***
— Гарри, серьезно, просто дай мне сраную курицу. — Неа, — сквозь куриную ножку говорил Гарри, довольно наблюдая за голодным другом сквозь решетку. — Вот теперь представь, что ты — это я, курица — это ты, а я — это Джинн. — Засунь себе в задницу свои очаровательные аналогии, Гарри, я есть хочу. — Ладно, сдаюсь, — ухмыльнулся он, протягивая парню пакет из фаст-фуда. — У тебя слушание сегодня в четыре. Постарайся вести себя прилично. Бен закатил глаза и с жадностью набросился на бургер. — Ты собираешься со мной обговаривать позицию? — усмехнулся с набитым ртом Бен. — Или тебе выгодно, чтобы я сидел здесь дальше? — Ну, знаешь, дорогой, — шепнул Гарри, прижимаясь к решетке, — если ты будешь дальше здесь сидеть, вы не поженитесь, а ты окажешься полностью в моем распоряжении. Парень рассмеялся. — Можно мне другого адвоката? — Не отвертишься, — послал ему воздушный поцелуй Гарри. — Главное, дави на то, что тебя ректор заставил вычислять преступника. Вычислял, как мог. Твои бумаги по расследованию возьму с собой и сейчас прочитаю. Эти пидоры добавили к обвинению, будто ты спёр у них какую-то там аппаратуру… Ты ведь не пёр? — Не пёр, — мотнул головой парень. — Мне её просто некуда было бы складывать, если что. — Ну вот, — дернул плечом Гарри. — А за обычное проникновение, если не отобьем, заплатишь маленький штраф, это не больно. Как ты, наелся? — Наелся, боже, как я тебя люблю, Гар, спасибо, — сыто выдохнул Бен и вернул другу пустой пакет, забрав себе оттуда в карман горсть влажных салфеток. — Джинн звонил? — Конечно. Я только-только затащил домой Кли, только разлил вино, поставил музыку, сразу твой муж — как он, где он. Ну, я и сказал — всё, чувак, смертная казнь… Бен хихикал. Про свое незавидное положение на время забыл — у Гарри получалось его отвлечь. — Через пять минут допрашивают твоих ребят, — глянул на часы Гарри, — я пойду, наверное, а то Эни выложит все как на духу, сам понимаешь. — Гар, — позвал его Бен. Гарри остановился. — Я тебе денег кину, как выберусь, хорошо? — Ой брось, — нахмурился друг и ушел. Бен разлегся на скамейке, улыбаясь и прокручивая в голове, как его встретит профессор дома.***
За полчаса до заседания Бен, с двух сторон охраняемый полицейскими, сидел на лавке в коридоре суда и вздрагивал от каждого резкого звука. Он впервые выступал подозреваемым, пусть даже при рассмотрении заявления об обеспечительных мерах, — все равно, «ты сегодня лишаешься уголовно-процессуальной девственности, Оби, и я очень рад, что окажусь рядом, когда это случится». Он был в ужасе, когда его под конвоем вели к залу — приставы огородили коридор, и посетители суда смотрели на него, как на убийцу или насильника. Стало жутко неловко. Хотелось оправдываться перед каждым встречным, но Гарри положил ладонь ему на плечо и чуть сжал — не боись, мужик, прорвемся. Ждали Донована. Бен винил себя, что не оставил Джинну ни доверенности, ни денег — если его согласятся выпустить под залог, то залог оплачивать будет нечем. Гарри молчал. Он был готов сделать все, что угодно, даже заплатить за Бена, чтобы только дело не дошло до приговора — Донован обвинял его подопечного, ко всему прочему, в промышленном шпионаже, а наказание за совокупность было гораздо выше, чем наказание, грозящее Джинну. Донован не явился и через десять минут после начала заседания, поэтому решили рассматриваться без него. Вопросами Бена почти не мучили — Гарри смог достать остальные записи с камер наблюдения в здании, и Бен даже стеснялся спросить, чего это другу стоило. Вызвали свидетелей. Кроме Эни и Пэм в зал заседаний явился весь управляющий совет в полном составе, разве что Йохансон не пришел, и то, — скорее всего, из-за отсутствия местного гражданства. Столько добрых слов о себе Бен, наверное, никогда не слышал. В процессе с юноши сняли обвинения и отпустили из-под стражи. Когда он и Гарри выходили из здания суда, Бен, не стесняясь, обнял друга и выдохнул своё «спасибо». Тот погладил Бена по спине, обнял его плечи и повел к машине — успокойся, всё уже позади. Джинн не скрывал счастья, увидев на пороге своего мальчика. Тут же схватил на руки и сжал в объятиях, так сильно, что Бену пришлось попросить его себя отпустить. — Спасибо, Милн, — профессор пожал Гарри руку, тот, довольный, сел за стол. — Да ладно вам, проф, — смутился тот. — Всегда пожалуйста. Кстати, Оби, чаем напоишь — будешь молодцом. Парень, все еще в эйфории, разлил по чашкам чай, поставил на стол купленный по дороге торт, разрезал его и раздал тарелки. Гарри принялся рассказывать профессору о процессе, Джинн, соответственно, стал интересоваться подробностями, а Бен, искупавшись, сел между двумя мужчинами и улыбался им по очереди, пока не задремал на плече у профессора. Джинн осторожно подхватил его на руки, донес до кровати, не слушая возмущенные «я уже не маленький, поставь назад», и уложил под одеяло, поцеловав в лоб — спи, парень. Сложный был день. Провожая Гарри, попытался дать ему денег, тот крепко обиделся — вы и так меня на обслуживание взяли. Неужели думаете, что мне сложно помочь другу? Согласился на двадцатку за бензин и ушел.***
На следующий день только и разговоров было, что об арестованном преподавателе. Бен Кеноби еле дожил до конца лекций и ушел на свою консультацию, попросив Эни сгонять за кофе — пройти через весь университет до буфета не хватало никаких моральных сил. К нему пришел Филипп и удивился, какой преподаватель притихший. — План принес? — улыбнулся ему Бен, но было видно, что улыбку эту он с усилием выдавил. — Да, сэр, вот, — мальчик протянул ему лист с текстом. Бен взглянул и понял — нет, не сегодня. Попросил его не торопиться с курсовой. План почитает дома, если что — позвонит. Фил согласился, а Эни за соседним столом был готов обоих порезать на мелкие кусочки — ему Бен не улыбнулся ни разу за весь день. — Фил, — позвал его преподаватель, — много про меня треплются? Тот доверчиво посмотрел на Бена и мотнул головой. — Нет, сэр, все за вас переживали вчера. Спрашивали профессора Йохансона, он сказал, что вы попали в неприятности и скоро появитесь. — Спасибо, — вздохнул юноша. — Представить не мог, что так ославлюсь на весь университет. — Все нормально, сэр, — возразил мальчик, — о вас ничего плохого не говорят. Бен немного успокоился. Проконсультировав пару клиентов, проверил — посетители закончились. Сегодня была внеочередная летучка у Йохансона, он собирался давать задания, что делать с Джи Оу, поэтому парень, не долго думая, оставил на двери кафедры записку о переносе консультации и убежал в конференц-зал. — Было решено все доли перевести на одного человека, господа, — говорил Йохансон. — Необходимо выбрать сейчас, кого этим человеком назначим. — Сразу предлагаю Кеноби, — встал Винду. — На него больше рычагов давления нет. Парень нахмурился — нет уж, ему не нужны дополнительные проблемы. — Простите, — поднялся Бен со своего места, — я не могу. Меня и так достаточно шантажировали, тем более, профессор Джинн до сих пор находится под следствием. Мэйсон, сидящий рядом, шепнул Бену — прости, но это надо было сделать сразу, чтобы они тебя отмели как вариант тут же. Бен кивнул, — ничего страшного. — Согласен я, что Кеноби не подходит нам. У кого еще варианты какие? — Можно создать фирму, чтобы перевести туда доли. Да хотя бы одну из буферных взять, — предложила профессор Гарднер. — Не пойдет, — покачал головой председатель. — Не знаем мы учредителей в фирмах новых, да и обанкротить любое юридическое лицо можно. — Может, Палмера? — спросила она же. — Профессору Палмеру и без нас забот хватает, — возразил Винду. — А возьмите директора НАБ-у, — вдруг высказался профессор Кун. — Пусть пока у нее побудут доли, потом найдем кого-нибудь. Йохансон усмехнулся и задумался. — Вариант устраивает меня. Кеноби, оформлять права тебе придется. Подготовь продажи долей, зайди завтра с утра в кабинет ко мне, паспортные данные передам. Давайте голосовать. Кто за то, чтобы госпожа Нейтан держателем наших акций была в Джи Оу? Единогласно приняли решение, и парень, уставший и измотанный, вернулся домой. Профессор его встречал с нотариусом. — Лучшего дня ты найти не мог, — шикнул на мужчину парень. Подписали договор, заодно составили завещания, Джинн — на Бена, Бен — в равных долях на профессора и на своего брата. — Теперь пути назад нет, — шутил Джинн. Юноша хотел было высказаться по поводу его отношения к юмору Джинна, но вместо этого потянул на улицу — давай повторим, как нужно ездить на мотоцикле. Профессор хитро прищурился — ты же — ни за что, никогда? — Мне ведь надо как-то перемещаться от университета до дома, пока тебя не будет, а на велике юристы не ездят. — Юристы ездят на автобусе, да, родной мой? — сказал Джинн, и тут уже Бен не выдержал. После неудачной попытки защекотать мужчину Бен, побежденный, накинул пальто и повел профессора вниз, к парковке. — Купи себе куртку, — хмыкнул сидящий на заднем сидении мотоцикла Джинн Бену в ухо, обнимая его за талию. — Зачем? — смутился он. — Так удобнее. И да, выглядеть будешь замечательно. Бен на самом деле планировал тайком стащить любимую косуху профессора, когда того не окажется рядом, но, получив официальное разрешение на покупку новой куртки, решил спрятать джинновскую и беречь изо всех сил. Ну, только иногда доставать, чтобы почувствовать родной запах, и затем убирать назад. Шлемы не стали брать с собой, Бен не собирался развивать скорость, тем более без них было проще переговариваться. — Руки. — Ага. — Держись крепче. Зажигание. — Да. — Нейтральная передача. — Видишь же сам! — Не дерзи. Пуск. — Не едет! — Подножка. — Блин. — Сцепление, парень. Получилось. Решиться снова сесть за руль было слишком сложно, но парень, понимая, что это отвлечет и его, и профессора от постоянных размышлений о предстоящем суде, пожертвовал собой и позволил Джинну возобновить уроки. Мужчина мягко направлял руки парня, подсказывал, что нужно делать, и Бен, вспомнивший все, чему его когда-то Джинн учил, начал ехать увереннее. — Проф! — крикнул Бен. — Ау? — Я хочу остановиться! — Выравнивай. Молодец. Сам сможешь? — Постараюсь. Удалось припарковаться у супермаркета. Радуясь успешной поездке, Бен спрыгнул с мотоцикла, подошел к Джинну, и, пока тот поправлял растрепавшиеся волосы, поцеловал его, улыбаясь. Профессор прикрыл глаза и нежно ответил. Бену нравилась его обходительность, его мягкость и осторожность, — и сейчас, продолжая настойчивей целовать Джинна, он, может быть, и думал переместиться куда-нибудь в темный переулок, но боялся изменить что-то в их отношениях, боялся, что профессор станет с ним более несдержанным. Хотя крышу сносило, и темный переулок уже не казался чем-то возмутительным. С трудом оторвавшись, Бен отвернулся, поправляя джинсы, и севшим голосом спросил — домой? Джинн кивнул — домой.