Дефект породы

Раскрой некх рот и заговори на обычном, нормальном языке, Шерлок, скорее всего бы не удивился. Он просто не помнил, каково это - удивляться. Странное ощущение. Непривычное, пугающее… волнующее? Он не мог вспомнить, где находится, что было до и о чем стоило подумать прямо сейчас – все, что осталось важным, единственно-необходимым – дотронуться… почувствовать щедрое тепло, податливую шелковистую мягкость этого белоснежного волшебства… опуститься на колени, вжавшись в прутья и осторожно тянуть руку, пока ластящиеся ворсинки не защекочут пальцы… пока все тело, от затылка до крестца, не пробьет сладким трескучим электричеством… Джон… он не мог назвать его ни зверем, ни даже некхом – Джон… смотрел, не подумав отодвинуться, со смесью интереса и осторожного внимания, если только короткая, покрытая шерстью мордочка обладала настолько подвижной мимикой. Наткнувшись на яркую, живую синеву, Шерлок вдруг опомнился, будто получил отрезвляющую оплеуху, и растерянно застыл в неудобной неустойчивой позе, не решаясь предпринять более решительных действий. Или отказаться от намерений. Джон терпеливо дал ему минуту, а потом совершенно по-человечески вздохнул и подвинулся ближе. Длинные подрагивающие пальцы сами собой вплелись в густой, мягкий подшерсток, потянули, пропуская пряди меж пальцев, поглаживая шкуру под ними… Джон заурчал. А потом отпрянул, отчаянно замотав головой, будто ему в ухо забралась пчела. Он не пах омегой, не пах ни одним из тех резких животных запахов, что обычно присущи четвероногим его видовой линии. Что-то уютное, как любимый плед, который знаешь настолько давно, что, кажется, в нем и родился… щедрые объятия, теплые, как давно бы ты их не покинул… чистый пряный аромат сухой травы с густым полынным привкусом. Он мог бы провести вечность, вдыхая этот пьянящий, умиротворяющий запах… Джон тихонько зарычал и подтолкнул носом стопку одежды, которую аккуратно сложил возле разделявшей их решетки. Вещей было совсем немного, все более или менее ценное, что можно было использовать в качестве оружия или подручных средств, у него отобрали при обыске… не слишком вежливом после яростного сопротивления… да, Джон безобразно брыкался и даже прокусил зажимавшую ему рот ладонь… включая безобидную фляжку и черепаховый гребень, который Джону подарил Грег, глядя как тот безуспешно пытается пригладить спутанные прядки растопыренной пятерней. Шерлоку милостиво оставили ремень и шнуровку на бриджах… Видимо, унижение в виде сваливающихся штанов, неспособное принудить Холмса к сомнительной сделке, Тревор-Мориарти приберег для другого, менее щепетильного случая. Протащив к себе Джонову одежду, он просто оставил ее на полу слегка неряшливой кучей, полагая, что пара лишних помятостей ей уже не повредит. Джон смотрел на его деятельность с плохо скрываемым неодобрением, но высказываться не стал, а просто подошел на сторону перегородки, что отделяла их от длинного коридора, и ткнулся мордой между прутьев, плотнее прижав уши к голове. Если честно, Шерлок никогда не верил в поговорку «пройдет голова, пройдет и остальное», но то, что демонстрировал его странный омега… …втиснувшись до скул, он развернул голову, задрав ее кверху, будто собирался завыть, припал на одну лапу, пропихнув ее вместе с плечом и цепляясь другой выше макушки… …когда прошли уши и загривок, а грудь оказалась пережатой наискосок, Шерлоку показалось, что Джон застрял, зависнув под странным углом. Его тело выгнулось, яростное пыхтение сменилось глухим хрипом, больше похожем на чертыхания, и Шерлок подумал - еще немного и он сдастся и бессильно повиснет между прутьев, как сломанная игрушка. Идея была плохой с самого начала… …глядя, как он извивается, скребет когтями по полу, будто на него напала армия голодных блох, Шерлок заметался по своей клетке, не зная, чем помочь… но тут вдруг что-то отчетливо хрустнуло, задние лапы поджались и, мелькнув черными кожаными подушечками, взмыли в воздух, злое рычание перешло в короткий визг, и… помятый, взъерошенный комок шести вывалился на другую сторону, резво поднимаясь на ноги и отряхиваясь всем телом, будто только что выбрался из воды… - Черт, - Шерлок выдохнул, прижавшись лбом к грубому металлу, внутри что-то судорожно сжималось и ныло, - черт, черт, черт… твою мать. Он не понял, что сидит на коленях, пока его лица не коснулся теплый, шершавый язык, оставив на щеке влажный след. Шерлок распахнул глаза, но успел заметить лишь кончик пушистого хвоста, а спустя мгновение к его ногам легла тяжелая связка ключей на большом кольце. … Вообще-то Шерлок не очень рассчитывал, что Джон вот так сразу вернет себе прежний вид и поделится дальнейшими планами, но, видимо он имел на этот счет другие соображения. И да. Он пропустил момент оборота. Опять. Пару минут они сидели, глупо пялясь друг на друга. А потом Шерлок резко вдохнул и отвел взгляд, принявшись перебирать ключи – тяжелые, грубые, угольно-черные, выкованные задолго до его рождения. Их было больше трех десятков, бог знает от чего, но сложная, затейливая форма замочной скважины давала достаточно информации, чтобы опознать нужный. И оставалось его только отыскать. Как всегда, это захватило его целиком, и лишь сдавленные, мучительные хрипы вернули его к действительности. Шерлок застыл, едва не выронив всю связку. Прямо перед ним на полу стоял Джон. На коленях, уперевшись ладонями в холодные плиты, загнанно дыша и вздрагивая всем телом. Ребра ходили ходуном, а сведенные лопатки походили на сломанные крылья. Обнаженная кожа сияла горячим соленым бисером, полные сочного мускуса и горечи капли стекали к позвонкам, собирались в ручеек, и тот, минуя резко проступившие на кресте ямочки, сбегал в темную ложбинку между пары округлостей, слишком напряженных, слишком откровенных, чтобы отказаться. Выдумал Шерлок для себя сам, или так оно и было на самом деле, но… …мягкий, невесомый пух, больше схожий с птичьим, нежное шелковистое скольжение, бархатное эхо ласкающего южного ветра, исчезающее, тающее под пальцами, сменяющееся влажной, упругой кожей, под которой перекатывается дикое, первородное возбуждение… Кровь загудела в ушах, как приближающийся горный поток, то, чему он не знал названия, взметнулось, наполняя тело беснующимся желанием, но стоило ему дотронуться, как Джон вздрогнул и выгнулся, пытаясь уклониться, словно в него ткнули раскаленной кочергой. Или обратный переход ему давался куда тяжелей, или, что более вероятно, Джон слишком поспешил. И как бы то ни было, но это подействовало на Холмса отрезвляюще. - Джон, - от захлестнувшего стыда ему перехватило горло, и он принялся снова перебирать ключи, хотя ему ничего не стоило сделать это на ощупь, - может, тебе не следовало… Нет, не смотреть он не мог. Джон помотал головой и тяжело уселся на пятки, потирая левое плечо, на котором… бог свидетель… только что проступил неровный, похожий на полумесяц шрам. И никаких меток на девственно-чистой шее. Ни карминных, ни перламутрово-белых. Джон повернулся, Шерлок увидел, что светлые волосы потемнели и прилипли ко лбу, что на переносице залегла злая болезненная складка, но синие глаза дерзко смеялись, а губам оказалось не под силу удержать рвущуюся наружу довольную улыбку. - Представляю его лицо, когда он вернется, - рассмеялся он, поднимаясь на ноги и потягиваясь, словно у него ныла каждая мышца. – Кстати, ты мог бы шевелиться и поскорее. Или хочешь остаться посмотреть? Нагота его совершенно не смущала. Шерлок фыркнул, и в следующий миг нужный ключ уже проворачивался в скважине, протестующее скрежеща и похрустывая ржавчиной при каждом усилии. Пока Джон одевался, отказавшись от растерзанной рубашки и белья, натягивая штаны и куртку прямо на голое тело, Шерлок принялся осматривать дверь с крошечным смотровым окном посредине. НО осматривать было в общем-то нечего - окошко было забрано железной заслонкой, а дверь заперта снаружи, а изнутри не имелось ни засова, чтобы ее заблокировать, ни ручки, чтобы распахнуть. И оставалось лишь надеяться, что сторожа сейчас заняты другими, более интересными вещами, чем пара арестантов в полутемном подвале. Маленькая рука осторожно тронула за плечо, он обернулся, и крепкий палец тут же предупреждающе прижался к его губам. Шерлок вдруг почувствовал себя так, будто его макнули в кипяток. Джон не сделал ничего такого, но почему-то это «ничего» выглядело, как самый настоящий поцелуй. Ощущение было таким ярким, что он дернул головой так резко, что он, не ухвати Джон за отворот дублета, наверное, стукнулся бы о проклятую дверь затылком. - Здесь не пройти, - беззвучно зашипел он, злясь на свое неуместное смущение и стряхивая с себя Джона, как соломинку, - спасибо, конечно, за представление, но… «…сейчас он постучит в эту идиотскую дверь и согласится на все идиотские условия… Треворам он уже ничем не поможет… время, чтобы разобраться с лже-наследником найдется как-нибудь потом… со своей дефективной психикой и звериными аппетитами Джеймс рано или поздно попадется на чем-то еще. А вот Джон… Джон уже пахнет очень даже… даже… даже…» Звук сочной хлесткой оплеухи все еще метался между выгнутым горбом потолочным сводом и базальтовыми плитами под ногами, щека вспыхнула болью, которая медленно растеклась жгучим онемением. - Не пройти, - кивнул очень сердитый Джон и на пробу замахнулся еще, но Шерлок перехватил его запястье, - и поэтому мы пойдем в другую сторону. Как только ты меня отпустишь. … - Черт… черт… ч… Шерлок в очередной раз стукнулся макушкой о потолок и пригнулся еще ниже, смутно позавидовав росту бодро перебиравшего босыми ногами Джона на несколько шагов впереди. Он пытался не слишком удивляться, когда вместо выхода тот потащил его вглубь подвала, ниже на целый ярус, туда, где пахло холодом, старым железом и влажной землей. В одном из сумрачных углов вдруг встал на четвереньки и полез в нишу у самого пола, предназначенную скорее для водосброса, чем для человеческой комплекции. Причем сделал он это так быстро и решительно, что Шерлоку волей-неволей пришлось ползти следом. К счастью дальше ход расширялся, но недостаточно, чтобы альфа его стати мог разогнуть спину. Но омеге он подходил как нельзя лучше, и тот быстро бежал вверх по странной узкой винтовой лестнице без ступеней в полной темноте, и только чуткое обоняние не давало совсем потерять его из виду. - Куда мы идем? Что это за место? - Там, внизу не всегда была тюрьма, - Джон пыхтел где-то впереди, и хотя Шерлок никогда не жаловался на слабость сумеречного зрения, совершенно невидимый, - винные погреба. Бочки выкатывали прямо к повозкам. Теперь, правда, ворота заложили, но осталась калитка, что выходит прямо под торговый мост… Джеймс не знает. Эскот… может быть, Франклин, но его это мало интересовало… Заберем Грега и смоемся в лес. - Джон, - Шерлоку до зуда в пальцах захотелось поймать его за ногу, что нет-нет, да и мелькала за поворотом, - да постой же! Хочешь сказать, Эскот знал? Знал про некхов до тебя? Он просил подождать, но не думал, что Джон в самом деле остановится. И налетел на него так стремительно, что опрокинул на пыльные, давно никем не тронутые плиты, придавив всем телом. …что это бешено колотится в ребра? …сердце Джона? …или его, Шерлока, сердце? …спокойное, рациональное, изысканно-бесстрастное… Вокруг не осталось ни одного оттенка, кроме серого - от тускло-пепельного до глубокой угольной черноты, но Джон смотрел своей дикой, сумасбродной синевой, ведь это ее вкус и запах въелся под кожу… и еще глубже, в мышцы и кости… в холодный безупречный мозг, прожигая в нем каверны и пустоты, как горячий пар в куске кристаллического льда. - Омежье крыло, - прошептал Джон, словно боялся, что их подслушают. А может, ему было просто тяжело дышать? – Треворы растили и продавали омег так же, как милорд Магнуссен, и тоже не держали их взаперти, чтобы время от времени вливать в породу свежую кровь. Как и он, Эскот знал, что кое-кто из нас носит шкуру, но к чему прислуге видеть некхов, бегающих по дому? Шерлок лежал на нем, не замечая, как собственные руки мнут податливое тело, как пальцы впиваются в плечи, в шею, вгрызаются в затылок, желая наконец узнать, что в ней такое спрятано, что не дает ему покоя? - Они богатели на омегах веками, а потом вдруг отказались от крайне прибыльного занятия. Почему? – лишенный интонаций голос частил и вибрировал, спрашивал и отвечал себе сам, будто глотал противоядие от смертельной и вожделенной отравы, - Мориарти… все закончилось с ними. Или началось? Эскот Тревор взял себе мужа казненного друга, но не тронул… иначе сейчас здесь было бы не протолкнутся от новых отпрысков… и занялся экспортом древесины, разом избавившись от всего омежьего поголовья. Как? Определенно, не под опеку короны… Майкрофт, как минимум всучил бы одного мне… Не продал. Это вызвало бы слишком широкий интерес и сбило цены остальным… Опасно. Никто, даже Большой Дом не станет ссориться с омежьими торговцами. Тогда где они теперь? А-а-а… Ну, конечно… леса Треворов, приближаться к которым запрещено под страхом виселицы, долина с легендами про оборотней, которые делят ложе со смертными и пьют их кровь… - Мы не делим ложе с людьми, - Джон завозился, попытавшись спихнуть альфу, но ничего не вышло. – И уж конечно, не пьем их кровь… гадость какая. - Разумеется, вы делите его со своими. Потому никто и не знает, как зачать омегу. Омеги рождаются только от омег. Хм… неужели все так просто? Нет, не думаю, что-то есть еще… - Всегда есть что-то еще. Джон мягко коснулся его губ и нежно погладил по разгоряченной волнением скуле. Замешанный на возбуждении и азарте мускусный аромат этого альфы, самого странного из его вида, хотелось пить большими глотками. - Выберемся, я расскажу. Как и обещал. Слезь с меня. Пожалуйста. Он мог бы взять его прямо тут… трахнуть, поиметь… заняться любовью. Потому что Джон хотел. Потому что противиться глупо и бессмысленно. Взять на узел, повязать, поставить чертову метку. Заявить права… будто это имело хоть какое–то значение. Он знал все с самого начала. С первой их встречи. Как только заметил насмешливую, солнечную улыбку, соломенный ежик на макушке, вдохнул прекрасный, единственный в мире запах. Все, что оставалось – признаться в этом самому себе. Шерлок только что это сделал. - Я не отдам тебя, Джон. И не отпущу. … В самом конце подъема, Джон присел перед низкой заслонкой из дорогого, но давно не видевшего должного ухода дерева, нажал на что-то и дверка бесшумно поехала вверх, впуская внутрь долгожданный свет. Выбравшись первым, Джон отполз в сторону, давая дорогу, и Шерлок тут же уткнулся в терракотовый вазон размером с пивную бочку. В носу тут же засвербило от густого хвойного аромата, а разлапистая колючая ветка тяжело мазнула по волосам, тут же запутавшись в кудряшках. Он дернул головой, обрывая иголки, и несколько сизых ягод заскакали по мозаичному полу. - Можжевельник, - Джон отпихнул его в сторону и принялся осторожно опускать заслонку на место за ребристые завитушки, оказавшиеся львиными лапами, дополнявшими барельеф на стене. – Подавляет запахи и не дает им смешиваться. Мы все пахнем по-разному, и если ничего не делать, это может привести к нервным болезням. Горшки с пышными кустами стояли вплотную друг к другу, и Джон высунул между ними голову, чтобы осмотреть коридор, в котором они оказались. Шерлок понял, что нервничает, позволяя ему лезть вперед, но Джон лучше знал это место, и все, что ему оставалось, это придерживать за крепкую щиколотку, чтобы при возможной опасности, быстро втянуть обратно. Но Джон дернул ногой и вылез наружу, отряхивая колени. - Все тихо. Думаю, охрана только на входе, вряд ли им позволят топтаться в омежьих покоях. Тут много комнат… сколько времени тебе надо, чтобы найти его? Шерлок выбрался вслед за ним, и принялся приводить в порядок одежду, хотя перепачканное землей и паутиной шитье теперь смотрелось сомнительно даже на его аристократической фигуре. Затянув пряжку на поясе, он втянул носом и посмотрел по сторонам. Везде, сколько хватало взгляда, сплошной полной расстилался проклятый можжевельник, свободное место между которым занимали карминные, белые и кремовые закипи камелий и рододендронов. И если камелии просто нежно оттеняли собой заполонившую пространство зелень, то азалии благоухали вовсю, заставляя Шерлока морщиться и чертыхаться. Отыскать в этом цветнике одного-единственного омегу… бог ему помоги. Крыло определенно давно не пользовалось спросом, если не сказать – выглядело нежилым. Хотя пыли не было и следа, полы сверкали свежей мастикой, а увядшие бутоны срезаны, общее чувство покинутости висело в воздухе, как и удушающая, болезненная тишина. Шерлок, нисколько не смущаясь, тщательно осматривал двери с рукоятками в виде все тех же львиных лап, портьеры на стрельчатых окнах, заглядывал под низкие обитые бархатом скамейки в нишах из полуколон, у пятой или шестой двери, похожей на прочие как брат-близнец, он прижался ухом к инкрустированному медными завитками дереву, беззвучно пробормотав что-то нелестное про отсутствие замочных скважин. Джон нетерпеливо топтался рядом, раздираемый желанием спросить «ну, что?», поскольку не видел в двери ничего особенного, но когда Шерлок в конце концов осторожно повернул рукоять и дернул ее на себя, даже он отчетливо услышал, как что-то внутри сухо щелкнуло… …Джон только и успел, что заглянуть внутрь, когда Шерлок вдруг сделал ему подсечку и уронил на пол, вжав носом в… слава богу… ковер с мягким высоким ворсом, и рухнул следом. …над головой что-то взвизгнуло, бешено защелкало по стенам, по двери, послышался звон разбитого окна и рассыпавшихся на осколки хрустальных кувшинов, будто посреди комнаты взорвалась свинцовая бомбарда и осколки разлетелись во все стороны… …едва Джон приоткрыл зажмуренные глаза и чуть приподнял голову, прямо перед ними в пол воткнулась массивная двузубая вилка с фамильным гербом. И не отдерни Шерлок ладонь, ее пригвоздило бы к полу по самую рукоять. …слов он толком не разобрал, но по злому, испуганному голосу Грега, Джон понял, что это ругательства, после чего его грубо втащили внутрь, как мешок с картошкой, и дверь захлопнулась. То, что Шерлок сидит на полу, прижавшись к ней спиной, белый, как мел и мрачный, как преисподняя, он заметил гораздо позже, когда Грег совал ему в руки чашку с чаем. Учиненный в покоях кавардак не заметить принадлежности и величины, растерзанная постель, как поле сражения пары дюжин оплоумевших котов… - Ты мог нас покалечить. Пока Джон глотал напиток, совершенно не чувствуя вкуса, Шерлок, оценив учиненный в покоях разгром, с интересом рассматривал странного вида устройство из полуторафутовой пластины, лютневой деки и серебряного стакана с выбитым дном, прикрученное шнуром от колокольчика к спинке кресла. От пластины к дверям тянулась веревка, сплетенная из распущенной на ленточки шелковой простыни. В пластине Шерлок с удивлением узнал китовый ус, очевидно добытый из того же стула… еще одно новшество стараниями Ю – все сиденья до этого крепили на толстых дубленых ремнях и просто набивали конским волосом… Распрямившись, пружина и ударила по стакану оторванным от канделябра рожком. Что именно послужило «дробью» он догадался, обнаружив несколько рассыпанных по полу жемчужин. - Я не тебя ждал, знаешь ли, - обиженно насупившись, Грег присел рядом с Джоном, тот машинально передал ему недопитую чашку. - Отлично придумано, но теперь сюда сбежится ползамка, - Шерлок заблокировал ручку двери последним уцелевшим стулом и распахнул окно. - Может, и не сбегутся, - Грег пожал плечами. – Я уже много чего тут расколотил, и они уже приходили… два раза… Шерлок вздохнул и покачал головой. - В третий они на тебя ошейник наденут. - Шерлок! – Джон бросил в него злой взгляд. - Ладно-ладно, но возвращаться прежним путем мы не станем, - спорить с парой обиженных омег, не было ни времени, ни желания. - Джон, ты боишься высоты? Джон подошел и выглянул наружу. За окном вдоль всего этажа тянулась широкая балюстрада с каменными фигурками. Спуститься по ней было нельзя, но он понял, что имел в виду их сумасшедший альфа, и Джона затошнило. Двадцатью футами ниже тянулась широкая, с бойницами и зубцами, крепостная стена, отгораживавшая замок и нижний парк от леса, сбегавшего от скал до грохочущей по камням реки и ниже, в долину. И если перелезть через перила на конце балкона, можно спуститься на эту самую стену по разросшемуся толстым покрывалом плющу. А потом, если повезет, добежать до торговых ворот и поднять решетку… Нет, конечно, плющ их выдержит, ему лет пятьсот, не меньше, и переплетенные ветки у него толще джоновой руки, но от мысли висеть на нем, когда под ногами только воздух и благие намерения, у него начинала кружиться голова и потеть ладони. Он открыл рот, собираясь храбро отказаться, как вдруг где-то в глубине замка громко протрубил кавалерийский горн, и послышались крики. Не думая больше ни секунды, Шерлок подхватил Джона на руки и вышвырнул в оконный проем. Приземляясь на четвереньки, Джон засомневался, а был ли у него вообще шанс отказаться?