятия, Лавдей начала рассказывать о том, как они съездили в Лондон. Меривейзер было не особо интересно, но она не рискнула сказать, продолжая слушать пустую болтовню по пути в столовую. За столом уже сидели Бенджамин и Робин. Они о чем-то спокойно разговаривали, иногда отпивая горячий кофе. Его запах распространился по столовой, сводя с ума. Сразу захотелось есть. — Доброе утро всем. — скромно поздоровалась Мария, чем привлекла к себе внимание мужчин. Не выдержав взгляда, она опустила глаза. Все ещё стыдно за вчерашнее. Очень. — Доброе, — кивнул Робин, вновь переводя взгляд на своего собеседника и продолжая разговор. Не хотелось сильнее смущать девушку. За все время завтрака Мария ни разу не подняла глаз от своей тарелки, ела молча. Девушка напряжённо вспоминала слова родителей, разбирая все по частям. Буквально каждое предложение было проанализировано, обдуманно. Подытожить свои мысли никак не удавалось. Что-то где-то не сходилось. Вот только что? Мария раз за разом прокручивала разговор с родителями у себя в голове, стараясь опустить грубые слова, но ничего не выходило. Девушка слегка мотнула головой, отгоняя ненужные мысли. Надо будет поговорить с дядей. Скорее всего, он знает, что происходит. Любимая девушкой овсянка не лезла в горло. Мария впервые в жизни, съев пару ложек столь излюбленной каши, отодвинула тарелку в сторону. Буквально заливая в себя зелёный чай, Меривейзер все думала. Она не слушала разговоры Лав, Робина и дяди. Мысли, сводящий с ума, не позволяли отвлечься хоть на секунду. В конце концов, девушка оставила чай недопитым и извинившись уехала в уже родную ей библиотеку.***
— Бен, мне кажется что с Марией что-то не так. Ты должен поговорить с ней. — как бы между делом заявила Лавдей, просматривая то на брата, то на мужа. Робин понимал, к чему клонит сестра, но рассказывать, что было сегодня ночью, он не горел желанием. Фыркнув, он резко, со скрипом отодвинулся от стола и вышел из столовой. Женщина с немым упрёком взглядом проводила Робина. Сложив руки на столе, она вновь посмотрела на Бенджамина, непонятно чего ожидая от него. — О чем именно я должен с ней говорить? — Меривейзер вскинул бровь и вопросительно посмотрел на жену. Лавдей буквально сразу же отметила схожесть Марии и Бена. В мелочах они до безобразия похожи. — Ночью случился небольшой инцидент… — собравшись с мыслями начала рассказ Лав.***
Мария листала книги безразлично смотря на них. Как-то не хотелось читать. Совсем. Совершенно забывшись в собственных мыслях, Меривейзер выронила книгу из рук. Из неё выпали какие-то бумажки, закладки и… Фотография. Девушка безразлично собрала всё, что выпало, и её взгляд приковала та самая фотография. Там Марии примерно девять, мама, папа и торт. С её дня рождения, видимо. Меривейзер рассматривала фото: слегка выцветшее, уголки заломаны, кое-где стёрлась краска. На обороте красивым каллиграфическим почерком было написано:Мари 9 лет. Для Бенджамина и Лавдей От мистера и миссис Меривейзер
Мария горько улыбнулась. Это было давно. Так давно, что и не вспомнить, лишь какие-то обрывки, пятнами остались в памяти почти все события детства. К сожалению, это ещё одно последствие той аварии. Мария шмыгнула носом, утирая непрошенные слезы. — Кто это? — тихий бархатный голос прозвучал где-то около уха. Щеки девушки мгновенно заалели от утренних воспоминаний. Однако это не мешало девушке ощущать неимоверную тоску. — Родители. Мои. — прошептала Мария, прикладывая свободную ладонь к горящим щекам. Робин, не обращая внимания на раскрасневшуюся девушку, едва заметно дрогнул. Поджал губы, продолжая рассматривать фото. — Можно? — Меривейзер кивнула. — Я сейчас вернусь. Мария удивлённо проводила его взглядом, но ничего не сказала, продолжая безэмоционально листать книги.***
— Ты обязан с ней поговорить, я тебе ещё раз об этом говорю. Как же ты не понимаешь, — сокрушалась Лавдей. Бенджамин, выслушав историю всего произошедшего вчера, сказал что это личное дело Марии и ни он, и никто не смеет лезть к ней в душу. Тем более насильно. Захочет — расскажет. Меривейзер всегда был скептиком в плане задушевных разговоров и всего прочего. Он предпочитал отмалчиваться о своих проблемах, заливая их периодически бокалом вина, но только в крайних случаях. В чужие проблемы он и не лез. Если человек захочет поделиться он всегда готов выслушать, побыть жилеткой, самым лучшим советчиком. Но, увы и ах, Мария не желала делиться своей болью, а насильно лезть — как без мыла в петлю — почти бессмысленно и мучительно. Однако этой позиции Лавдей не разделяла. Она считала что человек обязан поделиться болью с кем-то, чтобы облегчить страдания свои. Да и природное женское любопытство играло не последнюю роль. — Я все сказал. Я не полезу и ты не лезь. Только травмируешь её. Все. Разговор окончен. — Бенджамин хлопнул рукой по столу и вылетел из кухни, уходя в сторону кабинета. В столовую зашёл Робин. С фотографией. — Лав, этот как понимать? Ты знала? — парень бросил фото на стол перед сестрой. Женщина устало качнула головой. — Если они меня хоть раз увидят, то узнаю. Ты понимаешь? Робин почти рычал. Ещё этих проблем ему не хватало. Столько времени прошло и ушло, чтобы все загладить, и тут здравствуйте. Цветов не надо. — Да не узнают. Они не явятся сюда. А она не помнит ни черта. Расслабься. — Ну конечно, сейчас я сяду и расслаблюсь. Подожди. А, нет, ни черта не получается. Ты знала и мне не сказала? Парень ходил из стороны в сторону, нервно покуривая. — Что я бы тебе сказала? — устало спросила женщина. — Тем более она хорошая. Мне её жаль. Столько пережила. Врагу не пожелаешь. Я её люблю почти как родную дочь. — А мне что прикажешь делать? — Робин раздражённо фыркнул, стряхивая пепел в пепельницу.— Продолжать спектакль? М-м-м, дай как подумать? — ДеНуар затушил окурок, бросив его в пепельницу. — К дьяволу все! Я ушёл, можешь не ждать. Буду поздно… Нет. Буду утром. Парень психовал. Он зло хлопнул дверью и, сев на мотоцикл, умчался в сторону Лондона. Лавдей устало проводила взглядом брата, и, схватив оставленную им пачку, закурила.***
Время близилось к полночи, но никто не ложился. Бенджамин разбирался с накопившимися за время отъезда документами; Лавдей ходила от окна к окну, нервно поглядывая на часы, всматриваясь в ночь; Мария вязала шарф. Ничего не получалось: то петелька слетит со спицы, то стороной не той свяжет. В конец распсиховавшись, девушка бросила это занятие, грустно смотря на часы. Поздно. Уже очень поздно. Самое обидное, спать совершенно не хочется. Что-то тревожит, вот только непонятно что. Девушка медленно ехала в сторону комнаты с роялем. Что же, можно сыграть колыбельную. (Колыбельная — Моцарт) Меривейзер подняла крышку рояля и её тонкие пальцы коснулись клавиш. Полилась тихая, успокаивавшая растревоженную душу, музыка. Все обитатели замка прислушивались к волшебным звукам. Лавдей перестала метаться и присела на диван, прикрыв глаза. Бенджамин оторвался от работы и вышел из кабинета, в котором провел не меньше двенадцати часов. Устало потянувшись, мужчина сел рядом с женой, слушая колыбель. Мармадьюк и Догвуд пили чай на кухне, прислушиваясь к волшебным звукам рояля. Все будто замерли. Словно время остановилось. Меривейзер сама, прикрыв глаза, играла на рояле. Усталость всё-таки взяла верх. Все поместье буквально заснуло, укачиваемое колыбелью.***
Робин ехал по трассе, обгоняя автомобили. До Лондона оставалось каких-то пару километров. Быстро же он домчался. Въезжая в город, ДеНуар сразу свернул на знакомую улицу, ведущую так же хорошо знакомому зданию. Ночной клуб «Chinawhite»*. Бокал виски со льдом расслабляет. По телу растекается тепло, волнами нахлынуло, забирая с собой все тревожащие мысли. — Хей, ДеНуар, не ожидал тебя здесь увидеть, — высокий тёмноволосый мужчина подошёл к барной стойке, за которой сидел Робин. Брюнет похлопал по спине парня. Тот напрягся. — Какими судьбами? Робин скинул со своего плеча руку мужчины, и, оскалившись, обернулся. — Да так, ветром занесло. Как поживаешь, Крис? Как Алисия? — Мы разбежались. — фыркнул шатен. — Всё прекрасно. Бизнес цветет, как видишь. Кристиан кивнул бармену и тот, быстро сообразив, что от него требуется, налил в бокал виски и бросил пару кубиков льда. Липман быстро опустил бокал и снова кивнул. — Давно я тебя не видел. Ты теперь редкий гость. — Отец держит. Как псину — на цепи. — бросил Робин. — Ещё сестрица удружила. — Лав я тоже довольно давно не видел. Как она? — Замужем. — хмыкнул парень. Пошарив в карманах, парень достал пачку сигарет и закурил. — Уже лет пять как. — Замужем, значит, — шепчет Крис. Они когда-то встречались и довольно долго — года три. Но потом все в одночасье развалилась, пара рассталась, вот только Кристиан не забывает её ни на минуту. А Лавдей, вот, замуж вышла. Шустрая. — За кем? Робин нахмурился, выдыхая дым. — За Меривейзером. Ничего так мужчина, вполне себе в стиле сестрички. — За Бенджамином что ли? — брюнет удивлённо вскинул бровь. — Ну, а за кем же ещё? В наших кругах был только один Меривейзер. — Робин медленно стряхивал пепел, выпуская клубы дыма. Крис поджал губы. Ведь это он когда-то познакомил Бена и Лав. Были времена, когда Бенджамин был самым обычным официантом, общался с Крисом и остальной компанией. Но, лет шесть назад, Меривейзер и Липман крупно поссорились и с тех пор ни разу не пересекались. Брюнет тряхнул головой, отгоняя ненужные мысли. — В честь чего бунт? — Липман возвратился к старой теме. Бокал виски покоился не тронутым на столе. — Не поверишь, всплыл давнишний конфликт.