***
Неприятные новости Винду умел сообщать, не обижая собеседника. Когда Бен увидел в своей рабочей почте скан решения об отказе в регистрации договоров по передаче долей Пэм, он уже был к этому готов и, более того, Мэйс успел его убедить, что тот не виноват. Бен и правда был не виноват. В день, когда принималось решение о регистрации, на все доли неожиданно наложили аресты. Затем, разумеется, аресты сняли как наложенные ошибочно, виновных наказали, но решения об отказе уже были приняты. Чтобы еще больше не затягивать дело, договоры было решено отнести на регистрацию заново, хотя Бен вполне себе мог обжаловать действия приставов и отбить деньги, потраченные на пошлины и прочие нотариальные расходы. Юноше дали время, чтобы переделать документы и сдать повторно. В суете он не заметил, как прошла неделя с заседания профессора — новостей по-прежнему не было. Гарри уехал только в пятницу. Первую ночь в одиночестве Бен пережил с трудом, хотя вечером храбрился и, вообще-то, сам выставил друга на улицу, несмотря на его активные протесты. От алкоголя тошнило, курить не хотелось, по телевизору шла полная ерунда, и парень задумчиво листал список друзей в фейсбуке, надеясь, что кто-то вдруг возьмет и напишет. Никто не писал. Бен ждал, что его жизнь как-то существенно поменяется, а она не менялась. Парень так же пропадал на работе, так же задерживался допоздна. Не хватало заботы и ласки, но без этого он мог прожить вполне себе неплохо. По крайней мере, он знал, что скоро, совсем скоро он увидит мужа, и в каком-то смысле эта уверенность не давала парню раскиснуть. Соблазн уйти в депрессию на все выходные был велик, но парень строго себя отчитал и заставил делать более важные дела. За дом Бен взялся практически сразу. Фирма, которой Джинн как-то два месяца помогал за бесплатно, охотно согласилась принять паренька под опеку, и медленно, но честно, бригада из четверых ребят готовила дом к ремонту. Директор велела не беспокоиться и собирать вещи для переезда — дом оказался не так плох, как о нем сперва подумали Бен и профессор. Выстроив в ряд все сумки и чемоданы, какие смог найти, парень вынимал одежду профессора из шкафов и аккуратно складывал, боясь испортить. В носу защипало, когда Бену попался в руки любимый пиджак Джинна, но парень выдохнул и без сожаления упаковал его вместе с прочими рубашками и брюками. Постепенно от однообразного занятия он погрузился в мысли о работе. О процессах, о том, что он запланировал сделать. Проговаривал про себя, чем займется в выходные, какие документы напишет, и сам не заметил, как вспомнил — в выходные его ждали на свадьбу Пэм и Эни. Бен улыбнулся, обнимая очередную футболку профессора. Нужно выбрать подарок, нужно придумать теплые слова. Он любил Эни, любил по-доброму, относился к нему как к брату и желал только счастья, поэтому должен был заставить себя прийти на церемонию и убедиться, что все прошло хорошо. От внезапной мысли сердце будто рухнуло к пяткам, и Бен сразу же схватился за телефон. Пэм, приобретающая доли в Джи Оу, становилась супругой Эни, и это значило, что после заключения брака передаваемые ей в понедельник доли станут совместно нажитым имуществом. При этом Пэм Бен доверял куда больше, чем ее жениху, да и совет, принимавший решение, не был в курсе, что девушка собирается замуж. В панике заламывая руки, Бен набрал Гарри, сбросил, набрал Винду, тоже сбросил, и, остановив свой выбор на профессоре Йохансоне, все-таки дождался гудков. Бен сжался и сел на кровать, пока излагал суть. Он понимал, что частично виноват в ситуации — недоглядел, недодумал, недопредусмотрел, но старый профессор тепло рассмеялся и пожурил парня за ненужную панику. — Поговори с учеником своим, Кеноби. Уверен, поймет он тебя. Пусть договор брачный заключат или регистрацию отложат. Подозреваю я, что деньги, выплаченные за долю, Памела до брака заработала. Не будут доли имуществом общим. Немного успокоившись, парень смог позвонить Эни и объяснить ситуацию. Тот вдруг взвился, накричал на учителя, — мол, ты просто не хочешь, чтобы я женился на Пэм, — бросил трубку, и дальше Бен разговаривал только с Пэм. Девушка заверила его, что услышала, и поблагодарила за внимательность. Спустя полчаса непрерывных попыток Бена успокоить нервы снова позвонил Эни и сухо поставил его в известность, что свадьба переносится на неопределенный срок. Язвительно поблагодарив за замечательный подарок, попрощался и, не дожидаясь объяснений, пропал из зоны действия сети.***
Отношения восстанавливались с трудом. Бену пришлось не раз терпеть сброшенные звонки и молчание в ответ на безобидные вопросы, все ли в порядке, но Эни не умел долго дуться, и когда ремонт в доме подошел к этапу сборки мебели, друзья общались как раньше, если не лучше. Они успели переехать сами, без распоряжения Палмера и коменданта. Сдали ключи, заплатили все долги и в несколько заходов перевезли вещи на машинке Эни в новый дом. Бен обустроил себе мансарду, как хотел. По углам все еще без особой системы стояли ящики и коробки с книгами, но кровать и письменный стол Бен уже обжил. Кухней стала заниматься Пэм, им с Эни Бен выделил гостевую спальню, — конечно, гостевой спальней комнату назвал Бен образно, поскольку из шести имеющихся комнат отремонтировали пока только её. Стены не пропускали звуки, но особо громкие стоны иногда долетали до ушей парня вечерами и ночью. Бену было, что он и сам с удивлением для себя обнаружил, — безразлично. Ходатайства о свидании с завидным упорством отклонялись судьей, и супруга он не видел уже больше двух месяцев. Ни звонить, ни писать не позволялось. Гарри все реже заглядывал к Бену — несмотря на то, что свиданий не давали не по вине друга, тот чувствовал бесконечное смущение, разрываясь между желаниями «надрать жопы всем причастным» и «провести Бена к его преподу тайно». Тот только отмахивался — не беспокойся, вот-вот меня к нему пустят. Должны же. Очередное определение по ходатайству Бен получил из рук возбужденного и обрадованного Гарри — разрешили. Готовься к четвергу, накрасься, укладку там сделай, небось, соскучился. В четверг Бен был на месте за час до назначенного времени. Он не мог сдержать радости и улыбался всем вокруг, но когда к нему никто не вышел ни через час, ни спустя еще два часа, парня начало ощутимо потряхивать. То, что он услышал от начальника, переваривал еще очень долго — нет, к нему велено не пускать никого. Да, мне плевать на определение суда. Нет, и завтра тоже нельзя. Уходи, пока я не вызвал конвой. — Я хочу тебе помочь, — тепло позвал Гарри, когда Бен наконец стал его слушать, а не рыдать на плече, шепча бессвязные ругательства. — Я с ним вижусь, с ним все в порядке. Он жив-здоров, точно тебе говорю. Ну. Эй, парень, — улыбался друг, и Бен, вытирая рукавом слезы, тоже невольно улыбнулся. — У тебя есть классная камера. Сними ему письмо. Выскажи. А я ему передам карту памяти, и он посмотрит там, на компьютере. — А я? Я смогу его увидеть? Гарри покачал головой. — Боюсь, это невозможно. Засунуть карточку в документы по делу — да. Глянуть видео на ноутбуке в тюрьме в наушниках — да. Фотографировать или снимать — нет. Слишком заметно. — А скрытую камеру? — Запрещено. — Но Гарри! — Я не собираюсь влетать из-за твоих семейных проблем на свою ответственность, — хмыкнул мужчина, обнимая готового зарыдать снова друга. — Прекрати. Лучше подумай, что хочешь ему сказать.***
— Уже пишешь? — растерянно спросил Бен, когда Гарри установил на штатив фотоаппарат и включил запись. Друг кивнул и, подмигнув парню, вышел из комнаты. Бен посмотрел на камеру. Было неловко и тяжело, но он сосредоточился и начал говорить. — Привет, — натянуто улыбнулся он. — Знаю, это всё выглядит ужасно глупо, но Гарри передал мне, что с тобой можно связываться только так, поэтому… Потерпи немного, я приспособлюсь. На автомате поправил кофту, задравшуюся сзади, убрал прядь волос за ухо и кашлянул. — Я должен столько всего тебе сказать, а я даже не понимаю, что за чушь несу, прости. Уилл. Я… — Бен огляделся и выдохнул. — Я переехал. Видишь? Это моя комната теперь. Ну, в смысле, наша, но... Слова застряли в горле. Он не мог ничего произнести, его душили слёзы, и так хотелось завыть от жалости к себе, но парень взял себя в руки и глубоко вдохнул. — Я продолжаю работать. Стало намного сложнее. Я так тебе благодарен, что ты мне помогал, пока был рядом, я только сейчас понял, как ты меня спасал, — еле проговорил Бен. — Мне тебя не хватает. Университет завалили проверками. Мы держимся, но их становится больше. Йохансон дал добро на использование фирм-клонов, которые мы нашли, пока гонялись за стрелявшей в Пэм, мне приходится заключать с ними договоры и передавать оборудование. Не знаю, как бы поступил ты на моем месте, но, возможно, это — единственный выход, шанс спасти хотя бы часть имущества. Бен представил профессора стоящим напротив себя. Представил, как Джинн тепло на него смотрит. Как подходит и обнимает за плечи, целует в лоб и дает прижаться. Как гладит по спине, уверяя, что все в порядке. Что он в безопасности, и что Джинн никому не даст его в обиду. Что всё скоро закончится, что они напишут вместе еще не один учебник, что создадут свою фирму и распрощаются с университетом навсегда, начнут зарабатывать нормальные гонорары, а там, может, у Эни с Пэм дети родятся, и их с профессором будут оставлять за нянек. Сбился, покраснел и смущенно опустил взгляд. — Боже, проф. Я так соскучился по твоему голосу. И по тебе, я… Я так соскучился.