Приоритеты

Кащеев снял пиджак и кинул его на диван. День был трудный и жаркий во всех смыслах, май поприветствовал жителей города температурой двадцать градусов в теньке, а в офисе, окна которого выходили на солнечную сторону, без кондиционера сидеть было невозможно. В комнате горела только настольная лампа. Борис Эдуардович открыл окно и уселся на большой стул. На столе лежали документы, выписки, счета, которые глава благотворительного фонда одним движением руки сдвинул к краю, расчищая место для одной маленькой бумажки с пророчеством. На данный момент, пророчество было единственным, чем располагал Кащеев, а откуда черпать информацию – неизвестно. – Ну и подкинул ты мне работенку, Паркин! – пробубнил он себе под нос, – Вот жил себе относительно спокойно, а теперь ищи, кто там в очередной раз меня убить хочет, Дурака мне будто мало... Куда делся Соловей-разбойник Кащеев не знал да и не хотел. Ничего личного, но разбойник больше нравился ему умершим. Борис Эдуардович достал телефон, нажал на кнопку быстрого вызова. Сонный голос ответил почти сразу: – Борис Эдуардович? Чем обязан? – Ворон, милый! – радостно поприветствовал Кащеев, – Тебе весь список зачитать или сразу к делу? В телефоне помолчали, потом вздохнули. – Куда ехать? – Сегодня – никуда, может, завтра или через неделю, сейчас нужна только работа – Кащеев постучал пальцами по столу, – Только работа твоих поисковых навыков, памяти и мозга. Соловья-разбойника помнишь? Разбуженный Ворон усмехнулся. – Как же не помнить? Сгинул, и на том спасибо. – А вот тут, Вороночек, ты и просчитался! – довольно протянул Кащеев, – Впрочем, не вини себя, я и сам это только сегодня узнал. – Узнали что? – голос насторожился. – Да ты не переживай, твои косяки пока вспоминать не буду. Пока. Мне тут наш многоуважаемый Роман Ладонович сообщил, что некоторые наши во время перехода заплутали и вышли раньше. Годков на десять-двадцать. Да и Соловей с ними, а может еще кто. А так же сообщил мне Роман Ладонович, что дело против меня недоброе свершиться может. Ты же не хочешь, чтобы против меня недоброе дела совершались? В трубке снова замолчали, потом захрипели. – За что же, Борис Эдуардович?! – Ворон закашлялся и тут же начал говорить нормально, – Не хочу, конечно, о чем речь? Только что разбойник Вам сделает? У него же терки не с Вами, а с начальником охраны Вашим. Кащеев одобрительно улыбнулся и кивнул, будто собеседник мог его видеть. – Это ты хорошо помнишь, Ворон. Но все-таки сделай одолжение, найди бывшего товарища. Как можно скорее, дорогой. Как можно скорее. – Будет исполнено, Борис Эдуардович. На том конце положили трубку. Кащеев убрал телефон и снова принялся перечитывать простенький стишок. – Цветок к груди? – он усмехнулся, – Это Соловей любил. Да и кто не любит? Союз, значит. Ну хорошо, хорошо, разбойничек. В былине не отделался, и сейчас не отделаешься.