***
С опознания Бен и его ученик вышли ошарашенными — стрелявшим оказалась молодая девушка с короткой стрижкой и широкими плечами. Полицейские не особо нуждались в помощи университетских юристов, но Эни в качестве свидетеля все-таки решили опросить. Бена выгнали, едва допрос начался, и тот, не понимая, ждать ему своего студента или нет, неспешно прогуливался около участка и заглядывал во все магазины, которые попадались на пути. Бену хотелось разозлиться от неизвестности, но не получалось. Он покупал всякие мелочи для дома — мыло, зубную пасту, сигареты, батарейки, и казалось, будто эти покупки успокаивают. Создают видимость, что все в порядке. Что не его жизнь в ближайшие пару месяцев полетит к чертям, что он справится, что сможет вытянуть в одиночку ремонт, переезд, битву с идущими на университет проверками. Закашлявшись от закуренной сигареты — Бен сам не знал, зачем закурил, — он пропустил момент, когда из здания участка вышел уставший Эни. — Как дела? — спросил Бен, чтобы как-нибудь завязать разговор. — Говорят, следствие скоро закроют, она во всем призналась. — Тебя особо не расспрашивали? — Нет, проф. Все хорошо, я просто подтвердил наши предыдущие показания, — вздохнул парень, обняв Бена за плечи. — Я так тебя и не поздравил. — Брось, не стоит. — Пойдем, выпьем. — Это искреннее желание или вежливое предложение? — невольно усмехнулся Бен. Он ревновал. Он понимал, насколько глупой со стороны выглядит его ревность, но профессор Палмер занимал мальчишку почти круглосуточно, и юноша не хотел слушать еще один вечер о том, как Палмер готовит Эни к защите диплома. — Вообще сперва было вежливым предложением, — не стал спорить парень, — но теперь это — цель моей жизни. Бар был уютным и небольшим — как раз в таких Бен в студенчестве любил зависать со своими друзьями. Разговор не клеился. Слишком многое оба держали в себе, и любая произнесенная фраза оборачивалась предъявлением претензий. Эни хотел поделиться новостью о назначенной дате свадьбы, и заодно упомянул о своей обиде на Бена с Джинном — те поженились втихую и никого не позвали. Эни хотел рассказать, на какие конференции его ведет Палмер, и случайно проехался по незаинтересованности Бена в его образовании. Эни хотел пошутить про то, что и без Джинна Бену будет, чем заняться, и как бы между прочим добавил: — Иногда мне кажется, что этому Оулину, твоей новой пассии, не хватает вежливости. Бен сперва не понял, о чем речь, а затем рассмеялся — такими забавными ему казались обиды Эни на фоне всех его проблем. — Ты говоришь ерунду. — Он будто доволен, он будто побеждает меня каждый раз, когда приносит тебе что-то раньше меня! — Он просто рад, что его оставили на гражданском, а не отправили на теорию, Эни. Перестань накручивать, тебя я не брошу ни при каких обстоятельствах. Эни просиял, когда Бен взял его за руку и ободряюще хлопнул по плечу. Ученик вовсе не собирался налаживать отношения с учителем, ему понравилось обижаться, но вдруг проговорился — и стало легче. Обрадованный, мальчишка не смог справиться с внезапно нахлынувшей нежностью, и выпалил: — Бен, я не хотел в тот раз, я должен был прийти делать договоры, а Палмер… — Не бери в голову, — кивнул юноша.***
Перед судом Бен не спал. Конечно, сперва они не спали вместе с Джинном, но когда профессор все-таки заснул, парень выскользнул из его объятий и устроился на кухне, завернувшись в одеяло и попивая кофе, кружку за кружкой. Не верилось — несколько часов, и Джинна рядом не будет. Бен не знал, как себя вести, и после неудачной попытки отвлечься на какую-то онлайн-игрушку вернулся к профессору. Осторожно гладил его волосы, целовал руки, сложенные у головы, пытался запомнить каждую морщинку у его глаз, каждый седой волос — когда профессор вернется, и седых волос, и морщинок станет гораздо больше. Около пяти утра Джинн проснулся — то ли от неловкого поцелуя супруга, то ли — сам волновался, и было не до сна, Бен тут же вскочил с кровати и убежал готовить завтрак. — Как только я смогу получить доступ к электронке, отправлю тебе письмо с инструкцией. На всякий случай, парень, не обсуждай со мной в переписке никаких рабочих вопросов. Бен кивал, раскладывая по тарелкам жареные яйца. Руки тряслись со страшной силой, и он даже умудрился разбить свою любимую чашку, пока наливал кофе. Профессор поймал его за запястья и посмотрел в глаза, уверенно и твердо — парень, ничего плохого не случится. Мы увидимся, не пройдет и месяца, обещаю тебе. Джинн надел костюм, впервые за долгое время, Бен поправил профессору галстук и, проведя ладонью по его груди, ушел одеваться сам. Гарри вез их на машине. Пытался отвлечь, Джинн даже пошел у него на поводу и поддерживал разговор, Бен же старательно справлялся с волнением. Ему казалось, что стоит открыть рот — и его сразу же вырвет. У здания суда попрощались, Бен передал профессора приставам, те надели на мужчину наручники. Быстрый поцелуй в щеку, и они разошлись, Бен — с Гарри, в коридор, профессор — с конвоем в специальное помещение. Парень не смог зайти в зал. В последний момент развернулся и выбежал, чуть толкнув закрывающего двери пристава, долетел до туалета и закрылся в кабинке. Успокоился нескоро. Сел у выхода, так, чтобы было видно, кто идет по коридору, зажался в угол и закрыл глаза. К нему подсел пристав — успокойся, все нормально с твоим отцом будет. Бен тяжело вздохнул и позволил себя втянуть в разговор. Спустя часов шесть или семь — Бен окончательно потерял счет времени, — из зала стали выходить люди. Юноша отчаянно пытался высмотреть среди них профессора, но заметил только присяжных, обвинителя, свидетелей, последним шёл измотанный до невозможности Гарри. — Четыре, Оби, — еле выговорил он, садясь рядом с Беном. — Сто тысяч. — Апелляция? — обреченно спросил парень. — Апелляция, — подтвердил мужчина и закрыл лицо ладонями. — Прости, чувак. Все, что мог. Джинн был на высоте, я, разумеется, тоже. Им было насрать. Мне показалось, что у них уже приговор напечатан и подписан, только начерта я там плясал как ёбаный акробат, вел допросы и представлял доказательства, если им было насрать, я не понимаю, я решительно нихуя не понимаю… Бен кивал. Ему казалось, что не то, что смысл сказанного, — звуки доходят до него с задержкой в несколько секунд. Размял отекшие пальцы, достал из портфеля телефон, глянул на время. — Давай докину, что ли, — подал голос Гарри, следивший за бессмысленными действиями друга. — Мне нельзя с ним попрощаться? — Нельзя. Сейчас под конвоем будут вести, ты вряд ли хочешь на это смотреть. Гарри сперва заставил себя прекратить истерику, затем с трудом оторвал застывшего парня от лавки и вывел из здания. — Значит так. Подобрал все свои сопли и начал думать головой, Оби, — говорил Гарри, параллельно отвешивая оплеух и себе. — Во-первых, включи интернет. Мне кажется, твой препод найдет способ с тобой связаться. Бен кивнул, еле попадая по кнопкам меню в телефоне. — Во-вторых, прекрасный повод позвать лучшего друга в гости с ночевкой, не находишь?***
— Трахнулись хоть, напоследок? — ухмылялся Гарри, потягивая виски через соломинку на кухне профессора. Бен, прокрутив пальцами пару раз стакан с выпивкой на столе, усмехнулся. — Представляешь, проболтали почти всю ночь. Гарри прыснул, едва не облив друга виски. — Даже не поцеловались? Парень дернул плечом. Сил не было объяснять другу, насколько ему последние дни были безразличны поцелуи Джинна, и как он ценил время, когда они с мужем могли просто разговаривать. — Как оно вообще было? — быстро перевел тему Гарри, подливающий себе в стакан еще алкоголя. — Имеешь в виду, как мне жилось с ним? — Ну, а что же. — Неплохо. Лучше, чем я думал. Но я устал, я хотел иметь возможность выйти с ним погулять. Просто пройтись по городу. Без его постоянного страха, как же на него будут коситься люди. — Ты рад, что все закончилось? — изумился Гарри. — Боже, Кеноби, ты мужа спровадил в тюрьму и рад? — Нет, Гар, — спокойно ответил парень. — Я ждал. Чтобы все закончилось хоть чем-то. Жаль, что этим. — Четыре года, Оби. — Четыре года, — повторил Бен. — Если ничего с апелляцией не выйдет. Гарри рассмеялся. — С апелляцией. Спасибо скажешь, если на него ничего больше не накопают и заново не привлекут, — скривился мужчина. — Давай, где там твой проигрыватель включается. — Комендант запретил включать музыку, — попытался остановить его Бен, но тот был непреклонен. — Тебе необходимо проветриться. Иначе, друг мой, придется трахаться. Бен отступил. Он понимал, что друг шутит, но все равно опасался — совершенно не хотелось нарваться на вполне себе серьезные намерения Гарри. — Расслабься, Кеноби, — вздохнул Гарри. — Я не собираюсь тебя трогать, Кли ждет ребенка. — От тебя? — замер Бен. Тот довольно кивнул. — Жениться собираетесь? — Нет, пока так поживем, — скривился друг. — Мисс Райт считает, что я не очень-то хорош буду в роли ее супруга. Бен уставился в стол. — Я тебе завидую. — Хочешь родить от Джинна или хочешь не жениться? — Брось, ты понял. И Гарри понял — Бену действительно нужно было просто говорить всё подряд, а ему, Гарри, позволялось только слушать. И не переспрашивать. Отправив друга за едой в ближайшую закусочную, Бен еще какое-то время думал, а затем открыл ящик в комоде, куда Джинн сложил все старые диски за ненадобностью. Нашел тот, который профессор постоянно крутил на кафедре, пока музыку не стали записывать на карты памяти. Улыбнулся и вставил в проигрыватель, по пути заметив записку на ярко-зеленой бумажке, которой пару дней назад точно тут не лежало. «Знай, что я тебя люблю, Постарайся не ссориться с Эни и не выводить из себя начальство. Мне (и, наверное, тебе) будет спокойнее, если ты станешь записывать всё, что посчитаешь нужным, подарок поищи в ящике. Будь сильным, парень, я в тебя верю.» Без подписи — чтобы не оставлять компромата, — понял Бен. Торопливо разгреб вещи, которые валялись рядом, и нащупал коробку, которую сразу вытащил и распаковал. — Гар, — позвал Бен, едва друг зашел в комнату, и тот, обеспокоенный, сразу же подбежал, кинув контейнеры с едой на стол. — Ты глянь. Джинн оставил мне камеру. Гарри глянул. — Неплохая, — усмехнулся он. — На пятьсот долларов выбирал, — чуть погодя пояснил Бен, включив фотоаппарат.