Это был простой вечер у камина.

      Так они просидели всю ночь. За разговорами. Словно времени для них не существовало. Есть только он и она, а большего и не надо. Но всё нарушает телефонный звонок.       — Да? — тихим сонным голосом проговорила Холланд, играя с волосами Дилана и наблюдая за тем, как он наигранно хмурится, говоря о том, что ему не нравится то, что его волосы трогают.       — Холланд, я лишь хотел сказать тебе, что я уезжаю, и на сегодня съёмки отменяются, — послышался грубый просаженный голос Дэвиса. Роден на мгновение замерла, а затем улыбнулась, посмотрев на ОʼБрайена. — Ты можешь передать это Дилану?       — Да, конечно, до встречи, Джефф, — рыжеволосая сбросила вызов и положила телефон на столик. Она была счастлива, ведь что-то ей подсказывало, что этот день она проведёт только с ним. Вдвоём. Возле камина.       Дилан поправил куртку, которая до сих пор покоилась на плечах девушки и заправил прядь рыжих волос за ухо. Ему нравилось то, что Холланд сидит на его коленях и играет с его волосами. Ему нравилось то, что Джефф дал им выходной, и он сможет провести целый день только с ней. С той, которую считал другом, а на самом деле любил.       Время пролетало незаметно. Звонкий смех девушки и шутки парня создавали между ними атмосферу некой влюбленности. Впереди их ждал фестиваль. И сколько бы они не пытались расстаться лишь на пару часов, чтобы потом встретиться, каждый раз заканчивался новой весёлой историей. Но все-таки они разошлись по домам. Нужно было хоть немного привести себя в порядок. Дилан сказал, что заедет за ней через час и, поцеловав её в лоб на прощание, вышел из дома.       Этот незначительный поцелуй значит для неё многое. Холланд легонько коснулась места поцелуя, а в душе будто цвела сирень. Это прекрасное чувство щемило внутри, и девушка сама осознавала, что влюбилась. Да, влюбилась в Дилана ОʼБрайена.       Сборы прошли быстро. Тёплый душ, одежда, причёска, макияж. Девушка всегда собиралась в такой последовательности. Роден взглянула на себя в зеркало и улыбнулась. Она была счастлива. Она уже знала, что этот фестиваль он проведёт только с ней, она знала, что будет держать его за руку и не отпускать. Она просто это знала.       Раздался звонок в дверь. Холланд взяла куртку ОʼБрайена и спустилась на первый этаж. Одев черные кеды с белой шнуровкой, что так подходили к её наряду, рыжеволосая вышла из дома.       Парень встретил Роден со своей фирменной улыбкой и, когда та попыталась вернуть ему его куртку, парень вновь накинул её ей на плечи. Девушка не могла не засмеяться. Ей было с ним хорошо. Вновь и вновь она замечала, будто он отвечал ей взаимностью. Она и не осознавала насколько сильно она была права.       Народу было слишком много. И многие узнавали их. Но им было плевать. Они гуляли по площади, держались за руки, разговаривали о чём-то, веселились. Даже среди стольких людей для них существовали только они. Словно они сидят у камина. Только они. Вдвоём. Возле камина.       Ближе к девяти с неба стали падать шарики с красками. Шары падали и лопались, окрашивая людей и землю в разные цвета. Холланд рассмеялась, когда один из шариков попал ровно по макушке Дилана и лопнул, окрасив его в бледно-розовый цвет. Сама девушка умудрилась сделать так, чтобы её лицо было не тронуто, и только несколько капель попали на её личико, делая его более милым.       ОʼБрайен размазал краску по лицу Холланд, несмотря на то, что она еще и пыталась убежать. Он притянул девушку к себе и заключил в свои крепкие, но нежные объятия.       — Ты мне нравишься, Холланд, — прошептал он ей на ухо, обжигая своим горячим дыханием. Рыжеволосая слегка сжала ткань рубашки ОʼБрайена и лишь после обняла его так сильно, будто бы они видятся в последний раз.