***
Девушка открыла огромные глаза. Боже, где она находится? Непонятная комната, но очень красивый интерьер. Все так подобрано со вкусом. Она повернула голову и увидела коричневое кресло, а в нем — рыжего кота. И тут ее осенило. Она у Брайна ночевала. Да, именно у того, от которого сходят с ума больше четырех миллионов девочек, тот, который купил ей мороженное, обязательно шоколадное, тот, который нес ее на руках, тот, который сводит ее с ума своей кудрявой челкой, надо же, она ночует в его новой квартире. Постепенно в памяти Саши начала всплывать та ситуация, что развернулась накануне. Школа. Холодное прикосновение Марьяны. Прохладный подвал с кирпичными стенами. Диктовка условий Макса. Вот оно что… Марьяна хочет быть с ним, но он отвергает ее. Все ясно. Саша стала придумывать план мести для Марьяночки. «Месть — это блюдо, которое подается холодным», — гласит известная фраза. Девушка рыскала по квартире орлиным взглядом, пока не заметила цель… Телефон… Да, это то, что ей нужно. Так, а где Макс? Она прошлась по квартире, но парня не нашла. «Значит, мне можно воспользоваться, пока его нет» — подумала девушка. Она тихими шагами, как будто кто-то дома есть, подошла к тумбочке в прихожей и взяла телефон. «Фух, слава Богу, что не запаролен» — промелькнула мысль в голове. Дама сердца Тарасенко зашла в книгу вызовов. Та-ак… Мама, Атева, Мама (3), Ян и так по кругу. Неизвестный номер… Хм, может, это Марьяна? Саша позвонила по этому номеру. На том конце провода раздался звонкий, женский голос. О да, джекпот, это Марьяна… — Марьяна? — Опа, какой знакомый номер. Я его наизусть знаю. Даже этот новый, Эдвард рассказал. Максимка, это ты? — Нет, знаешь кто? — Та-ак, это ты, кого он вчера упер из-под моего носа. — Можно просто Саша. — Ты что мне звонишь с номера Макса? — Нам надо поговорить, — Саша не понимала, откуда взялась эта смелость. — Приходи сюда. — Ладно, меня в первый раз зовут к Максиму. — Жду. Саша положила трубку. Боже, только сейчас она поняла, что натворила. Что скажет Макс? Минут сорок Саша сидела в квартире наедине со своими мыслями об этом происшествии. Зачем она это сделала? Дура, дура, дура. Прозвучал звонок в дверь. Марьяна. Ну, конечно, кто же еще? Девушка с большой осторожностью открыла дверь, Рожкова спокойно зашла, а за ней… А за ней еще какие-то два мужика, который схватили бедную Сашу, которая столько натерпелась из-за Макса, что аж страшно становится, и привязали к стулу. Вскоре они ушли и Саша осталась наедине с Марьяной. Она начала: — Ну, что? О чем ты хотела поговорить? — Марьяна, а привязывать обязательно? — Саша всеми силами пыталась сдержать слезы. — Да, кто знает, что ты хочешь сделать? — Марьяна подняла одну бровь. — Пожалуйста, оставь в покое Макса и меня, — Саша запрокинула голову наверх, чтобы слеза не скатилась. — Нет, — Марьяна расхохоталась. — Да я его люблю. Очень! — Нет, ты его не любишь. И мы обе это знаем. Марьяна ушла на кухню, а вернулась с чашкой ароматного чая и начала: — Боже, да кто ты такая, чтобы… Она не успела договорить, как послышался скрежет замка, а затем острожные шаги. В арке показался огромный букет ромашек, а затем озлобленный взгляд Максима. — Марьяна, ты после этого утверждаешь, что любишь меня?***
— Ну, а дальше ты все знаешь, — Саша уже более-менее успокоилась. — Боже, Саша, — Максим пытался переварить всю информацию. — Зачем? Ты же не знаешь, какая она? — Прости меня… — тихо прошептала Саша. Максим подорвался с дивана, посадил Сашу на кресло, а сам взял в руки тот огромный букет. — Это тебе, — Тарасенко подал ей этот букет. — Я прощу тебя. Из-за огромного букета лица Саши не было видно, но оно выражало благодарность. Большую благодарность. На душе Саши было так светло и легко, что от переполнения чувств она резко встала и чмокнула Макса в губы. А через несколько секунд опомнилась: — Ой, я не должна была этого делать. — Да нет, — Максим обнял ее за талию и потянулся к ее лицу, — должна. Максим накрыл своими губами ее верхнюю губу, слышно было ее дыхание. Вот она, здесь. Такая близкая, такая родная. Вроде ждал недолго, но как будто целую вечность. — Я люблю тебя, — прошептал Максим. И он снова накрыл ее губы своими.