Записки в Красном блокноте

Был темный, предрассветный час. Тот самый, в который вам снятся плохие сны, от которых вы просыпаетесь на заре и не можете прогнать их из своей головы весь оставшийся день. Но он не спал – маленький, худой мальчик с бледными щеками. Его хрупкая фигура почти совсем терялась под пышным пуховым одеялом, а вид его словно говорил о том, что ему часто бывает холодно. Как нарочно, зима в этом году выдалась до ужаса суровой – метели задували снег на пол его комнаты через огромные щели в старом деревянном окне. Стекла по ночам дрожали и постукивали под ветром, словно крылья гигантской бабочки и часто пугали мальчика. Его звали Иваном, и для своих лет он был необычайно умен. Поскольку доктора сходились во мнении, что ему стоит реже бывать на улице, единственной достойной компанией для него становились книги. Старые, с пожелтевшими, немного истрепанными по краям страницами и совсем новые, пахнущие типографией и переплетным клеем. Иван читал с невероятной скоростью, часто по книге в вечер. И с таким же невероятным талантом запоминал прочитанное. Но, конечно, более всего он любил поэзию. Можно было с уверенностью сказать, что он в ней даже разбирался. В его голове роились и сталкивались тысячи заученных строк, каждая из которых была ему иногда ближе, чем слова родителей и его собственные. А в эту ночь он никак не мог себя успокоить, ну вот не получалось. Стихи не шли в голову, он зацеплялся за строчки, которые тут же от него ускользали, пытался вспомнить отрывки из романов, но те только мешали еще больше. И паника его нарастала. Стекла, метель и в голове ничего, что может стать спасательным кругом для разгоряченного болезнью сознания. Часы на стене громко тикали, и Ивану, считавшему от безделья и страха секунды, не нужно было даже поднимать глаза, чтобы понять, что сейчас около четырех часов утра. И в тот самый миг, когда он решил оставить свои бесплодные попытки привести себя в относительный порядок и сдаться на милость темноты, стекла зазвенели особенно громко. Так громко, что дом загудел им в ответ своим глубоким басом. На пол упал огромный ком снега, тотчас рассыпавшийся легкими снежинками, которые, подхваченные ветром, взмыли к потолку комнаты. Мальчик смотрел на них, как завороженный, почти полностью высунувшись из-под одеяла, забыв о холоде и о том, что ему запретили вставать в течение всей недели. А снежинки сияли, кружились, переливались в свете уличного фонаря, слабым лучом освещавшим окно. Так продолжалось с минуту, Иван почти совсем успокоился, наблюдая за странным снегом…а тот взял, замер… На старый ковер, поеденный молью, легко ступила нога в лаковом ботинке. Потом вторая. Потом появились брюки, оказавшиеся частью черного костюма-тройки. Потом Иван окончательно понял, что напротив него стоит совершенно живой, хотя несколько странный мужчина. Он явился из снега. Был очень худ, слегка бледен и носил пышную прическу. Его руки в белых перчатках были сложены на груди. Весь он казался воплощением метели, и только темные глаза его сияли, только они служили доказательством того, что человек, стоящий напротив, действительно жив. Иван его не испугался, скорее, наоборот, с его приходом он почувствовал, что наконец-то происходит нечто правильное. Мальчик подался вперед и спросил, пытаясь скрыть хрипение больного горла: - Вы кто? Высокая фигура дернулась, изогнулась и ожила, словно горгулья, освобожденная из камня. Мужчина легко поклонился мальчику, приложив правую ладонь к своей груди. - Разрешите представиться, молодой человек, я – Поэт. – Голос ночного гостя оказался каким-то неожиданно высоким, совсем непохожим на тот, который люди привыкли приписывать всем сверхъестественным существам. - Поэт? – Глаза Ивана округлились от удивления, - Самый настоящий поэт? Как Ваше имя? Я читал Ваши стихи, скажите? Я много стихов читал. - Сомневаюсь, что мое имя даст Вам представление о моих стихах. У меня ведь нет ни того, ни другого. – Мужчина сделал два легких, неслышных шага, - Вы позволите мне присесть? Иван резво подвинулся, освобождая для гостя место на своей кровати, и успел подумать, что тот до жути нелепо смотрится в своем костюме здесь, в их бедной квартире. - Но разве бывают поэты без стихов? - Бывают. – Поэт присел, но кровать даже не прогнулась под его весом. – Поэтом человека делает совершенно другое. - Что же? – Мальчик чувствовал, как впервые за всю его недолгую жизнь, его сердце бьется так бешено. - Ты станешь одним из нас…- задумчиво изрек гость, - Я знаю. Ты когда-нибудь видел жизнь,а? Мальчик придвинулся ближе, заглядывая в темные глаза, полные пламени и жидкого золота. - Нет. – Он произнес это легко и отчетливо, не давая себе возможности обдумать смысл своих слов. - Тогда смотри. Поэт сложил пальцы в замок, щелкнул ими, разминая застывшие за годы суставы и, не колеблясь, направил их в собственную грудь. Его белая рубашка мгновенно окрасилась алым, перчатки пропитались кровью, а в комнате воцарилась та смесь запахов, которая способна свести с ума. Но Иван не боялся. Он просто смотрел. Смотрел на то, как легко и безболезненно Поэт разрывает пальцами свою плоть, как раздвигает он ребра и как не менее безропотно достает из груди свое трепещущее сердце. Поэт сжал его в ладони и протянул мальчику, взгляд темных глаз теперь и вовсе стал невыносимым. - Смотри! Смотри! Вот, что сделает тебя Поэтом. Мы можем все с сердцами! Мы можем все с собой! Нас нет, мы всюду! Мальчик замер на месте, смотря на ритмично бьющееся сердце на чужой руке, слова били в голове, как набат. А воздух…воздух так быстро сгущался. Он не позволял дышать и вскоре совершенно поглотил. Иван провалился в беспамятство, продолжая смотреть Поэту в глаза, пока вокруг не воцарилась полная темнота. ______ Утром приезжал очередной доктор, резюмировал, что мальчик наконец-то проснулся с румянцем. Кризис миновал, так редко говорили доктора. Иван чувствовал себя разбитым, но спокойным. Снега в комнате больше не было, стекла не звенели, за окном сияло январское солнце. Только вот он так хотел вспомнить, что именно снилось ему прошлой ночью…но совершенно ничего не получалось.